Быть родителями - весело

      Дорогу до дома пара проделала в гробовом молчании, а переступив порог квартиры, и вовсе разошлись по разным комнатам. Вскоре, Паша вошел в их спальню с Алисой, завернутой в махровое полотенце после душа и ничего не сказав, переодел дочь в пижаму, собираясь укладывать. Оля тоже молча кормила Ангелину, понимая, что мужу нужно время, чтобы переварить новый статус его матери, хотя такая тишина угнетала. Паша, заметив, что Алиса наконец-то перестала сопротивляться и уснула, накрыл ее простынкой и вышел, даже не посмотрев на жену. Привлеченная звоном стекла в другой комнате, осторожно переложила малышку на кровать и тоже вышла из спальни, отправившись на поиски мужа. Нашла его на кухне, сидящего за столом в сгорбленной позе, бездумно вертевшего стакан виски в руках. Осторожно присела напротив, устанавливая зрительный контакт. — Так и будешь молчать? — спросила, чтобы прервать давящую тишину -… — Паша хмуро посмотрел на жену и в один заход опрокинул содержимое стакана в себя, со стуком ставя на стол — А что ты хочешь, чтобы я сказал? — Паш, я понимаю, что ты в шоке, но… — начала Оля, нервно теребя край майки, наблюдая за тем, как муж доливает еще виски — Нет, Оля, я не в шоке. Я обижен и даже немного зол на мать, и на тебя, кстати, тоже. Ты знала и ничего мне не сказала! — первый упрек, сказанный горьким голосом, полетел в Олю, отзываясь глухой болью в груди. Паша снова опрокинул содержимое стакана, продолжая смотреть на жену — Паш, пойми, она попросила тебе ничего не говорить! — Ну да, отлично, браво, девочки! Все вокруг меня знают, а я один, как идиот, пытаюсь понять, о каком дедушке говорит Алиса! — раздраженно ответил Паша, начиная заводиться еще больше — Да, Лисса… — улыбнулась брюнетка, понимая, кто их выдал — Да, именно Лисса, которая называет рандомного мужика дедушкой! Не подскажешь, с чьей подачи, м?! — Он не рандомный! И вообще, Алиса бы не выговорила «Иван Васильевич»! — теперь и Оля повысила голос, встав на защиту мужчины — А для меня он — рандомный, а значит, потенциально опасный для моих детей! — Паша хлопнул рукой по столу, поднимаясь. Оля, оказавшись на его месте, тоже бы злилась, но зная ситуацию с другой стороны, упорно продолжала гнуть свою линию — Он не опасный! Ты его даже не знаешь! — Естественно не знаю! Меня с ним даже никто не познакомил! Ладно мать, но ты-то мне могла сказать! — Не могла, я ей пообещала! — снова, как мантру, повторила Оля. Ведь если бы она нарушила обещание, это могло значить, что ей нельзя больше доверять, а меньше всего она хотела терять расположение свекрови — А в этом и смысл отношений, блин! ДЕ-ЛИТЬ-СЯ! И вообще, ничего, что этот вопрос касается МОЕЙ матери?! А если бы было, не дай Бог, что-то серьезное, и она попросила мне не говорить, ты бы тоже не сказала? — Это другое! Паша, я пыталась тебе сказать, правда! — сидевшая до этого Оля, тоже поднялась, заглядывая в любимые серые глаза, в попытках достучаться, но столкнулась лишь с горькой усмешкой — Это вот эти непонятные вопросы сегодня с утра, которые совсем загнали меня в тупик?! — Паша, с тобой бывает сложно…очень сложно, особенно тогда, когда вопрос касается твоей мамы. Мы с ней долго думали, боялись… боялись, что ты отреагируешь слишком эмоционально и это может разрушить ваше хрупкое перемирие. Ты неспроста сказал, что не видишь маму ни с кем. Ни с кем вообще или ни с кем, кроме отца? Ты ведь так и не простил ее до конца, а она тоже имеет право на личное счастье. Подумай над этим… — тихо закончила Оля и погладив мужа по плечу, скрылась в спальне, оставляя Пашу наедине со своими мыслями.       Время приближалось к полуночи, девушка, уставшая и эмоционально, и физически, пыталась уснуть, но сон никак не шел. Постель казалась слишком холодной без горячего тела, прижимавшегося сзади, обеспечивая внутреннее спокойствие, за которым приходил и сон. Сейчас же, Оля тихо лежала, напряженно прислушиваясь к каждому шороху. На кухне еще долго звенел одинокий стакан, пока в два часа ночи рядом с ней не прогнулась кровать. За ночь просыпалась еще два раза на ночное кормление, а открыв глаза окончательно в половину восьмого, мужа уже не обнаружила. Только мокрое полотенце в ванной, тарелку из-под каши, да всхлипывающую Алису, которая обычно вставала вместе с Пашей на работу. — Лисёнок, иди сюда. Сейчас пойдем завтракать, да? — пришлось вытащить хныкающего ребенка из кроватки и забрать с собой на кухню — А где папа? — Папа ушел на работу — ответила Оля, держа дочку одной рукой и заваривая чай другой — Папа ушел? — слово «работа» ребенку ни о чем не сказало, в отличии от того, что папа ушел, от чего она заплакала еще больше — Ох, блин… Алис, папа пошел спасать людей, возможно, даже таких деток, как ты… Он скоро вернется, правда — пришлось обхватить дочку двумя руками и походить с ней по квартире, чуть укачивая — О, смотри, нам бабушка звонит! — брюнетка схватила телефон с тумбочки и ответила на звонок, ставя на громкую связь — Доброе утро, Марина Леонидовна! — Привет, Олечка. Вы как? — Мы? Ничего так, потихонечку. Лина еще спит, а мы с Лиссой уже завтрак готовим. Лисс, скажи бабушке привет — девушка поднесла телефон к дочке, которая недоверчиво на него покосилась, пытаясь понять, почему слышит бабушкин голос слышит, но ее саму не видит. Зато, она перестала плакать и просто тихо сидела на руках — Лисёнок, привет, это бабушка! — Привет… — Ясно, Алиска еще не разобралась с телефоном. А как Паша? — Ушел на работу… — Поругались? — Ну, не то что бы… Он просто злится — Оль, прости меня пожалуйста, надо было ему сразу все рассказать! — Да конечно! Вы давно с Пашей не ругались? А с нами ничего не будет, я знала, за кого замуж выходила. Он не умеет долго обижаться! — Ладно, надеюсь, так оно и будет. Если что, пусть едет с нами на дачу в воскресенье, поможет прибраться — Хорошо, я ему скажу. Все, побегу, Ангелина проснулась — Целуем вас с девчонками, на связи! — Я позвоню еще. Обнимаем!       Завершив телефонный разговор, поспешила приложить Лину к груди, усаживаясь рядом с Алисой на коврик, собираясь провести так остаток дня на пару с Ниной Михайловной, в ожидании мужа.       Время до вечера, которое Оля провела в своих мыслях, тянулось мучительно долго. Она была уверена, что у них все будет хорошо, но когда это хорошо наступит, не понятно. Что будет с ними, если он так остро реагирует на простую недосказанность? Ведь дальше, совершенно точно, она тоже будет хранить чужие секреты, а хранить ото всех, значит, и от мужа тоже. А если это будет их дочь? Если скажет: «только папе не говори»? Она и не скажет, особенно, вспоминая себя в таком же положении. Ее мама никогда не говорила, а когда папа в какой-то момент все же узнавал, Бог знает, что творилось за закрытыми дверями родительской спальни… — Папа пришел! — над ухом запищала Лисса, вырывая маму из размышлений, и со всех ног бросилась к папе, не успевшему даже разуться. Пришлось взять ребенка на руки, что значительно замедлило процесс снятия одежды. В коридор молча заглянула Оля, осторожно ступая, встала напротив мужа, который на нее даже не посмотрел. — Ты всё ещё злишься на меня?