Детский спектакль.

"Эйлер, не отдавай себя другим так просто!" "Я и не отдаю :)"       Лжец легко разгадает ложь, поэтому ты, Анри, видишь через разрез, сделанный собственными глазами, пустоту внутри меня и мою отравленную кровь. Ты знаешь, чем она отравлена — HCl с добавлением смеси из чужой и моей собственной лжи. Пустые оболочки полиэтиленовых органов, которые даже не дышат. Воздуха внутри нет, я тоже не дышу, имитируя. Сердца нет, лишь чёрная дыра, отдающая болью по всему телу.       Ты спрашиваешь разрешения помочь, но я с улыбкой корчу дурака, говоря, что не понимаю, о чём ты. Ты повторяешь, кричишь в голосовых, слушая которые я ощущаю твои слёзы на своих губах: — Довольно уже, Эйлер! Просто разреши мне помочь! Скажи, что ты примешь мою руку!       А я начинаю смеяться, успокаивая тебя, пряча поглубже истерику. Признание в любви — худший яд. Ты ошиблась, но помни, что ты не виновата. Я бы никогда не обвинил тебя. "Ах, вот как... Это взаимно" — Мой ответ тогда.       Много прошло — три года, а я всё ещё не чувствую такой же л_бвuu_uиuu к тебе.       Оставляя тебе лишь своё сообщение со вложенной фотографией меня в твоей одежде помнишь? ты дала поносить, сказав, что мне идёт, я перепрыгиваю через ограду балкона, приземляясь на высокую подошву твоих лаковых туфель, и начинаю бежать.       Спасибо, Уорхол. Ноги, благодаря им, почти не болят, хоть у меня и плоскостопие.       Я не знаю, куда я бегу. В сердце города. В центр пульсаций.       В руки мне всовывают бумажку. Сжимая крепче в пальцах флаер, я шепчу себе под нос его текст: Это программа "h3LL0 V1rtual R3al1ty"! Через три работы я совершу суицид, поэтому торопитесь следить за моим профилем, спасибо!       Я начинаю всхлипывать. ЖалКийж&лк4@ЖАЛКИЙ. Раздавал этот бл#д##ий флаер каждому подростку, и каждый вязался за тобой, словно верный щенок, умоляя не делать этого, разрывая свою глотку. Ком в горле — моё желание умереть, усиленное обманом. Вы создавали эти пульсации. Пульсации лживого желания помочь и вызванного чувством вины сострадания.       Не хочу придавать огласку своим чувствам.       Поэтому бегу опять в твоём платье стиля Lolita по проезжей части, в самом центре движения — никто не смотрит. Кружева развеваются, источая аромат твоих духов с клубникой и вишней. Я чувствую себя лучше. Никому нет дела до моего самоубийства, никто не пострадает. Я замедляю шаг. Может, вкатанным в асфальт я буду полезнее? Я улыбаюсь своим мыслям. Бабочки садятся на мои волосы — я спешно отскакиваю на обочину. — Дурочки! Вас же тоже раздавит, если вы будете сидеть на моих волосах.       Покачивая своими красивыми крыльями, похожими на платье, они не хотят улетать. Слёзы текут по моим щекам, когда я думаю, что буду виноват в их смерти.       Не хочу забирать чью-то жизнь, кроме моей. Не хочу, чтобы кто-то сожалел.       Бабочек всё больше. Они собираются в стаю, становясь силуэтом человека. Твоим силуэтом. — Анри, Анри, моя дорогая... Почему ты преследуешь меня?       Приходится читать по дрожащим от движений крыльев губам: О-с-т-а-н-ь-с-я З-н-а-ю ч-т-о н-е л-ю-б-и-ш-ь н-о О-С-Т-А-Н-Ь-С-Я       И вот, ты вновь передо мной. Почему я забыл, что ты живёшь в этих домах? Мои губы предательски дрожат, а чёрная дыра отдаёт сильной болью, заставляя меня отступить на шаг. — Чарльз!       Твой душераздирающий крик.       Этот шаг — последний.       Моя рука выскальзывает из твоих пальцев.       Я падаю на дорогу, по моей голове проезжается колесо КАМАЗа, разбрызгивая яркую краску моего мозга по дороге, пачкая платье. Извини, Анри.       Из меня летят обрывки моих работ, на которые никто не смотрит. Мои раздавленные глаза в последний раз начинают рыдать, пока чёрная дыра в истерике пытается поглотить листы с криками о помощи.       Я заберу их с собой, и все будут счастливы. Пожалуйста, забудь про меня, Анри.