Рассеивая сумрак

      Нуска вновь тащил эрда за собой. Как маленькие дети, они выбежали из тронного зала и сбежали вниз по лестнице. Нуска практически врезался в парадные двери — со смехом толкая их, он увидел, как руки в тонких чёрных перчатках надавили на створки над его головой — и мягко отворили их. И открыли перед лекарем целый мир.       Холодный ветер ударил в лицо, Нуска остановился: перед ним как на ладони лежал весь город. Огни продолжали мерцать в темноте, свет не был потушен ни в одном окне — сегодня весь скиданский народ праздновал до рассвета. И Нуска рванул вперёд, крепко сжимая в своей руке руку эрда.       Город встретил их горячо. Прохожие отплясывали и пили прямо на главной площади, а над головами сбившихся в кучу людей сверкали развешанные по всей Эрьяре фонарики, наполненные арцентской магией.       Сначала никто не обратил внимание на двух взволнованных мужчин, так неловко державшихся за руки прямо посередь города. Но Нуска вытащил растерянного правителя в самый центр, толкнул в спину, заставляя сделать пару шагов вперёд, и заголосил:       — Скиданцы! Эрд Син пожаловал, чтобы лично поздравить вас!       Конечно, все рассмеялись, подумав, что это шутка, но их взгляды сразу же обратились к поднявшему шум озорнику. И широко улыбавшийся в этот момент Нуска видел, как менялись их лица: от пьяного веселья к благоговению.       Толпа ринулась вперёд, окружив эрда кольцом. Кто-то сказал бы, что это небезопасно, но… Нуска знал, что Син разделяет его взгляды.       «Правитель, который боится своих поданных, боится выйти перед ними, поговорить с ними, пожать им руку… ничего не стоит».       — Это… правда вы?       — Не может такого быть!       — Эрд? Эрд Син Рирьярд? Неужели…?       — Да как же…!       — Невозможно…       Все шумно переговаривались, выпучив глаза. Никто не верил тому, что видел. Но вот он, единственный и неповторимый, эрд всея Скидана воочию предстал перед ними в своих парадных одеяниях, пускай и без мантии с короной.       Никто не решался подойти первым. Все мялись с ноги на ногу, шептались, бросали взгляды друг на друга и показывали на правителя пальцами. Нуска мог видеть лишь спину Сина, но был уверен, что тот стоит со своим привычным безразличным и величавым видом. Кто же решится подойти?       Нуска уже думал вмешаться, но…       — Мири, подожди! Куда, Мири! — заверещал кто-то в толпе, но было поздно.       Девчонка лет семи пролезла под локтями взрослых, пробралась в центр круга и бросилась на эрда с объятиями. В этот момент она широко улыбалась, а её руки крепко-накрепко обвили пояс правителя.       — Эрд Син, вы спасли моего отца и моего братишку на войне! — почти закричала девчушка, её лицо было совершенно красным. — Эрд Син, я люблю вас!       Нуска вылупил глаза и даже сложил на груди руки. Ну не наглость ли говорить такое перед ним?       Вперёд вырвалась мать ребёнка. На ней было обыкновенное серое платье с грязным передником. Кажется, она была из бедных. На лице женщины застыл ужас — она бросилась вперёд, пытаясь оторвать свою дочь от Сина, но у неё ничего не вышло.       — Духи, милостивые духи! Прошу, простите мою дочь, высший… сурии эрд Скидана! — неразборчиво обратилась она, подняв на правителя полные слёз глаза. Но, видимо, встретившись с ним взглядом, перепугалась до смерти и упала на колени, сложив перед собой руки. — Простите нас, мы сейчас же уйдём! Мири… Мири просто ребёнок! Просто оттолкните её, и мы уйдём!       В ту же секунду руки правителя шевельнулись. Толпа в ужасе застыла, наблюдая за этой сценой.       Син склонил голову и мягко накрыл макушку девочки рукой.       — Мири, это я благодарен твоим отцу и брату за то, что они, будучи простыми людьми, взяли в руки оружие и защитили Скидан.       Толпа ахнула, а девочка рассмеялась и наконец выпустила эрда из своих цепких объятий. Но вместо того, чтобы уйти, она схватила свою мать под локоть и потащила её к эрду.       — Мама, ты тоже обними эрда! Ты ведь сама говорила, что он сильнейший и благороднейший мужчина! Почему ты его боишься?       А женщина и сама не знала. Утирая слёзы, она поднялась на ноги, растерянно уставившись на Сина. Как же теперь не подойти? Если она так и продолжит стоять, значит, боится его?       — Да… да как же можно… Мири, это невежливо! — попыталась найти оправдание женщина.       Возможно, они могли бы ещё долго припираться, да только Син ждать не стал — он просто сделал несколько шагов вперёд и так аккуратно и прилично, как только мог, приобнял женщину.       — Вежливость и приличия нужны во дворце. Сейчас я пришёл к вам, а не вы ко мне, — медленно и мягко проговорил Син, а затем сделал шаг назад, обращаясь ко всем: — Каждый может подойти ко мне. Я буду рад выслушать всех. Вне зависимости от ранга и народности — мы все скиданцы.       Нуска и ойкнуть не успел, как потерял Сина из виду. Толпа, не разбирая дороги, бросилась к нему. Возможно, не будь эрд взаправду высшим и сильнейшим сурии, то там и помер бы, в слезах, объятиях, похлопываниях по спине и возгласах простых работяг.       — Эрд! Вы спасли мне жизнь! Вы влетели как вихрь и размазали их — прямо вот так, как птица — вжу-ух!       — Мы… мы с женой тоже видели вас в битве! Вы были сильнее дракона!       — Эрд Син, спасибо вам, спасибо! Да что бы мы делали без вас, духи великие?!       Все пытались рассказать свои истории, каждый пытался хотя бы пальцем коснуться своего правителя, поблагодарить его. Пускай никто и не решился виснуть на Сине так, как та девочка, но Нуска даже не попытался протолкнуться через толпу. Наверняка отхватил бы тумаков!       «Вот и то, о чём должен мечтать каждый правитель. Любовь народа. Син, а вы сегодня тоже добились того, о чём мечтали?»       Нуска стоял в стороне, мёрз, обнимая себя руками. Он мог видеть лишь постоянно вертящуюся макушку Сина и десятки спин отплясывающих вокруг него людей. Богатых и бедных, солдат и пекарей, детей и взрослых… Все они были так счастливы просто видеть своего эрда.       — Вот и я такой, — невольно рассмеялся вслух Нуска.       Когда толпа немного утихомирилась, лекарь решился влезть. Растолкав локтями людей и извинившись, он вытащил Сина за собой из этой бездны. Тот бы наверняка стоял там сутки, а то и двое, пытаясь удовлетворить любопытство страждущих. Но правителям тоже нужен отдых!       — Син, пойдёмте. Вы сделали достаточно, — обратился Нуска и второй раз за день поймал взглядом короткую улыбку на лице правителя.       Рука об руку они двинулись обратно, ко дворцу. Но Син ещё долгое время шёл и оглядывался, как и люди на площади продолжали стоять, смотря ему в спину.       Драконий дворец встретил двоих полутьмой и тишиной. Прислуга уже разбрелась по своим комнатам, было тихо. По какой-то причине они вновь оказались в тронном зале — ноги Нуски сами привели его туда.       — Эрд, не покажете мне свою корону? — решил поинтересоваться Нуска, пытаясь хоть как-то объяснить свои действия.       — Хоть весь Скидан, — тут же отозвался Син.       Он прошёл вперёд, первым поднялся по ступеням и поднял корону с трона, показывая её Нуске. Лекарь без особого интереса изучил драгоценную вещь, отлитую из драгоценного металла и набитую драгоценными камнями. Руки Сина крепко удерживали её, демонстрируя, поэтому Нуска решился потрогать. Но не корону — пальцы лекаря мягко легли поверх ладоней правителя. Лекарь задрал голову, уставился на Сина, желая что-то сказать, но ничего придумать так и не смог.       И вдруг пальцы эрда разжались. С громким звоном корона покатилась по ступеням вниз. Нуска со страха чуть было не скатился следом за ней, желая спасти реликвию, но… руки правителя обхватили его, не дав сделать ни шагу.       Маленькие искорки побежали по рукам и ногам. Пускай от Сина сейчас не исходило никакой дэ, но… дело было вовсе не в ней.       Нуска поднял взгляд. Теперь ему не нужно было высоко задирать голову, чтобы как следует рассмотреть лицо эрда. Син был совсем рядом. Его тонкий нос, полуопущенные ресницы, приоткрытые бледные губы… Нуска вцепился в эрда руками и, не думая, поцеловал.       Соприкоснулись их губы, через секунду лекарь уже отчетливо ощущал, как язык Сина плавно проникает в его рот. Эрд казался неуверенным, но зато Нуска был совершенно уверен во всём — обхватив руками плечи мужчины, он превратил ненавязчивое касание губ в долгий страстный поцелуй.       Под напором Син отступал, а Нуска наоборот продвигался вперёд шаг за шагом до тех пор, пока не достиг желаемого — не повалил правителя прямо на трон. И, совершенно ничего не смущаясь, лишь распаляясь пуще прежнего, лекарь взобрался на Сина сверху, устроившись ровно на его бедрах.       Нуске казалось, что его сердце колотится уже где-то в голове. Он не слышал ничего, кроме этого бешеного стука. Они снова так мучительно близко. Да разве можно в такой момент думать о приличиях, о такте, о времени и месте?! Да и…       Лекарь на секунду застыл. Син в своих парадных одеждах восседал на троне, но его губы уже покраснели, ещё сильнее спутались волосы, а блеск и желание в глазах прожигали насквозь.       Разве может быть лучшее время и место? Разве разгорячённый правитель, сидящий на своём троне и пожирающий тебя похотливым взглядом, — это не самый лучший из самых похабных снов?       Но Нуска держался. Он хотел насладиться моментом, растянуть его, смаковать его так долго, как только получится. И довести Сина до полной потери контроля.       Лекарь сел. Плотно напирая своей пятой точкой ровно на пах правителя, он принялся медленно, пуговица за пуговицей, расстёгивать его рубаху.       — Нуска, ты… — попытался возразить Син.       — Да, я. Да, я хочу помочь вам избавиться от этой vevih`al одежды, — громко заявил Нуска и, расстегнув последнюю пуговицу, надавил на стянувший грудину правителя корсет. И с усмешкой добавил: — Разве в этом возможно дышать? Давайте я помогу.       Нуска медленно сполз с коленей вниз, устроившись между ног Сина. Шнуровка была сбоку. И лекарь, аккуратно потягивая одну верёвочку за другой, начал ослаблять сдавивший тело мужчины корсет.       Всё бы ничего, но Нуска прямо-таки видел, как с каждой секундой ткань брюк в области паха эрда натягивается всё сильнее. Наверное, эта близость, это изматывающее ожидание и лекарь, пристроившийся между ног, делали ситуацию поистине невыносимой для Сина.       Уже через пару минут эрд стянул свои перчатки, бросил их на пол, а затем, взявшись за края собственного корсета, просто разорвал удерживающие его нити. Раздался треск, а Нуска записал на свой счёт, вместе с короной, ещё один предмет гардероба правителя Скидана.       Лекаря, как нашкодившего кота, втащили обратно на трон. Рука эрда так неаккуратно легла ровно на ягодицы Нуски… но будто бы он хоть что-то имел против. Стаскивая с плеч Сина рубашку, лекарь уже чувствовал, как ему в голову бьёт тёмная энергия. Как светлые частицы сталкиваются с ней, превращая воздух вокруг в наэлектризованное облако. Они дышали энергией друг друга, касались друг друга, они как пьяные с жадностью ловили ртом воздух, пытаясь надышаться и одновременно пьянея всё сильнее. Теперь остановиться невозможно.       — Нуска, стой…! Тц…       Лекарь, успевший ловко развязать шнуровку на брюках эрда, прикоснулся к напряжённому члену Сина через тонкую ткань белья. И получил награду в виде тихого обжигающего стона над ухом.       Рука скользнула под бельё. Головка органа уже была мокрой, но Нуска словно нарочно крепко схватился за ствол, лаская его во всю длину ладонью, выдавливая на пальцы полупрозрачную чёрную предсеменную жидкость.       Нуска перекинул волосы правителя на плечо, а затем горячим шёпотом коснулся его уха:       — Син, трогайте меня. Трогайте меня везде. Перестаньте сдерживаться. Я принадлежу вам как эта корона или эти перчатки. Или даже как тот корсет, который вы… порвали.       Наконец хриплое рычание сорвалось с губ правителя. На секунду Нуска даже усомнился, не успел ли эрд обратиться драконом, но… все мысли резко вылетели из головы.       Зубы Сина сомкнулись на его шее, выдавливая из лекаря сдавленный болезненный стон. Он задрожал. Если бы кто-то сказал ему раньше, что быть покусанным — это так приятно, то он бы, может, и остался жить в лесу с волчаками.       Раздирая одежду лекаря вместе с кожей, Син касался его тела. Стаскивая разорванные по швам одеяния, эрд нисколько не беспокоился ни о целостности одежды, ни о целостности Нуски… Но лекарь помогал и, махнув ногами, сбросил с себя тесные туфли.       Не успел Нуска опомниться, как остался в одном белье и чулках. По какой-то причине Син не спешил их снимать, но нещадно рвал в тех местах, где они ему мешали. Вскоре лекарь совершенно перестал понимать, что происходит: он задыхался, а с его губ срывались громкие постыдные звуки.       И губы, и зубы Сина нещадно драли его плечо, ключицу, торс и соски. Выгибаясь в спине, Нуска одной рукой цеплялся за подлокотник, а второй уже растирал одновременно два плотно прижатых друг к другу члена. Когда Син в каком-то безумном порыве схватился за ягодицы лекаря с громким хлопком, сжимая и раскрывая их шире, Нуска, обезумевший от возбуждения, вскрикнул и моментально кончил, пачкая свою руку и белоснежное тело эрда.       Но лекарю понадобилось всего несколько секунд, чтобы отдышаться. Он вдруг с предупредительным шипением придавил эрда за плечи к спинке трона, чтобы, сбиваясь, зашептать ему в губы:       — До… праздника… Я, я, я… Готовился, — ощутив необычный для себя дикий стыд, пробормотал Нуска. — Но мне… Мне нужно ещё немного времени. Терпите.       Накрыв губы Сина своими и не дав ему ответить, пытаясь отвлечь правителя очередным жарким поцелуем, Нуска завёл руку за спину, чтобы прикоснуться к себе сзади.       Конечно, Син не мог знать всех премудростей. И наверняка во дворце этому не обучали и сопутствующей литературы в библиотеке не выдавали. Поэтому Нуска понимал, что… всю подготовительную часть обязан взять на себя, если хочет уйти из объятий эрда живым.       Отводя ягодицу в сторону, Нуска дрожащими мокрыми пальцами коснулся колечка мышц. И, подушечками напирая на сфинктер, раскрыл его, проникая внутрь. Там было довольно мягко и влажно, ведь лекарь изначально планировал сотворить что-то подобное, но… Бросив один взгляд на длинный эрегированный член Сина, Нуска задохнулся, укусил эрда в отместку за губы и с тихим мычанием протолкнул в себя пальцы глубже.       — Недостаточно… Th`are, Син, аристократы не обязаны во всём так сильно отличаться от нормальных людей! — хрипло промычал Нуска, продолжая растягивать и расслаблять себя изнутри, отзываясь лишь частым дыханием в губы Сина.       — Нуска, — впервые подал голос эрд. — Сколько мне ждать?       Лекарь, всё это время творивший постыдные вещи с закрытыми глазами, похлопал ресницами, уставившись на Сина. Голос эрда был таким, словно он готовился разорвать кого-нибудь на куски.       И верно. Син, откинувшись на троне, скалился как животное и скрипел зубами, а его пальцы до кровавых пятен впивались в подлокотники. Взгляд, которым он сжирал Нуску всё это время, был звериным. Казалось, ещё немного, и Син если не возьмёт, то убьёт несчастного лекаря.       Совершенно неуверенный в собственной готовности, Нуска был вынужден сдаться. Он и сам уже был на грани, хоть и должен был сохранять хоть какие-то крупицы рассудка.       «Да и reh`z с ним. Вылечу, если что», — плюнул лекарь. — «Разорванная shjee — не дырка в животе».       Нуска хитро улыбнулся. Приподнимаясь на коленях, упираясь торсом в торс Сина и выгибаясь в пояснице, он коснулся ладонью покрасневшей щеки правителя. Подцепив пальцами подбородок Сина, задирая его лицо вверх, Нуска с обожанием смотрел ему в глаза. В них не было ни капли того разумного спокойствия, свойственного эрду. Они, казалось, горели изнутри безудержной похотью, распаляя внутренних исчадий бездны, дожидавшихся разрешения вырваться наружу.       Лекарь, еле сдерживаясь от того, чтобы счастливо не заулыбаться во всё лицо, прошептал:       — Если бы вы знали, как давно я хотел klaame вас прямо на этом троне.       Но, кажется, Нуска явно ошибся, когда на глазок оценил уровень контроля Сина в этот момент.       Лекаря просто схватили за задницу и, раскрыв пальцами его ягодицы, одним грубым движением насадили прямо на член.       Это было больно. Нуска вскрикнул и, обливаясь потом, растеряв абсолютно всю свою уверенность, уткнулся в плечо. Его бёдра дрожали от напряжения, а член, растягивая его изнутри, медленно проникал всё глубже и глубже.       Син часто дышал над ухом. Нуска чувствовал его распалённое дыхание совсем рядом и постепенно сходил с ума. Тёмная энергия, казалось, теперь проникала в него изнутри, вызывая покалывания во всём теле от макушки до пальцев ног.       — Нуска, прости, я… — прохрипел Син, а затем вдруг нежно начал зацеловывать щёки лекаря. Только сейчас Нуска заметил, что они мокрые.       — Нет, нет, нет, нет, не останавливайся, умоляю, даже если я умру, не останавливайся… — чуть ли не жалобно зашептал Нуска, пачкая слюной, слезами и плечо, и шею правителя. Мягко и нежно касаясь губами его щеки и уха, он начал почти что зализывать их кончиком языка, умоляя о продолжении.       Син на секунду застыл. Лекарь чувствовал, как часто вздымается его грудина и как он, с громким выдохом выпустив из себя воздух, что-то прорычал. Последние огни в тронном зале погасли. Нуска ощущал это так, будто падает в бездонный омут, переполненный тёмной дэ. Син не был больше в состоянии даже контролировать свою энергию.       Что-то острое коснулось ягодиц Нуски. Скоро лекарь понял, что это были пальцы Сина, но… Дальше подумать он не смог.       Руки правителя одним хлопком заставили Нуску опуститься на член до самых яиц. Лекарь застонал, захлебываясь в незнакомых ощущениях и неконтролируемой страсти. Внезапно начались толчки. Нуска мог лишь цепляться за широкие плечи, драть их и ныть, захлебываясь в слезах, пока член, движение за движением, всё глубже и глубже, быстрее и быстрее вталкивался внутрь.       Нуска потерялся во времени. И пришёл в себя лишь тогда, когда уже ежесекундно по инерции подпрыгивал на бёдрах правителя, раз за разом опускаясь на его член до самого основания. Странные и всё более приятные ощущения разливались по телу — Нуска просто дурел, сходя с ума от того, как это может быть одновременно и так больно, пугающе и приятно.       — Син, Син, ещё… Я, я, я чувствую твой член внутри… Так глубоко, Син, — бездумно продолжал шептать Нуска всякую похабщину, руками цепляясь уже за чужую шею и чуть ли не душа эрда.       Но если Нуске этого было достаточно и он чувствовал уже разливающуюся по телу предоргазменную дрожь, то, видимо, Син не был удовлетворен полностью.       Всё резко переменилось и закружилось. Одним резким толчком лекаря повалили на трон. Его голый торс прижался к камню — грубая поверхность драла и царапала, но приятно охлаждала.       Нуска приподнялся на подгибающихся ногах, упираясь руками в подлокотники. Опустив взгляд вниз, он увидел, как с его собственного напряжённого члена срывается капля предсеменной жидкости и капает прямо на трон. Лекарь довольно усмехнулся.       Через секунду его грубо прогнули. Нуску давлением на затылок уткнули в спинку трона, а его задницу приподняли и раскрыли. И лекарь, скуля как побитая собака, лишь постарался как можно глубже прогнуться в пояснице, демонстрируя правителю широко раскрытые ягодицы.       Одной рукой Син крепко вцепился в его бедро, а второй — продолжал вдавливать Нуску лицом в камень. И, может, кого-то другого и могло обидеть такое обращение, но лекаря лишь обдало очередной волной возбуждения. Он затрясся, всё послушнее и послушнее выгибаясь под своим правителем, которому так долго желал отдаться что душой, что телом.       — Син, быстрее… Забирай всё. Син, это твоё, пожалуйста… — бормотал Нуска и, заведя руку назад, поборов накативший стыд, собственной рукой раскрыл свои ягодицы шире.       Может, до этого момента Сина и терзали сомнения о том, что он делает, но не после очередной выходки Нуски. Головка члена скользнула между ягодиц и, напирая на сфинктер, натягивая стенки входа, резко протолкнулась внутрь.       У лекаря заплясали звёздочки перед глазами. С его губ слетали всё более и более развратные звуки. В этой позе всё ощущалось совсем иначе. А когда Син ещё и прижался сверху, накрыл своим телом спину лекаря, обхватил его плечи рукой и член пальцами… Нуска точно потерял контроль. Ему казалось, что он расплылся маленькими частицами светлой дэ и выплевывал их вместе с каждым громким стоном.       Толчки становились всё резче и грубее. Наверное, Нуска бы каждый раз бился головой о камень, если бы Син бережно не придерживал его голову. За общими пошлыми звуками, оглушительно громкими шлепками, лекарю удалось различить и хриплые стоны Сина. И они звучали особенно сладко.       В полубессознательном состоянии Нуска продолжал что-то шептать между стонами. То ли просить не останавливаться, то ли признаваться в чувствах… Пускай это и терялось за их общим громким дыханием, но замолчать Нуска почему-то не мог. Он скрёбся о камень, снова плакал и с ужасом осознавал, что ему сейчас и умереть было бы не так уж жалко.       Губы Сина выцеловывали его ухо. Скользили по шее, по затылку, оставляя глубокие саднящие следы, подобные ранам. Син ничего не говорил, но обжигал жаром своего тела, так часто и без жалости вдалбливался внутрь, раздирая неподатливый вход, и одновременно безумно нежно касался лекаря руками и губами. Это сводило с ума. Заставляло путаться, терять себя, желать утонуть в этих объятиях и никогда из них не выбираться.       Казалось, дальше уже некуда. Но движения вдруг стали сильнее. У Нуски под усилившимся напором внезапно подогнулись ноги, но Син придержал его за пояс, а затем снова скользнул рукой по его члену, лаская.       Нуска задыхался. Помогая эрду, он начал трогать себя сам, запрокидывая голову назад с жалкими всхлипываниями. Член Сина постоянно проникал внутрь, заполнял, задевал там всё, в том числе и простату, отчего Нуске приходилось лишь грубее сжимать в руке собственный истекающий орган, чтобы не излиться первым.       — Нуска, я… Скоро и…       — Th`are, Син! Спрашиваешь… зачем… Th`are, shjee… Внутрь, — выплевывая ругательства, прошипел Нуска.       В совершенно глупом и самонадеянном порыве лекарь подался ягодицами навстречу чужим бёдрам — очередной толчок вышел настолько глубоким, что просто вышиб из Нуски остатки воздуха. Если до этого он ещё пытался держать издаваемые звуки в рамках приличия, то на этот раз просто сорвал голос, а его стон эхом разнёсся по тронному залу.       Нуска кончил в собственную руку. Сперма стекала по пальцам, заливая резной камень под стёртыми коленками.       Что произошло дальше, Нуска понял смутно. Нечеловечески острые клыки коснулись задней части его шеи, прокусив до крови. Несколько диких толчков заставили всё внутри сжаться от боли, а затем внутри разлилось тепло. Лекарь стонал и кричал, чувствуя внутри сперму Сина, его зубы на своей шее и сдавливающие объятия поперёк пояса.       Тёмная дэ ощущалась так сильно, будто Нуска провалился в бездну.       Всё тело билось в горячей лихорадочной дрожи. Расфокусированный взгляд лекаря опустился вниз — и он увидел собственные бёдра, на которых остались чёрные следы от пальцев, глубокие царапины от когтей и медленно стекающая вниз сперма.       Возможно, Нуска немного переоценил себя, но ни о чём не жалел. И с улыбкой, слыша над ухом чей-то обеспокоенный голос, закрыл глаза.

* * *

      Нуска очнулся уже в кровати. Но не в своей, а в покоях эрда. Он был вымыт, переодет в чистую одежду, все его раны и синяки были обработаны самыми лучшими настоями и травами, даже… там.       Окружённый теплом, лекарь лежал на белоснежных простынях, укутанный приятно пахнущим одеялом. Рядом спал Син. Он лежал, уткнувшись носом в плечо Нуски, его длинные волосы были разбросаны по подушке, а рука крепко обнимала лекаря за пояс.       Было позднее утро. Из окна за спиной светила звезда, ложась полосками света на умиротворённое лицо эрда — бледное и красивое настолько, словно оно было выточено из камня.       Нуска должен был чувствовать себя счастливым. Но, сев на кровати, он долго рассматривал лицо Сина, пока не начал плакать. Сдерживая в глубине рвущиеся наружу рыдания, Нуска зажмурился и отвернулся, смотря в окно.       Лучи выглядывали из-за облаков, непрошенными врывались через стекло и белый тюль в комнату, а затем стелились по полу, бледным белым светом озаряя покои эрда.       У Нуски был сон.       Резко развернувшись, лекарь практически упал лицом в плечо эрда и тихо молча разрыдался.       — Я люблю тебя, Син, — одними губами, глотая слёзы, прошептал Нуска.       У Нуски был сон, и в том сне умер Син. И этот сон, как и многие другие, был окрашен красным цветом предзнаменования.