Бессонница

Уже несколько ночей подряд Эрвин не мог заставить себя уснуть. Ворочаясь в армейской постели, пытаясь хоть немного отдохнуть, даже с закрытыми глазами он чувствовал недовольный взгляд Леви. Капитан и сам страдал от бессонницы, даже просто в кровать ложился редко, однако сейчас Эрвин во всех красках представлял, как хмурится Леви, сверля взглядом его спину. Скрип досок и шуршание простыней не давали капитану даже вздремнуть. — Тц, Эрвин, сходи подыши свежим воздухом, — сонливо бросил тот, не открывая глаз. Эрвин тяжело вздохнул. Воздух здесь мало чем поможет. Однако с кровати всё же поднялся. Смысла валяться тут не было. Всё равно не уснёт, когда в груди полыхает пожар. Прохлада летней ночи приятно ласкала разгорячённую духотой комнаты кожу. Лёгкий ветер трепал полы рубашки, смазывая ровные клубы дыма от сигареты. У амбара было тихо и спокойно. Тёмное небо переливалось сотнями ярких звёзд, игриво подмигивая и словно намеренно раздражая Эрвина своим вечным и непоколебимым сиянием. Он смотрел в высокую черноту, пытаясь найти ответы на свои вопросы, но всё тщетно. С тех пор, как в отряде появилась эта несносная Аккерман, Эрвин потерял покой. Благо что разбираться с ней приходилось Леви. Сам бы он просто не смог. Её холодный, стальной взгляд обезоруживал, и Эрвин предпочитал не пересекаться с ней лишний раз, чтобы не чувствовать давно позабытого трепета в груди. Звучало, как полнейший бред. Но чем чаще Микаса попадалась ему на глаза, тем ярче Эрвин осознавал — влюбился, как последний мальчишка. Он пытался мыслить рационально, думал, что просто обратил внимание на талантливую новенькую, вот и всё, но день за днём чувство усиливалось. Хуже всего было по ночам, когда мысли и образы шквалом лезли в голову. Он мечтал о том, чтобы прижать её изящное тело к себе, почувствовать вкус её губ… Эрвин заставлял себя вспомнить о том, что он её командир, что отношения с подчинёнными никогда не приводят ни к чему хорошему, но даже огромная, по его меркам, разница в возрасте совсем не казалась аргументом, когда дело касалось её. Смит откровенно страдал от невозможности понять, что Микаса думает о нём и думает ли вообще. Мельком замечая, как свободно она общается с друзьями, как легко устраивает перепалки с Леви, он желал, чтобы и на него она обратила внимание. Но казалось, что до него ей не было совершенно никакого дела. Он был лишь командиром, они почти не пересекались. У него даже не было никаких причин обратиться к ней с хоть какой-то никчёмной просьбой. Микаса чётко выполняла все его приказы, на её спокойном «да, сэр» их разговоры заканчивались. Эрвин старался погрузиться в работу, избавиться от навязчивых мыслей, но они всё проникали в голову, не давая передышки. Смит, порой, подумывал, что всё это лишь из-за длительного воздержания, и что организм слишком долго не чувствовал рядом женщины, но одна лишь мысль о том, что из-за сомнительного удовольствия можно было лишится носа, останавливала его от того, чтобы сбросить напряжение в каком-нибудь борделе. — Я не помешаю? — послышалось сзади. Эрвин обернулся, едва сумев разглядеть стройную фигуру. Микаса выплыла из темноты словно прекрасное видение, и Эрвин пару раз моргнул, думая, что от усталости ему уже чудится всякое. Но Микаса не исчезла. Она всё ещё стояла рядом, совершенно не стесняясь разглядывать его свысока. По крайней мере так ему казалось. Такая же ледяная и невозмутимая, как и всегда. Сердце бешено забилось в груди. Казалось, что даже прохладный ночной воздух внезапно превратился в раскалённые угли. Эрвин едва мог сдержать желание перехватить дыхание. Благо в сумраке не было видно его замешательства. Стараясь держать субординацию, он всё же произнёс: — Время отбоя давно прошло. Ты должна быть в постели. Микаса с секунду молчала, внимательно разглядывая красный огонёк тлеющей сигареты и ответила: — Не спалось. Я из окна увидела, как вы здесь курите, подумала, вы не будете против моей компании. Эрвин был готов поклясться, что эта чертовка глядела далеко не на сигарету, но отбрасывал эти мысли подальше. Собственное воспалённое сознание давно играло с ним, заставляя воображать то, чего не было. Вот и теперь Смит не желал питать ложную надежду. — С чего бы? — как бы невзначай бросил Эрвин, боясь признаться, что её компания была ему только в радость. Даже себе он не мог объяснить, отчего так сильно тянуло к ней, но потакать собственным слабостям он просто не мог. Какой скандал разразится, если Эрвин неверно поймёт свою подчинённую и начнёт оказывать ей недвусмысленные знаки внимания! Подорвать свою репутацию таким глупым образом было бы большой ошибкой. Микаса стушевалась. Его резкий тон говорил лишь о том, что она очень зря появилась здесь. Она видела то, какие взгляды бросал на неё командир в те редкие минуты, когда она вообще попадалась ему на глаза, и не могла не замечать того, что он намеренно избегал её. Сначала Микасе казалось, что он за что-то недолюбливает её, однако очень быстро поняла — причина в другом и гораздо более прозаична. Она мало думала о том, что на самом деле чувствует к ней командир. Было ли это простой похотью, или его чувства были глубже — значения не имело. Ей просто хотелось проверить свою догадку, и когда Микаса заметила его фигуру, направляющуюся к амбару, ночью, когда их точно никто не увидит и не успеет ничего подумать, тут же выбежала за ним. Теперь же она растерялась, не зная, как должна себя вести и что говорить. Его низкий, бархатный голос заставлял тело трепетать, но резкость слов и тон настораживали. Не ошиблась ли она? Не слишком ли много о себе думает? Но видя, как расходились его слова с тем, как он разглядывал её теперь, видимо, не замечая за собой, Микаса приободрилась. Не спрашивая разрешения присела рядом, не слишком близко подвигаясь к командиру. Она слышала, как вдруг участилось его дыхание в ночной тишине, и едва удержалась от улыбки. Это было… необычайно мило. Эрвин казался ей тем самым героем из сказок — сильным, смелым и непоколебимым. То, как чётко он отдавал приказы, как был собран и осторожен, подкупало её юное девичье сердце. Видя то, как много восхищённых взглядов он ловил на себе, Микаса всё больше и больше понимала, как приятно ощущать его внимание. Эрвин всегда смотрел лишь на неё. Мимолётно, почти незаметно, но Аккерман не могла пропустить такие очевидные намёки. — Мне всегда хотелось, чтобы кто-то был рядом, когда я не могу уснуть, — пояснила она, смело заглядывая в голубые, словно весеннее небо, глаза командира. Микаса чувствовала, если он решит сделать первый шаг, она не сможет устоять перед ним. — Помогает провалиться в сон, — добавила Микаса. Эрвин смог выдавить из себя вымученный смешок, отворачиваясь. Это было до невозможности неправдоподобно и глупо. Она была причиной его бессонницы, она же теперь желала стать от неё лекарством. Как забавно. Микаса спокойно сидела рядом, больше не произнося ни слова. В тонкой рубашке было прохладно, и она поёжилась, перехватив себя на мысли, что сейчас с большим удовольствием прижалась бы поближе к командиру. «Да и чёрт бы с ним», — решила Микаса. Она и так нарушила устав, и если совершит ещё один маленький проступок, то не придётся нести наказание дважды. Как бы невзначай она немного придвинулась к Эрвину. Командир заметно напрягся, когда та приблизилась, но Микаса была уверена, это хороший знак. — Можно мне тоже? — попросила она, несмело протягивая руку к сигарете. Эрвин ещё раз окинул её взглядом, подумал о чём-то, словно взвешивая все за и против, и сдался. Пускай делает, что хочет. Хотя бы так ему удастся немного побыть с ней рядом. То, что она так и тянулась к нему настораживало, но одновременно с тем приятно волновало, и Эрвин не хотел отказывать себе в таком удовольствии. Смит почувствовал, как соприкоснулись их пальцы, когда он передавал сигарету, и вздрогнул. Это маленькое, совсем невинное касание снова взволновало его, и успокоиться было уже гораздо труднее, нежели наедине с собой. Микаса внимательно следила за Эрвином, подмечая, что он и впрямь сильно в ней заинтересован. Коснувшись губами свёртка с табаком, она представила, как его только что касался он, и прикрыла глаза, совершенно наплевав на то, какое впечатление это должно было произвести. Жадно втянув в себя ароматный дым, она ненароком бросила на командира слишком двусмысленный взгляд. Смит благодарил покровы ночи за то, что та скрывала его заметно порозовевшие щёки. Микаса провоцировала его, нагло и упрямо. И ему это нравилось. Он уже вот-вот был готов поддаться своим чувствам, но держал себя в руках. Эрвин уверял себя — Микаса его подчинённая, и между ними ничего не может быть. За всё её время службы в разведке сегодняшний разговор был самым длинным, и Эрвин понимал, как глупо он выглядит, желая эту ещё совсем зелёную разведчицу. — Спасибо, — сказала она, раскрашивая небо белёсыми разводами дыма. Микаса уже хотела отдать командиру сигарету, но миновала руку, протянутую за свёртком. Не позволила так легко её забрать. Она понимала, что ходит по лезвию ножа, и что такие выходки могут серьёзно аукнуться ей, но так хотелось попробовать дотянуться, почувствовать, какого это, быть с тем, кто сгорает от любви. Эрвин клюнул. Нехотя он склонился, собираясь взять протянутую сигарету. Невольно взгляд скользнул вниз, к рубашке, где из-под растянутых завязок виднелась упругая грудь. Незаметно сглотнув, он заставил себя сконцентрировать внимание на том, что было в руке подчинённой. Микаса же оказалась ловчее: извернувшись, она выбросила табак в траву, и не успел Эрвин высказать всё своё негодование и раздражение, как Микаса уже потянула его за ворот рубашки на себя, касаясь губами его. Смит шумно выдохнул. Он не знал, стоило ли ему сейчас возмутиться, сделать ей выговор и оттолкнуть, или же поддаться на её игру, теряя себя. Шок был единственным ощущением. Однако тело всё решило за него. Собственные руки не слушались, обвивая казавшееся хрупким тело девушки. Эрвин прильнул к ней, словно оголодавший волк, крепче прижимая Микасу к себе. Сначала нежно, но затем всё жёстче и настойчивее, он сминал её невероятно мягкие и сладкие губы. Микаса не ожидала такого напора, но быстро приняла его правила, позволяя Эрвину скользнуть языком внутрь. Она не думала, что целовать его так приятно. Настойчивый язык скользил по нёбу, заставляя тело покрыться мурашками удовольствия. От поцелуев становилось жарко. Эрвин не стесняясь водил руками по её спине, заставляя думать о запретном. Его грубые от постоянных тренировок и сражений ладони распаляли её, вынуждая желать большего. Микаса едва успевала перехватить дыхание и, наконец, отстранилась, наблюдая за тем, как между ними растягивается тонкая ниточка слюны. Взбудораженный и явно разгорячённый командир с напором смотрел ей прямо в глаза, будто бы требуя продолжения, и Микаса не собиралась сопротивляться. Интерес вперемешку с желанием заставляли отвечать на ласки командира. Однако находиться в руках Смита прямо посреди двора было опасно. Пускай, Микаса была уверена, девушки в её комнате — единственной, из которой был хороший обзор — спали, никто не мог обещать, что они не мучаются, как и сама Микаса. В казармы не пойдёшь — кругом спящие солдаты, к командиру в комнату тем более. Одна лишь мысль о том, чтобы снова находиться настолько близко к Леви бросала в дрожь. Эрвин наверняка слишком удивился бы тому, что за отношения устоялись между ними. Только теперь это было уже не важно. Всё её внимание и интерес давно переключились на командира. Пока Микаса лихорадочно думала, что делать, Эрвин уже с лёгкостью, словно Аккерман была пушинкой, подхватил её на руки, быстро двигаясь в сторону входа в амбар. Проблема быстро решилась сама собой. Смит в секунду стянул с себя рубаху, бросая её на душистое и колкое сено. Микаса, что сидела на том же стоге, куда посадил её командир, даже не успела поблагодарить его за такую заботу, как он тут же опрокинул её на спину, прильнув к её тонкой шее с поцелуями. Колючее сено отошло на второй план. Приятный травяной запах обволакивал обоняние, расслабляя. Щетина командира царапала шею, но это не мешало Микасе наслаждаться его горячими поцелуями. Она с удовольствием жалась ближе, поглаживая очерченные мышцы его торса, напряжённые после целого дня тренировок. Сердце Эрвина колотилось, как бешеное. Вот она, Микаса, под ним, такая желанная и податливая, готовая отдаться ему прямо здесь. Поверить в это было почти невозможно, и мысль о том, что эта особа могла использовать его в хитроумных манипуляциях немного остужала пыл. Однако её сбитое дыхание, раскрасневшиеся щёки и совершенно доверчивые касания уверяли Смита в том, что стоит отбросить всякие глупости и насладиться, наконец, моментом. Эрвин потянул рубашку Микасы вверх, заставляя её привстать и отдать вещь. Её невероятно светлая кожа будто светилась в тусклом ночном свете, оттого Аккерман казалась призрачной, нереальной. Смит немного помедлил, наслаждаясь видом. Аккуратная, упругая грудь вздымалась в такт с её сбивчивым дыханием. Эрвин осторожно, словно спрашивая разрешения, накрыл ладонью чувствительную кожу, пальцами задевая уже набухший сосок. Микаса подалась навстречу его рукам. Хотелось, чтобы он смелее касался её, скорее дошёл до сути, и она за плечи притянула командира к себе, впиваясь горячим поцелуем в его губы. Эрвину не терпелось продолжить начатое, и он, пытаясь не разорвать поцелуй, стянул с себя лёгкие брюки, сбрасывая их прямо на сено. Давно уже вставший член требовал к себе внимания и Смит, не медля, помог Микасе избавиться от оставшейся на ней одежды. Скользнув рукой меж мягких складок, Эрвин ощутил приятную, тёплую влагу, уже во всех красках представляя себе, как возьмёт Аккерман прямо в этом амбаре. Лишь одна эта мысль заставляла гореть низ живота так, словно там развели настоящий костёр. Микаса невольно простонала, когда Эрвин задел чувствительный бугорок клитора. Смит, нащупав её слабое место, тут же мягко потёр его, наблюдая затем, как Микаса сводит брови от удовольствия. Уже желая скользнуть пальцами внутрь, он на мгновение задумался. Случалось ли ей уже быть с мужчиной? Эрвин снова окинул взглядом девушку под собой — совсем юная, но невероятно соблазнительная, такая горячая и любимая. Хотелось скорее взять её, но Смит точно не желал причинить ей боль. — Я у тебя первый? — внезапно перейдя на шёпот, поинтересовался Эрвин. От неожиданности и какой-то странной неуместности вопроса Микаса едва сдержала смех. Казалось, ответ был так очевиден, учитывая то, как смело она обращалась с ним сейчас, однако серьёзное лицо командира ясно говорило о том, что ему сейчас не до шуток. Микаса с теплотой улыбнулась ему. Его забота была такой странно-наивной и милой, совсем не вязалась с образом гордого и строгого командира. — Нет, — произнесла она, погладив Эрвина по щеке, заросшей лёгкой щетиной. Неожиданно для неё, Смит нахмурился, словно обдумывая что-то, и Микаса уже успела пожалеть о сказанном, могла бы и соврать, но Эрвин уже прервал ход её мыслей: — Кто? — строго спросил он, разглядывая её миленькое личико. — Вам не понравится, командир. — Скажи мне, — Смит недовольно посмотрел на Микасу. Укол ревности неприятно царапнул по сердцу, неожиданно даже для самого Эрвина. Ему никогда не было дела до других мужчин, пока об этом не сказала Микаса. Он сам не ожидал от себя того, что это его заденет. Но сделать уже ничего было нельзя. Она даже не была его женщиной, чтобы иметь право по-настоящему испытывать ревность, но не мог остановить поток образов, где кто-то совершенно другой касается её хрупкого тела. — Какая разница, если сейчас я с вами? Аккерман нахмурилась. Эрвин решил испортить такой момент! Зачем ему было знать о ней такие подробности? Микасе казалось, что на роль соблазнительницы она мало подходила, и мужское внимание всегда сильно удивляло её. В армии было на удивление много хорошеньких девочек, но отчего-то внимание важных людей было обращено именно на неё. Микаса не слукавила бы, скажи она, что её потрясающие умения и возможности было трудно не оценить, в остальном же, ей были странны и непривычны комплименты и внимание. Она не жалела о своей первой ночи с другим. Если бы Микасу спросили, прошла бы она через это снова, она не смущаясь ответила бы «да». Однако внимание командира льстило сильнее всего. И именно его руки так хотелось сейчас чувствовать на себе. А он всё выпрашивал чужое имя. Эрвин молчал, словно обдумывая что-то в голове. Холодная, как лёд, хитрая, как лиса, Микаса сводила его с ума. Порой чувства к ней казались наказанием, карой свалившейся на него за всё то, что он сделал, или вовсе помешательством. Но глядя на неё, Смит был готов терпеть, лишь бы это всё не оказалось сном. — Сегодня вы слишком задумчивы, командир, — мягко сказала Микаса, приподнимаясь на локтях, чтобы дотянуться до желанных губ. Обнажённым, Эрвин казался ещё огромнее. Непоколебимый, словно скала, он тут же растаял под напором её поцелуев, быстро забывая о раздражении. Микаса коснулась рукой твёрдого члена командира, покрепче обхватывая его, и провела вверх, касаясь чувствительной головки. Эрвин почувствовал как сжался истомой низ живота. Ощущение удовольствия разрядом прокатилось по телу, и он сдался, наплевав на всё, что сказал. Так было даже проще, ему не нужно было беспокоиться о её комфорте, об этом когда-то позаботился кто-то другой. И Эрвин обязательно выпытает, кто. Только не в эту самую секунду, когда ловкая рука Микасы скользила по разгорячённому органу, возбуждая сильнее. Смит покрывал поцелуями всё её стройное тело, с удовольствием оставляя на коже алые следы. Противоречия съедали изнутри. С одной стороны под ним была его подчинённая, и лучше бы не показывать к ней своих чувств при других, с другой же хотелось, чтобы все видели, она — его. Микаса выгибалась ему навстречу, постанывая от касаний Эрвина. Он умело ласкал её, заставляя низ живота гореть. Микаса шумно выдохнула, как только командир скользнул в неё своими пальцами. Уже этого было достаточно, чтобы доставить ей удовольствие, однако он тянул, заставляя её медленно сходить с ума от ощущений. — Эрвин, пожалуйста, — простонала она, почувствовав, что так долго не продержится. Ей хотелось скорее почувствовать его в себе, ощутить это приятное ощущение наполненности, и она повела бёдрами вперёд, сильнее насаживаясь на ловкие, грубые пальцы. Микаса жалась к нему плотнее, сжимая сильные плечи, чувствуя, как подрагивает тело от удовольствия и ласки. Командир умело доставлял ей удовольствие, и сдерживать стоны было уже просто невозможно. Обычно строгий и сдержанный Эрвин внезапно вспыхнул, как спичка. Его имя так сладко звучало из её уст. Смит с удовольствием слушал бы её до бесконечности, но слова Микасы заставили его поторопиться и подчиниться её просьбе. Вытащив влажные пальцы из девушки, он, не медля, толчком вошёл в неё. Яркое ощущение удовольствия тут же нахлынуло на обоих. Смит не смог сдержать вымученного стона, чувствуя, как сжимается её без того узкое и горячее лоно. На секунду он замер, наслаждаясь ощущениями, не желая, чтобы этот момент заканчивался. Микаса лежала под ним, зажмурившись, такая прекрасная с зацелованными пухлыми губами и аккуратным, словно кукольным лицом. Он разглядывал яркие следы, оставленные на её теле, не веря, что сейчас она действительно принадлежит ему. Эрвин желал сохранить этот момент в памяти как можно дольше, отпечатывая его на подкорке. Тот момент, когда такая отстранённая и недосягаемая Аккерман, наконец, упала в его объятия. Держаться уже не было сил, и Эрвин задвигался внутри, глубже и быстрее входя в неё, срывая с губ сладкие стоны. Её голос был тягучим, как мёд, и Эрвин с наслаждением слушал, как ей хорошо с ним. Стог покачивался в такт движениям, шурша и колыхаясь, будто бы сейчас окончательно развалится. Упираться было не во что, сено было слишком мягким и оказалось ужасно неудобным для уединения с девушкой, постоянно покалывало разгорячённую кожу, но Смит не обращал на это слишком много внимания. Все его мыслительные процессы сконцентрировались на Микасе и сладких спазмах внизу, подсказывающих, что он уже вот-вот кончит. Микаса пыталась подстроиться под быстрый ритм командира. Хотелось двигаться с ним в такт, глубже чувствовать его в себе, но он быстро пресёк её попытки, хватая Микасу за бёдра, сильнее насаживая на себя. Дыхание сбилось, тело горело от наслаждения и спешного темпа, даже через рубашку командира сено царапало спину, но Микаса не обращала на это никакого внимания, полностью отдаваясь Смиту. Внезапно, живот свело знакомой, приятной судорогой, Аккерман зажмурилась, с громким стоном вжимаясь в огромный торс командира, чувствуя, как тело дрожит и расслабляется. Удовольствие волнами накатывало на неё, и она едва смогла разжать руки, отпуская Эрвина. Смит на секунду замер, позволяя Микасе насладиться ощущениями, затем вышел из неё, рукой помогая себе кончить.

***

В ночной тишине, в амбаре, лёжа на пахучем сене, измотанные друг другом, Эрвин и Микаса молчали. Хотелось закурить, но Смит взял с собой лишь одну сигарету. Ту, что выкинула Аккерман. Слов не было. Эрвина переполняли невысказанные чувства, но он всё так же покорно не раскрывал рта, боясь спугнуть то, что случилось между ними. Эрвин путал пальцы в коротких, шёлковых, гладких волосах Микасы, наблюдая за тем, как она подвигается ближе, прижимаясь к нему. Жар прошёл. Прохлада уже не казалась такой приятной и успокаивающей, скорее ледяной, и Аккерман не желала удаляться от тепла мужчины. Смит рассматривал её стройное тело, силясь запомнить каждую черту, каждый изгиб, боясь того, что завтра всё растает, словно никогда и не было этой ночи. Нужно было возвращаться в штаб, в свою комнату, где Леви, наверняка, давно дремал в своём кресле, но Эрвин не мог найти в себе силы покинуть Микасу, или хотя бы отправить её в казармы. Ещё несколько минут вместе точно не помешают. Аккерман незаметно улыбалась, вдыхая солоноватый аромат кожи командира. Сейчас рядом с ним было так спокойно и хорошо. Она почувствовала, как его крепкие руки обхватили её, защищая от ночной прохлады, и Микаса снова потянулась к нему за поцелуем. Довольная и счастливая, она всё же радовалась, что не побоялась выйти к нему в ночь. Эрвин, глядя в её большие, серые глаза, мечтал видеть их как можно чаще, такими же светлыми и непременно обращёнными только на него. Завтра снова придется войти в роль командира, снова закрыться в своём кабинете и не иметь возможности даже взглянуть на неё. Но в эту самую минуту Микаса оставалась рядом, и Эрвин чувствовал, как теперь его клонит в сон. Впервые за долгое время, он действительно смог уснуть.