***
Он поднимался по лестнице, направляясь к лабиринту коридоров в спальню своей шестилетней дочери. Он улыбнулся, подходя к ее двери. Ее имя было написано розовыми блестящими заглавными буквами, разбросанными в разных листах бумаги для эффекта. МАДЛЕН. Буквы были обрамлены наклейками с ее любимыми вещами, в количестве которых не было ни ограничений, ни порядка. Ее имя произошло от серии старых детских книг, которые Джек читал Дэвиду, когда тот был моложе. Приключения яркой и озорной рыжеволосой девчонки. Она была самой маленькой, но самой сильной и храброй. Дэвид так любил книги, что, когда узнал, что станет старшим братом, он придумал и идеальное имя для нее. Их Мадлен была почти такой же, дерзкой, вспыльчивой и умной не по годам. Копна коротких вьющихся каштановых волос украшала ее хорошенькое личико, как и веснушки ее матери, но у нее были глаза отца. Джек смотрел на этого маленького человека, который представлял собой идеально сложенную мозаику из него и его жены, и это заставляло его чувствовать себя благодарным за такой подарок и никогда не упускать ее из виду. Дэвид вызвал в нем то же чувство. У него были глаза дедушки, но все остальное было от Кейт. Ему нравилось, что он может смотреть на своих детей и видеть столько людей, которых любит. Джек заметил, что дверь была слегка приоткрыта, и решил войти. Он медленно открыл дверь и обнаружил, что пол покрыт обычным беспорядком: куклы, их аксессуары, расческа, несколько резинок для волос и ее джинсы. Должно быть, она сняла их, как всегда. Она всегда была такой импульсивной, срывая с себя джинсы, как только возвращалась домой из школы, и пижамные штаны и покрывала посреди ночи, просто чтобы устроиться поудобнее. Ему и Кейт пришлось пережить много бессонных ночей, когда она лежала между ними в их постели, ее ноги брыкались, а руки тряслись. Джек нашел ее лежащей на своей кровати, поверх одеяла, с головой, покрытой одной из ее подушек, единственное, что на ней было, это термобелье с длинными рукавами и трусики. — Мэдди. Все ласково называли ее так. — Уходи, папа! — Она завизжала, ее голос был приглушен подушкой, которую она держала поверх головы. Он ухмыльнулся. Она была смущена, даже тихо кипела. Кейт, должно быть, хорошо ее наказала. Он не сомневался в этом. — Нет. Пока ты не посмотришь на меня и не скажешь, что случилось. В конце концов она поднялась из-под подушки. Ее волосы были взлохмачены, а на левой щеке запеклась полоска полузасохших соплей. Она выглядела несчастной. Джек наклонился рядом с кроватью, убедившись, что он на одном уровне с ней. Он не любил говорить с детьми свысока, поэтому всегда старался наклониться, чтобы установить с ними зрительный контакт. Он хотел, чтобы они чувствовали себя комфортно и его присутствие не подавляло их. Он не хотел, чтобы они боялись его. Он не хотел быть для них таким, каким был для него Кристиан. Джек потянулся к бумажной салфетке с ее тумбочки и осторожно провел по ее лицу, вытирая сопли и слезы. — Что случилось? Она сжала кулак и потерла глаз, икая на полпути к признанию. — Мама сказала, что я больше не могу ходить с ней по магазинам… и что Санта может не принести мне подарки на Рождество. «Да», — подумал Джек. Как он и подозревал, Кейт наказала ее, и на то была веская причина. Она не заслуживала быть в списке «хороших» прямо сейчас, это точно. — А ты знаешь почему она так сказала? — Потому что я хотела покормить рыбок. — Я не думаю, что дело в этом, милая. Хочешь попробовать еще раз? Они часто это делали. В этот момент это было похоже на танец. Мадлен была слишком умна, чтобы не знать, что привело ее к таким неприятностям, и он знал это. Она была просто расстроена и не хотела ни думать, ни говорить об этом. Более того, она не хотела смотреть в глаза отцу, зная, что она сделала. — Не знаю, папа. — Знаешь что я думаю? — Он подождал, пока она покачает головой «нет», прежде чем продолжить. — Я думаю, мама разрешила бы тебе покормить рыбок, если бы ты попросила ее пойти с тобой, а не убегала без нее. — Но это было не так далеко. — Может, ты так подумала, но твоя мама — нет. Когда она обернулась и увидела, что тебя нет, то подумала, что тебя кто-то увел от нее, от нас. Ты ее очень напугала. — Мне жаль. — Она задохнулась. Это сломало всю его защиту. Кого он обмановал? Он бы умер, если бы снова увидел ее грустное веснушчатое лицо. — Иди сюда. — Он прошептал. Она быстро подошла к краю кровати и забралась в объятия отца, отчаянно нуждаясь в его утешении. Он встал вместе с ней и подошел к креслу-качалке в дальнем углу. Он сел, обхватив ее руки и ноги, и покачивался вместе с ней. Он все еще мог слышать ее подавленное всхлипывание, когда она лежала на нем, ее голова покоилась на его плече, а крошечный кулачок цеплялся за ткань его фланелевой рубашки. — Ш-ш-ш, все в порядке. — сказал он, водя большой рукой по ее маленькой спинке, отодвигая стул убаюкивающим движением, которое почти усыпляло его. — Мама и папа очень сильно любят тебя, Мэдди. Мы просто хотим быть рядом с тобой, как можно ближе и так долго, как только сможем. Ты не можешь продолжать вот так убегать. Он сказал мягко, но сохранил в голосе достаточно строгости, чтобы она знала, что он наказывает и утешает ее одновременно. Она не сказала ни слова, поэтому он продолжил. — У мамы внутри сейчас живет твой младший брат или сестра, и когда он или она доберутся сюда, нам понадобится твоя помощь. Нам нужно, чтобы ты была хорошим образцом для подражания, потому что это то, что делает старшая сестра. Ее голова поднялась с его плеча, свежие слезы блестели по ее щекам, но ее глаза были прищурены от любопытства. Он мог видеть так много себя в этом пытливом выражении, его дыхание сбилось. — Что такое «образец для подражания»? Он улыбнулся, задаваясь вопросом, слышала ли она что-нибудь еще из того, что он сказал. — Это кто-то, на кого ты хочешь быть похожим. — Его большие пальцы прошлись по ее щекам, смахивая влагу. — Вы с мамой хотите, чтобы ребенок был похож на меня? — Мэдди взвизгнула, ее карие глаза вылезли из орбит. — Да, конечно. — Он сказал. — Когда мы с твоей мамой узнали, что когда-нибудь встретимся с тобой, мы были очень счастливы. Мы чувствуем то же самое к этому новорожденному, и мы хотим, чтобы ты была там, чтобы научить его или ее всему, что ты знаешь. Как старшая сестра, ты должна будешь защищать его или ее, играть вместе и делиться своими игрушками. Мэдди застонала. — Это так много работы. Дэвид же мне поможет? Джек улыбнулся, хихикая, когда он сказал: — Надеюсь на это. Я хочу, чтобы вы двое все время помогали друг другу, были командой. — Хорошо, папа. Я больше так не буду, обещаю. — сказала Мэдди, ее крошечная челюсть сжалась в решимости. Сейчас Кейт сияла в ней насквозь. — Я знаю, малышка, — Джек ущипнул ее крошечный подбородок, — и ты можешь начать с того, что скажешь мамочке, что ты сожалеешь о том, что оставила ее в магазине, и что ты больше никогда так не сделаешь. Ей от этого действительно станет лучше. Она кивнула, ее настроение улучшилось. — Хорошо. Его рука лежала на ее животе, и он чувствовал и даже слышал рычание. Она голодала, и он тоже. Тот бутерброд, который он съел ранее в комнате отдыха в больнице, больше не работал. — Ты, должно быть, проголодалась. Давай спустимся вниз и возьмем что-нибудь поесть, пока твой старший брат все не сожрал. Мадлен соскользнула с его коленей, ее босые ступни коснулись пола между его ног. Она обхватила крохотным кулачком палец отца и потянула, но он не шелохнулся. — Стой, — сказал Джек, его лицо исказилось в притворной серьезности. — Ты знаешь, кто еще голоден? — Кто? — спросила Мэдди. При этом Джек показал руку из-за спины: его длинные пальцы были согнуты и сжаты в страшную клешню. Он использовал свой нижний регистр, слова звучали громко и игриво угрожающе, а его лицо скривилось в лучшую имитацию людоеда. — Щекотка-монстр! Он поднялся и быстро зашаркал за ней, но она уже ушла, удирая от него с громким и заразительным визгом. Он поймал ее, прежде чем она успела добраться до лестницы. Он поднял ее и перекинул через плечо, его пальцы принялись работать по ее бокам, скручиваясь в самых щекотливых местах. Даже подошвы ее ног не были спасены. Она была в так счастлива, что едва могла дышать сквозь вопли смеха. Ее смех не звучал так, как будто он мог исходить от маленькой девочки ее размера, но он был милым и невинным. Кейт и Дэвид накрывали стол, когда Джек и Мэдди вошли в комнату, принося в комнату все веселье. Джек осторожно усадил Мэдди на пол и удержал ее на ногах, прежде чем она побежала к матери, привлекая ее внимание. Джек и Дэвид наблюдали за обменом мнениями и улыбались, когда Кейт наклонилась, чтобы поцеловать дочь с любовью. Ее искренних извинений было почти достаточно, чтобы заставить Кейт почувствовать себя плохо из-за угрозы отобрать у нее Рождество. Почти. Ужин прошел без сучка и задоринки, после чего Джек помог Дэвиду с его еженедельным уроком игры на фортепиано, а Кейт прижалась к Мэдди на диване, чтобы устроить небольшой вечер кино. Пару часов спустя Джек отнес Мэдди в постель, а Кейт уложила Дэвида, который настаивал на том, что ему это не нужно, но никогда не спорил с матерью, когда она настаивала на том, что в ее глазах он никогда не станет слишком старым для этого. Джек теперь сидел на диване, его лицо освещал свет, исходящий от ноутбука, к которому он приклеился с тех пор, как поцеловал своих детей на ночь. Кейт наблюдала за ним из дальнего угла комнаты, пристально глядя на него. Он выглядел так, словно был в глубоком раздумье. Он редко приносил свою работу домой, но всякий раз, когда он это делал, она знала, что дело, над которым он работал, должно быть слишком сложным, чтобы оставлять его в больнице. Джек отстранился, и его голос прорвался сквозь ее пристальные взгляды. — Ты же знаешь, что я тебя вижу. — Я не пряталась. — Кейт призналась, немного смущенная тем, что ее поймали. — Я просто не хотела мешать тебе делать то, что ты там делаешь. Он жестом велел ей подойти и сесть рядом с ним, и она так и сделала, погрузившись в мягкие подушки их огромного дивана, и прислонившись к его плечу. — Я просто смотрю на снимки этого пациента, пытаясь найти лучший подход к операции. Красочные трехмерные изображения довольно крупного роста заполонили экран компьютера. Джек использовал коврик для мыши с исключительной ловкостью, чтобы сориентировать изображения в каждом направлении, которое он хотел, формируя все возможные углы, под которыми можно было увидеть то, что выглядело для нее как опухоль, и при этом неконтролируемая. — Вау. Выглядит пугающе. Когда ты будешь делать операцию? — спросила Кейт. Джек покачал головой. — Я не буду ее делать. — Но… ты только что сказал… — Теперь она была сбита с толку, спотыкаясь на своих словах. Он ухмыльнулся ее замешательству. — Я просто консультирую одного хирурга. — Консультируешь? — Она спросила. Она действительно не знала, что было на снимках, но она знала своего мужа. Он был первоклассным хирургом, лучшим, и этому пациенту было бы лучше в его умелых, опытных руках. — Это очень трудоемкий случай, из-за которого я буду оставаться в больнице после семь часов каждую ночь. — сказал Джек, закрывая ноутбук и ставя его на пол рядом. Он повернулся к жене, когда наконец расслабился на диване, обнял ее и притянул ближе. — Я не могу так много времени проводить в больнице, Кейт. — Да, ты можешь. Я не хочу, чтобы ты потерял свое преимущество, Джек. Ты слишком любишь быть хирургом, чтобы позволить этому пройти мимо тебя. — Кейт рассуждала. — Нет, я слишком люблю тебя и детей, чтобы позволить хирургии поглотить меня, как раньше. Раньше у него не было семьи, которую нужно было защищать, к которой можно было вернуться домой. После Острова его приоритеты, его мировоззрение и то, что, как он знал, ему было нужно, чтобы по-настоящему быть счастливым, сильно изменились. Работа в больнице была последним, что он считал для себя важным. — У меня достаточно хирургических часов, чтобы оставаться в форме и успевать возвращаться домой к ужину. — Он наклонился, позволяя своим губам легко коснуться ее губ. Она как раз собиралась перейти на следующий уровень, когда он отстранился, прищурившись и глядя на нее с подозрением. — Конечно, если только ты не пытаешься избавиться от меня. Кейт закатила глаза, но все равно подыграла. — Ну, Маркус, парень, который чистит наши подъездные пути и тротуары, на днях принял мое предложение выпить чашечку кофе и зашел ненадолго. — Она дразнила, когда смех ярко светился в ее глазах. Ей нравилось немного подогревать его ревность. — Ага, и если он когда-нибудь начнет приставать к тебе или подумает, что ему предстоит пахать что-то кроме снега, я отрублю ему обе руки топором. Он звучал так убийственно серьезно насчет того, чтобы помешать роману, которого у нее даже не было. Она не могла не улыбнуться этому. — Боже, ты очарователен. Мне нравится, когда ты становишься собственником. — Она замурлыкала, схватив воротник невероятно сексуальной фланелевой рубашки, в которой он все еще был, и притянула его к себе, ее рот открылся ему навстречу. Она заключила его в небрежный, страстный поцелуй, пока ее руки возились с пуговицами на его рубашке, предвкушая скорое Рождество. Когда он понял, что она задумала, он прервал поцелуй, тяжело дыша и опьяненный желанием. — Прямо здесь? Кейт кивнула, наконец расстегивая последнюю пуговицу. — Клянусь, открытый огонь и наша прекрасная рождественская елка создают идиальную атмосферу. Она немного приподнялась, чтобы стянуть ткань его джинсов и накинуться на плечи, радуясь, что именно сегодня он решил не надевать майку. Она снова взяла его губы в подчинение. — Что, если кто-то из детей проснется? — спросил он между поцелуями. Они не привыкли к дикому, раскованному сексу на диване, но после того дня, который она провела, он был удивлен, что она чувствует себя такой спонтанной. Он бы подумал, что она хочет подняться к их кровати, где они могут делать все, что захотят, не спя до конца ночи. Это была Кейт, которая постоянно держала его в напряжении, прямо здесь и сейчас воплощая в жизнь свои побуждения. Дух, который он никогда не смог бы сдержать. — Мэдди так много плакала сегодня, она устала, а Дэвид в любом случае спит как убитый. — Она рассуждала. Джек перестал спорить и притянул ее губы к своим. Кейт, воодушевленная тем, что он сдался моменту и его местонахождению, толкнула его на подушки, оседлав его колени. Как только она обрела равновесие, он схватил нижний край своего свитера, накинул его ей на голову и бросил на пол. На ней не было лифчика, ее груди были полнее, а соски торчащими и розовыми. Ее кудри свободно ниспадали на лицо и обнаженные плечи, как всегда растрепанные. От статики от свитера несколько прядей прилипли к щекам и развевались вокруг головы. Он действительно вздохнул, увидев ее. Отблески огня и елки померкли на фоне того, как она сияла сама по себе. Она была такой красивой, такой же великолепной и очаровательной, как и в тот день, когда он встретил ее. Она была теплой и успокаивающей, она была жизнью. Он каждый день благодарил ее за то, что она утащила его с этого Острова, за веру в их счастливую жизнь. Джек провел линию вниз по ложбинке между ее грудями, позволив своей ладони погладить мягкую обнаженную кожу ее маленького животика. Он издал улыбку, увидев свидетельство своей работы. — Беременность вам идет, миссис Шепард. — Ммм, кажется, вам нравится держать меня в таком состоянии, доктор Шепард. — Она застонала, чувствуя его прикосновения и ласки всем телом. — Кажется, это тебе нравится случайный секс, когда я в душе, вот как это произошло. — Он дразнил ее. Они вообще не планировали эту беременность, обычный визит к врачу обернулся узнаванием о том, что они снова станут родителями. Он пришел домой в поисках ее и детей. Он вошел в их спальню, и он не мог поверить видению перед ним. Она мерцала среди моря зажженных свечей и была одета в короткое открытое белое шелковое неглиже, которое ласкало каждый изгиб ее прекрасного тела. Это воспоминание было тем, которое он никогда не забудет. — Ты жалуешься? — Она притворилась, что надулась, когда обеими пальцами провела по его волосам. Он ухмыльнулся, что заставило каждую частичку ее здравого смысла раствориться в ее вечном влечении к нему. — Никогда.***
Джек лежал на спине, его татуированная рука лежала на глазах, его мохнатая грудь была скользкой от пота, когда он изо всех сил пытался дышать правильно и ровно. Он только что отошел от нее, настолько истощенный, что больше ничего не мог сделать. Он все еще был спрятан внутри нее, изо всех сил стараясь отдохнуть как можно быстрее, потому что был уверен, что женщина, оседлавшая его, все еще сжимающая и шатающаяся от своего взрывного оргазма, еще не закончила с ним. Черт, когда же они утомят друг друга навсегда? Он надеялся, что этот день никогда не наступит. Ей нужно было больше, поэтому ее бедра толкнули его еще глубже, задавая отчаянный темп, за которым он не мог угнаться. Его руки обхватили ее бедра и ягодицы, пытаясь замедлить ее движения, но Кейт была слишком сосредоточена на том, как хорошо она себя чувствовала, работая над ним, чтобы действительно позволить его силе остановить это. Он не знал, продержится ли он, сможет ли он удержаться до того, как она сдастся. Он почувствовал, что отпускает себя в ту же секунду, когда она остановилась, крепко прижалась к нему, всасывая его до основания глубоко и аккуратно, дрожжа вокруг него. Она опустилась на него с тихим криком, простонав его имя, как дань уважения, потная, запыхавшаяся и подавленная. «Как она все еще оставалась такой зависимой от него после всех этих лет»? — подумала Кейт, чувствуя, как его руки обнимают ее. — «Как это все еще было так хорошо и так захватывающе»? Она отбросила эти вопросы обратно в забвение и просто наслаждалась ощущением того, как ее муж смягчается внутри нее. Она повернулась и начала легко целовать его шею и волосатую линию подбородка. Джек наконец открыл свои ошеломленные глаза, и на его лице появилась глупая, счастливая ухмылка. — Что под этим деревом для меня ничего нет? — Он вздохнул, все еще в бреду от того, насколько это было сенсационно. Кейт издала короткий смешок — успокаивающий, довольный и счастливый. — Может быть. Почему ты спрашиваешь? Он посмотрел на нее с чистой любовью в глазах. — Потому что, что бы это ни было, ты должна вернуть это. То, что только что произошло, — лучший подарок, который я когда-либо получал. Она сразу почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Иногда он мог быть таким милым. Кейт обхватила его щеку и поцеловала его со всей страстью, которая у нее осталась, когда она скользнула к нему, их нерожденный ребенок теперь устроился между ними. Прошло несколько мгновений, пока они начали прилипать к ткани, покрывающей подушки, в то время как их кожа остывала, но им было все равно. Момент был слишком блаженным, чтобы расставаться из-за беспокойства об этом. Кейт смотрела на потрескивающий поблизости огонь, еще сильнее прижавшись щекой к ее любимому месту на верхней части его груди. Странное воспоминание пришло в голову именно тогда. Когда они впервые переехали сюда, Джек был занят рубкой дров, задачей, которую он привык выполнять на Острове. Она могла сказать, что это было нелегко для его спины, поскольку он постоянно тер ее, глотая несколько обезболивающих таблеток, прежде чем отправиться в постель. Вдобавок ко всему, ему потребовалась бы вечность, чтобы сделать это, но он настоял. Это был Джек, никогда не желавший просить о помощи, выдерживающий самый сильный холодный ветер, чтобы убедиться, что у них достаточно дров на три зимы. Решимость, которую она никогда не могла контролировать. Однажды он пришел домой и обнаружил в сарае огромную кучу свежесрубленных дров. Когда он спросил, откуда они, она призналась, что заказала их в местной службе доставки дров. Она готовилась к тому, что он почувствует, что она задела его гордость, делая такие вещи, но вместо этого он поцеловал ее и спросил, не нужна ли ей помощь в приготовлении ужина. Это был знак того, что он получил сообщение и ценил ее за то, что она всегда пыталась облегчить его жизнь. Он понял, что она только пыталась облегчить его ношу, ее не очень тонкий способ спустить его с крючка читался громко и ясно. Сколько раз она принимала за него подобные решения на Острове? Просить его, умолять его замедлиться, отдохнуть, немного развлечься, что ему не нужно делать все в одиночку, что мир не рухнет, если он даст себе передышку. Хотя их пребывание там было наполнено недопониманием и душевной болью, это была лучшая прелюдия к тому, что они разделили сейчас. Их брак был крепче, чем у большинства, потому что они вместе прошли буквально через ад, чтобы добраться сюда. Она улыбнулась воспоминанию, а затем нарушила тяжелую, блаженную тишину. — Мэдди придумала новое имя для ребенка. Он скептически изогнул бровь: — Неужели? Она провела рукой по волосам, покрывавшим нижнюю часть его туловища, а затем ввела пальцы внутрь. — Ага. Не спрашивай. — О нет, ты не можешь оставить меня в неведении. — Бутик. — Кейт невозмутимо нахмурилась. Джек от души рассмеялся. Мэдди могла быть такой вредной. — Ну, это просто смешно. — Я думаю, что она ревнует. Она не хочет, чтобы ребенок был девочкой. Джек понятия не имел, почему. Разве большинство маленьких девочек не хотели иметь младшую сестренку вместо младшего брата? Он никогда не знал о Клэр, пока не стал взрослым, поэтому не мог сказать, хотел бы он когда-нибудь младшего брата в более молодом возрасте. Он знал одно, он был так благодарен за Клэр. Их отношения стали для него чем-то особенным. Он был просто счастлив, что она решила остаться в Штатах, так что Аарон был недалеко от своих кузенов. Он поймал себя на том, что радостно предвкушает, когда же они придут в гости. — Мы только что говорили о ребенке, и было не похоже, чтобы она ревновала. — Ну, у нее убийственно непроницаемое лицо, потому что она такая. Она боится потерять тебя из-за твоей новой любимой дочери. — Кейт просветила его. — Уверяю, она всегда будет моей любимой непоседой, — сказал Джек, пока его рука ласкала с кожу на ее бедре. — Хотя, теперь, когда ты упомянула об этом, мне всегда было интересно, откуда у нее такое бесстрастное выражение лица… да и эта склонность к ревности. Он быстро добавил последнюю часть и громко рассмеялся, когда она вскинула голову, а ее зеленые глаза загорелись. — Что? — спросила Кейт, шутливо обиженная. — Хорошо, бесстрастное лицо, модет быть и моя вина, но эта ее ревнивая полоса — это все ты. Как насчет бедного Маркуса и его рук? — Он не должен был пытаться подружиться с моей женой, но да ладно, она тоже получила это от тебя. Я помню время, когда кто-то вылизал мою ложку дочиста, просто чтобы привлечь мое внимание. Она игриво и быстро прикрыла рукой его рот, подавляя его смех. Они давно договорились не упоминать о ее бесстыдных попытках заигрывать с ним, вернуть его расположение, когда она думала, что потеряла его. — Замолчи. — Кейт рассмеялась, присоединяясь к нему. Он осыпал поцелуями ладонь, прижатую к его губам, прежде чем она скользнула к верхней части его груди. Он сжал ее щеку и поцеловал долго и крепко, прежде чем отстраниться, чтобы сказать: — Я знаю, что она может быть непослушной, они оба могут, и, милая, предложение все еще в силе. Если тебе когда-нибудь понадобится перерыв, просто немного времени для себя, скажи мне, и я буду здесь, чтобы позаботиться обо всем. — Ну, — протянула она, гладя ладонью его кожу, когда слова застенчиво вырвались наружу, — я думала о том, чтобы вернуться в школу. Кейт пыталась говорить непринужденно, как будто в этом не было ничего особенного, но Джек мог сказать, что она думала об этом дольше, чем показывала. — Я пока не знаю, чем хочу заниматься, но я хочу пройти несколько курсов, посмотреть, в чем заключаются мои интересы. Может быть, даже выбрать специальность, получить настоящую степень. Кейт знала, что сейчас время было совершенно неподходящим для этого. Они имели дело с пренебрежительной потребностью Дэвида в независимости, характерной энергией Мэдди, стремящейся познать мир, а с появлением нового ребенка все должно было стать еще более безумным, но Джек ни в малейшей степени не разделял ее паники. — Я думаю, это здорово. Рядом есть несколько небольших гуманитарных колледжей с довольно хорошими национальными рейтингами и потрясающей репутацией среди сотрудников, так что ты можешь выбрать лучший. Ей было интересно, не стал ли он вдруг страдать от потери слуха. — Это все, что ты хочешь сказать? Ты меня слышал? Я только что сказала, что хочу вернуться в школу, Джек, возможно, на полный рабочий день, а ты говоришь так, будто я говорю тебе, что нам нужен новый водонагреватель. Он смеялся. — Кейт, я слышал тебя, четко и ясно. Мы можем это сделать. Я просто возьму время вне больницы, останусь здесь с детьми и поддержу свою жену-студентку, работающую полный рабочий день, будучи отцом. — Но Джек… — Никаких но. Я могу сказать, что ты действительно хочешь сделать это, что-то для себя, и ты это заслужила. — Джек, ты и так помогаешь. Ты приходишь домой, а дети лезут на тебя. Ты обеспечиваешь нас, ты даже отказался от того, что выглядит как довольно интенсивный случай, только для того, чтобы вернуться домой пораньше и уладить нашу с Мэдди ссору. — Она рассуждала. — Кейт, я их отец и твой муж. Почему ты должна одна взваливать на себя все хозяйство? Потому что я врач? Потому что какой-то идиот врезался на мотоцикле в стену и теперь я должен быть там с ним, а не здесь с тобой? Она слегка вздрогнула от его положения, мысленного образа человека, испытывающего сильную боль и нуждающегося в помощи Джека. Его решение не быть рядом с бедным человеком, заставило ее чувствовать себя такой виноватой, хотя она знала, что этого не должно быть. Джек был таким образованным. Дэвид постоянно поражал ее знаниями, которыми он обладал, и даже Мэдди знала вещи, с пониманием которых шестилетняя девочка, такая же одаренная, как и он, не испытывала проблем. Образование не было главным в ее семье, когда она росла. Кейт чувствовала, что сейчас или, по крайней мере, в ближайшем будущем пришло время решить эту проблему для себя. — Я звучу резко и бессердечно, я знаю, но я устроился на работу со строгим условием, что, если мне нужно быть здесь, я смогу быть здесь. Деньги для них не были проблемой. Джек был очень успешным и востребованным хирургом, время которого хорошо оплачивалось а также обладал опытом и авторитетом, необходимыми для того, чтобы составлять свой собственный график и выбирать свои собственные случаи. Не говоря уже о деньгах, которые отец оставил ему по завещанию. Всю сознательную жизнь он отрицал причастность к огромному имуществу своей семьи, но они с Клэр решили разделить это бремя вместе. — Я знаю. — Она прошептала, но он не был убежден этим. Джек провел пальцем под ее милым подбородком и слегка повернул его к себе, чтобы она смотрела на него, чтобы она могла понять, что он говорит. — Разве ты еще не поняла, милая? Для меня нет ничего важнее этой семьи. Мы можем все. Мы можем пережить все, что угодно. Его голос был таким серьезным; его глаза отчаянно жаждали, чтобы она поняла, что он пожертвует чем угодно, чтобы эта семья работала, чтобы дать ей место, чтобы тоже чего-то хотеть и добиваться этого. Джек никогда не хотел, чтобы та женщина, которую он встретил на Острове, которая могла взяться за что угодно, чувствовала себя застрявшей в качестве домохозяйки без собственной личности. Он возненавидел бы себя, если бы когда-нибудь проигнорировал стремление ее свободного духа к собственной жизни. Она безмолвно откинула голову ему на плечо. — Трое детей со своими особенными, конфликтующими личностями, еще и новая карьера. Ты в этом уверен? — Абсолютно. — Его рука скользнула из ложбинки между ее лопатками к изгибу ее ягодиц. — Кстати, я подумал, что мы должны добавить сюда собаку, это действительно оживит ситуацию. Кейт подавила смех из-за кома, который образовался у нее в горле из-за того, что он сказал, как сильно он верил. Ее голос стал решительным, а глаза изо всех сил старались оставаться открытыми. — Я тебя люблю. Джек сжал ладонью ее голову, его пальцы затерялись в ее тяжелой массе кудрей. Он прижался ее лоб к своей щеке, обнаружив, что ему уже трудно бороться со сном. — Я люблю тебя.