Проникнуть

— Быстрей! Левее, — Канда отпрыгнул от оружия акума второго уровня и пытался помочь замешкавшемуся товарищу. Лави зазевался совсем не вовремя. Этот идиот странно себя вел. Сказал, что они сражаются среди развалин старого храма и что нужно постараться ничего не задеть и не разрушить. Вот и теперь он готов был подставиться пол атаку, лишь бы уберечь какую-то нелепую глыбу камня. — Идиот! — пришлось защищать этого полудурка. Он упал и перекатился, сплёвывая кровь на землю. Через несколько утомительных для экзорцистов минут они расправились со всеми акума. Но историк опять был недоволен. Он стоял к Канде спиной и куда-то смотрел. — Мы разрушили древнее капище, — удручённо произнёс он. — Велика потеря. Пойдём. — Ага, — Лави ещё раз сокрушённо покачал головой и нехотя поплёлся за самураем. ___ Встав утром, Лави нехотя встал с кровати. Его глаза слиплись за время сна, и теперь книжнику было лень их разлеплять. Он дошёл до душевой на ощупь, ему показалось, что он затратил немного больше времени на путь, чем обычно. Наспех умывшись и даже не заглянув в зеркало, он направился к столовой. Есть хотелось неимоверно. После вчерашней миссии он сразу отрубился у себя в комнате. Было немного странно, что тело не ломит и небольшие ранки даже не болят, но историк не придал этому значения, радуясь, что хотя бы жив. Акума становились всё сильнее. Им тоже нельзя уступать и расслабляться. — Доброго утречка всем, — Лави помахал рукой Аллену и Линали. И заметил на себе пристальные взгляды половины Ордена. Наплевав на это, он сел за стол. Товарищи уставились на него и на содержимое тарелки. Канда не хотел вставать. В голову прокралась шальная мысль, может пропустить завтрак и проспать до обеда? Всё равно миссий пока не предвиделось. Поборовшись с ленью, он всё же встал. Не хотелось делать ничего, поэтому мечник, наспех одевшись, поспешил в столовую. Он отметил про себя, что его тело как-то сильно устало. Он чувствовал себя измотанным. Это было очень странным. Ещё более странным было то, что он сидит и улыбается. Канда закрыл рукой рот, попытавшись прекратить улыбаться, но на отражении это не сработало да и когда у них успели поставить зеркало посреди столовой? Зеркало? Никакого зеркало и в помине не было. Канда не контролировал своё тело. Он, вернее его тело, сидело и мило болтало с очень изумлёнными Линали и Алленом. — Какого чёрта? — Канда сел за стол и встретился взглядом с собой. Лави встретился взглядом со своим лицом. Вилка, которую он держал, выпала из рук. Только сейчас он почувствовал тяжесть длинных волос, которые кстати были не расчесаны и выглядели в глазах истинного владельца тела просто ужасно. — Оп-па, — только и выговорил книжник. Уже через пять минут они стояли в кабинете Камуи. Канда ( в теле Лави) буквально взял историка за шкирку и они пронеслись по коридорам ЧО вихрем, оставляя после себя коридор удивленных взглядов. — Что стряслось? — бодрым и весёлым голосом поинтересовался Комуи, отпивая кофе. — Этот утырок украл моё тело! — зло выдал Канда голосом Лави, звучащем непривычно угрожающе и зловеще. — Эм? — Видимо, мы с Юу поменялись телами, — Лави выдавил из себя улыбку. Комуи бы принял их за шутников и отправил восвояси, но с улыбающимся Кандой нельзя было шутить. Смотритель обошёл парней со всех сторон и, поговорив с ними минут пять, окончательно пришёл к выводу, что сказанное ими – правда. — Значит, Лави, ты думаешь, что это из-за того капища, верно? — Комуи было трудно при этом смотреть не на тело Лави, которое прожигало всё взглядом, а на лохматого книжника. — Да. И мы должны туда вернуться. — А смысл? Ты там заново храм отстраивать собрался, Бака Усаги? — Канда цыкнул и направил «прожигатель» на Лави. Книжнику было непривычно видеть себя с таким злым взглядом и со скрещенными на груди руками. — О, Юу, а тебе не было странно, что ты правым глазом ничего не видишь? — Он указал пальцем на повязку. — Я думал это чёлка. Кажется, разговор был исчерпан. ___ Они, конечно, вернулись на место разрушенного капища. Лави попытался там придать камешкам божеский вид и не хотел себе признаваться, что забыл, как это место выглядело до их битвы с акума. Историк не мог не помнить. Книжник помолился всем богам, которых знал о возвращении в своё прекрасное рыжее тело, которое теперь занимал этот хмырь Юу. — Пошли уже, это бесполезно. Юу не стал носить повязку Лави, назвав её идиотской. Также он заказал себе новый плащ. «Я теперь так круто выгляжу» — глаза Лави восхищённо сияли и Канде это казалось мерзким. Книжник аккуратно обходился с чужим телом, не меняя внешний вид, как бы ему ни хотелось поиздеваться над товарищем. Но вот за мимикой парень уследить не мог, поэтому Канда постоянно напоминал ему о том, что надо держать лицо. Вот и сейчас была одна из их привычных перепалок. —Стой, подожди. Ты мне все лицо портишь, придурок, — Канда догнал Лави и слегонца дал ему подзатыльника своё тело было жаль как-никак. —Я украшаю его своей лучезарной улыбкой. — Я сейчас тебе лицо синяком украшу. Лави задумался, а сможет ли Юу ударить по своему лицу. Оказалось, что сможет. И сильно то как. Оправдав себя возможностью к регенерации, Канда победоносно ухмылялся, смотря на потирающего ушибы ошеломлённого книжника. Лави активно пользовался этой возможностью в битвах. Вошёл во вкус, засранец. А вот мечнику нужно было быть вдвойне бдительным. Ведь раны теперь так долго заживали, угробить чужое тело и погибнуть самому было нельзя. Кстати, их чистая сила осталась при них. Рыжий кромсал акума катаной, синеволосый размахивал молотом. Не эстетично, но что поделать. Им приходилось часто находиться вместе, ведь окружающим было трудно разделить личность и тело. Так и разговаривали с парой и никогда с ними по-отдельности. — Как ты меня уже достал, — Канда цыкал и фыркал, что выглядело теперь довольно забавно. — Не поверишь, это взаимно, — Лави нравилось наблюдать за своим телом со стороны. Как оно бесится, ругается, шлёт проклятия и испепеляет всех единственным глазом. А вот Канда прямо таки тосковал по своему родному, особенно по регенерации. А этот идиот с молотом в руках, предназначенных только для катаны, неимоверно раздражал. Крупная ссора просто обязана была случиться. Закон жанра. Всё дело в том, что книжник повадился флиртовать с девушками. А те велись на привлекательную внешность Канды, чем этот урод и пользовался. Он развратничал с небывалым аппетитом, всё свободное время тратя на дамочек. Ходил вечно расфуфыренный, с засосами. Канду это приводило в бешенство. Однажды он за это Лави даже избил. — Не смей, слышишь, не смей так себя вести в моём теле! — он тряс экзорциста за грудки. — А то что? — нагло спросил Лави. — А то я по мужикам пойду, — с нормандской суровостью ответил Канда, не колеблясь. — Я бы посмотрел на это, — ухмыляясь ответил тот, высвобождаясь из захвата. — Извращенец. Канда разворачивается и отходит от историка как можно дальше словно от прокажённого. Подумать только, застрял в чужом теле и так по хамски к нему относится. Позволяет себе всё, что хочет. А ещё мечник понял, что мог бы пользоваться у женщин популярностью, если б захотел. А у этого ублюдка просто комплексы. ___ Всё-таки мужская солидарность существует. Несмотря на инцидент с девушками, Лави и Канда относились к телам друг друга бережно. И молчали о некоторых деталях. Например, Лави сегодня проснулся с утренним стояком. Горько вздохнув, он сел на кровати. «Ну а что, Канда тоже человек. Интересно, это стояк его тела или мой собственный?» Он разглядывал чужое тело. Всё равно придётся заниматься самоудовлетворением. Или не совсем «само». Лави упорно не хотел об этом думать, но ему казалось, что сейчас его рука ласкает вовсе не самого книжника, а Канду, который даже не подозревает об этом. Была мысль, что он занимается сексом с самураем. Так выходило по ощущениям. Чтобы было легче, Лави сел перед зеркалом. Теперь никакой путаницы. Он видит Канду. Юу томно смотрит на него затуманенным взором из-под подрагивающих ресниц. Это его голос стонет и заходится в хрипе. Это его тело соблазнительной бледностью контрастирует с тёмным постельным бельём. В конце концов, это он кончает и зарывается головой в подушку, ловя цветочный аромат и пытаясь не думать ни о чём. Прошёл уже месяц с момента обмена телами, а они всё ещё не вернулись обратно. С каждым днём туманная надежда таяла, иссякала, улетучивалась, оставаясь лишь несбыточными грёзами заточённых. Но человек ко многому способен привыкнуть. К потерям, лишениям, к тому, что видишь себя каждый день, разговариваешь с собой и больше не злишься на глупые выходки кого-то в твоём теле. Канда зашел в свою бывшую комнату. Лави сидел и с обожанием расчёсывал иссиня чёрные волосы своего временного тела, по крайней мере мечник очень на это надеялся. Сам самурай никогда не превращал каждодневную процедуру расчёсывания волос в тайный ритуал. Ну а Лави... Это же Лави. Юу залюбовался его жестами, плавной и умиротворенной мимикой. Этот историк не теряет лица даже при чужом лице. — Как долго ты живешь, Лави? Этот вопрос давно мучил Канду. Сейчас он как никогда остро чувствовал, что тело, где он находится, прожило не одно столетие. Эти глаза слишком стары для того, кто прикидывается восемнадцатилетним юнцом. — Секрет, — отвечает Лави и прикладывает палец к губам Канды. — Если мы останемся вот так, мне придется стать книжником вместо тебя? —Пока не думал над этим, но, надеюсь, что нет. Это незавидная участь. — Лави как-то сразу мрачнеет и опускает голову, устремляя взгляд в пол. Таким грустным и усталым Канда не видел себя никогда. — Надо полагать, в моем теле ты получил кратковременный отпуск. Лави бездумно кивает, мыслями он далеко от этой комнаты. — Знаешь что? Отдохни как следует, пока можешь. Я прощаю тебе весь разврат в моем теле, —Канды положил руку на плечо Лави, еще раз заглянул в его лицо и удалился из комнаты. Он еще не раз пожалеет о проявленной слабости. Убогом сострадании. Но ведь этот человек, сколько смертей и войн он видел, сколько притворялся кем то другим? Может ему удастся побыть собой, пусть и в чужом теле. А мечник пока походит "Хмурым Лави" как его окрестили все в ордене. Аллен его побаивался. Ведь если с рыжиком раньше можно было пошутить, то теперь от него же можно получить по щщам в два счета. А к Лави в теле Канды он и вовсе пытался не подходить - себе дороже. Линали тоже странновато посматривала на эту бурную смесь, но, кажется, Лави ей нравился. Они часто мило трещали о чем то. «Она получила свой идеал?» — мрачно думал Канда и шёл в библиотеку. Не то, чтобы он хотел читать. Вовсе нет. Просто это тело любило запах книг и тяжесть фолиантов в руках. Юу не мог себе отказать в этом малом удовольствии. И для самурая это был тоже своего рода ритуал, как и для Лави церемонное расчёсывание. Они не знали, почему не могли обратить процесс. Проникнуть в чужое тело, проникнуть в привычки, слиться с покинутым сознанием, познать другого лучше, чем себя. Только тогда они смогут вернуться. Но они этого не знали.