Fragile

Сокмин думал, что у него никогда не будет возможности работать где-либо, кроме небольшого магазина или такого же маленького бара, одного из тех, куда люди заходят, чтобы поесть чего-нибудь простого, и уходят. Но однажды утром он проснулся и размышлял обо всех этих годах борьбы, а также сопротивления. Люди в его жизни относились к нему плохо, но он всегда был невосприимчив к этому, потому что ему нужно было работать. И теперь он мог сказать, что работал в ресторане, где иногда собирались люди в красивой одежде, почти элегантной.  Он был горд собой после долгого времени. Мимо проходило много людей, и он видел, как какая-нибудь симпатичная девочка или мальчик приходили поесть и наполнить свои желудки. Очевидно, он никого не мог вспомнить, не говоря уже о той памяти, которая у него была.  Потому что да, у него была хорошая память, но не для того, чтобы запоминать лица. Для него был любопытен тот факт, что позже прибыл человек, который сбил его с толку, потому что с тех пор, как он увидел его, он никогда не мог его забыть. Его светлые волосы и его щеки, которые всегда казались розовыми, как будто на них был легкий румянец. Он всегда был одет просто, но мило и казался сытым и полным энергии. Но он был не один, он был с кем-то. Кто-то, у кого, казалось, были проблемы со зрением. — Добрый вечер! Вот меню, — сказал он им однажды, широко улыбаясь. Это был первый раз, когда он заговорил с ними. И, по правде говоря, иногда Сокмин видел, что другой парень, тот, что глядел в стол, мало улыбался. Сокмин отмахнулся от этого, потому что большую часть времени они выглядели хорошо и не было никаких проблем.  Кроме того, он не мог подумать, что они друзья, потому что видел, как они целовались и вели себя очень мило. Нечто подобное произошло и в другой день, только случилось то, что Сокмин знал, что не забудет. — Кто это приготовил? — спросил он Сокмина после того, как его вызвал босс по их просьбе. — Вау! Было очень вкусно! Нам очень нравится здесь еда. — Сокмин слишком много улыбался, и босс все слышал, что заставило его еще больше гордиться собой. Такого комплимента он еще не получал. Сокмин не мог чувствовать себя счастливее. Так проходили дни, недели и даже месяцы, а эта парочка время от времени ходила сюда. — "Как хорошо они смотрятся вместе", — подумал он почти с завистью, скрытой в этих словах. Ему никогда не удавалось завязать с кем-то больше, чем дружбу, потому что он всегда был занят. Но он довольствовался лишь тем, что фантазировал о партнёре, когда видел их. Пока однажды Сокмин не обнаружил, что дела идут не очень хорошо. Однако другому парню так показалось, потому что он шел сам, без помощи всегда счастливого юноши. Он был удивлен и долго смотрел на них, хотя ему нужно было работать. Народу было немного, потому что была уже ночь, хотя, правда, другие дни проходили лучше. Казалось, что атмосфера уже не та, ни с парой, ни с присутствующими там людьми. Взгляд парня был печальным. Его было трудно увидеть без боли. Он не мог представить, каково было другому, который, казалось, тоже смотрел ему в глаза. Он вернулся к своей работе, принимая новые заказы — которых была всего пара, и это были десерты. Он не заметил, как прошло полчаса, потому что время практически пролетело незаметно. И когда он вернулся, чтобы посмотреть, сколько людей осталось, он нашел там парня, одного. Он смотрел на свои руки, а слезы, казалось, навернулись на его глаза. Теперь не только его щеки были розовыми, но и нос. Он выглядел таким хрупким. Он всегда видел его таким, потому что можно было сказать, что он был очень энергичным человеком и с тысячами эмоций, которые могли быть отражены на его лице и теле. Он не мог понять, как кто-то мог причинить ему боль. — Сокмин! — Они позвали его из кухни, заставив его перестать так много думать об этой ситуации. Он повернулся и побежал на кухню, пытаясь закончить приготовление всего необходимого.  Вскоре ресторан закрылся, и это беспокоило его. Уйдет ли этот незнакомец так? — Может быть, другой в ванной… — пробормотал он, привлекая внимание коллеги. — Ты о чем? Сосредоточься, я хочу домой поскорее, — выразил он экзальтированность, с впечатляющим желанием уйти оттуда. Сокмин извинился и попытался не думать вслух. Но, наверное, да, может, он просто был в ванной, и тогда он его утешит, и он больше не будет плакать. "Да, так и будет". Еще через тридцать минут все ушли, и атмосфера перестала быть напряженной. Но он не рассчитывал на то, что какой-то мальчик все еще был там, как он видел его раньше. — Этот клиент все еще здесь, — пробормотал другой коллега, чистя уже вымытый стакан. Это было последнее, что нужно было сделать перед закрытием. — Кто-то должен пойти и попросить его уйти, потому что мы собираемся закрыться, — услышала она голос коллеги. — Я пойду, — уверенно сказал Сокмин, заставив остальных кивнуть, что они готовы идти. Однако путь к его столу был немного труден. Казалось, что уверенность, с которой он ответил, была не такой, как он подошел к этому молодому человеку. Но было и его лицо. — Привет, извини, — осторожно пробормотал он. — Я не хотел показаться злым или требовательным. Он вообще не хорошо проводил время. — Мы собираемся закрываться, — сказал он без дальнейших церемоний. Когда Сокмин встретил этот взгляд, он, казалось, почувствовал слегка раздраженный комок в горле. Он пожалел, что сказал это прямо ему, не выказав явно интереса, который у него был. — Да, я сейчас ухожу, — пробормотал он, не двигаясь с места. — Что-то произошло? Я имею в виду, я не знаю ни вас, ни меня, но если вы хотите, мы можем поговорить. — Он удивился самому себе, потому что его голос был твердым. Но вскоре ему стало стыдно, потому что мальчик продолжал смотреть на него усталыми глазами. — Я знаю, это странно, что кто-то говорит это тебе, но я не люблю видеть грустных людей. Прежде чем парень успел ответить, его прервал голос начальника. Она буквально ругала его издалека.  — Мы должны закрыться! — Извините, — снова пробормотал молодой человек, взяв пальто и направившись к выходу. Сокмин последовал за ним, собираясь на ходу. Кроме них там никого не было. Парень поклонился и ушел, медленно идя, обескураженный. — Увидимся завтра! — Сокмин сказал боссу, поклонившись. Через несколько минут все стихло, кроме листьев деревьев, издававших звук благодаря ветру. — Я заботился о нем, — начал он. Две слезы быстро скатились по его щекам. — Я любил его, я действительно любил его. — Теперь можно было услышать его непрекращающийся плач. Сокмин ничего не сказал и позволил ему говорить. — Когда я узнал, что он сможет видеть, я был очень рад за него. И он тоже был счастлив, — пробормотал он с легкой улыбкой, созданной этими хорошими воспоминаниями. — Но когда он, наконец, смог видеть, он был не таким, как прежде. — Ему было трудно говорить это, но он должен был. Он не мог вернуться домой, не выплакав все, что пережил. — А несколько дней назад он сказал мне, что хочет, чтобы мы пошли куда-то, потому что он должен мне кое-что сказать. Сокмин был настолько погружен, что испугался. Он боялся даже перебить его. — И… — Он, казалось, не мог продолжать. — После этих двух лет знакомства с ним, объятий с ним, заботы о нем, любви к нему… Он просто наложил на себя руки... Мне так больно, — пробормотал он надломленным голосом. — Более чем ясно, что, когда он, наконец, внимательно посмотрел на меня, я оказался не таким, каким он ожидал, — он продолжал плакать, и это было единственное, что можно было услышать в этом месте. Сокмин не только расстроился, он начал злиться. Но он не мог сосредоточиться на этом, потому что молодой человек начал плакать, закрывая лицо. Он ничего не сказал и нежно обнял его. Он осмелился сделать это, хотя они и не знали друг друга. Но он всегда считал, что лучшей поддержкой могут быть объятия. — Спасибо тебе за это. Я Сынгван, а он Сынчоль, теперь мой бывший парень, — сказал он, все еще чувствуя ком в горле. Сокмин кивнул, поглаживая его по спине. — Меня зовут Сокмин, и я здесь работаю, — он слегка тронул его улыбкой. — Я знаю, что это не имеет большого значения, но если хочешь, можешь прийти сюда, и я уделю немного времени, чтобы поговорить с тобой. И да, ты, наверное, не хочешь приходить в это место, но тебе лучше прийти и потихоньку смириться с тем, что происходит. Я знаю, что это больно, но время лечит, — сказал Сокмин, поглаживая его по спине. — Это моя благодарность за доверие. Я уже видел тебя с ним раньше, так что, скажем так, я уже знал твое лицо. — Это заставило крупнощекого мальчика рассмеяться. — Помимо того, что мы говорили раньше, я не знаю, помнишь ли ты, — Сынгван несколько раз кивнул. — Тебя невозможно забыть, должен сказать. — И это все еще смешило его, но и покраснел. — Я всегда думал, что люди, которые смотрят только на чью-то внешность, не понимают, что делают. Это как смотреть на обертку от конфеты. У него может быть внешность не очень хороша, но как только вы узнаете его поближе, его душа, характер и личность могут быть красивыми, — Сынгван удивленно уставился на него.  — Конечно, в таком случае это было бы со вкусом, но я думаю, ты меня понимаешь. Смех был слышен среди ночи. — Еще раз спасибо, Сокмин. И это удовольствие встретиться с тобой. Я не знаю тебя, но ты кажешься одним из тех людей, которые обладают прекрасной способностью поднимать настроение другим. Хорошо, что я нашёл тебя сегодня. — Даже когда люди сломлены, они все равно прекрасны, — пробормотал он, глядя на небо. — Им просто нужно залечить свои раны и продолжать быть такими, какие они есть, драгоценными людьми с прекрасными чувствами, которые многие не знают, как ценить, — Сынгван снова собирался заплакать. И он это сделал. Но на этот раз он плакал с улыбкой на лице. — Как и ты, Сынгван, — закончил он, переведя взгляд на него. — Ты снова улыбнешься, а потом запомнишь это как еще одну боль в жизни. Сынгван кивнул, чувствуя себя намного лучше, чем несколько минут назад, и положил голову на плечо друга, закрыв глаза. — Спасибо, — пробормотал он, мокрые щеки и застенчивая, но искренняя улыбка. Сокмин предложил проводить Сынгвана домой, пока они говорили о жизни и пустяках. Он остановился, показывая, что они уже прибыли.  — Несмотря ни на что, день закончился не так уж плохо благодаря тебе, — голос Сынгвана больше не сорвался. — И это заставило меня осознать, каким он был, наконец, и я предпочитаю, чтобы отношения закончились именно так, потому что тогда будет больнее, — заключил он с легкой улыбкой, которая все равно была грустной. И несмотря на то, что его разум заставит его вспомнить все, что он прожил с Сынчолем, он знал, что со временем все забудет, как всегда делал с предыдущими пассиями и друзьями. Кроме того, теперь у него была поддержка неизвестного, но веселого и доброго Сокмина, который, казалось, с радостью вошёл в его жизнь, чтобы не уйти.