У нас просто имена похожи...

Маленький, странный саундтрек: Times Like These (acoustic) - Foo Fighters, The Sacrament - HIM, Solitude - Evanescence, Metallica – Nothing else matter. "Come as you are, as you were As I want you to be As a friend, as a friend, as an old enemy" Это случилось около двадцати лет назад, в феврале 1993 года. Зима в то время выдалась теплая, больше похожая на раннюю весну, когда снег уже начинает таять, а природа только просыпается от долгого сна. Именно в один из таких февральских дней я сидел в дешевой забегаловке на территории автозаправки и "заливал шары" дешевым пивом. Хотя "заливать шары" слишком сильно сказано, в моем случае это была лишь небольшая слабость из-за свалившихся на голову проблем. Причиной такого моего времяпровождения было, во-первых, расставание с девушкой, не скажу, что я любил ее так уж сильно, просто с ней было привычно и не так одиноко. Во-вторых, будучи косоруким фотографом, работающим на затрапезный журнал, мне было дано задание, разумеется, моим многоуважаемым и любимейшим боссом, провести всю субботу, а это день, идущий за пятницей, которая, собственно и была тогда, за фотографированием старушек, занимающихся фитнесом. Это кажется смешным на первый взгляд, но из-за минимальной известности нашего печатного издания единственное, о чем могло быть в нем написано, - престарелые бабушки и "герои дня", спасшие кошку с дерева. Ну, а по "местам происшествий", естественно, бегал я и щелкал фотоаппаратом все, что только можно. Когда-то фотографирование приносило мне истинное удовольствие. Было в этом что-то магическое, чтобы заставлять время, которое неумолимо бежит и никогда не повторяется, замереть на твоем снимке. Я снимал цветы, животных, людей, а также хорошенькую Ларри Книксон, жившую в доме напротив. Вся такая статная и неземная, она рождала во мне желание творить, запечатлеть ее красоту и легкость движений, но со временем это прошло. Я больше не видел ни красоты природы и мира, ни красоты Ларри Книксон. Может, дело было в том, что я начал работать в журнале и снимал уже не то, что мне нравилось, а целлюлитные задницы, кошек на деревьях, а иногда даже и наоборот, смотря, что произошло. Таким образом, я - двадцатитрехлетний фотограф, уроженец Форт-Уэйна, когда-то мечтавший стать великим творцом искусства, сижу в старой жалкой забегаловке и наблюдаю за, барахтающейся в стакане моего соседа мухой, даже не подозревая, чем для меня обернется этот вечер... Минутная стрелка медленно, будто назло, ползла к десяти. "Когда же кончится этот чертов день?!" - я посильнее закутался в старый пиджак и закрыл глаза, мысленно пытаясь представить другую жизнь. В ней есть много друзей, только солнечные дни, хорошая и престижная работа, красивый дом и сногсшибательная девушка. Ах, мечты, мечты, где ваша сладость? Здоровый усатый мужик в клетчатой рубашке и кожаной жилетке, очень напоминающий дальнобойщика, устав отмахиваться от мошки, летающей над его головой, со всей дури долбанул по столу в то место, куда присело насекомое. - Ах, дрянь! - проворчал он, вытирая ладонь с ошметками мошки о свою рубашку. "Да... Опасно здесь по вечерам," - пронеслось в голове. - Чего уставился? - пробасил мужик, угрожающе сводя брови. Я сравнил свои габариты с его и пришел к мудрому решению не дерзить увальню. - Ничего, - дальнобойщик усмехнулся и подозвал к себе прыщавого тощего парня с очками на носу, который работал здесь и, судя по бейджику на груди, его звали Том. - Еще пива! - С-с-сейчас, - пропищал Том и тут же, чуть не потеряв очки, испарился за новой порцией пива для бугая. Я снова глянул на уже умершую муху в стакане соседа слева - черноволосого, загорелого, но, как ни странно карлика. Такое ощущение, словно я попал в цирк на шоу уродов… В тот самый момент тишину затрапезного заведения нарушил донесшийся с улицы звук рычащего мотора и визг шин. Я вздрогнул и оглянулся назад. На заправку, дымя направо и налево, влетел, а по-другому не скажешь, старенький красный пикап и остановился у третьей колонки, издав при этом жуткий звук "рожающего бизона". - Ночная мразь, - выругался усатый мужик, обращаясь к карлику, - нет бы делом заняться, развели тут. В принципе, я был склонен согласиться с ним, так как не был сторонником всяких тусовок, а на школьных дискотеках мне обычно сдавали сумки и барсетки. "А с Джинни было не так уж и плохо," - подумал я, вспоминая свою рыжую, веснушчатую, бывшую девушку. С ней у нас не происходило ничего сверхъестественного, но той стабильности и некоторой скучности нашей жизни, при которой я не сидел в баре со стаканом пива между карликом и громилой, будто представляя среднее звено в их цепи, мне не хватало. Вот карлик шумно высморкнулся в салфетку, положил пару долларов на столешницу и, встав на стул ногами, пару раз качнулся взад-вперед и спрыгнул, удачно приземлившись. Из открытой им двери донесся чей-то смех, а затем к нему присоединились еще два голоса. "Наверное, эти психи на пикапе," - я снова повел плечами. Наконец, парень с очками на носу вернулся и, чуть ли не дрожа, поставил перед бугаем его пойло. - П-п-пожалуйста... - Чего так долго?! Если у тебя проблемы со скоростью, то могу помочь их исправить, - дальнобойщик показательно поиграл своими внушительными мускулами. Том сглотнул, жалостливо оглядел свои тощие руки и помотал головой. Что ж, кому-то мускулы, а кому-то интеллект, хотя, черт его знает, вряд ли от большого ума пойдут работать в забегаловку на заправке. Устав все это терпеть, я... нет, нет, не отправился на помощь обиженному Тому, сверкая мечом, а просто достал из кармана пиджака смятые бумажки за так и не допитое пиво и положил на стойку. Я толкнул дверь вперед и тут же закрыл глаза. Как же хорошо чувствовать свежий воздух! За все то время, что я провел в забегаловке, вечер уже постепенно начал превращаться в ночь. Луна поднялась высоко в небо, проступили яркие звезды, стало очень тихо, а шум машин, изредка проезжавших по темной дороге, освещенной лишь слабыми неоновыми вывесками на заправке, казался каким-то чужеродным и посторонним звуком. Волшебно... Только вот я сейчас пойду домой и завалюсь спать, чтобы завтра начать еще один скучный день. Стоило мне пройти пару метров от заведения, как глазам тут же предстала занимательная картина. Небольшая кучка людей плотно облепила кого-то и что-то возбужденно, но тихо бормотала. Я замер, пытаясь сообразить, что происходит. Вот оттуда послышался чей-то приглушенный радостный визг, а затем такой же тихий смех. "Странно," - кучка была недалеко от старого красного пикапа, рядом с которым спиной ко мне стояла чья-то очень высокая фигура. Из толпы выпрыгнул какой-то парень тоже высокого роста, но только по сравнению со среднестатистическим человеком, а не с этим великаном. Он подошел к машине и хлопнул другого по плечу. Я все же решил пойти посмотреть, что там происходит, вдруг кому-то плохо, нужна помощь, врач... А хотя кого я, черт возьми, обманываю? Мне просто стало любопытно. Народ начал постепенно рассеиваться и, когда я подошел ближе, осталась только одна девушка. - Спасибо вам большое! - донесся до моих ушей возбужденный шепот. - Не за что, - смеясь, ответил кто-то. Вот девушка тоже удалилась, задержав влюбленный взгляд на том, кого благодарила. Теперь я мог видеть спину этого человека. Странно все это, казалось бы, какой-то подросток, об этом говорил его невысокий рост, одетый в какую-то длинную, большую, сине-зеленую куртку, в разодранных джинсах, словом, ничего необычного. Я подошел к незнакомцу. Тот продолжал стоять спиной ко мне. На его голову был накинут капюшон, что мешало мне увидеть хотя бы часть его лица. - Эм, а что тут происходит? - глядя на удаляющихся людей, поинтересовался я у него. Я явственно услышал смешок, донесшийся из глубин капюшона. - Тебе озвучить мою версию? – невнятно проговорил приятный хрипловатый голос. "Не подросток," - удивленно отметил я про себя, а человек в капюшоне, тем временем, продолжил: - Сначала я подумал, что прямо за моей спиной стоит Марк Чепмен, и все эти люди собираются его придушить и линчевать... а может и наоборот, - понизив голос и сделав его испуганным, добавил он. - Почему Чепмен? - удивился я. Очень странная версия у него... - Не знаю, - безразлично отозвался человек, - просто сказал, что первое в голову пришло, да и у них такие лица были, - он снова усмехнулся. "Кажется, я говорю с каким-то недалеким парнем," - пронеслось в голове. Я уже думал смываться, но тут раздался чудовищный звук, который заставил вздрогнуть меня, а незнакомца повернуться в поисках его источника. Бугай из забегаловки сидел в своем грузовике и методично нажимал на гудок, сигналя стоящей перед ним черной легковушке, водитель которой пытался отъехать. - А я думал, они уже вымерли, - в изумлении пробормотал парень рядом со мной. Я подозрительно покосился. Почувствовав мой взгляд, парень повернулся ко мне. - Ну, как динозавры. Погоди, ты ведь знаешь, что динозавры вымерли? - я попытался рассмотреть его лицо, но, так как я был немного выше, верх его капюшона не давал этого сделать. Я мог видеть лишь его подбородок и губы. - Обработка информации... Один процент, два процента, три... - А? – кажется, я прослушал, что он спрашивал. - Если не знаешь, могу рассказать четыре теории произошедшего, - его губы изогнулись в полуулыбке. - Да нет-нет, я знаю, - я оглянулся на красный пикап около третьей колонки. Вдруг высокий парень повернулся ко мне лицом, и меня словно молнией поразило. Это лицо было мне очень знакомо. - Кажется, я знаю этого парня... - Хм, - парень в капюшоне усмехнулся, - да, так многие говорят, особенно те, кому он задолжал денег, но "этот знакомый всем парень" вечно отнекивается. Где же я его видел? Чего-то не хватало для полноты его образа. Дрели? Пилы? Шеста?! Гитары? Кажется, я слышал щелчок в своей голове, это означало, что мозг начал работать. Вечно свисающий чуть ли не до колен бас, вечные подпрыгивания в такт музыке. Я удивленно моргнул, наблюдая, как высоченный парень вытаскивает пистолет из бака пикапа. Человек, стоящий рядом с ним засмеялся. Черт подери, какая знакомая улыбка... Не может быть... Я в шоке повернулся к парню в капюшоне, который с интересом наблюдал за мной. - Нирвана здесь?! - не скажу, что был большим поклонником этой группы, но их песни цепляли. Парень рассмеялся, обнажив ряд зубов. - Ага, а те ребята, что были здесь, думают, что я чертов Курт Кобейн! Смешно, правда? - он снова рассмеялся. Я нервно улыбнулся. Что за чертовщина здесь творится? - И-и-и... Гхм, они правы, думая так? - с трудом поборов свое беспокойство, спросил я. - Что? Нет! Неужели ты думаешь, что я - этот психованный, вечно ноющий невротик, который только и знает, как глядеть вокруг тоскливым взглядом и мечтает разхреначить себе голову? - он сделал особенный акцент на "я". Я пораженно глядел на его прикрытое капюшоном лицо. - Эй, Курт! Так мы едем или нет? - крикнул высоченный парень. Я тут же глянул на незнакомца, который, казалось, просто дурил меня по полной программе. - Черт подери, Новоселич! Ты как всегда, - Крист пожал плечами на возмущения друга. Наконец, Кобейн стянул капюшон в головы. Конечно, я никогда не был достаточно проницательным, но не увидел в смотревших прямо на меня глазах ни боли, ни вселенской печали, ни всего того, что говорят многие люди, описывая этого парня. Но вместе с тем, было ощущение, будто из темноты лесной чащи на меня глядят два больших, ослепляющих своей яркостью, фонаря. Наверное, со стороны это выглядело несколько глупо, но, не замечая ничего вокруг, я продолжал смотреть в них, будто находясь под гипнозом. Казалось, что из глубины этих глаз вдруг вырвется огромная волна, которая поглотит все вокруг, я уже даже начал ощущать холодный ветер и запах моря, как в далеком детстве, когда во время отдыха у океана случилась буря. Я тряхнул головой. Кобейн склонил голову набок и прищурил глаза, словно пытаясь залезть в мой разум, но насмешливая улыбка, которую он так старательно скрывал, все же испортила впечатление. Почему они не уезжают? - А вы... - Слушай, парень, - не дав мне договорить, начал Курт, - после всех этих перелетов мозги просто всмятку. Если хочешь пообщаться, поезжай с нами, мы как раз собирались в один бар. Сказать, что я был удивлен, значило не сказать ровным счетом ничего. Крист с Дейвом уже залезли в машину и теперь препирались из-за места водителя, я же переминался с ноги на ногу и чувствовал себя крайне неловко. - Ну так что? - переспросил Кобейн. Я перевел глаза на него и нервно сглотнул. Как сопливая школьница перед первым свиданием, ей-Богу! - А можно? - Курт странным взглядом оглядел меня с ног до головы (что несомненно заставило меня понервничать) и после небольшой паузы выдал: - Да иди ты! Тебя ведь уже пригласили, зачем спрашивать разрешения? - я облизнул пересохшие губы и опустил глаза в пол, стараясь скрыть смущение. "Ведешь себя, как полный идиот!" - Тогда с радостью, - наконец, я нашел в себе силы на вменяемый ответ. Курт кивнул: - Тогда езжай за нами, - он уже собрался идти к пикапу, но, увидев, что я стою на месте, обернулся: - Ты чего встал? - Я не на колесах... - Да-а? - он задумчиво почесал затылок, - а кажется, будто так и есть. - Что? - смысл шутки не сразу дошел до моего находящегося в данный момент в вегетативном состоянии мозга. - Тогда поехали с нами, - Крист, все же сумевший отвоевать место водителя, заинтересованно глядел на нас через окно пикапа. Из-за его головы медленно выплыла такая же любопытная физиономия Дейва. - Да не бойся ты, - Курт хлопнул меня по плечу и подтолкнул к машине, - мы если и кусаемся, то только по пьяни, а до этого еще далеко. - Кстати! - музыкант резко крутанулся вокруг своей оси и снова оказался лицом ко мне, - как тебя зовут-то? - Уильям... Т-то есть Уилл... - Ха, а фамилия не Берроуз, случайно? - Нет, не Берроуз. - И откуда ты родом? - Из Форт-Уэйна, - Кобейн удивленно распахнул глаза: - Форт-Уэйн не самое близкое место к Сиэтлу, особенно для тех кто "без колес", - прежде чем я смог ответить, из окна пикапа высунулась косматая голова басиста. - Курт, ну твою мать, ты там скоро? - возмущенно спросила голова. - Да тут парень совсем один и без колес, - Новоселич засмеялся, запрокинув голову: - Скажи ему, чтобы приходил ко мне в любое время, я ему подгоню! - Да, нет-нет, вы не поняли. Я... - Все мы поняли, залезай, - Курт снова подтолкнул меня к машине, - и накормим и напоим, хотя больше, наверное, все-таки второе, - с этими словами он залез в салон на заднее сидение вслед за мной. Парень, сидящий рядом с водителем, то есть - Дейв, повернулся к нам и, приторно улыбнувшись, будто бы пытаясь соблазнить, проворковал: - А что за мальчик? - Да так, на вечер взял, - мне показалось, или это прозвучало двусмысленно? Видимо, Гролу тоже так показалось, потому как он тут же заржал. - Его зовут Уильям, - представил меня Кобейн и, чуть подумав, добавил, - Уильям-не-Берроуз. - Хм-м, - протянул Дейв и покачал головой, - мне нравится. - Хорош лясы точить! Мы едем или нет?! - Крист со всей дури дал по газам, и старый красный пикап, издав жуткий звук, понес меня и моих новых знакомых вперед по темной ночной дороге. Начавшийся внезапно, дождь нещадно лупил в окна, образуя крупные капли, которые постепенно сползали вниз по стеклу. Сразу вспомнилась игра из детства, когда ты выбираешь себе каплю и твои друзья тоже, а затем все вместе вы следите, чья капля дойдет до конца стекла первой. Я попробовал проделать эту вещь сейчас, но ничего не вышло, ветер был слишком сильным. Я перевел взгляд с окна на темный салон старой машины. Единственным источником света являлась подсветка приборной панели. Все это было очень странно... Вроде парни и вели себя очень дружелюбно и просто, но тот факт, что я помню их лица на обложках журналов, серьезно мешал мне расслабиться в этой компании. Несмотря на высокую скорость, Крист вел машину очень ровно и спокойно. Вся эта поездка, которая сначала казалась мне не особенно хорошей идеей, так как я ожидал очень громкой музыки, криков, наркотиков и всего прочего, что ассоциировалось у меня с рок-музыкантами, приняла чисто дружеский характер. Сидя с этими ребятами в одной машине, некоторой частью сознания начинаешь забывать, что они - известная на весь мир группа. Каждый был занят своим делом, но не из-за чувства неловкости, а просто, потому что это было для них привычно. Крист спокойно вел машину, Дэйв разглядывал какой-то туристический буклет, который некоторое время назад вытащил из-под сидения, Курт наблюдал за разбушевавшейся природой через окно. Я задержал свой взгляд на последнем. Светловолосый музыкант с абсолютно детским выражением лица, чуть приоткрыв рот, смотрел на раскачивающиеся от ветра сосны, растущие по обеим сторонам от дороги. Сейчас его глаза казались гораздо темнее, чем, когда я в первый раз их увидел. Вдруг в темном небе, буквально на долю секунды осветив все вокруг, сверкнула молния. - Красота, правда? - завороженно прошептал Курт, обращаясь, видимо, к самому себе. Наверное, он видел в молнии, что-то иное, помимо яркой вспышки. Вслед за молнией раздался оглушительный звук грома, будто целая лавина из тяжелых камней, гремя, сошла в ущелье, где их звук эхом отдался от высоких склонов. Не люблю гром... - Удивительно... Какой силой обладает такая короткая вспышка, - Кобейн повернулся ко мне, сверкая глазами не хуже самой молнии. - Ага, силой, способной спалить целый лес, - проворчал Новоселич, крутя ручку радио. - А ты пожарных вызови, - предложил Курт. - Ага, очень смешно, - радио издало непонятный хрип и замолчало снова. Дейв широко зевнул и приподнял козырек своей кепки: - Да чего ты его мучаешь? Ливень какой, сейчас ничего работать не будет, - Крист отмахнулся от него. Дейв глянул на Курта в зеркало заднего вида и закатил глаза, на что тот лишь усмехнулся. - Слу-у-шай, а ты уверен, что мы едем в правильном направлении? - поинтересовался Дэйв, - потому что если нет, то... - Да-да. О! Нашел! - вслед за победным кличем Криста из радио начали доноситься, прерываемые легкими помехами, звуки электрогитар. "I was made for loving you baby You were made for loving me And I can't get enough of you baby" - Ого, - протянул Курт, - это ли не знак? Несмотря на погодные условия и жуткий приемник, настоящая музыка все равно пробивается! - Рок-н-роллу не помеха и погода! - проскандировал Крист и затряс головой в такт. - Ты чертовски прав, чувак! - подхватил его настроение Курт. Дейв снова удивленно поднял козырек своей кепки. Лицо барабанщика тут же вытянулось при виде Новоселича, держащего руль одной рукой и мотающего головой из стороны в сторону. - Эй-эй! Обалдел?! Если мы из-за тебя разобьемся, придурок, то на том свете ты будешь просыпаться только под стук барабанов! - Да брось ты! Хорошая ведь песня! - будто не замечая гневного тона своего друга, Крист продолжил свое занятие. - Просто возьми чертову "баранку" ДВУМЯ руками! Таким образом, через пару минут мы добрались до того самого бара. Заведение оказалось расположено на каком-то пустыре и носило весьма красноречивое название "Trash". Ливень за время нашей поездки прекратился, оставив за собой широченные лужи. - Я в детстве всегда очень любил время после дождя, - начал Дейв, немного грустно оглядывая лужи на земле, когда мы вышли из машины, - я вечно прыгал по лужам, когда гулял, а мама чуть в обморок не падала, увидев, как выглядит ее ребенок, - Курт вдруг резко остановился и, пока никто ничего не успел понять, сияя улыбкой во все тридцать два, с разбегу прыгнул прямо в середину одной из больших луж. Крист и я сумели вовремя отойти, а вот насчет Дейва этого сказать было нельзя... - Да что ты творишь?! - отплевываясь от попавшей в рот грязной воды, возмутился Грол. Курт продолжал стоять в луже, и, казалось, его совершенно не заботили собственные промокшие кеды. - Ну так что? - рассмеялся он, - мне уже звонить твоей маме? - Да пошел ты! - Грол и сам не смог сдержать улыбки, но все же до двери в бар прошел надутый, как мышь на крупу. Я с удивлением оглядывал невысокое двухэтажное здание из красного кирпича. Оно было больше похоже на какой-то заброшенный дом, я бы так и решил, если бы не неоновая вывеска с названием и свет из открытой двери. - Не думал, что знаменитые люди тусуются в таких местах, - подумал я. Действительно, очень странное место, хотя кто их разберет... - А мы здесь и не тусуемся, - внезапно заговорил Кобейн, который шел рядом с Гролом с вытянутыми вперед руками, наверное, для защиты от мести барабанщика. Постойте-ка, я что, сказал это вслух?! - Мы здесь расслабляемся, - продолжил он. - Да! - подхватил Крист, - это отличное место для отдыха. Нет никаких камер, журналистов, да и вообще, всем этим людям внутри абсолютно все равно - пьют ли они с покойным Элвисом или Джексоном. Внутри бар выглядел еще более странно. Повсюду в воздухе, закрывая обзор, витал дым. Он имел красноватый оттенок из-за освещения соответствующего цвета. Люди небольшими группами сидели за деревянными столами и вели непринужденные разговоры. Из динамиков на стенах доносился громкий, тягучий голос Тома Вейтса. Казалось, что я попал в мир Спящей Красавицы, только никакой принцессы и никакого чудесного замка не было, лишь сонное царство. Видимо, для настолько знаменитых людей, как Nirvana, это место самое то, что-то типа норы, где можно просто расслабиться и залечить свои нервы. Ведомые Кристом, который ловко варьировал через клубы дыма, чувствуя себя, как рыба в воде, мы дошли до дальнего стола, который располагался в углу, где был прикреплен динамик. Присев на краешек дивана, я снова принялся разглядывать обстановку и людей вокруг. Все двигались спокойно и непринужденно, будто каждый знал друг друга много-много лет. Отдельные посетители, образовав несколько пар, медленно покачивались в такт музыке. Я изумленно покачал головой. Абсолютное спокойствие, будто бы какой-то иной мир... Я обернулся на своих соседей и тут же столкнулся взглядом с голубыми глазами Курта, который также осматривал обстановку. Он тут же криво усмехнулся и подмигнул мне. А не смог сдержать ответной улыбки из-за слегка наивного выражения его глаз. Да-да, точно, параноик, наркоман и просто депрессивный тип. Это вообще о нем так говорили? К нам подошла официантка - милая темноволосая девушка лет двадцати. Она поприветствовала нас, записала заказ, смущенно опуская глаза каждый раз, когда Кобейн смотрел на нее. Вскоре та же девушка принесла нам заказ - водку. Если честно, я понятия не имел, что из себя представляет эта прозрачная резко пахнущая жидкость, но со слов Дейва, она уносит к "далеким чертогам разума". Вот черт, а мне ведь завтра с самого раннего утра придется щелкать старушек! Я осторожно начал принюхиваться к прозрачной жидкости в своем стакане, но предусмотрительно решил сначала посмотреть, что с ней делают парни. Те же с четким выкриком «прозит», решительно опрокинули стаканы, а затем, какое-то время поморщившись от напитка, в ожидании посмотрели на меня. - Давай, давай! Жизнь прожита зря, если ты хоть раз не попробовал эту ядреную хрень! - подначивал меня Крист. В конце концов, произнеся про себя "Отче наш", я крепко зажмурился и самоотверженно заглотил жидкость. Мое состояние после этого опыта было нельзя описать простыми словами. - Эх, парень, не жилец! Кто ж так водку пьет? - сокрушался Крист, покачивая косматой головой, которая, из-за выпитой им дозы чудо-напитка, стала еще более взъерошенной. Казалось, будто его волосы восстали против такого жестокого обращения с организмом. - Мазохисты, - уверенно ответил Курт, - я слышал, что во время холодов, русские этой хренью растираются, а потом прыгают в ледяную воду, называя себя "моржами". Как я сейчас не понимал этих загадочных русских. Жидкость, попав внутрь, обожгла все органы, даже те, которых там и быть не должно. Я чувствовал себя огнедышащим драконом, в котором бурлит лава! Музыканты же всерьез заинтересовались темой "русских моржей" и завязали беседу, высказывая различные предположения относительно этого занятия. - Я вот слышал, что они так делают, потому что зима там довольно жаркая, и жителям приходится охлаждаться с помощью таких вот погружений, - рассуждал Дейв, поглядывая куда-то вбок. - Жаркая?! - поперхнулся Курт, - да у них там под минус пятьдесят бывает. Мне кажется, что это просто традиция такая, что-то типа встречи зимы. - Да нет же, - Крист замахал на друзей руками, - нет и еще раз нет! Русские просто очень стойкие и сильные люди, поэтому им нужно обязательно поддерживать количество адреналина в своем организме, чтобы выживать в таких экстремальных условиях. Вот они и погружаются... и на дно стакана тоже, - добавил он, предупреждая следующую реплику Курта, который только открыл рот. - А ты что думаешь? - обратился ко мне Кобейн. Я не мог вымолвить ни слова, даже пусть и имел свои соображения на этот счет. Ощущение извергающегося вулкана еще не покинуло меня, поэтому я просто пожал плечами. - Ну все, парни, я полетел, - оповестил Дейв, кивнув в бок. Проследив за его взглядом, можно было увидеть молодую симпатичную девушку, стоящую рядом с подругами. Она улыбалась, когда видела взгляды Грола в ее сторону. - Ускорение придать, пингвин? - крикнул в спину Дейву Курт. Крист усмехнулся, но тут же его взгляд сделался потерянным. Он озадачено оглядел пустые стаканы на столе и глубокомысленно, как если бы рассуждал о судьбах мира, произнес: - А, между прочим, посуда пуста, - затем басист выразительно посмотрел на Курта, тот, в свою очередь, поняв к чему идет дело, напустив на себя заинтересованный вид, начал оглядываться по сторонам, пытаясь найти того, к кому обращался Новоселич. Крист скорчил еще более печальную гримасу. Кобейн закатил глаза и нехотя встал: - Ладно, ладно, с вас причитается, - с этими словами фронтмен Nirvana медленно поплелся к барной стойке. Я раскрыл рот и попытался глубоко вдохнуть, но все мои попытки оканчивались кашлем. Конечно, я никогда не был стойким в плане алкоголя, но не до такой же степени. Из чего же сделаны эти русские, если принимают ее часто и не только внутрь? - Слушай, Уилл, - Новоселич обеспокоено похлопал меня по плечу, - тебе может это... отойти водички попить, а то мало ли? - Я... Аргх... да, я у... А, - оставив попытки сказать что-нибудь вразумительное, я просто кивнул ему и поспешил, чуть не запнувшись о собственные ноги, за водой. Получив наконец вожделенный глоток чистой воды, я чуть было не подпрыгнул от облегчения. Бармен очень странно взглянул на меня, но, ничего не сказав, продолжил молча протирать стаканы. Тем временем, толпа танцующих уже успела расформироваться по всему бару и теперь ритмично дергала головой под песню, названия которой я не знал. Я облокотился о стойку и принялся рассматривать каждого из них. Кто-то тряс длинными волосами, кто-то дергал поднятыми руками, а кто-то просто подпрыгивал, и во всем этом чувствовалась такая бешеная энергия и свобода, что сам невольно хочешь присоединиться к этим беззаботным людям. "Неужели у нашего журнала больший интерес вызывают старухи в купальниках, чем настоящая рок-тусовка?" - на такую работу я бы просто летел, снимал, снимал и еще раз снимал. Для таких моментов и был изобретен фотоаппарат, для того, чтобы запечатлеть жизнь в одном мгновении, чтобы заставить время остановиться, а не для дряблых задниц и кошек на деревьях. Как странно... Давно я не размышлял подобным образом, неужели все дело в чудо-жидкости? - Ну как оно, Уильям-не-Берроуз? - я обернулся на внезапно прозвучавший голос над ухом. Облокотившись о барную стойку и поставив ноги в немыслимую позу, рядом со мной материализовался Курт. - О, привет! - неуверенно крикнул я. Он приподнял брови и что-то пробормотал, но из-за слишком громкой музыки я не смог ничего понять. - Что?! - ну надо же, я даже собственного голоса не слышал. Курт закатил глаза и тоже крикнул в ответ: - Виделись! Кстати, - музыкант придвинулся ближе и, пытаясь перекричать музыку, проговорил, - ты так и не рассказал, что тебе понадобилось на той заправке еще и без машины, - а потом добавил, - если это не секрет, конечно. Скажите: я что, сплю? Один из самых известнейших музыкантов современности предлагает поделиться с ним какому-то абсолютно левому парню, о котором он не знает ничего кроме имени, своей проблемой. Неужели ему своих дел не хватает? Да и откуда ему знать, может, я какой-нибудь чокнутый фанат, что подобно Марку Чепмену, который, по иронии, уже проскальзывал в нашем разговоре ранее, решит пришить своего кумира? Мое молчание непростительно затянулось, Кобейн уже не улыбался, а смотрел слегка сочувственно, будто ему сказали что-то грустное. - Да так... Проблемы небольшие, - неловко почесав в затылке, ответил я. Курт выгнул бровь: - И из-за этих "небольших проблем" ты решил провести вечер с бутылкой пива в компании дальнобойщиков? - Ну-у, - и тут меня словно прорвало, - шеф, зараза, заставляет делать глупые репортажи о фитнесе старушек, девушка ушла, да и вообще, вся моя жизнь донельзя убога... Не знаю, что на меня нашло, может, мне подумалось, что раз этот парень знаменит, то и никаких проблем в его жизни нет. Я опасливо поднял глаза на него, следя за реакцией. Курт задумчиво потер подбородок и, словно согласившись с самим собой, кивнул, переводя взгляд на танцующую толпу. - Знаешь, это все такая фигня, - я удивленно воззрился на его, освещаемый красноватым прожектором со стены, профиль, - насчет второго ничего сказать не могу, сам в таких делах не знаток, но вот с первым ты в состоянии разобраться, - я невесело усмехнулся. - И как же? - Кобейн глянул на меня своими ставшими темно-синими глазами. Этот взгляд будто проникал под кожу, в нем не было ни тени улыбки или усмешки. От него и странного красного освещения, которое придавало волосам Курта кроваво-красный оттенок, мне стало очень даже не по себе. - Странно, - протянул он, не сводя жутковатого взгляда с моего лица, - мне казалось, что человек может менять свою жизнь, как ему вздумается. Ты ведь сам можешь решить проводить ли тебе время с престарелыми дамами или как-то иначе. - Есть такое понятие - "надо", - потрясающе, Уилл, человек хочет тебе помочь, а ты еще и огрызаешься, - прости... Кобейн усмехнулся, зажмурив глаза, и покачал головой, как если бы я сказал полнейшую глупость. - Нет, - уверенно проговорил он, - во всем, что касается исключительно твоей жизни, есть только - "хочу" и "не хочу", а те ситуации, когда от тебя зависит судьба другого, - Курт замолчал, пытаясь подобрать слово, - это уже совсем другое, - тихо проговорил он себе под нос, но я все же смог расслышать. Затем музыкант, ничего не говоря, ушел к нашему столу, за которым сидел Крист и уже вернувшийся Дейв. Как потом выяснилось, девушка, к которой подходил барабанщик, была уже занята и с сожалением сообщила ему об этом. Грол был безутешен... Курт пристроился рядом с друзьями на диванчике и уставился в одну точку, изредка кивая в ответ на стенания Дейва. Его слова заставили меня серьезно задуматься. Конечно, я и раньше слышал, что, якобы, человек сам хозяин своей судьбы, но одно дело было слышать это, как поговорку, непонятно откуда пришедшую, и совсем другое слышать это от человека, который, скорее всего, сам не понаслышке знал об этом. А ведь действительно, для чего и, самое главное, для кого я вообще пошел в этот унылый журнал? Конечно, работа была нужна, но не настолько, чтобы бросаться к первому попавшемуся предложению. Что мешало мне немножко подождать? Я внимательно всмотрелся в троих музыкантов, сидящих за столом. У этих людей, дай Бог, хоть среднее образование есть, но, тем не менее, они стали знамениты на весь мир. Басист с хорватскими корнями, барабанщик родом из штата Огайо и вокалист-гитарист из странного города лесорубов - Абердина. Этим парням выпало взорвать планету за всего пару лет! Я почувствовал сильный контраст с этими людьми. На что я трачу свою жизнь? На стенания о ее никчемности? На глупую работу, которая не приносит мне ровно ничего, кроме скромного достатка? И как живут они? Не живут, а летят свободно по этой жизни. Летят без тормозов... Из динамиков полился густой голос Леонарда Коэна. Крист встал и галантно поклонился Гролу. Тот с самым непередаваемым выражением лица подал ему руку, и джентльмены, создав пару, удалились на импровизированную "танцплощадку". Я внутренне поразился их раскрепощенности и смелости, вот так просто выйти, не обращая внимания на косые взгляды в свою сторону, и делать то, что хочется. Наверное, мне так никогда не суметь... Я перевел взгляд на светловолосого музыканта, застывшего в одной позе за столом. Его глаза не двигались и смотрели куда-то сквозь пространство. Вдруг Курт ни с того вскочил со своего места и, минуя толпу танцующих, направился к выходу из бара. По дороге его перехватил Крист, схватив за руку и закружив в танце. Кобейн залепил тому шуточную "пощечину" и, кинув возмущенное "Хам!", продолжил свой путь, подняв руки, словно дама юбки. Наконец, его фигура в огромной сине-зеленой куртке скрылась из виду. "Как-то он странно подскочил," - пронеслось в голове. Я почувствовал медленно подбирающееся ко мне чувство вины. Ведь это после того нашего разговора с ним что-то случилось. "Дурак! У парня наверняка своих-то проблем не огребешь, а ты к нему со своими," - в том момент я костерил себя, на чем свет стоит. "С другой стороны, он сам предложил поделиться," - я выругался про себя еще раз, а ноги сами понесли вслед за Кобейном. Выйдя на улицу, я не сразу нашел его. Музыканта не было ни у входа в бар, ни в машине, где я тоже попытался его найти. Я растерянно остановился посредине голого участка, на котором и располагалось заведение. Послышался далекий звук грома, я задрал голову. С неба упали редкие, холодные капли. "Может снова начаться ливень," - пронеслось в голове, и я вспомнил, где еще не искал Курта. Маленькие, холодные капли падали за шиворот, пока я обходил бар. Кобейн обнаружился сидящим на каких-то кирпичах позади здания. Еще издалека я заметил его маленькую сгорбленную фигуру в ненормально большой куртке, которая смотрелась на нем, как солдатский плащ-палатка. Курт щелкал зажигалкой, поднесенной к кончику зажатой в зубах сигареты, умудряясь при этом сдувать вечно падающую на глаза прядь волос и тихо бормотать ругательства в адрес неработающей зажигалки. Наконец, ему удалось поджечь сигарету. Курт закрыл глаза и с удовлетворенным видом затянулся. Я замер, не смея подойти ближе, но Кобейн, будто почувствовав чье-то присутствие, сам открыл свои странные глаза. - А-а-а, - протянул Курт, усмехаясь и ероша пшеничные волосы, - Уильям-Не-Берроуз, что, не нравится тебе в захудалом баре? - Музыка слишком громкая, а так неплохо, - смущенно улыбнулся я, подходя ближе и становясь рядом. - Будешь? - Курт указал взглядом на пачку сигарет в своей руке. - О, нет, я не курю. - А вот это правильно, - кивнул музыкант, убирая пачку в карман, - если и умрешь, то точно не от никотина. Тем временем, дождь начинал накрапывать чуть сильнее, превращаясь в изморось, похожую на мокрую, блестящую пыль. Мелкие капли почти бесшумно падали на землю, разбивались на еще более мелкие. Вдали снова послышался глухой звук грома. Все это создавало какую-то странную атмосферу спокойствия и мира, будто бы все хорошо и всегда будет так же. Я скосил глаза на своего соседа, наблюдающего за темным небом. Странно, но, находясь рядом с этим человеком, я чувствовал необыкновенное умиротворение, безмятежность. И долгое молчание между нами только скрашивало эту картину. Кобейн выпустил струйку дыма из приоткрытых губ и тихо произнес: - Знаешь, в детстве я очень сильно любил дождь. Особенно цвет неба при нем, - Курт поднял руки вверх и развел их в стороны, будто пытаясь показать мне необъятность этого неба, - такой густой, темно-серый цвет. И не белый и не черный, что-то среднее, - после его реплики о цвете неба мне в голову пришла мысль, что он довольно талантливый художник. Талантливый в плане чувства цвета, он очень хорошо ощущал настроения тех или иных цветов. - Сзади нашего дома росло большое дерево. У него была очень темная листва и каждый раз, когда начинался дождь, а небо становилось серым, я открывал окно своей комнаты и глядел на то, как сочетаются эти два цвета, - Курт снова выдохнул дым, глядя куда-то вдаль. - Когда-то давно в мою сестру попала молния, несильная, но мы очень за нее испугались. Правда, она не очень пострадала из нее, - поделился я воспоминанием из своего детства. Мне тогда было девять. - В рубашке родилась, - заметил он. - Да, наверное, после того случая она решила, что у нее есть супер способности, хотела сшить себе латексный костюм и бороться с преступностью, - мы оба рассмеялись. Хотя Курт и улыбался, и разговаривал со мной, но мне казалось, что его мысли далеко отсюда. В небе снова прогремело, но, на этот раз, куда громче. Кобейн колдовал с зажигалкой уже над второй сигаретой, но та никак не желала поддаваться. Было похоже, будто он нервничает из-за чего-то. Подумать только! Еще сегодня утром я ныл о никчемности и убогости своей жизни, а сейчас вот так запросто нахожусь рядом с таким человеком, которого, как ни пытался, не мог понять. Я вспоминал нашу встречу, когда я принял эту невысокую фигуру в огромной куртке с выглядывающими из-под нее худыми ногами за подростка. И как потом этот парень рассказывал, что он совсем не Курт Кобейн и никак с ним не контактирует. Интересно, зачем он так сказал? Устал от фанатов и думал таким образом избавиться от еще одного? Вряд ли... Тут что-то другое. Пусть Кобейн и был известен своей самоиронией, но в этом его "этот психованный, вечно ноющий невротик, который только и знает, как глядеть вокруг тоскливым взглядом" - одна из фраз, которую он произнес при нашем знакомстве, было что-то помимо самоиронии. Какое-то... отвращение? Я скосил глаза в сторону Курта. Парень невидящим взглядом смотрел перед собой и крутил в пальцах так и не зажженную сигарету. Мало чего осталось от того смешного и странноватого музыканта с взъерошенной гривой светлых волос. А что же тогда это было? Притворство? Говорить он, видимо, не собирался, а мне очень хотелось узнать ответ. Да, неловкая ситуация... - Эм, Курт, - я сам удивился своему так сипло прозвучавшему голосу. Ах, ну да, я же в первый раз назвал его по имени. - М-м? - кроме этого нечленораздельного звука ни в его позе, ни в лице, не изменилось. Я прокашлялся: - Я знаю, что это, возможно, не мое дело, но почему при нашей встрече ты не хотел признаваться в том, кто ты есть? - странно прозвучало... Я уже приготовился к короткому ответу типа "чтобы избежать внимания к себе", но вместо этого Кобейн задал встречный вопрос, по-прежнему глядя куда-то вдаль. - А кто я есть? - Курт Кобейн, - неуверенно проговорил я. Музыкант усмехнулся и в который раз провел по спутанным волосам. - Потому что я не он, - ответил Кобейн, слегка грустно улыбаясь, и взглянул на меня нереально голубыми глазами. - Как это? Так не бывает, - улыбаясь, проговорил я. Я чувствовал себя ребенком, который допытывается чего-то у взрослого, хотя тот отвечать не хочет. - Бывает. И я не хочу иметь ничего общего с этим человеком, - сигарета в тонких пальцах переломилась пополам. Я растерянно присел рядом с ним на кирпичи, совершенно ничего не понимая. - Я не понимаю... - На самом деле существуют два Курта Кобейна, и один из них появился совершенно недавно, около трех лет назад, - да, это многое объясняет... - И как же он появился? - поинтересовался я у музыканта. - Ты ведь знаешь, что существует такая профессия, как имиджмейкер? - спросил он. Я кивнул. - По-моему, самая отвратительная профессия, а люди, которые этим занимаются сами отвратительны. Они придумывают образ для уже существующего человека, накладывают его и пытаются таким продать, а человек, тем временем, теряет свою собственную личность... - И что? - я до сих пор немного недопонимал. Курт усмехнулся и засунул руки в карманы. - А то, что все эти люди: журналисты, имиджмейкеры, фотографы, люди, которые меня, якобы, хорошо знают, решили, что тот я, которым всегда был, им не подходит. Нужен был этакий несчастный мученик, которого они и попытались сделать. И с тех пор я отчаянно борюсь, чтобы не стать тем уродом, которого они создали, борюсь, чтобы остаться собой. Курт замолчал. Я пытался переварить свалившуюся на меня внезапно, словно лавина, информацию. Все это не хотело сопоставляться в моем мозгу, но вот ведь он - чистый, забавный, загадочный и вовсе не психованный наркоман. Неужели все мы стали настоящими рабами этого ложного образа? И остаемся по сей день... - Как по-твоему, Уилл, в чем для тебя смысл жизни? Зачем мы сюда приходим? - Курт вопросительно глянул на меня. Я замялся. - Не знаю, что ответить, - признался я, - это серьезный вопрос. - Да брось! Для чего живешь ты? Что главное именно для тебя в этой жизни? - он упер локоть в колено и поставил подбородок на руку, чтобы лучше видеть меня. Я немного занервничал, но тут же решил, что когда-нибудь об этом обязательно придется задуматься. - Ну-у, - потянул я, - наверное, главное - быть достойным человеком. Не делать плохого в жизни. Иметь хорошую, любимую работу, - Кобейн все также смотрел в упор на меня, - быть честным человеком, заботиться о своей семье... Курт кивнул и снова отвернулся, будто бы таким вот жестом он хотел проверить говорю ли я правду, а теперь убедился в этом. - А... а для тебя? - спросил я. Кобейн задрал голову и выдохнул в прохладный ночной воздух. - Для меня? Я считаю, что главное - это остаться собой на всю жизнь. Вот каким ты пришел в этот мир, таким и уйди из него. Если с самого рождения был чистым, то таким и останься, уйди таким же ребенком. А если на роду написано быть ублюдком, то оставайся им, не пытайся стать кем-то другим, - он замолчал, чтобы перевести дыхание, а потом уже тише и спокойнее продолжил, - может это типа какого-то испытания для всех людей. Нас сюда отправляют, чтобы проверить, готовы ли мы к чему-то большему, тому, что ожидает нас дальше. Вот что для меня главное - во что бы то ни стало остаться собой. - Но тебе тяжело это сделать, верно? – кажется, я наконец понял его. - Да... Тяжело. Когда из тебя пытаются сделать что-то, чем ты не являешься, нужно приложить очень много сил, чтобы этого избежать. Каждое мое слово, - он стиснул зубы, - каждое движение, взгляд - все это воспринимается, как какой-то чертов знак. Я же не гребанный Миссия, чтобы ко мне так относились?! - я тут же замотал головой. - Не хочу быть им! Не хочу становиться этим хреновым Куртом Кобейном, один только взгляд которого воспринимается, как смертельное послание. Они его создали, мне он был не нужен, но ведь люди верят ему и видят только его... Курт весь сгорбился, упер голову в руки, стоящие на локтях и, вдруг, сделался настолько беззащитным и потерянным. Он действительно мало, что мог сделать против этой огромной машины, которая воспроизводит двойников реальных людей, но с совершенно иной душой. - Не хочу им стать... У нас ведь только имена похожи, больше ничего, - судорожно шептал он себе под нос, - вся эта борьба с тем, за кого меня принимают, в глазах людей я ее уже не выиграю, они не видят этих двух совершенно разных Кобейнов, но это мелочи. Я не хочу потерять самого себя, ни за что... Уж лучше пусть пришьют меня, но им я не стану. Лучше сдохну, но не стану... Дождь перестал накрапывать. Небо полностью очистилось от молочно-белых облаков, которые, уйдя, освободили из плена яркие, мерцающие точки в миллионах миль от нас. Я рассматривал звезды, и мысли были, как никогда легкими и понятными. Все стало настолько просто, что я сам казался себе дураком из-за того, что раньше этого не понимал. - Как жаль, что об этом никто не знает, ведь весь мир ты переубедить не сможешь, - произнес я, разглядывая созвездие Большой Медведицы. Курт, сумевший-таки заставить зажигалку работать, выпустил дым в виде нескольких колец. - Достаточно если хотя бы один хороший человек будет знать правду, - хрипло проговорил он и усмехнулся мне. Я ответил на улыбку и кивнул, хотя в душе мне было немного больно смотреть, как этого человека пытаются просто потопить, сделать другого, а тот отчаянно борется, пытается остаться на плаву. И это только его битва, никто не в силах помочь ему в этом деле. Разве что лучшие друзья, напоминающие какой он хороший и классный парень на самом деле. Послышались знакомые голоса со стороны входа в бар. Крист и Дейв что-то пьяно бормотали, подходя к машине. Ну и как они, спрашивается, хотят ехать? Курт поднялся на ноги и отбросил сигарету. Я поднялся вслед за ним и хотел уже идти, но музыкант остановил меня. - Слушай, Уилл, пока мы еще ни о чем не забыли, - сказал он, намекая на наш разговор, - я хочу сказать, что ты очень хороший человек. Никому не позволяй вставать у себя на пути и диктовать тебе жизнь, люби только тех, кого хочешь, и будь только с ними. Помни об этом, пожалуйста, - с этими словами настоящий Курт Кобейн протянул мне руку, которую я не преминул крепко и искренне пожать. - Спасибо, что знаешь об этом... Ровно через один год после того вечера Курт умер... Я очень хорошо помню тот день, когда услышал по радио в своей фотостудии известие о смерти великого гранж-музыканта и просто хорошего человека. Только вот мне не было жаль того, кого похоронили средства массовой информации, я думал лишь о том парне с другой планеты, которого мне посчастливилось повстречать год назад на автозаправке. С тех пор моя жизнь круто изменилась. Я забросил несчастный журнал, послал босса к чертям собачьим и стал независимым фотографом. Я смог, наконец, воплотить свою мечту в жизнь, я заставлял счастливые и полные свободы мгновения остановиться на снимке, чтобы смотрящий мог помнить их вечно. Никакого притворства и пафоса, лишь настоящие чувства. Также я смог отыскать свою любовь. Милую девушку по имени Кэти, работающую в зоомагазине. Я никогда не чувствовал себя более свободным, счастливым и полным жизнью! И не было ни одного дня, чтобы я не вспоминал того, кто открыл мне глаза на жизнь... Тот день стал всеобщим трауром для поклонников Nirvana. И я был там... Был вместе со всеми этими скорбящими людьми в самом центре Сиэтла. Поклонники, лишившиеся в одночасье всего, были в одинаковых футболках с тематикой группы. Они держали свечи, плакали, курили, утешали друг друга и снова плакали. Я чувствовал себя лишним там, ведь в моем сердце не было скорби по тому Курту Кобейну, по которому тосковали они. В тот апрельский день был уничтожен лишь образ несчастного музыканта, лишь пародия на настоящего человека, созданная глупыми и жадными людьми. Настоящий Курт жив, он смог победить то, чего боялся больше всего. Неизвестно - сделал ли он это сам или же с ним расправились, но этот странный парень с необыкновенно голубыми глазами и взъерошенной копной пшеничных волос смог остаться тем, кем был с рождения и уйти таким, каким и пришел. Я не знаю всеобщего кумира молодежи, голоса поколения. Не знаю я того грустного, депрессивного парня, который вслух размышляет о возможном самоубийстве. Я не знаю того мужчину с обложек журналов, не узнаю в нем кого-либо по словам из интервью. Не знаю того, кого называют сгустком отрицательной энергии. Я не знаю того, кто ненавидел людей за то, какими они были. Я не знаю вечно печального взгляда глаз, затуманенных мыслями. Я не знаю Курта Кобейна... Но я, абсолютно точно, знаю вечно юного парня, который безумно любил творить и видел всю свою жизнь в искусстве. Я знаю смешного, странного и необъяснимо загадочного человека, перед очарованием которого пали многие. Я знаю человека, летящего за своей мечтой на невидимых крыльях. Я знаю парня с гитарой из затрапезного Абердина. Парня, который воспротивился общепринятым правилам и рамкам. Парня, который всегда говорил то, что боялись говорить другие, который был искренен со всеми и, в том числе, с собой. Я знаю того, кто мог запросто пригласить совершенного незнакомого человека провести время с ним. Я помню жутковатый, изучающий взгляд необъяснимо голубых чистых глаз. Я помню искры веселья, разжигавшиеся в этих "фонарях", помню, как они темнели и становились иссиня-черными. Помню отчаяние и силу, смелось и страх стать кем-то другим, веру и глубокие размышления, которые не каждый понимал. Я помню чуть смущенное поджимание губ (прим. авт. Кто-нибудь может сказать, как это еще можно назвать?!), искреннюю, легкую улыбку, от которой, казалось, становилось светлее даже в темные дни. Помню и хитрую усмешку и по-детски счастливую тоже. Помню забавный, заразительный смех. Помню холодные, тонкие пальцы. Помню все! Я знаю парня по имени Курт, которого так никогда и не разгадал до конца, словно паззл, в котором осталась одна недостающая часть... Спустя эти двадцать лет я жалею лишь об одном - что не узнал его раньше, не провел больше времени с ним. Но так же, как и эти двадцать лет назад, я горжусь. Безмерно горжусь человеком, который остался тем, кем был всегда. "Come dowsed in mud, soaked in bleach As I want you to be As a trend, as a friend, as an old memoria" пы.сы. Ребят, ей- Богу, все равно, кто и во что верит, но давайте помнить только настоящего Курта Кобейна, того, которого выбирает сердце. http://www.livenirvana.com/pics/8911ak/kroepsch-01.jpg