Когда асфальт окрасился кровью

       — Ты тоже скучаешь по нему.        Кей не спрашивает — констатирует это, когда, прогуливаясь по Центру, они с Лу ненадолго останавливаются возле здания, прежде бывшего штабом Корпуса Содействия. И правда, тоска, смешанная со злостью и чувством вины, скребется в душе, стоит вспомнить об Иво Мартене и о том, как он погиб. Прошло почти полгода, горечь утраты утихла, но не исчезла совсем. И вряд ли исчезнет.        — Извини. — Лу поворачивается к Кею. Он эмпатик и отлично знает, что она сейчас испытывает. И эмоции эти не самые приятные.        — Не извиняйся, — отвечает он. — Я чувствую то же самое.        «Но не твоя бывшая подруга убила его», — думает Лу и жмурится, ощущая, как на глазах закипают слёзы. Милая, безобидная Ирма, которую Лу знала с юных лет… Как не похожа она оказалась на упрямую и жесткую революционерку, пламенно верящую в свои идеалы, способную хладнокровно убить человека. Её можно было бы оправдать тем, что она не знала, каков Мартен на самом деле. Ирме был известен лишь тот его образ, который он создал для публики, подкрепленный ненавистью противников Церкви. А Лу знала, какой он был. Человек, который с большим риском тайно пошёл против системы, ради блага других людей, ради псиоников, отвергаемых обществом. Такие люди, уверена Лу, рождаются раз в сотню лет. И потому оправдать Ирму никак не могла, не хотела. Иво был для Лу другом, тем, ради кого она снова рискнула бы жизнью, если б потребовалось. А Ирма навсегда останется для неё убийцей, хотя в глазах других теперь уважаемая личность, одна из членов нового Синода.        — Крэп… — выдыхает Лу и растирает лицо ладонями. Воспоминания о недавнем прошлом до сих пор причиняют ей боль.        — Эй, иди ко мне, — тепло произносит Кей, и Лу тянется в объятия друга. Он будто коконом окутывает её от внешнего мира, который порой бывает так непредсказуем и жесток, и ей действительно становится легче.        — Спасибо, — произносит она, чувствуя себя немного эгоисткой. Понимает, что Кею тоже непросто, Иво был дорог и ему. Они оба пытаются жить дальше, и отчасти помогает то, что к псионикам теперь другое отношение. Они больше не люди «низшего сорта». К власти пришли манифестанты, они пытаются строить новый мир. В чём-то это им даже удаётся. Но Лу не покидает ощущение, что если бы Иво остался жив, он всё сделал бы куда лучше. Иво всегда знал, как лучше.        Мартен оказался не единственной жертвой смены режима. Шарлотта Сарду и Салих Норьега были казнены. Лу не так хорошо знала их, чтобы оплакивать, но гибель Марка Жонсьера во время мятежа оставила горький осадок. Она так и не узнала, чья пуля прервала его жизнь. Лу не думала прежде, что немного привяжется к этому инквизитору со сложным характером. А теперь, смотря известные доштормовые фильмы, нередко вспоминает Жонсьера, который так их любил.        Даниэль повезло больше, она выжила. Вот только произошедшее сломало её. О том, что их с Иво отношения давно вышли за рамки дружеских и деловых, Лу давно догадывалась. Они не афишировали это, но наблюдательному взору несложно было заметить их случайные прикосновения, как Даниэль и Иво смотрят друг на друга, как один понимает другого с полуслова. И если по Лу больно ударила гибель Мартена, то Даниэль пришлось гораздо тяжелей. Она потеряла не просто друга и начальника. Она потеряла любимого мужчину.        Оставаться в Нью-Пари Вейсс не смогла. Уехала в небольшой городок, устроилась на какое-то предприятие сисадмином. Об этом она рассказала Лу во время одного из телефонных звонков. Дураку ясно, что Даниэль способна на большее. Заслуживает большего. Но чувство вины сжирает её, лишь успокоительные помогают отчасти. Она себя винит в том, что Иво погиб, как бы Лу с Кеем ни переубеждали её.        Иногда Лу думает: как реагировала бы сама, если бы с Йонасом что-то случилось? Во время мятежа она так отчаянно боялась, что он пострадает. Не знала, где с ним и что. Опасалась, что находясь вдали, не сможет защитить. Хотя она и Мартена не уберегла, притом, что находилась в тот момент совсем рядом… Ответ очевиден для Лу: если бы она потеряла и Йонаса, то сломалась бы так же, как Даниэль. И порой ей стыдно перед подругой за собственное счастье, хотя та никогда и ни в чем её не винила.        Их с Йонасом отношения совсем не простые. Они могут ругаться до крика, а потом жарко мириться. Но Йонас — тот, кому Лу доверит даже свою жизнь. Пускай он не согласится в чём-то, но примет, поддержит. Именно он был рядом, когда в первые недели после мятежа Лу с криком просыпалась от кошмаров. Обнимал её крепко, шептал успокаивающие слова. И порой Лу удивляется, как они не разглядели друг друга раньше, как столько лет умудрялись оставаться только друзьями.        На их свадьбу в прошлом месяце явились только самые близкие: мать Лу, Доган, Тина со своим парнем, Кей и Даниэль. Приезд последней был неожиданным, но очень порадовал. Ирмы, конечно же, не было, как и Томы. Лу не могла больше видеть их, все тёплые чувства к ним исчезли из её сердца.        Она знает, что Йонас до сих пор общается с сестрой, всё-таки для него Ирма остаётся родным человеком, что бы ни совершила. Лу понимает, что никогда не заставит его выбирать между двумя самыми близкими людьми. Для неё же прежняя Ирма Бэр навсегда умерла. А может, её вовсе не существовало…        Лу отстраняется от Кея, смотрит на простирающуюся перед ними площадь и замечает, что она будто залита солнечным светом. Только подумать, что совсем недавно асфальт здесь был залит кровью, усеян телами тех, кто погиб за то, во что верил. Но пускай асфальт отмыли, воспоминания о пережитом не убрать, не выскоблить. Столько жертв, погибших людей, разрушенных судеб… Зато теперь псионики свободны, по-настоящему. Наверное, за это действительно стоило бороться.        Их мир изменился. Хотелось бы надеяться — к лучшему.        Но какой ценой?