Graveyard

Синяки в форме кончиков пальцев въелись в его кожу, навсегда оставив ее выцветшей и с постоянным напоминанием о том, чего не должно было произойти. Руки схватили его за грудь, пробегая по ней вниз. Он чувствовал огонь, который они оставляли после себя. Финни хотел, чтобы его вырвало, потому что он чувствовал, что его вот-вот стошнит, но этого так и не произошло. Всякий раз, когда его тошнило и рвало, после он чувствовал себя лучше. Он мог заснуть. Финни даже не осознавал, насколько хриплым стало его дыхание, больше сосредоточившись на эхе смеха в своей голове, который издевался над ним. Безжалостно издевался над ним. Его глаза начали казаться тяжелыми, зубы в деснах тоже. Он стал остро ощущать прикосновение своей одежды к телу, каждый малейший звук, который его окружал. Он ощущал, как его волосы кололи кожу, его тяжелый язык во рту и его потрескавшиеся губы. Не задумываясь, (и без какой-либо обуви или носков) Финни вылезает из окна своей спальни в холодную ночь. Только когда он ступает с травы на тротуар, понимает, насколько здесь холодно. От ледяного бетона у него по спине пробежала дрожь, и он вздрогнул. О Боже. Ему нужно было куда-то забраться, но его комната, казалось, вызывала только гнилые чувства. Так что придется пойти куда-нибудь еще. Робин. Он пойдет к Робину. Финни не ложился спать до безбожных утренних часов. Он бы не спал и, вероятно, просто сидел бы без дела. Он шел по улице, и ему хотелось кричать, потому что независимо от того, как быстро бежал или как медленно он шел, жжение никак не прекращалось. Оно было повсюду, оно жгло там, где, как Финни казалось, не может жечь. Слова, которые он хотел забыть, вспоминались в полную силу, грохоча в его голове и больше не позволяя мыслить здраво. (В любом случае, не то чтобы он мыслил здраво, но от этого становилось только хуже.) Когда Финн решил залезть в окно Робина, как делал это много раз раньше, он увидел прилепленную жёлтую записку. «Если ты хочешь проникнуть внутрь, залезай, окно открыто, но сейчас я на кладбище, хочу поймать несколько призраков» - Робин. Конечно, он был на кладбище. Каждую среду вечером Робин ходил на кладбище в поисках призраков. Для чего? Финни не знал. Он не спрашивал. (Он также никогда бы не признался, что призраки помогли ему в том, чтобы вытащить его и Робина из того подвала.) Он снова начал перебирать ногами. На этот раз не было ощущения, что ему холодно. Нет–нет. Он был на той стадии паники, когда ему казалось, что он плывет без воды. Воздух вокруг него был густым, как будто он шёл в воде. Это было ужасно, ведь это означало, что ему потребуется гораздо больше времени, чтобы добраться до кладбища и найти Робина. К этому времени, однако, жжение утихло и сменилось желанием, которое разрывало его на части. Желание, которое было настолько сильным, что он не мог от него избавиться. Ему нужно было почувствовать руку на своей коже, где-нибудь, Боже, да где угодно. От этого наваждения голова отяжелела, а кожу на груди покалывало, как будто по ней снова и снова проходились иглами. Не прокалывая её, но давая знать о своем присутствии. Он провел языком по зубам. взад-вперед, взад-вперед, пока не стало больно. Как только у него защипало по бокам языка, Финн прикусил его кончик, перемещая его между двумя передними зубами и некоторыми нижними, иногда зацепляя язык острыми концами зубов. Затем он оказался на кладбище. Финни все еще не мог видеть Робина даже при хорошем освещении, которое исходило от уличного фонаря. И наконец, он сделал то, что хотел сделать всю ночь. Крик. —Робин! — Он закричал. —Робин! — Он закричал еще раз, на этот раз стараясь быть громче. —Финн? — Знакомый голос донёсся с дерева в центре кладбища. —Робин! —Финн! Иди сюда! — Ему не нужно было повторять дважды. Финни побежал. Он пробежал мимо жутких, старых ворот на кладбище. Пробегая мимо надгробий, (и призраков. Некоторые из которых он узнал.) чуть не споткнулся о парочку. Он добрался до дерева и заметил Робина, сидящего на одной из ветвей, выглядящего величественно, как всегда. Финн начал карабкаться, быстро вспомнив, что у него нет обуви. Он успешно вскарабкался на ветвь и сел рядом с Робином. —Финни, ты проделал весь этот путь пешком без обуви или носков? —Я полагаю, что да. Робин посмотрел на него и, должно быть, заметил сбивчивое дыхание, блестящие глаза и отстраненный взгляд. Поэтому спросил: —Какие созвездия сегодня на небе? —Большая и малая Медведица. — ответил Финни. Финн почти уверен, что проговорил еще несколько названий, но он не запомнил ничего, прежде чем Робин заговорил снова: —Господи, ты такой умный. Клянусь, часто я понятия не имею, о чем, черт возьми, ты говоришь. Финни улыбнулся. —Ты тоже умный. —Рад, что ты так считаешь. Робин больше ничего не сказал, потому что знал, в чем дело. Вот почему Робин был умным. Он мог смотреть на кого угодно, где угодно и понимать, что происходит и в каком человек настроении. Робин, не сказав ни слова, взял Финни за руку и принялся целовать каждую костяшку его пальцев, даже не глядя на него. Они сидели на том дереве, пока не взошло солнце. Внутреннее желание было удовлетворено, а жжение исчезло. Тем утром Робин отнес его в свой дом на спине, ничего не говоря, когда Финни чуть не заснул. И мать Робина не ничего не сказала, когда они вошли в дом. Она просто понимающе кивнула. И Финни никогда бы не признался, что пока они сидели на том дереве, Брюс подмигнул ему со своего надгробия.