Тонкое превосходство

Вдох. Выдох. Прямо за металлическими дверьми слышался оглушительный рёв толпы и громкая музыка. Флёр и Роджер, несомненно, сейчас просто разрывали лёд. Они практически не ошибались с тех пор, как встали в пару много лет назад, и сегодняшнее давление им точно не помешало бы идеально выступить. Он был почти рад за них. Почти. В конце концов, это Олимпийские игры. Больше всего в жизни он хотел выиграть золото для Великобритании. Это была его мечта, и для того, чтобы его отвлечь, потребуется что-нибудь побольше отличного проката их французских друзей. Двери распахнулись, и шум со стадиона стал ещё громче. Драко отчётливо услышал звонкий саундтрек к «Чикаго», звучащий из динамиков. Северус просунул своё бледное лицо в щель приоткрытых дверей. — Пять минут, вы двое, — сообщил он. Драко видел по лицу Северуса, как он нервничал. За несколько секунд он трижды облизал губы, а его кожа была ещё бледнее, чем обычно, а это кое о чём говорило. Если даже тренер казался нервным, то как должен был выглядеть он сам? Наверное, так, будто его вот-вот стошнит. Северус с треском захлопнул дверь, и в комнате снова стало тише. Драко бросил взгляд на Гермиону. Его Гермиону. Его партнёршу уже вот как тринадцать лет. Она выглядела прекрасно, как всегда. В этом сезоне у неё было бледно-розовое платье, и оно было прекрасно, впрочем как и каждый её костюм. У неё был восхитительный разрез в юбке, который вёл вверх почти до самого бедра. Он бы с удовольствием провёл рукой вверх, выше и ещё выше… Нет. Драко мысленно встряхнулся. Он бы зарычал, если бы был один. Он не имел права представлять такое. Больше не имел. Как? Не после того, как она предала его… предала их. Бросив на неё ещё один взгляд, он оценил выражение её лица. Оно было зеленоватого оттенка. Его мстительная часть — та часть, которую он активно пытался заглушить, — нашёптывала, что так ей и надо. Драко сделал глубокий вздох. Сейчас не время. Не сейчас. Не тогда, когда до проката произвольного танца в прямом эфире Олимпийских игр в Сочи оставалось всего несколько минут. Их личные проблемы здесь не имели значения. Они были командой — профессиональными партнёрами. И всё, с горечью напомнил он себе. Он прочистил горло. — Готова, Гермиона? Она посмотрела на него, её глаза блестели от нервного предвкушения, а пальцы теребили кисточки сверкающего розового платья. Она громко сглотнула. — Да, всё в порядке. Драко почти сразу же разорвал зрительный контакт. Если бы он продолжил смотреть на неё, то буквально почувствовал бы, как разбивается его сердце. Опять. Северус снова просунул голову внутрь. — Пошли. Осталось три минуты. Драко протянул ей руку, словно оливковую ветвь. Гермиона приняла её, и он потянул её к себе. Им нужно будет выступать единым фронтом, как только они окажутся в центре внимания. Все камеры будут направлены лишь на них. — У нас всё получится, — прошептал он ей на ухо, пока они осторожно пробирались к краю катка. — Нужно просто выступить так же, как на Гран-при. Он почувствовал, как она кивнула. Они подошли к скамейке для разминки и сняли чехлы с лезвий. Флёр и Роджер как раз докатали свою программу — и сделали это безупречно. Хрупкая Флёр и властный Роджер казались очень привлекательной парой. Без сомнения, эти двое были их главными соперниками на этих Олимпийских играх. Но они с Гермионой откатают лучше. Весь сезон их баллы были выше, так почему же сегодня должно быть иначе? Как только музыка стихла, Драко начал свой предпрокатный ритуал. Дважды подпрыгнуть на левой ноге. Дважды на правой. Три раза на обеих. Всего семь прыжков. Его дыхание немного сбилось. Аплодисменты заполнили стадион. Флёр и Роджер раскланивались, и на их лицах светились широчайшие улыбки. Драко знал этот взгляд. Он тоже раньше так смотрел. Этот взгляд означал уверенность. Успех. Радость — нет, восторг. Прислушавшись к своим собственным чувствам, он ощутил лишь волнение и горечь. Так быть не должно. Флёр и Роджер проехали к выходу с катка и открыли бортики. — Поздравляю. Ваша программа была просто великолепна, — сказала Гермиона, протягивая руку. — О, мерси! — воскликнула Флёр. — И вам удачи! — француженка похлопала Гермиону по руке, после чего надела чехлы на коньки и вместе с Роджером направилась к Kiss and Cry. Пора. До их проката осталось две минуты. — Так. Слушайте сюда, — Северус жестом подозвал их к себе. — Вы превосходно откатали короткий танец, и вы на голову выше этих двоих. И мне не нужно напоминать вам об этом. — Он перевёл взгляд между ними. Драко воспользовался случаем, чтобы бросить взгляд на Гермиону. Та смотрела в пол. — Вы лучшие фигуристы, с которыми мне доводилось работать. Я всегда это знал, даже когда вы были ещё совсем детьми. Я никогда не говорил вам этого, чтобы не вскружить голову лишний раз. Но помните, насколько вы хороши. Выложитесь как следует на поддержках. Следите за углом наклона рук. И самое главное — страстно! Драко кивнул, хотя и не был уверен, что он что-то слышал. Звук толпы стал приглушённым, будто аплодисменты доносились из-под воды. Раздался сильный рёв, выбивший Драко из колеи. Он посмотрел в сторону Kiss and Cry. Флёр и Роджер обнимались, прыгая от восторга. — Сумма баллов — 197.83, — прошептала Гермиона рядом с ним. Драко прищурился и посмотрел на табло. Она не ошиблась. Чёрт. — Их лучший результат в сезоне, — мрачно проговорил он. — Не думайте об этом, — наказал Северус. — На финале Гран-при в прошлом месяце у вас было почти столько же. Просто выйдите туда и катайтесь в полную силу. Катайтесь друг для друга. Драко глубоко вздохнул и проглотил своё самолюбие. Он посмотрел на Гермиону. — Давай сделаем это. Он нетерпеливо протянул руки своей партнёрше. Она заколебалась, но через мгновение шагнула в его объятия. В тот момент, когда ухо Гермионы прижалось к его груди, а её руки обвили его спину, он почувствовал, будто вернулся домой. Они обнимали друг друга годами, и Драко не мог отрицать того, насколько правильно он чувствовал себя в её объятиях. Даже несмотря на всё, что произошло, он так хотел, чтобы всё было как раньше. — Там будем только мы, — прошептал он. — Только мы. Он почувствовал мягкое дыхание Гермионы на своей груди, тёплое и прерывистое. — Послушай. — Она подняла голову, её глаза заблестели от отчаяния. — Мне нужно кое-что тебе сказать, Драко. — Нет, — прошептал он, и что-то в животе ёкнуло. — Не сейчас. — Но это важно, — сказала она. — Мне нужно извиниться. Он прижался подбородком к её макушке. — И я хочу это услышать. Но не сейчас. Сейчас нам нужно сосредоточиться. — Я просто… — Она сложила руки на груди. — Я просто хочу, чтобы между нами больше не было никаких тайн. — Сейчас? — Драко слегка отступил назад. — Гермиона, у нас прокат через минуту. — Я знаю, — Гермиона слегка всхлипнула, и Драко почувствовал, как всё его туловище будто наливается свинцом. Это было нехорошо. Она не могла выйти на лёд в слезах. Это нужно было срочно исправить. — Посмотри на меня, Гермиона, — прошептал он, положив руку ей на подбородок. Она повиновалась, приподняв голову к нему. В её глазах стояли слёзы. — Мы поговорим. Я обещаю. Но потом. Давай выйдем, откатаем как следует, а потом проговорим хоть всю ночь, если хочешь. Гермиона кивнула в ответ, делая глубокие, успокаивающие вдохи. — Всю ночь? — Всю ночь. Прямо как в детстве. Северус выбрал этот момент, чтобы напомнить о себе. Он открыл вход на каток, чтобы они могли торжественно выехать на лёд. — Так. Пора. Драко отступил назад, позволяя своей руке опуститься и взять руку Гермионы. Снова вдохнув, он изобразил на лице широкую улыбку. Справа от него Гермиона сделала то же самое. Годы, проведённые под пристальным наблюдением публики, подготовили их к этому моменту. К моменту, которого они так ждали. Время пришло. Они вышли на лёд под бурные аплодисменты. Когда их имена объявили по громкоговорителю на английском, французском и русском языках, Драко всмотрелся в толпу. По всему стадиону развивались «Юнион Джек». Кто-то даже распечатал плакаты с их лицами и написал то, как они называли их пару — «Драмиона». Возможно, когда он был моложе, это его бы испугало, но сегодня такой уровень поддержки только укреплял его решимость. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер из Великобритании были главными претендентами на золото в танцах на льду на Олимпийских играх в Сочи 2014 года. Когда они заняли свои исходные позиции в центре катка, толпа затихла. Драко была знакома эта тишина — великая, нагнетающая пауза перед началом их программы. Хотя за свои двадцать три года он слышал это молчание бесчисленное количество раз, оно всегда, казалось, нервировало его. Обычно в этот момент он искал силы и утешения в Гермионе. Обычно её шоколадные глаза излучали уверенность, в которой он так нуждался, уверенность, чтобы кататься с точностью и самообладанием. Но не сегодня. Сегодня их связь казалась разорванной. Повреждённой. Сломанной. Началась музыка, звуки гобоя и струнных инструментов заструились по его венам. Он слышал эту музыку тысячу раз за последние несколько месяцев. Он знал наизусть все диминуэндо и крещендо. Слова и чувства песни впитались в его душу. Глядя на Гермиону, он понял, что настал тот самый момент — момент, о котором они мечтали тринадцать лет. В её глазах он увидел отображение собственной решимости. Это было оно. Драко сразу же начал двигаться, его мышцы были приучены сгибаться и разгибаться в точном соответствии с каждым ритмом и нотой, диктовавшими его жизнь последние восемь месяцев. Музыка направляла его движения; его рука обвилась вокруг её талии, и он начал вести её в фокстроте по льду. Когда они танцевали, мир словно исчезал. Как в их предпрокатном ритуале, здесь были только они. Это всегда были лишь они вдвоём, с самого детства. Он не был уверен, что Гермиона всегда это знала, но он точно знал: всё, что они когда-либо делали вместе, привело к этому самому моменту, здесь, на Олимпийских играх. Всё. Их успехи. Их неудачи. Их смех. Их слёзы. Даже… Когда они перешли к секции твизлов, Драко переключился на настоящее. Он хотел запомнить каждое мгновение сегодняшнего дня. Всё — как на них смотрела толпа и как росла улыбка Гермионы, когда она кружилась на льду. Ей всегда нравились вращения. Это было очевидно с того самого момента, когда он впервые увидел её на льду. Когда они катались, Гермиона была всем его миром. Она была его всем. Он знал, что она чувствует то же самое по отношению к нему. И не важно, как он злился на неё, не важно, сколько всего им нужно было выяснить в их личной жизни, — на льду их партнёрство было непоколебимо. Всегда было. И всегда будет. Они снова сошлись после твизлов, и их тела почти переплелись. Они катились по льду, он вёл, а она следовала всего в нескольких дюймах от него, и они не разрывали зрительного контакта. Его рука крепко держалась за спину Гермионы, его поддерживало лишь одно прикосновение к ней. Помогало сосредоточиться. Ничто другое не имело значения. Только это. Через три минуты Драко почувствовал, как напряглись его мышцы. Осталась всего одна. Четыре минуты — долгий срок для столь сосредоточенного и атлетичного катания даже после стольких лет. Он был так близок. Они были так близки. Песня начала набирать скорость. Драко позволил музыке впитаться в его тело. Это было оно. Приближалась ключевая поддержка. Это была та часть танца, от которой у зрителей всегда перехватывало дыхание, момент, требующий всей их силы и концентрации. Это был тот самый момент, который, несомненно, обеспечит им золото. Мелодия окутала их, и вокалист затих. Драко слышал только стук крови в ушах и собственное дыхание. Драко посмотрел Гермионе в глаза. В них светились решимость и доверие. Когда они ехали назад, держась за вытянутые руки, они вместе чувствовали ритм. Он отпустил её, и она закружилась в нескольких шагах от него, а затем снова протянула к нему руки. Гермиона скользнула в его объятия, и он приготовился поймать её за талию и бёдра. Для этой поддержки ему необходимо было поймать её в двух точках её тела. На каждом соревновании он выполнял это безупречно под бурные аплодисменты. В этот раз всё будет иначе. Он точно поймал Гермиону и начал поддержку, вращая её вокруг себя. Она сохраняла равновесие вдоль его тела и развела руки в стороны, воздев их к небу в знак полного доверия. Даже полностью сосредоточившись, Драко слышал, как толпа задержала дыхание от восторга. Когда музыка достигла кульминации, Драко приготовился перейти ко второй части поддержки. Он поднял Гермиону вверх. Это заняло всего секунду. В то же мгновение, как он начал движение, он почувствовал, что что-то пошло не так. Возможно, дело было во времени. Возможно, он зацепился зубцом конька за лёд. Или, возможно, их проблемы вне катка их наконец настигли. Он не мог точно определить, что именно случилось. Всё, что он знал — это то, что в один момент он чувствовал Гермиону в своих объятиях, а в следующий миг она ускользнула из его рук. Мир словно замер, пока она падала. Он видел, как она летит словно в замедленной съёмке, и весь воздух покинул его лёгкие, когда она с грохотом ударилась о лёд. Весь стадион вдохнул в унисон. Был единственный, короткий, ужасающий момент, когда Драко подумал, что всё кончено. В его голове промелькнули мысли о врачах и закончившейся карьере. Одно дело — упасть во время какого-нибудь выступления, но сейчас? Во время их олимпийского произвольного танца? Мгновение жалости Драко было прервано реальностью. Гермиона, к счастью, приземлилась на бок, и она тут же оттолкнулась ото льда, вскочив на ноги со всей грацией, на которую была способна. Казалось, времени на переживания и жалобы не будет. Они должны были закончить программу. Гермиона уже переходила к следующему элементу. Драко последовал её примеру, ведя её вперёд. В глубине души он никогда не чувствовал себя таким неудачником. Им удалось закончить программу без дальнейших ошибок, но это уже не имело никакого значения. Несмотря на вежливые аплодисменты, в этот момент было абсолютно очевидно: их олимпийская мечта умерла. Они, главные претенденты на золото, потерпели неудачу. Он потерпел неудачу. Когда они в последний раз кланялись перед потрясённым стадионом, Драко почувствовал, что его лицо пылает от стыда. Тринадцать лет вместе, и всё было напрасно. Их мечте пришёл конец.