Одинокая дорога

- Не шевелись, будет немного щипать, - это было сказано с такой особой нежностью в голосе, что невольно хочется улыбнуться, однако понимаешь, что следующие несколько секунд будут не самыми приятными. Джин Сун Квон выливает на открытую рану Оперативника из стеклянной бутылочки обеззараживающее средство – перекись водорода, которую они ранее добыли в одном из супермаркетов, когда убегали от преследователей-фанатиков веры Апокалипсиса. Увы, но на той битве старшему сыну Альмы Вейд не повезло: один из местных культистов заехал мужчине тесаком по руке, оставив глубокое ранение. Конечно, во всей этом вакханалии хрен сыщешь нормального доктора или, банально, аптечки, но что есть – то есть. По крайней мере, хоть так можно оказать первую помощь. Как только прозрачная жидкость коснулась поражённого участка кожи, Оперативник от неприятного ощущения аж зубами заскрипел, но ничего не стал говорить – всё же теперь не придётся думать о том, что в рану может попасть инфекция, и если вовремя ничего не сделать, то, возможно, через какое-то время пришлось бы ампутировать руку. Щиплет – не больно, но достаточно противно. Однако болевые ощущения быстро проходят, как только Джин Сун Квон начинает перевязывать рану тугой тканью, которую благополучно оторвала от рукава собственной кофты. Пусть Вейд и настаивал на том, что «всё само заживёт, и нечего рвать одежду», но она ведь женщина – она лучше знает, что делать. - Готово, - улыбнувшись, Джин Сун Квон аккуратно завязала бантик и посмотрела на Оперативника, который тоже был доволен проделанной работой, хоть и не показывал этого. - Да, спасибо… Он говорит это безэмоционально, будто всё, что его волнует, так это Апокалипсис вокруг, не более. Но Джин-то знает, что это всего лишь маска, которую Оперативник вновь надел, дабы казаться полностью невозмутимым в глазах напарницы. Девушка усмехается и, чуть придвинувшись, положила голову ему на плечо, смотря, как пламя костра с особым хрустом пожирает найденные поленья и бумажный мусор. Сегодня можно отдохнуть, ведь всю нечисть вокруг они уничтожили, а репликанты, другие солдаты и порождения тьмы ещё не скоро к ним сунутся. По крайней мере, ясное небо над головой даёт понять, что Альма Вейд немного успокоилась. А сейчас можно позволить себе дать слабину и приобнять за плечи единственного человека, который понимает тебя с полуслова. Оперативник решил, что хватит с него серьёзной атмосферы и вечного напряжения, поэтому позволил себе положить свою голову на волосы Джин. Они нуждаются друг в друге и сделают всё возможное, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Вейд видит своё будущее, и в нем Джин Сун Квон всегда рядом с ним. А вот его брат… Он предпочитал не думать об этом. По крайней мере, сейчас. Да и не хочется опять поддаваться пессимизму, когда сама странная атмосфера уюта среди полного апокалипсиса навевала обратное. Странно, но это так. Возможно, не только из-за писаной картины маслом «двое уставших людей у костра», сколько напарница, сидящая рядом. Хотелось бы, чтобы будущее действительно было таким же, как и обстановка сейчас: по-своему светлым и тёплым. Оперативник вздыхает и, сняв с себя маску полного безразличия, всё-таки обнял за талию Джин Сун Квон, которая невольно улыбнулась, почувствовав приятные прикосновения больших рук. А потом они смеялись, рассказывая какие-то байки, анекдоты, нелепые случаи того времени, когда эти двое служили в F.E.A.R., когда охотились за Пакстоном Феттелом… …Который прямо сейчас стоит в стороне и внимательно наблюдает за, казалось бы, счастливыми молодыми людьми, невольно сжимая кулаки с такой силой, что костяшки тут же приобретали ярко-выраженный белый цвет. Пакстон Феттел смотрел на них, а в душе разгоралось пламя ненависти – точно такое же, как сейчас играется на сухих поленьях в костре. Он, в отличие от старшего брата, прекрасно знал, что произойдёт в будущем, и это его не столько раздражало, сколько… даже пугало. Оперативнику ведь достанется в итоге всё: повесят лавры победителю и искоренителю злого духа Альмы Вейд из Фэйрпорта и Оберна, ему, в конечном счёте, достанется прекрасная «принцесса», которая по-своему раздражала телепата… Оперативнику достанется всё, а Феттелу – ничего. История, как завершится на эпилоге, перечеркнёт жирными полосами имя одного из главных героев драматичной повести. Почему-то всегда титул короля достаётся старшему родственнику. И Феттел не согласен с этими убеждениями: сознательно он помнит, что Оперативник всегда был на два шага впереди младшего брата. Вейду всегда везло по жизни: в детстве учёные, обнаружив, что первый прототип не способен контролировать армию клонов, стали превращать его в профессионального убийцу. Его брату же… повезло, что его не подвергли процессу лоботомии. Когда одного изнуряли многочисленными тренировками и в случае провала ему он всегда прощался, и на прочие ошибки закрывали глаза, то второго, если он сделает что-то не так по прихоти злых чудовищ в белых халатах, тут же избивали до потери сознания. Могли до смерти – он, если живой, может дать возможность живым кошмарам в медицинской форме ещё потешиться над несчастным ребёнком! Ему ведь не больно, он ведь ничего не понимает. Ребёнок ведь – просто маленький человек, глупое создание. А он понимал: слишком хорошо и слишком правильно. В итоге сам себя загнал в мнимую клетку лжи и иллюзий, надеясь на несуществующее светлое будущее. Время шло – ничего не менялось: один всегда в тени другого, брат не знает брата… Брат желает убить брата. И хуже всего то, что Оперативник, не помня прошлого, не просто наставил на Феттела пистолет, зажимая указательным пальцем спусковой крючок, а просто сделал за телепата выбор. Выбор в пользу «не жить». Опять в тени, опять следуя за кровным идеалом… Оперативнику всю жизнь везло: с окружающими людьми, с работой, с матерью… Альма Вейд предпочла старшего сына Феттелу, но последний понял это слишком поздно. Любимый старший брат у всех, а Феттел – так, пешка, которая хочет победить короля и занять его место. Но в душе он понимает – всё не так просто: невозможно быстро поменяться ролями, невозможно убить того, кто уже успел сделать это до тебя… Поэтому приходится наблюдать со стороны и выжидать удобного момента, заглушая в себе съедающее изнутри одно противное чувство… Зависть… Да, этот человеческий грех затаился в душе телепата очень давно, а когда семя посеялось – не помнит и подавно. Но зависть съедала его, подпитывала чёрными мыслями, заставляла не мириться с участью и не давала понять, что к чему, а вела за собой по ложному следу. Оперативнику всегда везло, Пакстону Феттелу – никогда. Оперативник всегда впереди, Пакстон Феттел – позади. И второплановая роль надоела телепату – пора изменить ход истории, пора свергнуть короля и занять его место. Но что-то светлое заглушает то чёрное в душе, открывая сознание. Оно начинает генерировать воспоминания, оправдывая старшего брата: ему ведь прочистили мозги, он делал всё не нарочно, он, зная правду, никогда бы не пустил пулю в лоб родному человеку… Но почему-то самому телепату в это ни черта не верится. Возможно, будь у него другое прошлое и, не превратившись в далёком детстве в хищного зверя и сошедшего с катушек психопата, он бы простил. А сейчас… Сейчас есть только одно чувство – зависть. Нет, это не банальная ревность – именно зависть, которая рождается буквально из ниоткуда, высасывая воспоминания и переписывая их в новые, перекрашивая чёрно-белую картинку в цветные тона с ярко-выраженным красным оттенком. Пакстон Феттел не ненавидел брата – он просто жалел о том, что находится не на его месте. Играть роль извечной жертвы ему надоело – нужно менять правила игры. Нужно выйти из тени и, наконец, поставить себя на место человека, который по ошибке одел на свою голову корону. Зависть порождает гнев, зависть порождает зло, зависть очерняет душу… И сейчас, смотря на двух смеющихся молодых людей, Пакстон Феттел улыбается: в душе чёрными пятнами зарождается ненависть, которая и ведёт его по ложному пути. Устранить брата – слишком просто, но занять его место – слишком заветное желание. И, решаясь в итоге переступить черту, в голове рождается маниакальная идеология, которая никак не могла раньше созреть в голове. Он изменился. Или его изменили? Осколками разбита вся правда… Фигура мужчины растворяется в тени алыми брызгами-бликами – это замечает Оперативник, который всё это время следил краем глаз за братом. И то, что происходило, – ему совершенно не нравилось. В душе скребутся кошки, в голове будто кишат тараканы… мысли спутаны, а конец своеобразного клубка где-то затерялся среди множественного «что если», «что будет»… - Поговори с ним, - рассекает тишину шёпотом Джин Сун Квон, не поднимая головы с массивного плеча мужчины. – Вы ведь братья. Он должен послушаться тебя и понять, что ты не желаешь никому зла. Может, он всё-таки пересмотрит свои взгляды и примет нашу помощь. Может… он изменится? - Боюсь, Джин, что уже слишком поздно, - вздыхает. Взгляд Оперативника все ещё прикован к удаляющемуся красному огоньку. Внутри всё сковывается – не страх играет сейчас Вейдом, а нечто иное. Но он боится за возможное будущее, за выбор, за брата… И он продолжает слепо верить в то, что всё, так или иначе, обойдётся. Только вот механизм давно запущен: они уничтожены банальным человеческим грехом – завистью… Но вот поймут это слишком поздно.