Одинокая дорога

Это было его первое настоящее Рождество: с кучей подарков, с подростками, снующими туда-сюда, с наряженной елью и запахом пряной корицы. И ему было чертовски непривычно: хорошего настроения как такового не появилось, и даже красный свитер с норвежским узором с оленями – под стать празднику! – и тот не помогал. Всё это казалось ему детской нелепицей, скукой; облокотившись о стену и скрестив руки на груди, Каллаган наблюдал за студентами Ксавьера, которые были полной его противоположностью по настроению: они играли, веселились, жгли бенгальские огни и дарили друг другу подарки; звонкий смех царапал слух телепата, и он стиснул зубы – пережить один день, и всё вернётся на круги своя: очередные тренировки, нытьё вечно недовольных студентов, заполнение школьных журналов… и снова один, без иллюзии того, что он действительно кому-то нужен. Так было для него проще. Телепат вздохнул, продолжая смотреть за своими студентами и другими преподавателями школы; он знал, что ему тут не рады – некоторые в открытую не стеснялись так думать о нелюбимом учителе, - но Мэттью старался не подавать вида: постоит тут пару минут, может, выпьет пунш из сухофруктов, хотя душа требовала чего покрепче, а потом махнёт на всё и пойдёт спать, чтобы завтра пережить ещё один серый однотипный день в своей жизни. Но это лучше, чем как было, в прошлом… Молодые студенты не могли нарадоваться празднику; некоторые бегали друг за другом с веточкой омелы в надежде на получение долгожданного поцелуя, самый младший состав о чём-то оживлённо беседовал у камина, обмениваясь самодельными шарфами – оказывается, среди них было столько талантливых ребят; вот Тревор моргал своими многочисленными глазами в сторону одной из учениц-клонов Фрост, явно не стараясь скрыть своих намерений поухаживать за ней в этот вечер, вот Квентин Квайер наложил себе на поднос кучу сладкого, совсем забыв, что у него аллергия на орехи, а вот… когда в просторный зал вошла рыжая девушка, держащая в руках огромную коробку, странно скачавшую в руках, у Каллагана перехватило дыхание, и ему захотелось срочно отсюда уйти. Она – ещё один повод того, почему он ненавидел Рождество. Его мечты никогда не сбывались. Когда она подошла к мальчику с выраженной улыбкой Глазго, которого почти все сторонились, но с её помощью его жизнь значительно изменилась, Мэттью понял, что хватит с него этого чёртового праздника: даже если Санта Клаус и существует и ничего ему не подарит – Каллаган не обидится. Но лучше бы он их вместе не видел: Эван Сабахнур представлял огромную опасность для всех здесь собравшихся, но Ксавьер и его прихвостни всё равно нянчились с пацаном, хотя прекрасно знали, на что тот способен. А теперь и Улисса Эссекс считала паренька не только своим лучшим другом… Мэттью делать здесь уже нечего, и он, чтобы его не заметили, уже хотел прошмыгнуть к выходу, как в дверном проёме выросла фигура второго в этом здании человека, которого он не переваривал на дух после Логана – Курт Вагнер. Если первый докучал Каллагана тем, что тот вечно ошивался рядом с его новоиспечённой внучкой, то второй каждый раз принимался учить жизни, сетуя на вымышленного Бога: религия, по словам Ночного Змея, способна залечить все раны прошлого и поставить на путь истинный, но Каллаган давно перестал верить во всю эту чепуху: где ж всевышний был, когда его ломали до полусмерти? - Куда собрался, mein freund? – сверкнул глазами мутант, и Мэтт еле сдержался, чтобы не размазать его мозги по стене. Но нельзя – тут праздник, да и дети. - Я тебе не друг, - процедил Каллаган, толкая мутанта плечом, - дай пройти. - Nein! – упирался Ночной Змей. – Профессор сказал, что за тобой нужно приглядывать. Тебя нельзя оставлять одного. Ты опасен. - Ты записался в мои няньки? Отойди, Вагнер, пока по-хорошему прошу. - Тебе нужна нянька, Каллаган, - за спиной Вагнера возникла фигура Логана, демонстрирующая телепату три острых смертоносных когтя. – И познакомься с ней на сегодняшний вечер, дружок, - Росомаха убрал два боковых лезвия, оставив одно посередине, росшего из костяшки среднего пальца. «Блеск», - пронеслось в голове у телепата. - А теперь сиди и не рыпайся, за тобой нужен глаз да глаз, - Росомаха оттеснил Вагнера, загородив собой проём и скрестив руки на груди. - В туалет тоже со мной пойдёшь, нянечка? – усмехнулся Мэттью, но Логан не оценил его шутки. Телепат сжал кулаки, но решил не вступать в открытый бой с противником, на котором раны заживали с невообразимой скоростью; Мэтт понимал, что для его же блага будет лучше послушаться старину Росомаху, ведь хоть он жил не долго, но всё равно успел обрести дом. Каллаган отступил и вернулся к своему месту около обеденного стола: также встал, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди, наблюдая, как и раньше, за студентами. Отчасти он понимал Логана: профессор был сильнее Мэттью и, когда тот пришёл в институт, сломал его ментальный блок и прочёл все его мысли, как будто перед ним развернулась книга на страницах не самого приятного прошлого Каллагана: Ксавьер не мог допустить, чтобы с его учениками что-то случилось, поэтому попросил Логана приглядывать за новым учителем. Блондин не был против того, чтобы за ним присматривали – он и сам не знал, какие тузы в рукаве мог прятать, - но порой всё это переходило все границы, и этот случай – относился туда же. Но раскалять события, тем более в Рождество, ему не хотелось – всего лишь день, пережить один грёбанный день, а потом вернуться в привычное русло. Зато силой мысли телепат чувствовал, как собой гордился Логан, что научил одноглазого щенка выполнять его команды. Глупец! Если Каллаган захочет, то тот будет танцевать в центре зала русский балет – забавная была бы ситуация, но он этого не сделает, потому что сейчас одна из главных этому причин поздравляла юного Апокалипсиса с праздником. - …Эван, - Улисса еле удерживала свой подарок на руках, пытающегося куда-то сбежать, - с Рождеством! Мэтт наблюдал за ними: как Эссекс всучила Эвану подарок, как улыбка Сабахнура стала ещё шире, чем была; как он с детским озорством принялся стягивать ленту, а потом чуть не запрыгал от радости, увидев внутри то, о чём, как успел прочесть Каллаган, давно мечтал: на синего мальчика из коробки смотрел щенок с блестящим самодельным шипастым ошейником, который, прыгнув в руки к новому хозяину, начал того всего облизывать под его звонкий смех. А потом к ним столпились почти все ученики, находящиеся в этой комнате. Мэтт хмыкнул: как будто никогда маленького ротвейлера не видели. - Господи, прекрати! – смеялся Эван, держа щенка на вытянутых руках. – Прекрати! Мне очень щекотно! - Ух ты, какой милый, - каменная фея Джиа не смогла удержаться и потрепала собаку по голове. - Он просто супер милый! – улыбался Тревор, а зрачки всех его многочисленных глаз резко увеличились. - Эван, а с ним можно сфотографироваться? – к щенку потянулся Морф, но малыш резко зарычал и пару раз тявкнул на него так громко, что тот чуть ли не запнулся о ковёр и не упал, но его вовремя подхватила на руки Лин. - Вафля – щенок Эвана! – с важным видом изрекла Улисса, а потом подошла к своему лучшему другу и потрепала того по волосам, - а Эван – мой! И рыжая принялась крепко обнимать и целовать Эвана в щёки, оставляя на серо-синей коже ярко-красную помаду; все смеялись, веселились, резвились, им всем было хорошо, кроме Мэттью, который больше не мог этого вынести; заметив, как Курт и Логан отвлеклись на Эссекс, Каллаган воспользовался моментом и проскользнул в коридор - внезапно захотелось подышать свежим воздухом, проветрить свою голову. Ему было плевать на всё: на студентов, на смущавшегося за внучку Логана, на Курта Вагнера, раздувавшего ноздри, как рассвирепевший бык, увидевший, что одна из учениц ломала его мировоззрение, как и его самого. Каллагану было плевать на всех этих людей. На секунду он даже задумался: а что его тут, собственно, держит? Только лишь крыша над головой и гарантированная безопасность – вот и всё. А может в этом была и другая причина… Но о ней он старался не думать. И из-за этого Мэтт сильнее ненавидел Рождество, потому что в этот день ему особенно больно наблюдать за человеком, ставшим для него недосягаемой мечтой.

***

Он стоял в куртке, на балконе, наблюдая за тем, как на землю падали белоснежные хлопья, устилая городские джунгли снежным ковром. Мэтт выдыхал облачко пара, хотя хотелось другого – сигареты; курил Каллаган не так часто, да и то в основном, когда сильно нервничал, но сейчас его глушили совсем другие чувства. А ещё жутко хотелось спиртного, и не для того, чтобы согреться, но эта ведь школа – тут не найдёшь того, что вызывало бы развитие пагубных привычек; даже пиво не найти, а в закромах Логана копаться - себе дороже. Мэтт усмехнулся; вот и прелести работы учителем. Позади него доносился шум – кажется, началась главная часть празднества – танцы. Забавно, а ведь он совершенно не умел танцевать, да и, наверно, зачем ему это – он давно вырос из этих детских хобби, которые являлись всего лишь пустой тратой времени. Хотя, наверно, это забавно: слушать музыку, слиться с ней и двигаться не так, как ты думаешь, а как это чувствует каждая частичка твоего тела… Тихо, кружась в свете звёзд, когда на макушки падают снежинки… Мэтт на секунду прикрыл здоровый глаз, представляя себе, как он вальсирует с одной рыжеволосой девушкой, которая… осталась там, с Эваном и остальными, такая лёгкая, счастливая… и никогда не одна. Мэтт вернулся мыслями в реальность, выдыхая и облокачиваясь о перила; нет, это всего лишь недосягаемые мечты. Чёртово Рождество! Каллаган ударил кулаком по железяке, и снег упал на его ботинки; поскорее бы прошёл этот праздник, из-за которого он страдал по одному человеку только сильнее. Завтра он получит от Логана, ведь тот сбежал с празднования без разрешения, а Курт снова станет учить его жизни, а Мэтт в отместку будет гонять студентов до потери сознания… И так день за днём. Но если в этот декабрьский день действительно есть хоть немного волшебства, то Мэтт бы очень хотел, чтобы хоть что-то изменилось в его жизни. Он так устал быть один. Мэтт уже почти смирился со своей участью и готов был вернуться обратно, но не ожидал, что дверь на балкон распахнётся и к нему выйдет… она. Всё также смеялась, держала в руках зажжённые бенгальские свечки, а на рыжих волос горел ободок с плюшевыми рогами; телепат заметил в свободной руке тарелку с ярко-красными полосатыми леденцами и маленькими пирожными с хрустящей посыпкой, которую блондин не жаловал. Но ради любимой студентки, вызывающей у него улыбку, он готов потерпеть такие мелочи. Каллаган отступил, и Улисса поставила тарелку на заснеженный журнальный столик, а затем протянула руку со сверкающей свечкой: - Эй, не грусти! Сегодня же Рождество! – она наклонила голову набок, как любопытная птичка, и Мэтту это показалось забавным. От прежнего хмурого настроения не осталось почти и следа. Он принял подарок девушки, с любопытством наблюдая за её дальнейшими действиями. – Чего такой вялый, мистер Каллаган? Опять Логан тебе все уши прожужжал своими правилами? Иногда он такой зануда, что я даже не удивлена, что мой папаня от него сбежал, а после моей матери его вообще потянуло на мужиков… Так, что-то мы отвлеклись. Кексик? Мэтт принял угощение ученицы и, под взглядом её рубиновых глаз, действовавших на него, как гипноз, надкусил мучное изделие, и язык обжёгся о пряность вишнёвого джема – но это было приятно. Каллаган поставил на тарелку надкушенный кекс, сочившийся тёмно-красной начинкой; ему на секунду почудилось, что именно такой вкус у губ Эссекс, к которым так хотелось примкнуть поцелуем. Но он учитель, а она его студентка… На данном этапе отношений их не поймут, не примут, а он не мог ей объяснить, почему его сердце каждый раз стучит чаще, готово выпрыгнуть из груди, когда она рядом. Он рядом с ней всегда сгорает от бури собственных чувств. - А ты чего не с остальными? – спросил Мэттью осторожно, а Улисса лишь махнула рукой. - Просто я пришла за недостающей деталью, - подмигнула она ему. – Серьёзно, мистер Каллаган… - Зови меня по имени, - он мягко улыбнулся ей. - Ла-а-адно, - протянула девушка. – Короче, Мэттью, не будь букой и пошли праздновать Рождество. Я не позволю, чтобы кто-то в этот день грустил. Эй, ты же не хочешь, чтобы Санта подкинул тебе в рождественский носок уголёк? - Поверь мне, лучше бы я получил уголёк, - он уже смеялся. - Ну, Мэтт, пошли, - девушка пыталась согреть себя руками, - я уже замёрзла. - Ты иди, веселись, а я останусь тут. - Без тебя я не уйду! - Тогда оставайся, - она выдохнула колечко пара, и Мэтт, сняв с себя куртку, укрыл ею плечи студентки. - Ведь ты уже принесла всё для праздника. Улисса улыбнулась, сильнее закутываясь в куртку большего размера, пахнущей приятным древесным мужским одеколоном, а искусственный мех мягко щекотал нос. Каллаган отсалютовал ей догорающей бенгальской свечой, а потом вновь принялся за угощения, принесёнными студенткой; не хватало тут разве что выпивки, но идея об алкоголе быстро улетучилась из головы телепата; теперь же, глядя на Эссекс, ему хотелось чего-то простого и сладкого, в пору к вишнёвым пирожным – наверно горячего шоколада, а, может, и того самого пунша, оставшегося в зале, и который, скорее всего, уже весь выпили. Палочки с зажженными маленькими фейерверками в руках молодых людей потухли спустя пару минут, и тут же были отправлены в далёкий полёт с балкона на снежный покров. Приглушённая музыка, доносившаяся из особняка, скрашивала этот вечер, и Мэтт понял, что всё не так уж и плохо. Телепат бы остался здесь с ней, рядом, подальше от всего остального мира, но знал, что некоторые не умели держать язык за зубами и любили придумывать всякие небылицы. Тем более она студентка, а он учитель не с самой завидной репутацией… Но Каллаган был не прочь любых слухов, связанных с ними. - Смотрю, ты уже превратилась в Бобби Дрейка, - кивнул Мэттью, и Улисса улыбнулась, кутаясь в его куртку. - Так уж в Дрейка? – залилась смехом девушка, и Мэтт подошёл к ней со спины, заключив в объятия и положив подбородок ей на макушку. Она не отталкивала его, не сопротивлялась, а лишь прижималась теснее. – Тогда, пока я окончательно не превратилась в снеговика, пойдём внутрь? - Пойдём. Она ухватилась за его локоть, и Мэттью повёл девушку к выходу из балкона, оставляя все дурные и плохие мысли там, на морозе; когда открылась дверь, тёплый воздух лизнул молодых людей, и до них донеслись громкие звуки музыки, смеха, криков и прочего – празднование было в самом разгаре: все танцевали, веселились, уже дарили подарки; молодые люди вернулись в зал и осмотрелись: Фантомекс трепал Вафлю, которую держал Эван, по голове, Элизабет Брэддок дарила Логану связанный её руками свитер с рисунком его когтей, Тревор танцевал с позволения Сабахнура с Джией, а Квентин уже успел покрыться красными пятнами из-за своей жадности и аллергии… И почему-то теперь всё это Каллагана абсолютно не раздражало, а наоборот – ему даже нравилось. - Хочу танцевать! – радостно воскликнула Эссекс и потянула замечтавшегося Каллагана в середину комнаты, где вовсю уже переставляли ноги студенты Ксавьера. – Пошли танцевать, Мэтт! Мэтт еле поспевал за мчавшейся Улиссой, даже стукнулся плечом о Вагнера, который проводил молодого учителя полным призрения взглядом, но Каллагану, успевшего прочесть его мысли, абсолютно не волновало то, что в данный момёнт о нём думал католик; захочет испортить им праздник – Мэтт позаботиться о том, чтобы Вагнер отправился к своему Богу на небеса; но сейчас телепат ему просто улыбнулся, гордясь собой – утёр нос этому синему черту! Когда они уже протиснулись сквозь толпу к ярко-сверкающей ели, то Мэтт развернул Улиссу к себе, взяв её за руку и ведя в танце: играла клубная музыка – они танцевали вальс. Единственное, что мог вспомнить Мэтт, закрадываясь телепатией в голову Вагнера и повторяя того движения без ведома мутанта. - Здорово двигаешься, - восхитилась Улисса, и Мэттью гордо выпрямился. Пусть отчасти это не его заслуга, но ему не хотелось ударять перед ней в грязь лицом. – У меня тут появилась одна идея… - Какая? - Сейчас узнаешь. Девушка закружила своего кавалера в танце, и Мэттью чуть не запутался, явно не ожидая такого от Улиссы. Он чувствовал на себя пристальные взгляды Вагнера и Хоулетта – последний уже хрустел пальцами, - но решил полностью довериться Эссекс. Она вела в танце, делала всё, чтобы они затерялись в толпе студентов, иногда высматривая недовольное лицо дедушки и Курта, явно желавшего оказаться на месте телепата. - Куда ты меня ведёшь? – перекрикивая музыку и гомон танцующей толпы, поинтересовался Мэттью у своего рыжего кролика, ведущего его в секретную нору. Он чувствовал себя Алисой из Страны Чудес. На его вопрос она лишь улыбнулась, продолжая тянуть в неизвестном направлении. И пока один жанр музыки сменялся другим, а на мнимом танцполе появлялось всё больше студентов, молодые люди прошмыгнули за высокую ель и, наконец, остановились. Улисса хитро прищурилась и, присев на колени, стала что-то искать среди подарочных коробок; Мэтт совершенно не догадывался о том, что задумала студентка. А когда она выпрямилась, то в руке держала зелёную бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет. - Продолжаем празднование? – подмигнула она ему, и Мэтт улыбнулся. - Выпивка? Серьёзно? – Мэттью скрестил руки на груди. – Ты знаешь, что распивать спиртные напитки на территории школы запрещено? - И что ты мне сделаешь? – Улисса трясла бутылку. – Накажешь? - Я могу простить тебя, если… - «Если» что? - Если ты меня поцелуешь! – выпалил Мэттью, и Эссекс ударила ладонью по дну бутылки. Пробка стрельнула к самому потолку, но пушистые ветви ёлки скрыли маленькую шалость студентки и учителя; звук хлопка растворился в громкой музыке, и сливочно-кислая пена полилась прямо на Каллагана. Улисса не удержалась и засмеялась, а телепат чувствовал себя неловко - опять он всё испортил: мало того, что вечер, так ещё и дурацкий свитер. Мэттью отряхнулся от липкой жидкости, выжал низ ткани, и уже намеревался уйти, как Улисса крепко схватила его за руку и притянула к себе. - Логану не стоит знать о нашем маленьком секрете, - заговорщицки прошептала она, схватившись за края свитера и потянув его вверх. Она успела оголить его торс прежде, чем Мэтт остановил её. – Эй, ты чего? Не расстраивайся насчёт шампанского – у нас осталось полбутылки. Мэтт усмехнулся; забавно, что его мечта, преследовавшая его с того времени, как он её встретил, почти осуществилась; они вместе, рядом, стояли под сверкающей елью, вдыхая аромат пролитого шампанского, смотрели друг на друга и наслаждались близостью; он даже не сразу сообразил, когда её пальцы стали щекотать кубики его пресса. - Я должен тебя наказать, - выразил свои мысли вслух Каллаган, выдыхая. - А я ведь помню, - усмехнулась девушка и, привстав на носочки, потянулась к нему и… Часть его большой мечты наконец-то осуществилась. От нахлынувших чувств у Мэтта перед глазами заплясали бенгальские огоньки; он знал, что это неправильно, знал, что их могут заметить, а от нюха Логана вообще ничего нельзя утаить – зря Улисса всё это затеяла с шампанским, но… теперь ему было всё равно: Улисса Эссекс теперь его и только его, и Каллаган не намеревался от себя отпускать девушку, значившую для него больше, чем собственная жизнь. Поцелуй отдавал шампанским и взрывом вишни – пьянил настолько, что ноги подкашивались. Время для телепата остановилось в один миг. Но когда Улисса отстранилась, он прижал девушку к себе: больше от себя не отпущу, никогда-никогда, только моя, ты только моя! - Может, продолжим праздновать на кухне? – предложила Эссекс, улыбаясь Мэтту. – Я знаю, где Логан прячет свою заначку. - Замечательная идея. Тем более мне надо переодеться, - кивнул Мэттью. - Зачем? Тебе и без свитера хорошо. - Потом трудно всё это будет объяснить Логану. - Зато я получила себе самого горячего препода! Мэтт не ослышался; она это сказала? Телепат готов был сам засиять, как яркая звезде на рождественской ёлке; он нежно поцеловал девушку в щёку, и те принялись собираться, чтобы продолжить праздновать уже в другом, более безлюдном месте. Мэтт, помогая Лисс, задумался: а ведь Рождество – не такой уж хреновый праздник… По крайней мере, его первое настоящее Рождество запомнится ему надолго.