Тонкое превосходство

Оглядываясь назад, Драко отдавал себе отчет, что им не стоило рассчитывать на призовые места в полуфинале юношеского Гран-при. Декабрьские соревнования во Франции закончились, и, хотя они и не совсем провалились, восьмое место вряд ли принесет им путевку в финал Гран-при в Японии. Они с Гермионой сидели бок о бок в самолете, возвращавшемся в Хитроу, и молчали. Доктор Грейнджер, конечно, иногда пытался их развеселить, но совершенно безрезультатно. В конце концов Гермиона огрызнулась на него, сказав: — Пожалуйста, дай нам немного пострадать, ладно? Это возымело эффект. Доктор Грейнджер откинулся в кресле и больше не беспокоил их до конца полета. Тем не менее, Драко думал, что чересчур навязчивые попытки поднять дух лучше, чем альтернатива. Его собственные родители устроили ему одну из самых запоминающихся взбучек, раскритиковав практически каждый аспект их лучшего выступления в сезоне. Мать постоянно напоминала Драко о важности деталей, а отец… Что ж, отец никогда не говорил ничего хорошего. — Восьмое место, — фыркнул он с видом человека, наступившего на что-то мерзкое. — Какой позор. После возвращения домой Драко несколько дней безвыходно просидел в своей комнате. Восьмое место. Весь этот ажиотаж вокруг национального золота, а они даже близко не подошли к пьедесталу. Совсем. В чем тогда был смысл? В чем вообще смысл? Драко с тоской смотрел на новенькую медаль, висящую на крючке у его кровати. Тот момент, когда они с Гермионой на льду поняли, что они — чемпионы… это чувство не выходило у Драко из головы. Это было больше, чем величайшая радость. Это было превосходно. Все, что последовало дальше, казалось лишь разочарованием. Они с Гермионой должны были начать готовиться к новому сезону в следующем месяце, в апреле. Они переедут обратно в Шеффилд, вернутся в общежитие. Снова ранние подъемы и интенсивные тренировки, и, боже, Драко не мог этого дождаться. Чем скорее он сможет выбраться из поместья, тем лучше. Ему не хватало тренировок до изнеможения. Ему не хватало чувства надежды и понимания, что у них есть цель. И больше всего ему не хватало Гермионы. За последние несколько недель Драко несколько раз пытался позвонить ей, но каждый раз, когда он пытался дозвониться на ее мобильный, она не брала трубку. Иногда он звонил очень долго, пока не сдавался, а иногда сразу попадал на бодрое голосовое сообщение Гермионы. В любом случае, все звонки заканчивались тем, что он нажимал красную кнопку завершения вызова. Когда он пытался понять, почему она не хочет разговаривать с ним, в животе начинали скрести кошки. Она так расстроилась из-за того, что они проиграли Гран-при? Мог ли он винить ее в этом? А может ей надоела его вечная семейная драма? Эти мысли крутились в голове часами, пока он пытался понять, почему она игнорирует его. Насколько он помнил, в последнее время в их отношениях ничего не изменилось. И когда его мозг был напряжен до предела, в его голове оставался лишь один простой факт: он просто скучал по ней. Он скучал по тому, как она всегда считывала его эмоции. Он скучал по ощущению ее руки в своей, когда они были на льду. Он скучал по шуткам за спиной Снейпа, когда он пытался заставить ее смеяться. Он скучал по совместному сну, по теплу ее тела, прижатому к его. Вскоре после возвращения в поместье Драко решил, что это одна из тех вещей, по которым он скучает больше всего. Спать в одиночестве на своей огромной двуспальной кровати было уже не так удобно, как раньше. Всего год назад он любил растягиваться во сне, свободно занимая столько места, сколько было физически возможно. Теперь… разве можно было скучать по самому маленькому матрасу, на котором он когда-либо спал? Скучать по тому, чтобы делить этот невозможно маленький матрас с другим человеком? Конечно, был один аспект, который ему нравился в том, что теперь кровать была полностью в его распоряжении: теперь он мог спокойно подрочить с утра в постели без необходимости спешить в ванную, как только откроет глаза. Да, в том, что бы жить дома были свои плюсы. Но это было, пожалуй, единственным приятным моментом. Драко посмеивался, развалившись на кровати поздним мартовским днем, и думал о том, сколько раз ему приходилось отлучаться, чтобы сделать "кое-что важное", как он обычно говорил Гермионе. Он не знал, понимает ли она, что происходит, когда он по утрам бегал в ванную. Возможно, она просто думала, что у него маленький мочевой пузырь. Он не знал. Они этого никогда не обсуждали. К тому времени, когда он возвращался к ней, она всегда была бодра, причесана и готова к утренней тренировке. Правда, было немного обидно, что она никогда не каталась с распущенными волосами. Драко нравилось, когда она распускала волосы, пахнущие ее цветочным шампунем. Он не раз зарывался в них носом, когда они спали. Это постепенно становилось его любимым ароматом. Настолько, что как-то раз он даже попросил Гермиону иногда распускать волосы на льду. Она сразу же закрыла эту тему. — Ты хочешь, чтобы я врезалась в тебя посреди выступления? — спросила она таким тоном, что можно было подумать, что он сошел с ума, поднимая эту тему. — Мои волосы будут лезть прямо в лицо, в глаза и рот — нет, ни в коем случае. Даже его надутое лицо не заставило ее передумать. Драко вздохнул. Он не видел Гермиону почти месяц. Странно было думать о том, что она стала такой важной частью его жизни, и она останется ей еще очень надолго. Взгляд на медаль, висевшую у кровати, вселил в него новую решимость. Новый сезон станет для них лучшим. Стук в дверь разбудил Драко от послеобеденного сна, хотя засыпать он совершенно не собирался. Должно быть, он задремал от скуки в межсезонье. — Входите, — сказал он немного низким ото сна голосом, принимая полусидячее положение. Дверь распахнулась, впуская Доббса. Пожилой джентльмен прошел через дверной проем к его кровати. Драко вытер рот, ощущая на коже отпечатки смятых простыней. — Да, в чем дело? — Он подавил зевок. — Мистер Драко, я здесь, чтобы напомнить вам о предстоящем завтра днем интервью с мисс Грейнджер. Интервью…?! Точно. Завтра он должен будет встретиться с Гермионой. От этой мысли внутри него забурлило возбуждение, возвращая жизнь в те уголки его тела, которые успели стать ленивыми от неупотребления. Драко кивнул, пытаясь придать себе сонный вид, как будто напоминание ничуть его не взволновало. На самом же деле его сердце учащенно забилось, а глаза грозили вывалиться из орбит, если бы он не следил за собой. — Точно. — Он слегка кашлянул, пытаясь скрыть ухмылку, которая почти разрывала его лицо. — Очень хорошо. Я буду готов… ко скольким нужно быть готовым к выходу, Доббс? — Что ж, сэр, интервью будет в Ледовом центре Ли Вэлли в четыре часа. Я бы рекомендовал выехать отсюда часа в два. Продюсер с телеканала сказал, что вам, возможно, понадобится сделать прическу и макияж, и сказал, что это может занять время. — И… э… меня заберут Грейнджеры? Доббс покачал головой. — Нет, сэр. Я отвезу вас. Драко почувствовал, как его сердце слегка опустилось. Этот факт, казалось, подтверждал, что Гермиона обиделась на него из-за… он до сих пор понятия не имел из-за чего. Они с ее папой всегда сами отвозили его на их старый каток. — Быть готовым к двум часам? — Драко взглянул на будильник рядом с кроватью. Если прибавить время на дорогу, то до встречи с Гермионой оставался всего… двадцать один час. Его желудок забурчал, волнение предало его, превратившись в беспокойство. Что, если она действительно злилась на него? Что, если она игнорирует его или, что еще хуже, сейчас разочарована в нем так, как и родители? От этой мысли урчание в его желудке грозило подняться в горло. Остаток дня Драко провел на своей кровати, практически парализованный, представляя себе все худшие сценарии следующего дня.

***

На следующий день ровно в два часа Драко уже вышагивал возле входной двери, с сумкой для коньков через плечо, и другой рукой в кармане. Под глазами у него были небольшие мешки. Он увидел их в зеркале тем утром после долгой ночи беспокойного сна. Большую часть времени, проведенного в постели, он пытался придумать, что сказать Гермионе, когда они увидятся. Как извиниться за то, что он сделал, чем расстроил ее. Ему было особенно трудно, учитывая, что он не очень-то любил извиняться. Всю дорогу до катка Драко сидел на заднем сиденье автомобиля, судорожно перебирая руками ткань брюк и прокручивая у себя в голове как бы он мог извиниться. Я не знаю, что я сделал, но мне правда жаль. Пожалуйста, не бросай нашу команду. Мне жаль, что я ужасно разочаровал тебя. Всё это звучало как-то не правильно К тому времени, как они подъехали к знакомому катку, все тело Драко было охвачено нервным возбуждением. Даже со своего места на заднем сиденье машины он увидел Гермиону и ее родителей, стоящих снаружи катка и весело разговаривающих с мужчиной с камерой через плечо. Что сделает Гермиона, увидев его? Устроит шоу перед камерами? Драко почему-то сомневался в этом. Гермиона никогда не чувствовала себя особо уверенно перед камерами. Она всегда выглядела слишком скованной, как будто не знала, что делать со своим телом. Если бы это был он… если бы это он на нее злился, он мог воспользоваться своим преимуществом в умении держаться перед камерой, чтобы шантажировать объект своего гнева — мог бы угрожать испортить интервью или повернуть интервью против своей партнершы. Но он не злился. И даже в самом страшном сне он не мог бы представить, что сделает подобное с Гермионой. Когда он вылез из машины и пошел к катку, нервы были на пределе. Его желудок скрутило, а ноги и руки онемели. Это был момент, которого он так боялся. Момент, которого он одновременно боялся и предвкушал со вчерашнего дня. Драко вышел на тротуар перед катком. Оператор увидел его первым, его глаза загорелись узнаванием. — А, вы, должно быть… Драко? Время замерло на одно критическое мгновение, пока семья Грейнджер переваривала его слова. Гермиона повернулась первой. Драко боролся с желанием зажмурить глаза. Карие глаза Гермионы встретились с его серыми, и она… Она улыбнулась. Она широко улыбнулась, показав зубы, на ее щеках появился слабый румянец. — Драко! Она повернулась на пятках и бросилась на него, широко раскинув руки. Прежде чем он успел осознать, что Гермиона не сердится на него — что она рада его видеть — ее руки обвились вокруг его шеи, и она практически прижалась к его телу. Хотя его разум все еще играл в догонялки, не похоже, что его телу нужно было делать то же самое. Он отреагировал инстинктивно, его руки обхватили ее, полностью притягивая к себе. Но… Когда она успела стать такой маленькой? Вместо того, чтобы быть с ним одного роста, как было всегда, теперь она доставала ему только до подбородка. Та сторона лица, которая раньше лежала на его плече, когда они обнимались, теперь яростно прижималась к его груди. В тот момент он мог сказать миллион вещей, большинство из которых начинались с: «Я скучал по тебе», но Драко обнаружил, что в тот момент, когда он снова оказался в объятиях Гермионы, в его сознании началось короткое замыкание. Вместо этого его гениальный мозг выдал очаровательное: — Как дела, коротышка? Он мог упасть замертво прямо там. Но Гермиона отстранилась, выглядя невозмутимой. — Эй! Это ты вымахал, как сорняк. Посмотри на себя! В этом году нам придется переделывать все поддержки. На это Драко простонал. — Фу, я даже не подумал об этом. Казалось, они снова были в своем собственном маленьком мире. Как будто тех недель, когда они не разговаривали, никогда не было. Драко был на седьмом небе от счастья. Все заботы, которые донимали его после возвращения в поместье, улетучились под дуновением раннего весеннего ветерка. Гермиона не злилась. Быть с ней снова не было странно или неловко. Быть с ней снова было просто… волшебно. — Дети, вы готовы? — позвал отец Гермионы с нескольких метров. — Я думаю, они хотят поскорее начать. У этого бедного парня камера на плече уже десять минут лежит, и я уверен, что у него все болит. Гермиона помрачнела. — Да! Идем! Она повернулась на каблуке, и Драко последовал за ней. Они вдвоем будут давать интервью на катке в тренировочных костюмах. Оказалось, что это не просто местный репортаж, как они делали бесчисленное количество раз до этого, а интервью для ВВС. Это стало ясно с того момента, как Драко переступил порог автоматически раскрывшихся перед ним дверей. Его сердце подпрыгнуло, и он обернулся к Гермионе. — ВВС? Мы будем давать интервью настоящему ВВС? — Она вытаращилась на него. — Ты… ты не прочитал полный запрос на интервью? Драко энергично покачал головой. — Нет. Родители сказали, что пресса это их забота. Я здесь только потому, что Доббс мне вчера напомнил о нем. Гермиона нахмурила брови, и Драко мог понять почему. Обычно именно Драко, который был гораздо больше сосредоточен на их карьере, был бы тем, кто посмеивался над Гермионой, не потрудившейся как следует подготовиться к интервью. Но опять же, она была Гермионой, и всегда была готова ко всему. — Ты… — она на мгновение запнулась. — Ты хочешь, чтобы я взяла на себя инициативу в этом интервью? Драко бросил взгляд на команду ВВС, которая готовилась к интервью на льду. Он ни за что не потеряет самообладание во время столь важного события. Пусть они и заняли восьмое место на этапе юниорского Гран-при, но известность все равно была на их стороне. Возможно, если это интервью пройдет достаточно хорошо, его хотя бы частично простят за то, что отец назвал «международным позором». Драко снова повернулся к Гермионе. Он протянул руку и положил ей на плечо. — Все в порядке. Но, мне кажется, мы оба должны говорить. Если ты чувствуешь себя комфортно, то есть. Он наблюдал, как глаза Гермионы тоже переместились на лед. Она поморщилась. — Думаю, со мной все будет в порядке. Здесь только один репортер. Мне будет легче чувствовать себя уверенно на таком маленьком интервью. — То, как слегка дрогнул ее голос, заставило сердце Драко слегка сжаться. Он сжал ее плечо и улыбнулся, как он надеялся, ободряюще. В одно мгновение румянец расцвел на ее шее, распространившись до самых ушей. Прежде чем Драко успел придумать, что еще сказать, к ним подбежал доктор Грейнджер и отвел их к гримеру. Интервью прошло на удивление хорошо, учитывая, что у Драко было меньше часа, чтобы мысленно подготовиться к произнесению слов, которые будут показаны по телевидению на всю страну. Он едва не был сбит с толку, когда через пять минут после начала интервью, он краем глаза заметил родителей. Должно быть, они проскользнули через стеклянные двери катка, когда он не смотрел. Он сделал паузу в середине объяснения концепции произвольного танца сезона, и его взгляд метнулся к месту за камерой, где они сидели в нескольких футах от родителей Гермионы. Но тут Гермиона потянулась к нему и сжала его руку, и он продолжил отвечать на вопрос. Когда интервью подошло к концу, он подумал, что в целом справился не так уж плохо. Репортер, мужчина лет сорока, задал им исчерпывающий список вопросов об их режиме тренировок, о том, как они начали тренироваться вместе, об их целях как пары… По сути обычные вопросы. Драко легко отвечал на многие вопросы. Гермиона тоже несколько раз вступала в разговор, и он с некоторым облегчением заметил, что на этот раз перед камерой она выглядела вполне расслабленной. — Хорошо, последний вопрос, — сказал репортер, перелистывая очередную страницу блокнота, который был у него в планшете. Драко выпрямил спину. — Несмотря на ваш возраст, очевидно, что вы очень близки, как будто вы катаетесь вместе гораздо дольше четырех лет. — Репортер сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить. — Мы знаем, что вы почти постоянно тренируетесь вместе, и мы видим на соревнованиях, как вы близки…. Это должен быть очередной вопрос «какие у вас отношения?». Драко приготовил ответ, который он давал уже много раз. Гермиона его лучший друг. Она ему как сестра. Публике нравились такие вещи. Репортер продолжал говорить. — Похоже, что ваши близкие отношения и ваши таланты привлекли внимание в Интернете. Вы видели это? Репортер протянул короткую стопку скрепленных бумаг, и Гермиона потянулась вперед, чтобы взять их. Драко наблюдал, как ее глаза пробежали по верхней странице. Когда она это сделала, ее лицо озарилось улыбкой, а румянец слегка вернулся. — О, да! Я видела. Она передала стопку Драко. Он на мгновение прищурился, пытаясь понять, на что он смотрит, пока Гермиона продолжала. — Они всегда очень меня смешат. Я имею в виду, забавно думать, что у нас есть настоящие фанаты, но думаю, что они делают это…. Когда слова Гермионы пронеслись мимо его ушей, Драко увидел, о чем именно она говорила. Репортер распечатал то, что выглядело как страницы с интернет-форума. На форуме люди анонимно говорили о фигурном катании Они лучшие! Я видел, как они катались на чемпионате, они просто потрясающие! Вы видели, как они держатся за руки? Готов поспорить, они встречаются. Им нужно придумать милое имя, как Бранджелина или ТомКэт! ГермКо? ДраГер? ДраМиона? Драко почувствовал, как его щеки разгорелись от намека на то, что писали эти люди. Неужели на самом деле существуют предположения, что он и Гермиона… встречаются? — А ты, Драко? — Голос репортера снова появился на переферии его мозга. — Ты видел их раньше? Драко передал бумаги обратно репортеру. — Э, нет. Вообще-то, нет. Я понятия не имел. — Он прочистил горло, теперь он был уверен, что все его лицо стало цвета помидора. — Я понятия не имел, что люди думают о нас такое. Репортер забавно ухмыльнулся, приподняв брови. — Тогда, может быть, проясните слухи? Гермиона слегка наклонилась вперед и открыла рот, словно собираясь ответить. Драко прервал ее. — Мы точно не встречаемся, — твердо произнес Драко, пытаясь прояснить ситуацию. — Наша работа требует от нас физической близости, но это не значит, что мы встречаемся. Я имею в виду… — он взглянул на Гермиону. — Я люблю Гермиону. Она мой лучший друг. Как сестра, даже. Но нет, она не… мы не…. Он неубедительно закончил свой ответ. Репортер, похоже, понял идею. — Точно. Прошу прощения, если я заставил кого-то из вас чувствовать себя неловко. Но люди хотели знать, и теперь, надеюсь, вы дали им ответ. Гермиона и Драко ждали, пока съемочная группа уйдет со льда. Они должны были исполнить свой произвольный танец с прошлого сезона для программы, но когда они наблюдали, как уносят последние стулья, Драко почувствовал нервное напряжение в животе. Он посмотрел на Гермиону. — Ты… часто выходила на лед с декабря? Гермиона пожала плечами, прислонившись к барьеру. — Не особо. Два или три раза в неделю, просто чтобы поддерживать себя в тонусе. А ты? Драко помрачнел. — Всего пару раз. — Он сделал паузу, обдумывая, как много из своих переживаний за последние несколько недель он хотел бы раскрыть. Мысль о том, что Гермиона узнает, как сильно слова его родителей до сих пор задевают его, была не просто неловкой, она была ужасной. — У меня просто не было времени, вот и все, — солгал он. — Ну… — Гермиона придвинулась ближе, слегка толкнув его локтем в ребра. — Только не урони меня, ладно? — Уголок его губ дернулся. — Хорошо. Думаю, с этим я справлюсь Их катание под песню Фрэнка Синатры прошло достаточно гладко, и Драко почти каждую секунду благодарил все силы во Вселенной за мышечную память. К тому моменту, когда камеры остановились, Драко почувствовал, как кровь бурлит в жилах впервые с тех пор, как он сошел со льда в декабре. Он чувствовал себя живым, нет, даже лучше, чем живым. Он чувствовал себя потрясающе. Невероятно. Восхитительно. К черту восьмое место. Вот почему он катался. Они с Гермионой пожали друг другу руки, пока вся съемочная группа ВВС собирала свои вещи. Репортер сказал, что выпуск выйдет в эфир позже на этой неделе и что он свяжется с ними, когда сможет уточнить точное время. И все было сделано. Гермиона и Драко сидели на краю катка, снимая коньки, пока их родители спускались с трибун. Папа Гермионы заговорил первым, на его лице появилась широкая ухмылка. — ВВС! Вы можете в это поверить? Мы так гордимся вами двумя. — Он обнял Гермиону и похлопал Драко по спине. — Неплохое достижение, а, Люциус? Отец поднял бровь. В отличие от отца Гермионы, его тон оставался ровным, а глаза тусклыми. — Полагаю, это можно считать достижением. Попадание на ВВС должно повысить их уровень известности среди общественности. — Он повернулся лицом к Драко, опираясь на украшенную бриллиантами и изумрудами трость, которую всегда носил с собой для демонстрации. — Однако, если их ждет еще один такой же разочаровывающий сезон, как предыдущий, я не вижу причин, по которым ВВС сможет снова проявить к ним интерес. Когда слова отца пронеслись по морозному воздуху катка, все тревоги, которые улетучились после катания, всплыли вновь, дюйм за дюймом пробивая себе путь обратно по его телу. Тепло в его груди превратилось в холодную тяжесть в желудке. Улыбка, украсившая его лицо после катания, испарилась. Должно быть, взрослые продолжали разговаривать, потому что, когда уши Драко снова заработали как надо, отец Гермионы звучал немного возмущенно. — Ты ведь не можешь правда так считать, Люциус? Дети работали день и ночь не покладая рук, и они выиграли национальный чемпионат! И в их возрасте это просто невероятно. — То что для одного «невероятно» для другого само собой разумеется. Драко… — Драко вскинул голову, и его взгляд уперся в холодные глаза отца. — Нам пора. Драко открыл рот, чтобы сказать: «Да, сэр», но по какой-то причине все мышцы в его горле застыли. Щеки горели, глаза щипало, Драко едва успел произнести слово: «Туалет», прежде чем повернулся на пятках и поспешил к раздевалкам. Горячий стыд пронзил его тело, когда он толкнул дверь в мужскую раздевалку и прислонился к голой стене внутри. Он привык слышать подобные вещи от отца — он слышал их всю свою жизнь. Но чтобы отец говорил их в присутствии Гермионы? Перед ее родителями? Это было просто ужасно. Ему хотелось плакать, кричать, разбить что-нибудь. Почему этот спорт приносил ему одновременно и величайшую радость, и тяжелейшее чувство разочарования? Стук в дверь вывел его из задумчивости. Драко вытер слезы, которые текли по его щекам. — Что? — прошипел он. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое. Неужели это было так сложно понять? — Эм, Драко? Мягкий голос позвал его с другой стороны двери раздевалки. Гермиона. Он прочистил горло, пытаясь скрыть тот факт, что он плакал. — Ну чего тебе? — Его голос прозвучал как крик. С другой стороны двери раздался ее тонкий, нерешительный голос. — Ты в порядке? Драко открыл рот, чтобы дать утвердительный ответ, но вместо этого раздалось громкое сопение. Он внутренне выругался, когда звук эхом разнесся по пустой раздевалке. Хотя он молился, чтобы Гермиона не услышала его, не прошло и пяти секунд, как он услышал ее слова: «Я вхожу», — прежде чем она толкнула дверь. Возможно, это должно было показаться странным — увидеть Гермиону в мужской раздевалке. В данный момент Драко не думал об этом. Единственное, о чем он думал, было выражение ее лица. Это было что-то похожее на жалость, но не совсем. У Драко заурчало в животе. Если и было что-то, что он ненавидел больше, чем оскорбления отца, так это жалость. Драко повернулся спиной к Гермионе, вытирая щеки рукавом, пока она не видела его лица. Не то чтобы это имело значение. Она уже видела его щеки, покрытые пятнами и слезами. — Что тебе нужно, Гермиона? Ты не должна быть здесь. Вдруг кто-нибудь зайдет. В ответ он ожидал мягких слов. Возможно, руку на плече. Но он не получил ничего подобного. Вместо этого он услышал резкий смешок. — Серьезно, Драко? В здании никого нет кроме нас. Кто сюда зайти может? Он представил себе, что она стоит, положив руки на бедра, и хмурится. Повернув голову, он увидел, что его воображение не ошиблось. — Просто… ты можешь оставить меня в покое? — Он обхватил себя руками и пошел глубже в раздевалку. — Нет. Драко замер. — Нет? — Нет, не думаю, что смогу это сделать. Мне здесь нравится. Освещение придает этому месту приятную атмосферу. Взгляд Драко скользнул по длинным флуоресцентным лампам, свисающим с потолка. Гермиона придвинулась ближе к нему и села на металлическую скамейку перед рядом шкафчиков. Она похлопала по месту рядом с собой, и Драко почувствовал, что его тянет к ней, как магнитом. Он опустился на прохладный металл всего в двух дюймах от Гермионы, их ноги почти соприкасались. Его плечи слегка опустились. — Тебе часто отец что-то такое говорит? — Ее голос снова стал мягким, как бы выманивая у него ответ. Ему не нужна была жалость. Он не хотел испытывать стыд. Но это же Гермиона, рассуждал голос в голове. Она не станет смеяться над тобой или использовать эту информацию против тебя. Так ведь? Драко бросил взгляд на свою подругу. Ее шоколадные глаза блестели под насупленными бровями, губы скривились. Она беспокоится о тебе. Драко вздохнул и еще больше ссутулился. — Да, — пробормотал он. — Все время. Иногда он критикует так, что мне вообще хочется бросить кататься. Он услышал, как Гермиона резко вдохнула рядом с ним. — Бросить катание? Но Драко, твоя мечта… — В последнее время моя мечта не кажется такой уж значимой. С тех пор, как мы так плохо выступили на Гран-при… — Драко, мы заняли восьмое место из двадцати четырех. — Драко моргнул. — Из двадцати четырех пар со всей Европы мы обошли шестнадцать из них. Гермиона слегка наклонила голову и положила руку ему на спину. — В некоторых из этих пар мужчинам был двадцать один год, и твои поддержки были лучше, чем у них. Драко, нам в этом году исполняется всего пятнадцать лет. Знаешь ли ты, насколько удивительными это делает нас — тебя? Драко почувствовал, как его эго слегка подскочило. — И в этом году у нас олимпийский сезон. Если мы будем тренироваться очень усердно, то, думаю, сможем отобраться в Турин. Я сомневаюсь, что мы выиграем, но поехать в пятнадцать и шестнадцать лет? Посрать на то, что скажет твой отец, это будет невероятно. Драко не мог удержаться, чтобы не хмыкнуть. — Гермиона, ты только что сказала «посрать»? Она выпрямилась. — А что, если так? Иногда ситуация требует хорошего ругательства. — Я заплачу тебе двадцать фунтов прямо сейчас, если ты скажешь «блядь». Она шлепнула его по руке. — Да, — сказал он с легкой гримасой. — Я заслужил это. — Серьезно, Драко. Ты любишь кататься. Это твоя мечта. И это и моя мечта. Мы не можем позволить давлению овладеть нами. Что еще поможет нам просыпаться в четыре утра? Драко вздохнул, повернувшись лицом к Гермионе. — Уф. Я забыл, что скоро нам придется снова это делать. — На самом деле я с нетерпением жду этого. Я в общежитии спала лучше, чем дома. Щеки Гермионы слегка порозовели, но она не запнулась. — Думаю, это потому, что я скучаю по тому, чтобы спать с тобой в одной постели. Драко почувствовал, как по его щекам поползло тепло, обжигая кончики ушей. — Я тоже по этому скучаю. Гермиона кашлянула. — О. Ну… хорошо. Минуту они сидели очень неподвижно. Драко с интересом рассматривал узор плитки на полу. Он не совсем понимал, что делать с заявлением Гермионы о том, что ей нравится спать с ним в одной кровати. Означало ли это, что он ей нравится? Заметила ли она его утренние проблемы? Конечно, нет. Иначе она не хотела бы даже находиться в радиусе десяти футов от него. — У меня есть идея, — сказала Гермиона. Драко посмотрел направо. Она неподвижно сидела рядом с ним, зажав руки между коленями. — Какая? — А что, если мы останемся здесь подольше? Просто покатаемся. — Ты… хочешь еще покататься? Но Снейпа здесь нет. Гермиона покачала головой. — Нам не нужен Снейп. Я просто подумала, что нам будет полезно хоть раз просто покататься без плана. Просто для удовольствия. Драко поднял брови. Кататься… для удовольствия? Когда он делал это в последний раз? Наверное, много лет назад. Все воспоминания, которые всплывали в его голове, были связаны с тренером и заранее спланированной хореографией. Что бы отец подумал об этом? Что это пустая трата времени, его мозг сам ответил на этот вопрос. Что от этого ничего не выиграть. Он не успел даже открыть рот, чтобы ответить, как Гермиона встала, ее лицо было спокойным. Она повернулась на каблуке и вышла из раздевалки с гордо поднятой головой. Драко вскочил на ноги и последовал за ней, так быстро, как мог. Она ведь ничего не скажет отцу, правда? Паника охватила его тело, когда он толкнул распахнувшуюся дверь и снова вышел на коток. Гермиона была уже далеко впереди него. Он никак не мог догнать ее, чтобы вмешаться. Паника сменилась ужасом, когда он увидел, как она подходит к их родителям, которые все еще стояли у бортика. Драко не мог разобрать, что она говорит, но, судя по широкой улыбке на ее лице и жестикулирующим рукам, она не собиралась раскрывать, что он расплакался. — ...и я просто подумала, что мы давно не катались вместе. Сегодня мы почувствовали, что немного заржавели, и хотели бы просто немного привести себя в форму. Что скажете? Драко наблюдал, как Гермиона практически не сводила глаз с родителей. Ее отец вздохнул и посмотрел на жену. — У меня нет проблем с этим. А у тебя? — Мама Гермионы покачала головой. — Я думаю, что это звучит как прекрасная идея. Люциус? Нарцисса? К удивлению Драко, заговорила только его мать. Отец просто стоял неподвижно, как бревно, сжав губы в тонкую линию. — Да, я действительно думаю, что вам с Драко не помешало бы немного подтянуться. В конце концов, у вас впереди длинный год. Отец Гермионы хлопнул в ладоши. — Ну, отлично. Все решено. Мы оставим вас вдвоем. Каток забронирован еще на два часа, так что мы приедем и заберем вас тогда. Что думаете? Гермиона засияла. — Да, замечательно. Спасибо! Драко успел слегка помахать рукой, когда взрослые, включая Доббса, который держался в стороне, ушли через двойные стеклянные двери главного входа. А потом они остались одни. Вокруг простирались просторы пустой арены, и Драко вспомнился их поздний ночной побег на каток в Шеффилде перед чемпионатом почти четыре месяца назад. Вдвоем они переоделись в коньки и вышли на лед. Было странно, особенного из-за того, что с ними не было тренера. Не было движений, которые нужно было отрабатывать. Или разминки, которую надо сделать. Вообще никакого плана действий. Он наблюдал, как Гермиона сделала пару кругов по катку, прежде чем закрутилась в твиззл. На ее лице была улыбка — совсем не такая, как та, что она демонстрировала их родителям всего несколько минут назад. Та была нарисована на ее щеках нарочно, но эта была совершенно другой. Она выглядела счастливой, кружась на льду вот так. Ей всегда нравилось кружиться. — Может, включить музыку? — предложила Гермиона, вернувшись к нему. Драко пожал плечами. — Давай, если хочешь. Подойдя к краю катка, Гермиона достала свою сумку с вещами. Она порылась там пару мгновений и выудила оттуда большой черный кейс на молнии. — Диски? — Драко подскочил к ней, когда она открыла контейнер и показала десятки дисков. Она кивнула. — Я всегда держу их в сумке, на всякий случай. Гермиона посмотрела вниз на диски, одной рукой перелистывая файлы кейса, и прижав указательный палец другой ко рту. — Так, посмотрим, какой из них…? А! Это будет весело! Она вынула диск из пластикового файла и вставила его в старый магнитофон, который они использовали, когда тренировались на этом катке. Гермиона нажала кнопку «play», и его уши наполнились одной из самых веселых песен, которые он когда-либо слышал. Драко скорчил гримасу. — Я уже сто лет не слышал эту песню. Ты все еще слушаешь этот мусор? — Гермиона возмущенно выпучила глаза. — S Club 7 — это не мусор! Она начала кататься под взрывную песню, подняв руки вверх, как, очевидно, предписывал текст. По ее лицу расплылась улыбка, когда она кружилась, следуя простым танцевальным движениям, которые, как он предполагал, она взяла из клипа. — Пошли! — Она позвала его, протягивая руки в его сторону. Драко отступил назад, энергично качая головой. — Ни в коем случае. — Ты противный. — Гермиона высунула язык, остановившись рядом с ним у края катка. — Ну, тогда давай, раз у тебя такой хороший вкус. Посмотри и выбери что-нибудь веселое для катания. Она кивнула головой в сторону огромного черного CD-кейса. Драко последовал указанию и взял футляр. Диски Гермионы были… Ну, честно говоря, большинство из них были не просто мусором. Они были полным и абсолютным дерьмом. — Кто, черт возьми, такой Аарон Картер? И зачем тебе саундтрек к фильму «Лиззи МакГуайр»? Гермиона попыталась выхватить футляр из его рук, но он поднял его над головой, чтоб она не могла дотянуться. — Если собираешься стоять тут и оскорблять мою музыкальную коллекцию, вместо того чтобы просто выбрать что-то, я с радостью оставлю свой диск S Club 7. Драко нахмурился. Она ответила ему злобным взглядом, хотя он заметил, как уголки ее губ приподнялись. — Хорошо. Он пролистал еще несколько дисков, пока музыка не стала больше соответствовать его вкусу. — У тебя есть вся сюита из «Щелкунчика»? Гермиона закатила глаза. — Я была на «Щелкунчике» раз семь как минимум. Два из которых я играла Клару. Конечно, у меня есть диск. Мне она во снах приходит. Приподняв одну бровь и ухмыляясь, Драко достал из футляра диск и вставил его в магнитофон. Как только он нажал кнопку «play», он снял чехлы с лезвий коньков и перелез через бортик на лед. — Это обязательно? — простонала Гермиона, когда первые звуки труб заполнили каток. — Меня только перестало тошнить от этой музыки. — Ты сказала, что я могу выбирать, так? - Гермиона сложила руки на груди. — …Да. Драко скользил по льду, холодный воздух наполнял его легкие. Такая музыка была его зоной комфорта, когда дело касалось катания. В детстве почти все его конкурсные программы были под классику. Только после появления в его жизни Гермионы он начал кататься под что-то кроме Чайковского, Моцарта и Вивальди. И как бы он ни наслаждался энергией свинга и нежностью фокстрота, ничто не могло сравниться с изящным взмахом классической композиции. Катание под сюиту «Щелкунчик» не стало исключением. Не имея заранее определенной хореографии, Драко просто чувствовал, как музыка течет по его телу. Он поворачивался, когда считал нужным; прыгал, когда хотел. Именно так он обычно катался: один, в своем собственном мире на льду. Тогда он любил кататься один, любил получать всю славу. Ему это нравилось до сих пор? Драко посмотрел на Гермиону. Она тоже была в своем собственном маленьком мире. Ее стройная фигура двигалась по льду так, как он не видел ее уже давно. За почти четыре года, что они катались вместе, он ни разу не видел, чтобы она пыталась танцевать балет на льду. Сколько времени прошло с тех пор, как она танцевала в «Щелкунчике»? И все же она двигалась уверенно, грациозно вытянув руки над головой, и стоя на коньках, словно пуантах. Во второй раз за этот день Драко почувствовал невероятную благодарность за мышечную память. Гермиона стала потрясающей фигуристкой, но по-прежнему было очевидно, что она выросла из балета. Она двигала телом с такой легкостью, которой, как теперь понял Драко, ему никогда не достичь, сколько бы он ни играл в догонялки. Это было странное осознание. Он всегда считал себя лучшим. Но здесь он мог отдать первенство Гермионе. Конечно, при условии, что она этого не узнает. Ему нужно было поддерживать репутацию. Идея зародилась, когда он наблюдал, как она выполняет полупируэт, полутвиззл. — Эй, Гермиона! — Он подъехал к ней, его щеки порозовели от ухмылки. — Спорим, я катаюсь под «Щелкунчика» лучше тебя. Гермиона только закатила глаза, выезжая из вращения. — Не существует вселенной, в которой ты лучше меня справишься хоть с чем-нибудь связанным с «Щелкунчиком». — Да ну? — Драко передернул плечами в издевательском потягивании. — Может и так. Но я катаюсь лучше тебя. — Ее глаза будто стали больше раза в два. — Неа. — Еще как. — Это смешно, и ты… — У Гермионы на мгновение отвисла челюсть, глаза остекленели. — Подожди, вот оно! Драко моргнул. Он смотрел, не отрывая глаз, как Гермиона бросилась к футляру с дисками и начала с увлечением их перелистывать. Что, черт возьми, она делает? Он всего лишь хотел немного подстегнуть ее. Немного вывести из себя. Это всегда было забавно. Он не хотел ее так взволновать. Через мгновение она вытащила диск с победным «Ага!» и вставила его в магнитофон. Гермиона возилась с устройством около минуты, прежде чем наглый женский южноамериканский акцент заполнил пространство. Anything You Can Do (I Can Do Better) — Что это? — спросил Драко, когда начался музыкальный дуэт между мужчиной и женщиной. — Это «Энни берет ружье». Мюзикл. Эти два персонажа — большие соперники, и они… ну, в общем, у них в песне точно такой же спор, как у нас. Я подумала… может, под это будет весело кататься? Драко моргнул. Гермиона хотела кататься? I can live on bread and cheese. And only on that? Yes. So can a rat! Драко фыркнул. Что это за песня? Хотя он должен был признать, что она была довольно запоминающейся. Он отстукивал пальцами по ноге, когда два главных героя ссорились. — Давай, Драко. Давай просто… давай просто повеселимся! — Ну, — сказал он, вздохнув. — По крайней мере, это лучше, чем S Club 7. Гермиона закатила глаза и вытащила его на лед. Как и предписывал текст песни, они пытались подражать друг другу. Когда женщина долго держала ноту, Гермиона кружилась дольше, чем Драко когда-либо видел. Когда они пели о мягком пении, они вальсировали по льду с глупыми ухмылками на лицах. К тому времени, как песня прозвучала несколько раз — Гермиона поставила ее на повтор, — у них уже был выработан определенный порядок действий. Это не было чем-то техническим, что могло бы принести им какие-то очки, но Драко не мог припомнить, чтобы он когда-либо так улыбался во время тренировки. Песня была глупой и позволяла им быть куда креативнее, чем обычно во время соревнований. Особенно ему нравилось то, что он мог притворяться, что спорит с Гермионой. А она спорила в ответ. Это было очень… похоже на них. Ему так редко удавалось сыграть самого себя на льду. Он всегда вставал на чье-то место, чтобы рассказать историю во время их выступлений. Обычно это был влюбленный человек или что-то в этом роде, но эта песня была веселой и очень походила на ту динамику, что была у них с одиннадцати лет. К тому времени, когда они протанцевали все это несколько раз, Драко уже выдохся, но он не мог стереть ухмылку, которая не сходила с его лица. Яма в животе исчезла, сменившись ощущением парения. — Это было так весело. - Гермиона улыбнулась, расстегивая коньки, когда закончились два часа. — Я бы хотела, чтобы мы могли исполнить это когда-нибудь. Драко фыркнул. — Не хочу тебя расстраивать, но с такой программой мы окажемся на последнем месте. Это вряд ли соответствует каким-либо техническим требованиям. — Я знаю. — Гермиона укладывала коньки в сумку, слегка нахмурившись. — Я просто говорю… подожди! — Ее глаза загорелись, она вскинула голову и посмотрела прямо на него. — Мы можем выступить с ней на гала-выступлении! Драко поднял брови. — Ты хочешь выступить на гала? Гермиона, когда мы найдем время и силы, чтобы подготовить дополнительную программу? Гермиона отмахнулась от него. — Мы только что сделали это. Кроме того, гала — это просто развлечение. Они не обязательно должны быть идеальными. Он помрачнел. Она была права. Кататься с ней под эту песню было весело. Но мысль о том, чтобы исполнить ее перед другими, заставила его скривиться. Это было так глупо и неструктурированно… так не похоже на их обычные программы. Но, возможно, именно поэтому ему так и понравилось. — Мы можем подумать об этом, ладно? — Он застегнул молнию на сумку и перекинул ее через плечо. — Пойдем, пока нам свет не выключили. Только спустя несколько часов, когда он лежал в своей постели, а его мышцы слегка побаливали, ему пришло в голову, что, возможно, таким счастливым его делает не катание. Возможно, всё дело в Гермионе.