Вэнь Цин и её возлюбленная

      Юй Цзыюань бросила связанных Цзыдянем Вэй Усяня и Цзян Чэна в лодку. — Плывите! — воскликнула она. — Доберитесь до безопасного места, во что бы то ни стало! — А Вы, мама? — в отчаянии вопросил Цзян Чэн. — Вы не поплывете с нами? — Моё место здесь, — ответила Юй Цзыюань, и обратилась уже к Вэю: — Вэй Усянь, защищай Цзян Чэна даже ценой своей жизни, ты понял меня?       И тут произошло то, чего не могли ожидать ни Цзян Чэн, ни сама Юй Цзыюань, ни не оставлявшие ее Цзиньчжу и Иньчжу. Вэй Усянь, несмотря на кровоточащие следы от кнута и головокружение (не столько, впрочем, от боли, сколько от всего пережитого), собрал последние силы и сбросил с себя путы духовного кнута. Цзян Чэн, мгновенно поняв, что собирается сделать его шисюн, подгрёб к пирсу и Вэй Усянь, схватив Юй Цзыюань в охапку, стащил ее в лодку. — Что ты творишь, негодный мальчишка? — возмутилась Юй Цзыюань, невольно поразившись его силе, но тут, совершенно неожиданно, Вэй Усяня поддержали Цзиньчжу и Иньчжу. — На этот раз он прав, госпожа, — воскликнули они, чуть ли не хором. — Мы останемся и защитим Пристань Лотоса, Ваша жизнь нужнее. Юй Цзыюань зарыдала и принялась трясти Вэй Усяня. — Ты понимаешь, что ты наделал? Я ведь любила их обеих… — И хотели умереть вместе с ними? — неожиданно прямо спросил Вэй Усянь. — Подумайте о Цзян Чэне.       Юй Цзыюань вздохнула, вольно или невольно, но признавая его правоту. К тому же, то, как Вэй Усянь сбросил с себя ее кнут после тридцати не самых слабых ударов, не могло не произвести на нее впечатление. — Ну и что дальше? — спросила она довольно мрачно, хотя уже и не столь враждебно. — Ты решил меня похитить? — Сохранить Вам жизнь ради Цзян Чэна, — невозмутимо ответил Вэй Усянь. — А сам наверняка только и думаешь, чтобы сбежать к своему Ванцзи? — Юй Цзыюань пронзила его ледяным взглядом. — Хорошенькое приобретение для семьи Цзян — Фэнмянь привел в дом обрезанного рукава! Да, да, не смотри на меня так удивлённо — Фэнмянь рассказывал мне о том, что видел в пещере Муси. Следовало дать тебе пятьдесят ударов, не меньше. — Ты действительно покинул бы клан ради этого… — начал было Цзян Чэн, уже замахнувшись на Вэй Усяня кулаком, но закончить не успел, поскольку в этот момент оба увидели летящего на мече Фэнмяня. — Как ты здесь… — хотел было спросить он, увидев Юй Цзыюань в одной лодке с Вэй Усянем и Цзян Чэном, но тут же всё понял и благодарно взглянул на Вэй Усяня. — Я у тебя в долгу, А-Ин. Береги их, а я полечу в Пристань Лотоса. Мы справимся.       Снизившись, он заключил Юй Цзыюань в краткие объятия и улетел. Та, ошеломленная первым проявлением нежности мужа за долгие годы, молчала. Вместо нее к Вэй Усяню обратился Цзян Чэн: — Куда мы теперь? В Мэйшань Юй? — Пожалуй, — ответил Вэй Усянь, и Юй Цзыюань, наконец, придя в себя, произнесла: — У нас ведь нет даже вёсел. Что ж, я сделаю всё, что нужно.       Призвав на помощь духовную силу, она направила лодку, куда следовало. Так они плыли до позднего вечера, когда Вэй Усянь неожиданно услышал шорох камышей на берегу и тихий голос, который Вэй узнал бы из множества: — Молодой господин Вэй… — Вэнь Нин? — изумился Вэй Усянь. — Ты ещё и с Вэнями водишься? — рассердилась Юй Цзыюань, но Вэй Усянь прервал её. — Прошу Вас, госпожа Юй, Вэнь Нин не сделает нам дурно, ручаюсь. Выслушайте его, — попросил Вэй Усянь так настойчиво, что все поразились его твёрдости. — Ладно, — устало махнула рукой Юй Цзыюань. — Ладно. Раз уж ты меня похитил, мальчишка, ты и распоряжайся. К тому же, сейчас у меня нет выхода. Не пороть же мне тебя вторично, в самом деле. — Рассказывай, что случилось, А-Нин, — произнес Вэй Усянь, как можно мягче, но юноша так перепугался одного вида Юй Цзыюань, что не мог выдавить из себя ни звука. Вэй Усянь сошёл на берег и мягко, по-дружески взял Вэнь Нина за руку. — Расскажи, А-Нин. Я ведь вижу по твоим глазам, как это важно.       Приободрившись под теплым взглядом Вэй Усяня, Вэнь Нин собрался с духом и произнёс, хоть и с трудом: — Молодой господин Вэй… Не… Не надо в Мэйшань Юй… От ордена ничего не осталось, совсем ничего… Горстка женщин и совсем маленьких детей спаслись в лесах и нашли приют у селян… — Как… — глухим от ужаса голосом прошептала Юй Цзыюань. — Я ведь послала туда А-Ли, чтобы спасти… — Рассказывай, — повторил Вэй Усянь так же мягко. — Рассказывай дальше, А-Нин. Вэнь Нин кивнул и продолжил: — В том бою погибли все адепты клана Юй, кто мог держать оружие, но и из тех воинов клана Вэнь, что были отправлены в Мэйшань, не выжил никто. Совсем никто. Та битва могла бы стать последней для ордена Вэнь. Только по случайности этого не произошло. — Что с шицзе? — опередив Юй Цзыюань и Цзян Чэна, чтобы Вэнь Нин не напугался ещё сильнее, спросил Вэй Усянь. — Она не пострадала? — Только чудом, молодой господин Вэй, — ответил Вэнь Нин. — Я был там… наблюдал за всем со стороны и успел спасти Деву Цзян. Она сейчас с моей сестрой, в безопасности. — То сражение могло бы стать последним для клана Вэнь… — повторил Цзян Чэн. — Это ведь значит, что если клан Цзян устоит, Вэни ослабнут навсегда… — Сейчас не до того, — ответила Юй Цзыюань, не в силах прийти в себя от такого множества новостей — с одной стороны, родной клан погиб, а с другой, одновременно нанес Вэням столь существенный урон, пожертвовав собой, да и Яньли была в безопасности. — Я хочу к А-Ли, где бы она ни была. — Доверимся Вэнь Нину, — посоветовал Вэй Усянь. — Довериться Вэню — вот ещё… — фыркнул Цзян Чэн, но Вэй Усянь прервал его. — Значит, доверься мне. Если Вэнь Нин подведет нас, можешь собственноручно запороть меня Цзыдянем хоть до смерти. — Тебя запорешь… — улыбнулась Юй Цзыюань как-то странно — без тепла, но и без злобы. — В тебе столько жизни, что ты встал бы на ноги и после двухсот ударов. Да, признаю, я хотела стереть эту вечную улыбку, такую яркую, рождавшую столько зависти к твоему жизнелюбию, так напоминавшую о Цансэ, с твоего лица, поэтому и наказывала тебя почти ежедневно, но ты оказался сильнее меня. Если всё закончится благополучно — что ж, проси у меня, что хочешь, но если нет — не попадайся мне на глаза. *       С величайшими предосторожностями Вэнь Нин довёл всех троих до дома Вэнь Цин. Разумеется, ему пришлось выслушать множество гневных слов от неё, но Вэнь Нин с неожиданной для него спокойной силой сказал: — Им троим некуда идти сестра. Вэнь Цин вздохнула. — Ладно, пусть так… Только, — она строго взглянула на Юй Цзыюань, — я наслышана о Вашей манере чуть что размахивать кнутом. Так вот, здесь эти номера у Вас не пройдут, Юй Цзыюань. Та опустила глаза — выдержать взгляд Вэнь Цин было нелегко: — Я знаю, что меня считают безумной, но сейчас я не в том положении, чтобы пускать Цзыдянь в ход. Скажи мне, что с А-Ли. — Она здесь — помогает мне по хозяйству. А-Нин очень вовремя спас ее, не подпустив к резиденции Мэйшань Юй.       Слова о помощи по хозяйству напомнили всем о том, что кушать не приходилось уже давно. Прочтя это по глазам гостей, Вэнь Цин произнесла: — Ступайте в кухню — поговорите, поешьте. А-Ли сейчас там. — Уже «А-Ли»? — спросила Юй Цзыюань. — Вашу дочь невозможно не полюбить, — ответила Вэнь Цин и столь же строго добавила: — Хотя, судя по Вашей репутации… — Судя по моей репутации, я едва ли вовсе понимаю значение слова «полюбить»? — невесело улыбнулась Юй Цзыюань и добавила вполголоса: — Позаботься о ранах Вэй Усяня — по дороге сюда он серьёзно ослаб. — Могу себе представить… — хмыкнула Вэнь Цин, успев заметить следы крови на одежде Вэй Усяня, но тут вмешался он сам. — Пожалуйста, не сейчас. Может, я и действительно ослаб после всего, но я также голоден и хочу повидать шицзе. Вэнь Цин кивнула. — Но когда поешь, сразу приходи ко мне. Я пока что позабочусь о снадобьях.       По дороге в кухню Вэй Усянь и остальные заметили в соседней комнате пожилую женщину с ребёнком. — Наша бабушка и малыш Юань, — пояснил Вэнь Нин. — Бежали из ордена Вэнь, когда там стало слишком страшно, и поселились вместе с сестрой. Сестре хотелось спасти А-Юаня от влияния главы ордена Вэнь в будущем. — А что случилось с его родителями? — осторожно спросил Вэй Усянь, предчувствуя неладное, и не ошибся. — Оба… — Вэнь Нин запнулся. — Оба чем-то не угодили главе ордена Вэнь, и тот от них избавился, чтобы в будущем взять А-Юаня к себе и воспитать своей правой рукой. Бабушка не хотела для А-Юаня такой участи и бежала с ним. — Если уж мы вспомнили о Вэнь Жохане… Надо бы разузнать, как сейчас в Пристани Лотоса, — заметил Вэй Усянь, улыбнувшись женщине и ребенку. Цзян Чэн фыркнул. — Ты едва волочишь ноги, и все ещё можешь думать, как дела в Пристани Лотоса?       Вэй Усянь не ответил, а лишь начертил в воздухе талисман и послал его в сторону Юньмэна. Что бы ни произошло в Пристани Лотоса, они узнают об этом в самом скором времени.       Войдя в кухню, все увидели Цзян Яньли за приготовлением ужина. Невозможно было не заметить, как она умиротворена, несмотря на все потрясения. Вэй Усянь и Цзян Чэн воскликнули чуть ли не хором: — Шицзе! — Сестра!       Вэнь Нин, покраснев до корней волос, хотел было тихонько удалиться, но Юй Цзыюань неожиданно удержала его. — Ты не дал пострадать А-Ли, долг благодарности обязывает меня соединить вас.       На минуту всем показалось, что в комнате стало светлее — так засияли глаза Яньли. Вэй Усянь тоже расцвёл улыбкой. — Вэнь Нин был бы куда лучшим супругом для шицзе, госпожа Юй, но… как же помолвка с Цзинь Цзысюанем? — Я поговорю с госпожой Цзинь, — пообещала Юй Цзыюань. — Она поймёт. Да, наше обещание друг другу священно, но Вэнь Нин ведь спас ей жизнь. — Мама… — благодарно прошептала Яньли. — Это будет чудом — А-Нин такой добрый и искренний — я уже хочу быть с ним. Мы сможем полюбить друг друга.       Вэнь Нин окончательно смутился — он хотел было что-то сказать, но не смог, и Юй ободряюще произнесла: — Обо всём после, юноша. Ступай, помоги сестре пока.       Вэнь Нин кивнул и поспешил уйти. Яньли тем временем увлеченно рассказывала, как столкнулась с Вэнь Нином, прибыв в Мэйшань, как он предупредил ее об опасности и проводил к сестре. — Садитесь, поешьте, — пригласила она. — Не суп со свиными ребрышками, конечно, но вкусно.       Ароматный суп из редьки с травами оказался действительно очень хорош. Юй Цзыюань подумала, что всё же зря не одобряла занятий Яньли домашним хозяйством. А если она будет вместе с Вэнь Нином, то сможет освоить также и лекарское искусство. Из раздумий Юй Цзыюань вывел вопрос Яньли. — Что с Пристанью Лотоса, мама? А-Нин рассказал мне, что случилось… Юй Цзыюань побледнела, но слишком пугать Яньли ей не хотелось, и она ответила сдержанно: — Там папа, Цзиньчжу и Иньчжу, они справятся вместе.       Цзян Чэн нахмурился, но сказать ничего не успел, так как в этот момент на ладонь Вэй Усяня приземлилось что-то полупрозрачное — талисман, посланный им в Пристань Лотоса, вернулся обратно. Теперь все могли точно узнать и даже увидеть, что произошло в Пристани Лотоса за прошедшее время: талисман, будучи невидимым, летал в воздухе, запечатлевая всё происходящее. Оказалось, что Цзян Фэнмянь легко одержал верх над Вэнь Чао, а Цзиньчжу и Иньчжу хоть и лишились своих золотых ядер в бою с Вэнь Чжулю, но смогли обезвредить его вдвоём, благодаря своему владению боевым искусством. Обеспокоенный случившимся, в Пристань Лотоса прибыл сам Вэнь Жохань, но Цзян Фэнмянь легко одержал верх и над ним: Вэй Усяню и остальным показалось, что оба сражаются друг с другом даже не без удовольствия, как два одинаково сильных противника, но Фэнмянь в итоге оказался сильнее. — Недаром папа происходит из рода выдающихся мечников, — с восхищением прошептал Цзян Чэн. — А этот твой талисман — ты недавно его изобрел? Вэй Усянь кивнул: — Словно чувствовал, что именно такой может пригодиться в ближайшее время. — Мне надо домой, — решительно сказала Юй. — Цзиньчжу и Иньчжу нужно помочь. — Сейчас это пока ещё небезопасно, мама, — деликатно заметила Яньли. — Побудем здесь, пока всё не уляжется. Обе ведь живы, да и как ты им поможешь сейчас? В таком положении просить о помощи нужно сестрицу Цин.       Юй Цзыюань была слишком утомлена и подавлена, чтобы возражать. К тому же, рядом с Вэнь Цин она ощущала странное спокойствие, заставлявшее желать побыть с нею ещё немного. — Ступайте, — только и сказала она. — Отдохните пока. Я хочу побыть с А-Ли немного. — Но что с А-Сянем, мама? — спросила Яньли осторожно. — Откуда столько крови на его одежде? Почему она до сих пор сочится? — Ранили в сражении, — поспешил ответить Вэй Усянь. — Вэнь Чжулю постарался. — Вэнь Чжулю? — испугалась Яньли. — Значит, и А-Сянь лишился ядра? — Нет, шицзе, нет, — успокоил ее Вэй Усянь. — К тому же, его нет в живых более, о чем беспокоиться? Юй Цзыюань опустила голову, но промолчала. * — Больно? — непривычно мягко спросила Вэнь Цин, обмывая спину Вэй Усяня и накладывая бальзам. — Сейчас намного лучше, — признался Вэй Усянь, вздыхая с явным облегчением. — Я думал, будет больнее, но мне только жарко… Вэнь Цин покачала головой. — Шрамы наверняка останутся. Прости за прямоту, но на удары вполсилы это отнюдь не слишком похоже. Ударов точно было только тридцать? И кровотечение унялось едва-едва — странно, как ты до сих пор не упал в обморок… — Как будто не больше, хотя, признаюсь, я помню с трудом, — ответил Вэй Усянь. — То ли тридцать, то ли тридцать пять — всё было, как в тумане. Может быть, мне стало несколько хуже после того, как я израсходовал силы, чтобы сбросить Цзыдянь и удержать госпожу Юй. Но, прошу, не надо об этом. Только не сейчас. Признаться, я был уверен, что за то, что я предпочел остаться с Лань Чжанем, а не вернуться в Пристань Лотоса с Цзян Чэном, госпожа Юй выпорет меня без малейшего снисхождения. Может быть, и не совсем справедливо так говорить, но теперь мне всё больше кажется, что приход Вэней лишь послужил хорошим поводом для госпожи Юй выпороть меня, не стесняясь, именно за то, что я выбрал Лань Чжаня, а не Цзян Чэна, ведь дяди Цзяна и шицзе не было рядом. А может, если бы Вэни и не пришли, когда дядя Цзян уехал в Безночный город за нашими мечами, меня всё равно ожидала бы хорошая порка. Но ожидай меня хоть сотня ударов в полную силу, хоть даже лишение руки, я бы не оставил его… — Так ты его любишь? — поняла Вэнь Цин. — Не терзай меня, — дрожащим голосом прошептал Вэй Усянь. — Госпожа Юй не питает ко мне привязанности, но никогда не позволит мне уйти, даже если я буду умирать под ее кнутом — не позволит ради Цзян Чэна. Дядя Цзян и шицзе ещё, может быть, и отпустили бы меня, расскажи я им о своей любви к Лань Чжаню, но только не она, ведь для госпожи Юй долг перед кланом важнее любви. Да и Цзян Чэн тоже будет цепляться за меня до последнего… — Но ты ведь спас ее, — резонно заметила Вэнь Цин. — Из обыкновенной благодарности Юй Цзыюань бы могла это сделать. Рискни. Поборись за своё счастье хотя бы единожды. — У тебя есть снотворное? — усталым голосом спросил Вэй Усянь, не желая продолжать разговор об этом. — Я не усну без пары пилюль — чешется нестерпимо. — Значит, к утру заживёт, — пообещала Вэнь Цин. — Самое позднее — к полудню. Выпей немного настоя мяты — это поможет заснуть. И завтра — полный покой на весь день.       Цзян Чэн с матерью и сестрой после всего пережитого спали так крепко, что их не разбудила бы и ночная гроза, а вот для Вэй Усяня, Вэнь Нина и Вэнь Цин ночь прошла отнюдь не так спокойно, как та надеялась. Несмотря на снотворное, несмотря на то, что раны Вэя заживали превосходно, он метался и всхлипывал во сне, шепча: «За что?.. Я был виноват только в том, что родился? Мама…» Иногда он шёпотом звал Лань Ванцзи, умоляя взять его к себе, вспоминал в бреду даже Сичэня с Цижэнем, умоляя их об объятиях и чашке чая. Когда Вэнь Цин склонилась над ним, Вэй со слезами оттолкнул её, простонав: — Поди прочь со своими иглами, безумная… — И снова зарыдал. — Мой Лань Чжань, где ты?.. Возьми меня к себе… К Сичэню-гэ… К наставнику Ланю…       Вэнь Цин уже хотела строго приказать ему успокоиться, но ей не позволил этого сделать Вэнь Нин. — Сестра, позволь мне побыть с молодым господином Вэем, — попросил он. — Да, пожалуй, — согласилась она. — Ты сильнее меня, да и с тобой ему спокойнее. Но я буду рядом — разбуди, если станет хуже.       Лёгкие прикосновения Вэнь Нина действительно подействовали на Вэя самым лучшим образом. Может, потому, что во сне тот принял Вэнь Нина за Лань Ванцзи, поскольку прошептал: «Лань Чжань, возьми меня отсюда», после чего заснул спокойно и надолго, проспав в итоге несколько дней кряду, а проснувшись, пролежал в постели ещё несколько дней. Кто знает, что могло так ослабить Вэй Усяня — возможно, к испытаниям, пережитым в лагере Вэней и в пещере Муси и к ударам Цзыдяня добавилась и сдерживаемая тоска о Лань Ванцзи? Вэнь Цин была уверена, что так и есть, но здесь на помощь пришел тот, от кого помощи не ждали вовсе — малыш А-Юань. Бабушка Вэнь видела, как выздоравливающий Вэй Усянь тянется к малышу, и иногда позволяла Вэю держать ребенка на руках и кормить молоком. Вэнь Цин и Вэнь Нин не могли не заметить, что это придает сил Вэй Усяню. Но во сне он повторял имя Лань Ванцзи, не переставая. — Возможно, действительно следовало бы дать знать Ханьгуан-цзюню, сестра? — осторожно спросил Вэнь Нин. — Молодой господин Вэй силен, но может серьёзно заболеть от тоски… — Следовало бы, — согласилась Вэнь Цин. — Но не сейчас. Несколько дней ничего не решат, а Вэй Усяню нужно восстановиться полностью, да и, хотим мы того или нет, но поговорить с Цзян Фэнмянем в конце концов тоже придется — он привёл Вэй Усяня в Пристань Лотоса, ему и решать его судьбу. — За молодого господина Вэя будет почти некому заступиться, сестра, — печально напомнил Вэнь Нин. — Кроме Девы Цзян… — Ханьгуан-цзюнь и Цзэу-цзюнь наверняка тоже будут на его стороне, узнав обо всём, — уверенно ответила Вэнь Цин. — За Лань Цижэня я ручаться не могу, но все же верить следует в лучшее. — Наставник Лань также наверняка вступится за молодого господина Вэя, узнав, что Юй Цзыюань его притесняла, — неожиданно твёрдо произнес Вэнь Нин, и голос его не дрожал. — Но молодой господин Цзян… — Если Цзян Ваньинь хоть немного честен, то не станет силой удерживать Вэй Усяня при себе, когда узнает, что Вэй Усянь действительно любит Лань Ванцзи. Не станет ведь Цзян Ваньинь отрицать очевидное. Вэнь Нин кивнул и вдруг предложил: — Сестра, а что, если… Что если рискнуть и написать Ханьгуан-цзюню? Сам молодой господин Вэй может и не решиться признаться в своих чувствах, а если ты поручишься за него… — Это действительно рискованно, но ты прав, — согласилась Вэнь Цин. — Сделаем это сейчас и пошлём Лань Ванцзи письмо, хотя бы и тайно. *       Несколько дней, потребовавшихся Вэй Усяню на восстановление, удивительно поспособствовали сближению членов семьи Цзян с Вэнь Цин и ее родичами. Цзян Яньли, помогая Вэнь Нину заботиться о Вэй Усяне, понимала, что любит Вэнь Цюнлиня всё больше и это чувство сильнее и куда более искренно, чем то, что прежде связывало ее с Цзинь Цзысюанем. — Папе ты бы понравился, — сказала Яньли однажды, когда они остались наедине. — Ты бы хотел поселиться в Пристани Лотоса? — Я слышал, там чудесно, Дева Цзян… А-Ли, — ответил Вэнь Нин, краснея уже не только от смущения, но и от радости. — Но мы — мы вдвоём — вполне могли бы поселиться и в Цишань вместе. Ведь после того, как глава ордена Цзян победил Вэнь Жоханя и Вэнь Чао, а госпожи Цзиньчжу и Иньчжу справились с Сжигающим Ядра (кстати, теперь, я слышал, их чествуют, как героинь, пусть они более и не смогут совершенствоваться), это так впечатлило Чифэн-цзуня, что тот пришёл на помощь к Цзянам и теперь считает главу ордена Цзян своим братом, вместе они окончательно разобрались с орденом Вэнь, но глава ордена Цзян в силу своего мягкого характера чудом убедил Чифэн-цзуня не причинять вреда мирным Вэням, за что теперь носит титул Цзяна Милосердного. Только чудом. Теперь Безночный город очищен от следов бесчинств Вэнь Жоханя и его подручных, моей А-Ли бы там понравилось даже больше, чем в резиденции ордена Цзинь. — Но ведь это замечательно, — обрадовалась Яньли. — Значит, мы сможем поселиться в бывшем Безночном городе все вместе — мы и мама с сестрицей Цин тоже — я видела, как хорошо им вместе. — Но ведь глава ордена Цзян состоит в браке… — осторожно напомнил Вэнь Нин. Яньли лишь грустно улыбнулась: — В браке, в котором никогда не было и капли тепла? Для отца с матерью будет только лучше, если они разойдутся. К тому же, говорят, папа отыскал и приблизил к себе Ло Цинъян, было бы только к лучшему, если бы они стали супругами. Должно быть, папа полюбил юную Мяньмянь уже за то, что ее спас А-Сянь. Да и мама с сестрицей Цин — они так сблизились за это время. Ордена Юй больше нет, папа с мамой могут разойтись совершенно спокойно, удерживать их рядом некому.       Проходивший мимо Цзян Чэн, услышав слова Вэнь Нина о своём отце и Не Минцзюэ, замер от надежды. Ведь если Чифэн-цзунь стал братом его отцу, он сможет поговорить с ними о Не Хуайсане. Боясь осуждения матери, он не говорил о том, как желанно было бы ему связать свою судьбу с младшим Не, купаться в его нежности, наслаждаться его близостью и одновременно — дружеским теплом Чифэн-цзуня. Теперь у него был шанс на счастье. Если отец вступит в куда более счастливый брак с Ло Цинъян, у ордена Цзян ещё будут наследники, а он поселится в Нечистой Юдоли. С братьями Не ему, пожалуй, будет даже лучше, чем с Вэй Усянем. Если ему будет, кого любить, отпустить шисюна будет легче, к тому же, его союз с Не Хуайсаном укрепит связь орденов Цзян и Не. Теперь он куда меньше приставал к Вэй Усяню с вечными колкостями, помня о благодарности за спасение матери, и взял на себя обязанность оберегать семейство от нечисти по ночам. *       Вначале Юй Цзыюань не признавалась в этом даже себе, но от возвращения домой, в Пристань Лотоса, ее удерживало желание побыть с Вэнь Цин. Такого целительного покоя она не чувствовала даже подле Цзиньчжу и Иньчжу. Вэнь Цин же видела Юй насквозь, прекрасно понимая, что за вечным гневом та скрывает огромную боль, и ей тоже хотелось остаться с Цзыюань вместе навсегда, окружить подлинным теплом и заботой, подарить ей детей, пусть и зачатых немного иначе. Понимая, что может сделать больно, Вэнь Цин всё же спросила однажды: — Откуда столько злобы, А-Юань? Я бы хотела тебе помочь, хотела бы сделать тебя иной, но чтобы помочь, мне нужно знать.       Юй Цзыюань, теперь проводившая куда больше времени с Вэнь Цин, понимая, что Яньли и Вэнь Нину нужно быть вдвоем, а Вэй Усяню необходим покой, вздохнула. — Приготовь мне успокаивающего травяного отвара, А-Цин, так будет легче ответить. Когда ты его завариваешь, это особенно вкусно. — Как скажешь, — кивнула Вэнь Цин. — Идем ко мне. … — Ты хочешь спросить, почему я бралась за кнут так часто и далеко не всегда справедливо? — спросила Юй, сделав глоток травяного чая, пока Вэнь Цин делала ей легкий массаж. — Почему я не проявляла тепла даже к родным детям? Начать с того, что я была третьим ребенком в семье, к тому же, девочкой. Представь себя на моём месте. Вэнь Цин кивнула. — Тобой пренебрегали, А-Юань? — Мне всё время приходилось пробивать себе дорогу, А-Цин, могло ли это поспособствовать душевной мягкости? К тому же… — Она чуть помедлила. — Я покажу тебе кое-что — только не пугайся. — Я целительница, А-Юань, видеть пугающие вещи для меня не впервой, — ответила Вэнь Цин, готовая ко всему.       Юй разделась до пояса и Вэнь Цин увидела следы, которые невозможно было спутать ни с чем. Они покрывали ее тело от груди до поясницы, были заметны на плечах, а на спине, казалось, не было и крохотного места, не затронутого кнутом. — Не все из этих следов — память о наказаниях, — предупредила Юй Цзыюань вопрос Вэнь Цин. — Видишь ли, мой отец видел мой потенциал, несмотря на то, что я была девочкой, родившейся третьей в семье, и, желая закалить меня, сделать менее чувствительной к боли, время от времени наносил мне удары кнутом, говоря, что это ради моего же блага. Причем, по рукам мне доставалось также — мои плечи и ладони не избежали ударов кнута просто для того, чтобы уметь не выпускать оружия и из раненой руки, если возникнет необходимость. Признаюсь, позднее, получая раны на ночных охотах, я была даже благодарна ему, но моя мать… — Поручала тебе наблюдать за наказаниями и исполнять их, также чтобы закалить тебя? — поняла Вэнь Цин. Юй кивнула. — Причем, мне запрещали проявлять снисхождение к провинившимся или плакать, и так было раз за разом. — Да… — задумчиво произнесла Вэнь Цин. — По сравнению с подобным сам Лань Цижэнь с его строгостью и приверженностью правилам покажется образцом милосердия и снисходительности к ученикам. — Но не думай, А-Цин, что моим отцом и матерью двигала некая жестокость или нечто подобное, нет, так воспитывали всех адептов Мэйшань Юй, со мной лишь обходились чуть строже, поскольку я была членом семьи главы клана, моим братьям и сёстрам приходилось нисколько не легче. Это не могло не изменить меня, хотела я того или нет. Именно поэтому я и не стала обучать самостоятельно А-Ли и А-Чэна — мне было страшно повторить собственный опыт с ними. — Но не с Вэй Усянем, — мрачно заметила Вэнь Цин. — Он ведь не был виноват перед тобой ни в чём… — А-Цин, я уже признала, что была неправа, — вздохнула Юй. — И всё же, — спросила Вэнь Цин, — за что ты так ненавидела Вэй Усяня? — Не его самого, — призналась Юй. — Мне причиняла боль улыбка Цансэ, такая яркая, сиявшая вопреки всему — у Вэй Ина она была совершенно такой же. И его нрав — слишком лёгкий, слишком непосредственный. Он был счастлив и смеялся вопреки всему — смерти родителей, пережитым лишениям, а мне было больно видеть это. Случалось, в наказание я могла выпороть его по рукам и сразу после этого услать тренироваться с Суйбянем, иногда едва удерживалась от того, чтобы выпороть, предварительно облив водой — меня останавливало лишь понимание того, что это может убить Вэй Усяня при всей его выносливости. Но ты бы видела, с каким всегдашним состраданием он смотрел на меня, даже когда я злилась по-настоящему и, случалось, секла его до крови. Он смотрел на меня так, словно видел всю ту боль, что я скрывала за гневом, я читала в его глазах: «Освободись, отбрось свою ненависть», а я от этого злилась ещё больше, но наносить новые удары у меня уже не хватало сил — стоило вспомнить такой взгляд Вэй Усяня, как моя рука с кнутом опускалась сама собой и я говорила ему лишь, чтобы вставал с колен и убирался… — А тогда — когда Ван Линцзяо пришла в Пристань Лотоса, — мягко, но настойчиво спросила Вэнь Цин. — Тогда ведь ты охотно воспользовалась возможностью выместить гнев на Вэй Усяне за то, что так и не смогла подчинить его себе? Ведь будь рядом Цзян Фэнмянь, он бы не позволил тебе этого. Те шрамы на его спине теперь останутся навсегда. Прости, но я не могу поверить, что ты наносила ему удары вполсилы. Юй опустила голову. — Я солгала бы, сказав, что это не так, А-Цин, — призналась она. — Мной руководило не одно желание спасти Пристань Лотоса малой кровью, но и накопившееся раздражение против Вэй Ина, ведь тот не только предпочел остаться с Лань Ванцзи, вместо того, чтобы вернуться домой с А-Чэном, но и спас юную Мяньмянь. Я понимала, что Вэй Ин сильнее меня, но гордость не позволяла мне этого признать… — И ты бы лишила его руки? — Вэнь Цин заглянула в глаза Юй. — А-Цин, не мучай меня… — хриплым от слёз голосом взмолилась Юй. — У Вэй Ина тогда были такие глаза, что я до сих пор плачу во сне, когда мне снится его взгляд в ту минуту. Ты ненавидишь меня, А-Цин? — Я целительница, — повторила Вэнь Цин. — Как я могу ненавидеть тебя, если ты изранена и больна, А-Юань? Я хочу помочь тебе, спасти тебя. Но ты всё же попроси прощения у Вэй Усяня, это будет справедливо. Я понимаю, тебе и этого не позволяет гордость, и сам Вэй давно простил тебя, но всё же… — Я не стану просить, — решила Юй, — я сделаю. Он дважды спас меня — в Пристани Лотоса и когда привёл к тебе. Я отпущу его из Пристани Лотоса, в Гусу юноше будет лучше. — Ну, решать-то, сможет ли Вэй Усянь покинуть Пристань Лотоса или нет, всё же не тебе, А-Юань, — напомнила Вэнь Цин. — Это решит глава ордена Цзян. А тебе как раз следовало бы попросить у Вэй Усяня прощения. — Ты права, А-Цин, — согласилась Юй. — Я это сделаю. — И правильно поступишь, А-Юань, — одобрила Вэнь Цин. — Но скажи мне, эти следы на твоей спине — это слишком похоже не на следы тренировок, а на следы примерного наказания, — заметила Вэнь Цин, осторожно проводя кончиками пальцев по спине возлюбленной. — Это оно и было, — подтвердила Юй, — после того, как я твёрдо сказала, что не хочу вступать в брак с Цзян Фэнмянем, поскольку люблю Цзиньчжу и Иньчжу. Меня раздели до пояса, привязали к столбу и секли, пока я не потеряла сознания, причем, меня так и оставили висеть в обмороке в назидание другим. Не дисциплинарным кнутом, конечно, но достаточно сильно, чтобы шрамы остались навсегда. Кажется, я так и не издала ни звука за всё время порки, но сдержать слёзы было не в моих силах. Цзиньчжу и Иньчжу, несмотря на запрет, позднее отнесли меня в мои покои и заботились обо мне. Их преданность тронула моих родителей, и они позволили Цзиньчжу и Иньчжу поехать со мной в Пристань Лотоса. С тех пор я только и могла, что вымещать на других свою боль, которой накопилось слишком много. Хотя, Фэнмянь, надо отдать ему должное, окружил меня роскошью, пытался узнать, что меня так сильно ранило, но я скрывала боль за гневом, что отдаляло нас друг от друга всё сильнее… — Вам приходилось пользоваться снадобьями, зачиная детей? — поняла Вэнь Цин. — Иначе не вышло бы ни у него, ни у тебя. — Именно так, — подтвердила Юй. — Точнее, талисманами, которые мы прикрепляли к кровати, но от этого не легче. Поэтому оба раза, что мы были с Фэнмянем, для меня остались, как в тумане, хоть он и старался быть нежным и не ранить меня. Настоящими были только ласки Цзиньчжу и Иньчжу, но и они ласкали меня очень сдержанно — пусть я и любила их всем сердцем, но обе всегда знали своё место — положение прислуги не позволяло им проявлять излишнюю страсть. К тому же, нам троим не хотелось давать пищу для лишних сплетен адептам Цзян. — Но, прости мне моё любопытство, Фэнмянь так и не увидел следов от кнута на твоем теле? — уточнила Вэнь Цин. — Никогда, — призналась Юй. — Я не допускала его в купальную, а когда мы зачинали А-Ли и А-Чэна, я лишь приподнимала нижнюю рубашку чуть выше бёдер. Следы от кнута на моем теле из посторонних видел лишь лекарь Цзян, но он всегда молчал о них. Разумеется, Фэнмянь догадывался, почему я никогда не обнажаюсь перед ним полностью, но не говорил об этом со мной из чувства такта (может быть, он и видел мои шрамы, пока я спала, но это вряд ли — для этого Фэнмянь слишком честен всё же). Поэтому я и не могла терпеть, когда адепты Цзян, особенно, Вэй Ин, обнажались в жару. Да, я знаю, что была несправедлива к нему, но, клянусь, я более не стану повторять того, что позволяла себе раньше. Иногда мне даже хочется отсечь себе палец, на котором я ношу Цзыдянь, я хочу освоить стрельбу из лука, только бы забыть о кнуте. — Дело ведь не в кнуте, а в тебе, А-Юань, — прошептала нежно Вэнь Цин. В этот момент ее желание исцелить дух возлюбленной, стало сильно, как никогда. — Забудь о боли, позволь мне помочь тебе. Позволь подарить тебе детей — мы зачнем их из любви — не из чувства долга. Ты родишь без всякой боли, я помогу тебе, буду рядом. — С тобой я могла бы быть глубоко счастлива, А-Цин, — ответила Юй, признавая, что искренне желает тепла в ее заботливых руках, — но детей не хочу. Только не снова… Я не хочу повторить того, через что уже прошли А-Ли и А-Чэн с Вэй Усянем по моей милости. — С нашими детьми такого не будет, А-Юань, — пообещала Вэнь Цин, обнимая ее и бережно кладя на постель и освобождая от остатков одежд и вынимая шпильки из волос. — Хорошо, — сдалась Юй. — Я полагаюсь на тебя полностью, А-Цин. Если хочешь подарить мне детей — делай всё, что сочтёшь нужным.       Вэнь Цин гладила ее по волосам, целовала и ласкала так нежно, что Юй невольно признала, что в искусстве любви Вэнь Цин намного превосходит Цзиньчжу и Иньчжу вместе взятых — с таким совершенством руки любимой двигались по ее телу. Вэнь Цин бережно погладила ее грудь, лаская одними губами, спустилась поцелуями по животу, поласкала завитки волос ниже пояса, огладила нежные складки кончиками пальцев, касаясь их поцелуями и приникая губами к самому чувствительному участку, а вдоволь наласкав его, развела ещё шире бедра возлюбленной, принимаясь целовать и щекотать кончиком языка ее «южные врата». — А- Цин, ты — совершенство… — благодарно прошептала Юй, обнимая возлюбленную после ласк. — Но всё же, как ты собиралась зачать со мною? — Доверься мне, — прошептала Вэнь Цин, увлажняя ладонь гвоздичным маслом.       В следующее мгновение Юй почувствовала, как пальцы возлюбленной проникли глубже в ее тело и сильнейший сладко-горячий импульс духовной энергии устремился к ее лону, разделяясь надвое, чтобы дать жизнь близнецам обоего пола. — А-Цин, это божественно… — прошептала Юй. — Сделай так снова, прошу тебя. Это лучше любых ласк… — Тогда ты понесешь четверых детей сразу, а это будет нелегко, — напомнила Вэнь Цин. — Позднее, А-Юань. — Пусть четверых, А-Цин, — улыбнулась Юй. — Я ведь уже родила двоих, о чем мне волноваться? Даже если это и будет тяжелее, то ты ведь будешь рядом. Вэнь Цин слегка поцеловала Юй в кончик носа. — Хорошо, А-Юань, если ты так этого хочешь, я сделаю это для тебя.       Сконцентрировавшись, Вэнь Цин собрала чистейшую энергию ян, пальцы ее снова нырнули в тело Юй, и новый импульс ци, ещё горячее и слаще предыдущего, растекся в ней, давая жизнь близнецам-мальчикам. — Вот так, — мягко произнесла Вэнь Цин, поглаживая живот любимой. — Теперь у нас будет четверо маленьких. Они будут расти в твоем теле, как при обычной беременности, а твое золотое ядро будет поддерживать их жизнь и оберегать весь положенный срок до родов и твоя ци сделает твое грудное молоко более совершенным. — Моя А-Цин — богиня… — прошептала Юй. — Я лишь целительница, А-Юань, — улыбнулась Вэнь Цин. — Скажи, чего бы тебе хотелось ещё. — Поласкай меня сзади, А-Цин, — попросила Юй вполголоса, ложась на живот.       Вэнь Цин ожидала увидеть следы от кнута также и на ягодицах и бедрах возлюбленной, но те были совершенно нетронуты. Словно бы прочтя мысли Вэнь Цин, Юй невесело усмехнулась. — Я знаю, о чем ты думаешь, А-Цин. Мне странным образом повезло, если можно считать это везеньем — по рукам и спине меня могли пороть до крови, ещё в детстве, но всё, что ниже пояса, было неприкосновенно. Не поверишь, но мне не доставалось не то, что палок или кнута, но даже шлепков ладонью по мягкому месту. Должно быть, берегли для будущего супруга, а может, считали порку по заду верхом неприличия… — Юй снова горько засмеялась. — Довольно разговоров о боли и наказаниях, А-Юань, — нежно шепнула Вэнь Цин, массируя и целуя тело возлюбленной. — Конечно, это займет время, но, обещаю, я найду способ убрать следы от кнута с твоего тела. Всё же, кнут ордена Юй — не то же самое, что дисциплинарный кнут. — Моя А-Цин… — вздохнула Юй и голос ее дрожал от благодарных слёз. — Мне всё равно, что мы ещё не состоим в браке, мне это совершенно всё равно… Фэнмянь-то наверняка уже успел благополучно развестись, во всяком случае, я молю Небо, чтобы у него хватило на это ума. Вэй Ину, кажется, наконец полегчало, съездим в Пристань Лотоса, поговорим с Фэнмянем, чтобы устроить наше счастье, я возьму Цзиньчжу и Иньчжу с нами в Безночный город, как и А-Ли с А-Нином, а А-Чэн и Вэй Ин… Я должна искупить свою излишнюю жёсткость к ним обоим, тем более, что именно Вэй Ину я обязана тем, что мы вместе. Пусть идёт к своим Ланям, раз уж ему это так желанно. А А-Чэн, похоже неравнодушен к младшему Не, в Нечистой Юдоли ему будет хорошо. — Разумное решение, — одобрила Вэнь Цин. — А что касается Цзиньчжу и Иньчжу… — Она ненадолго задумалась. — Я не смогу восстановить золотые ядра твоих подруг, но смогу надолго продлить им жизнь, обещаю. — Если нужно отдать моё… — начала было Юй, но Вэнь Цин тут же прервала ее. — Нет, А-Юань, этого я тебе не позволю — не проси, не умоляй, не угрожай кнутом, я не пойду на это. Прежде всего, потому что золотое ядро невозможно разделить надвое — положим, я смогу пересадить твоё золотое ядро Цзиньчжу или Иньчжу, но лишь одной из них. К тому же, не забывай, что мы зачали детей с помощью духовной энергии. Если ты лишишься золотого ядра, ты лишишься и четверых будущих детей, а ведь они уже живы и растут в тебе — прислушайся к себе, к течению ци в твоем теле и ты поймешь, что это так. Я знаю тебя не так давно, но не думаю, что ты пойдёшь на подобное, А-Юань.       Юй пришлось признать правоту возлюбленной. Да, она искренне любила Цзиньчжу и Иньчжу, но жертвовать четырьмя детьми, подаренными ее А-Цин, тремя мальчиками и девочкой, было бы слишком больно. — Должно быть, это наше наказание свыше за черствость, — пошептала она, сдерживая слёзы. — Мы должны его принять. Вэнь Цин обняла ее и сказала, утешая: — Не тревожься. Да, Цзиньчжу и Иньчжу не смогут более летать на мечах и ходить на ночные охоты, но их жизнь будет долгой, а их здоровью будут завидовать, это я обещаю. А-Нин подарит А-Ли дитя и станет править орденом — так, как следовало править Вэнь Жоханю — сострадательно и справедливо, а мы с А-Ли будем ему помогать и поддерживать. Но что касается А-Юаня и бабушки — пусть они уйдут с Вэй Усянем в орден Лань. Малыш Юань так привязался за эти дни к Вэй Усяню, что уже не сможет без него, да и Лань Ванцзи будет рад приёмному сыну. — Да, — согласилась Юй. — Так будет лучше всего. *       В это же время Вэнь Нин нежно обнимал Яньли, поглаживая ее тело и умеряя боль от первого проникновения с помощью духовной энергии. — А-Нин так нежен со мною… — прошептала Яньли, наслаждаясь его объятиями. — Я думала, будет больнее. — Я никогда бы не сделал больно моей А-Ли, моему сокровищу, — прошептал Вэнь Нин, покачивая возлюбленную в своих объятиях. — Ни за что… — Я подарю тебе сына, — пообещала Яньли, приникая к любимому. — Нашего А-Лина… — Не бойся, А-Ли, — прошептал Вэнь Нин, которого близость с Яньли чудесно изменила: он незаметно для самого себя перестал заикаться, теперь в нем чувствовалась спокойная сила, дремавшая в нем с самого начала. — Не бойся первых родов, моей сестре нет равных и в этой области целительства также, и я буду рядом с тобою… — Мне не будет страшно, А-Нин, — улыбнулась Яньли. — Просто не покидай меня… — Никогда, — пообещал Вэнь Нин. *       После того, как Вэнь Цин подтвердила благополучное начало беременности Юй и Яньли, и все они решили отправиться в Пристань Лотоса. Передвигаться по дорогам после окончательной победы над орденом Вэнь было вполне безопасно, но Вэнь Цин решила, что лучше всего будет отправиться в Юньмэн по реке. Вэй Усянь, к тому времени совершенно восстановивший силы, держал на руках маленького Юаня и напевал ему мелодию Лань Чжаня, услышанную в пещере Муси.       Подплывая к Пристани Лотоса, Юй, Яньли, Вэй Усянь и Цзян Чэн не смогли ее узнать. Даже в свои лучшие свои дни резиденция ордена Цзян не знала такого великолепия — победа над орденом Вэнь и поддержка ордена Не принесла свои плоды. Цзян Чэн просиял, увидев издалека, что у отца гостят Не Минцзюэ и Не Хуайсан, и стал грести усерднее, дабы скорее оказаться с ними рядом. Яньли же и Вэй Усянь замерли от счастья, увидев лицо Цзян Фэнмяня: такого умиротворения в глазах главы ордена Цзян оба не видели за всю свою жизнь. И все поняли, почему — рядом с ним, облачённая в воздушно-розовые одеяния, стояла Ло Цинъян, столь же умиротворённая и в глазах её читалась истинная благодарность. — А ведь с такой хозяйкой Пристани Лотоса будет много лучше, — признала Юй. — А тебе будет лучше со мной, А-Юань, — пообещала Вэнь Цин мягко. Она помогла возлюбленной выйти на пристань, и к ним подошел Фэнмянь. — Здравствуй, Цзыюань, — сказал он, как никогда нежно. — Ты чудесно изменилась за это время. — Я люблю, — просто ответила Юй Цзыюань. — И у меня скоро будут дети. Фэнмянь всё понял и благодарно поклонился Вэнь Цин. — Дева Вэнь Золотые Руки спасла Цзыюань, спасибо. — Это был мой долг, глава ордена Цзян, — сдержанно ответила Вэнь Цин, приобнимая Юй. — Я тоже успел полюбить, — признался Цзян Фэнмянь. — Моя А-Мянь теперь будет хозяйкой в Пристани Лотоса и в свое время подарит мне детей. Возможно, я не должен был расторгать наш брак без твоего ведома, но… Юй едва заметно покачала головой. — Ты поступил правильно, Фэнмянь. Я и сама хотела попросить тебя об этом. И если уж мы все здесь, сделай ещё одно доброе дело — сочетай браком меня и А-Цин и А-Нина с А-Ли, а заодно и А-Чэна с Не Хуайсаном в храме предков Цзян. — С радостью, — кивнул Фэнмянь. — Хоть сейчас. — Одну минуту, глава ордена Цзян, — удержала Вэнь Цин Фэнмяня, уже готового направиться в сторону храма предков Цзян. — Прошу, позаботьтесь также и о судьбе Вэй Усяня. Юй кивнула: — Я дважды в долгу у Вэй Ина — он спас меня и, пусть и косвенно, но поспособствовал моему счастью с А-Цин. — Как и моему, — кивнул Фэнмянь. — Если бы А-Ин не спас А-Мянь, я не был бы сейчас так счастлив. — Заметив на руках Вэй Усяня маленького Юаня, он чуть улыбнулся и спросил: — Откуда у тебя этот малыш, А-Ин? — Вэй Усянь взял на себя ответственность за моего племянника, — ответила за Вэй Усяня Вэнь Цин. — Что ж, это отлично, А-Ин, — одобрил Цзян Фэнмянь. — Так чего ты хотел бы? Я у тебя в двойном долгу, как и Цзыюань, так что проси всё, что хочешь. — Быть с Лань Чжанем, дядя Цзян, — твёрдо произнес Вэй Усянь. — Я знаю, — кивнул Цзян Фэнмянь. — Я ведь видел вас двоих тогда в пещере Муси. — Если бы я знал, что произойдет после, то отпустил бы тебя в Гусу ещё тогда. Что ж, всё к лучшему. — Я хотел бы попросить не только о своём счастье, дядя Цзян, — добавил Вэй Усянь, опередив Юй. — Я хотел попросить также и о счастье Цзян Чэна. Дядя Цзян ведь взял к себе Мяньмянь, так что наследников у ордена Цзян будет целое множество, а Цзян Чэн любит Не Хуайсана и преклоняется перед Чифэн-цзунем. Если бы дядя Цзян позволил А-Чэну поселиться в Нечистой Юдоли… — Я знаю и это, — кивнул Фэнмянь. — А-Чэн заметно изменился после возвращения из Облачных Глубин, где познакомился с молодым господином Не. Моя А-Мянь уже ждет сына, а если А-Чэн будет вместе с молодым господином Не, это послужит союзу наших орденов. А-Цзюэ будет только рад вашему союзу.       Не Минцзюэ посмотрел на Вэнь Цин и Вэнь Нина, обнимавшего Яньли, словно бы с некоторым сомнением, но сказать ничего не успел — его и Хуайсана уже обнимал Цзян Чэн, вовсю сыпавший рассказами о пережитых приключениях. Услышав, что Фэнмянь готов позволить ему быть вместе с Не Хуайсаном, он впервые за много лет (прежде Юй этого не позволяла, считая слабостью) обнял отца. — Папа… — прошептал он. — А-Чэн, мальчик мой… — прошептал Фэнмянь, обнимая сына в ответ, и окликнул Вэй Усяня, Не Минцзюэ и Мяньмянь: — А-Цзюэ, А-Мянь, А-Ин, идемте — если сегодня венчаются три пары, нужно как раз три свидетеля. — Но и Цзиньчжу и Иньчжу тоже, — напомнила Юй. — Разумеется, — кивнул Фэнмянь.       Обе горничные Юй были здесь же. На каждой заметно сказалась потеря золотого ядра в бою, но Юй знала по новостям из Пристани Лотоса, получаемым через Вэй Усяня и Вэнь Нина, что Фэнмянь окружил обеих нежнейшей заботой после случившегося. — Нам так жаль, госпожа Юй… — вполголоса произнесла Цзиньчжу. — Вы исполняли свой долг, — ответила Юй, утешая. — Главное, что вы справились. — Глава Цзян был к нам так добр после… — Иньчжу не смогла сказать: «после потери золотого ядра», но Юй прекрасно поняла её. — Если вам обеим хорошо здесь, А-Чжу, можете остаться в Юньмэне. Но если вы обе отправитесь со мной и А-Цин в Цишань, А-Цин постарается компенсировать потерю. — Мы всегда были вместе, госпожа Юй, — ответила Цзиньчжу. — К тому же, когда у Вас и госпожи Яньли родятся дети, понадобятся няни. Для нас будет особой радостью сопровождать Вас теперь, когда Вы так счастливы. Юй обняла обеих. — Пусть бабушка Вэнь свидетельствует также, — попросил Вэй Усянь. Фэнмянь не возражал. Не Минцзюэ покачал головой. — Я буду только рад союзу А-Чэна с А-Саном, но твоя дочь и Вэнь Цюнлинь и твоя бывшая супруга с Вэнь Цин… Впрочем, если ты поручился за мирных Вэней, то не мне возражать. — Кто-кто, а Вэнь Цюнлинь и Дева Вэнь Золотые Руки никогда не сделают плохо ни А-Ли, ни Цзыюань, я уверен, — твердо ответил Фэнмянь. — Как знаешь, — ответил Не Минцзюэ, смиряясь. — У нас, конечно, нет брачных одеяний, но это и ничего, — улыбнулась Яньли. — Мы с А-Чэном и А-Нином соберем лотосов, чтобы украсить ими волосы. — Что другое, а брачные ханьфу в Пристани Лотоса найдутся, — заверил Фэнмянь. — О праздничных кушаньях также нет нужды беспокоиться — у нас торжественный обед в честь визита А-Цзюэ и А-Сана. — Но не все мы сможем выпить вина, дядя Цзян, — напомнил Вэй Усянь. — Со мной маленький А-Юань и я хочу сказать Лань Чжаню о своей любви совершенно трезвым, а тётя Юй и шицзе в положении. — Конечно, — кивнул Цзян Фэнмянь. — Но медовая вода с пряностями и цветочный чай отлично заменят вино. … — Я вижу, как сестра тебя любит, — сказал Цзян Чэн Вэнь Нину после завершения брачной церемонии. — Прошу, береги ее. С тобой сестре наверняка будет лучше, чем с этим павлином-Цзысюанем. — Я никогда не сделаю плохо А-Ли, обещаю, Ваньинь-гэ, — пообещал Вэнь Нин. — А-Чэн, но ты-то, когда мы будем жить вместе, не жги моих вееров, — просительно сказал Не Хуайсан, приобнимая Цзян Чэна. — Не стану, — пообещал Цзян Чэн. — И попробую убедить Минцзюэ-гэ этого не делать. — Благодарю тебя, А-Чэн! — воскликнул Не Хуайсан, чмокая Цзян Чэна в щёку. Тот не отстранился, а, напротив, ответил долгим и страстным поцелуем в губы.       Наблюдавший за этим Не Минцзюэ хмыкнул, но скорее доброжелательно, чем наоборот. Он ведь и сам питал искренне теплые чувства к Лань Сичэню. Всё, перенесенное на войне, заставило Не Минцзюэ задуматься — ведь они с Сичэнем могли множество раз потерять друг друга. Пожалуй, будет хорошо, если они признаются друг другу, и чем скорее, тем лучше. — Прости меня, Вэй Ин, — собравшись с духом, произнесла Юй. — Я была несправедлива к тебе с самого начала, пользуясь слабостью Фэнмяня, а ты всё прощал мне… — Мог ли я сердиться на госпожу Юй, видя, какая боль терзает госпожу Юй? — мягко ответил Вэй Усянь. — Теперь, когда госпожа Юй счастлива, раны госпожи Юй исцелятся. — Но ты мог умереть и наверняка умер бы, — вздохнула Юй. — Ты полюбил Лань Ванцзи, но долг по отношению к семье Цзян не позволил бы тебе уйти из клана и ты бы умер от тоски однажды. — Если бы это и случилось, госпожа Юй, любовь Лань Чжаня ко мне преодолела бы смерть, — уверенно ответил Вэй Усянь. Юй кивнула. — Теперь я понимаю, почему ты не оставил Лань Ванцзи одного в пещере Муси, — сказала она. — Я бы сделала для А-Цин то же самое. — Неожиданно она прикрыла глаза рукой и беззвучно заплакала.       Вэнь Юань, всё это время сидевший на руках Вэй Усяня, растерянно взглянул на Юй, к которой успел привыкнуть за это время, и осторожно погладил ее щёку. — О чём, моя А-Юань? — нежно спросила Вэнь Цин, приобнимая ее. — Тебе сейчас вредны волнения. Тебя так мучает раскаяние? — Не только, — призналась Юй. — Мне было видение — я слишком испугалась его, чтобы рассказать тебе сразу. Я видела столько смертей — Вэй Ин, ты, А-Ли, А-Нин… И моя вина в этом была тоже… — Если это и должно было сбыться, то не сбылось, А-Юань, — успокоила Вэнь Цин. — Возможно, как раз благодаря Вэй Усяню. Не думай о видениях, прошу тебя. Куда мы сейчас — домой, в Цишань, или в Ланьлин? — Второе, А-Цин, — решила Юй. — Нужно всё же поговорить с супругами Цзинь о расторжении помолвки А-Ли. — Хочешь, чтобы я отправился с тобой? — спросил Фэнмянь. — Лучше останься здесь, — посоветовала Юй. — Не оставляй А-Мянь одну сейчас. — Моя А-Мянь сильна, — улыбнулся Фэнмянь. — Но ты права, сейчас мне лучше быть рядом с ней. — Мама, но ведь вы с сестрой обе в положении, — решился напомнить Цзян Чэн. — Позволь хотя бы мне сопровождать вас. — С чего вы с отцом так уверены, что нам может что-то грозить в Башне Кои? — пожала плечами Юй. — Мы ведь подруги с госпожой Цзинь, а Гуаньшань, думается, не станет возражать против расторжения помолвки, ему безразлична А-Ли. — А если сейчас, когда орден Цзян приобрёл влияние, глава ордена Цзинь решит наоборот? — резонно заметил Цзян Чэн. — Маме нужно беречь себя. — Что ж, пусть так, — согласилась Юй. — Мы с А-Цин отправимся в Ланьлин, ты будешь с нами, Цзиньчжу, Иньчжу, А-Ли и А-Нин пусть отправляются в Цишань, а Вэй Усянь с А-Юанем и бабушкой Вэнь — в Гусу. — Возможно, было бы лучше, если бы Цзиньчжу и Иньчжу отправились в Башню Кои с тобой, мама? — предположила Яньли. — Или А-Нин? — Если что-то и случится, со мной рядом будет А-Чэн, — успокоительно улыбнулась Юй. — Поезжай в Цишань вместе с ними и А-Нином. — Позволь мне отправиться с А-Чэном, дагэ, — неожиданно попросил Не Хуайсан. — Поезжай, — позволил Не Минцзюэ. — Мы оба немало пережили, тебе не повредит развеяться. А я — в Гусу вместе с Вэй Усянем. Мне нужно поговорить с Сичэнем. — Благодаря тебе, мы счастливы с моей А-Юань, — сказала Вэнь Цин Вэй Усяню, отойдя с ним немного в строну. — Я не хочу оставаться в долгу перед тобой и расскажу о способе подарить дитя своему возлюбленному. Если золотое ядро сильно, оно станет ещё сильнее, этот способ надежен. Выслушай меня и запомни хорошенько… * — А-Сан, что с тобой? — спросил Цзян Чэн своего возлюбленного, когда Не Хуайсан, вскоре после возвращения из Башни Кои, уединился с ним в своих покоях для разговора. — С того дня, как мы вернулись из Ланьлина, ты сам не свой, а между тем, всё как будто прошло благополучно: супруги Цзинь не возражали против отмены помолвки сестры и Цзинь Цзысюаня, ни маме, ни Вэнь Цин никто не причинил вреда… — Я тревожусь не о них, А-Чэн, — покачал головой Не Хуайсан. — Я опасаюсь Цзинь Гуанъяо, он может причинить дагэ вред. Ты заметил, как он смотрел на меня, когда мы были в Башне Кои? Как будто он знает то, чего не знаю я. Хуже того, А-Чэн — Сичэнь-гэ, похоже, полностью подпал под его влияние. — Да, это нехорошо, — признал Цзян Чэн, любивший Сичэня не меньше Хуайсана. — Цзэу-цзюнь слишком честен, чтобы заподозрить Гуанъяо в подлости. И что нам делать, чтобы помочь Минцзюэ-гэ и Цзэу-цзюню? Не Хуайсан вздохнул. — Гуанъяо наверняка как-то использует склонность дагэ к искажению ци, — заметил Не Хуайсан. — Я искренне надеюсь, что Сичэнь-гэ в Гусу поможет ему исцелиться. Но, кроме того, я уже давно думаю над способом избавить его от сабли и заменить её чем-то более совершенным и безопасным. Позволь мне поделиться с тобой одним моим секретом, А-Чэн. — Ты говорил, что совершенствуешься с веерами вместо сабель, — вспомнил Цзян Чэн. — Но что, если Минцзюэ-гэ однажды сожжет и их, как уже не раз проделывал прежде? Не Хуайсан улыбнулся. — Веер, ставший духовным оружием, невозможно сжечь, А-Чэн, будь он хоть шелковый, хоть бумажный. Зато он может быть сильнее и мечей, и сабель. Хочешь убедиться? Я с удовольствием продемонстрировал бы тебе возможности моего Вэйхэ — «Оберегающего мир». — Не на Саньду, во всяком случае, — предупредил Цзян Чэн. — Всё же, это подарок отца.       Хуайсан не успел предложить ему пойти в оружейную, чтобы убедиться на любой из сабель, когда к ним вошел Не Минцзюэ, мрачнее обычного. — Ты и А-Чэна решил приохотить к своим безделушкам? — Он выхватил Бася, намереваясь разрубить веер Хуайсана надвое. Но Хуайсан оказался быстрее. — Это ради тебя, дагэ, — сказал он вполголоса. — Я люблю тебя.       Цзян Чэн успел ощутить волну ци, исходящую от веера Хуайсана, и в тот же миг от Бася осталась горстка праха.       Не Минцзюэ был так поражен, что не мог произнести ни слова — только стоял, и переводил взгляд с собственных пустых рук на веер Не Хуайсана, а тот, воспользовавшись моментом, с огромной нежностью взял брата за руки, усадил на кушетку и принялся мягко убеждать, используя всё своё умение. Взгляд Минцзюэ постепенно смягчался, став из гневного виноватым, и, наконец, он осторожно произнес: — А-Сан, я ведь столько лет истратил на совершенствование с помощью сабли, а теперь придется всё начинать заново… — У дагэ всё получится, — просиял Не Хуайсан. — Доверься мне, прошу тебя. Я подарю тебе шелковый веер, на котором тебе будет удобнее летать, чем на сабле. — Но на это уйдет время, А-Сан — пока веер сможет держать меня, — напомнил Минцзюэ. — Мы будем летать на Саньду вдвоем, Минцзюэ-гэ, — предложил Цзян Чэн. — В этом не будет нужды, дагэ, — улыбнулся Не Хуайсан. — Мы будем летать вместе на моем веере. — Что ж, А-Сан, — сдался Минцзюэ, — тогда я полностью полагаюсь на тебя. *       Овладевать веерами как духовным оружием и для Цзян Чэна, и для Не Минцзюэ оказалось легко и приятно. Лёгкость была вторым именем бумажных и шелковых вееров Хуайсана, которые, когда это было нужно, становились крепче и надёжнее лучших мечей: легко было концентрировать в них духовную энергию — несравнимо легче, чем в мечах и саблях — легко было развеивать одним взмахом любого противника — хоть клинок, хоть монстра на ночной охоте, хоть человека. Цзян Чэн уже не раз убеждался в этом, когда его Синлянь — «Счастливый лотос», веер, подаренный ему его А-Саном — развеял так грабителей, напавших на них при возвращении с ночной охоты. — Любопытно, А-Сан, — задумчиво сказал Цзян Чэн, бережно кладя подарок любимого в рукав, — а мог ли бы боевой веер развеять так же и Цзыдянь? — Легче, чем ты думаешь, А-Чэн, — улыбнулся Не Хуайсан, чуть обмахиваясь собственным веером. — Прости за прямоту, но если бы госпоже Юй захотелось в очередной раз тебя или Вэй-сюна… — Ну, теперь-то у мамы нет для этого причин. — Цзян Чэн тоже улыбнулся, хотя его улыбка и была немного горькой. — Не теперь, когда она искренне счастлива. — Он представил, как от одного взмаха духовного веера не только от Цзыдяня, но и от руки Юй Цзыюань остаётся горсть пепла, и вздохнул: — В детстве я мечтал владеть Цзыдянем с таким же совершенством, как и моя мать, но с годами это оружие стало мне ненавистно, снясь в худших кошмарах — доходило до того, что мне хотелось рассечь его на куски. А если мама в гневе ударит им сестрицу Цин? — Вэнь Цин никогда не позволит ударить себя кнутом, А-Чэн, — улыбнулся Не Хуайсан, слегка обмахиваясь веером. — Как бы искусно Юй Цзыюань ни владела Цзыдянем, дева Вэнь всегда метнет иглу на миг быстрее. Цзян Чэн вздохнул. — Его бы следовало назвать не Цзыдянь — «Фиолетовая молния», а Цзюэван — «Отчаяние». Иногда, глядя на вечную злость матери на всё подряд, я размышлял, не Цзыдянь ли отравляет ее душу, подобно саблям ордена Не? — Благодарение Небу, теперь это позади, мой А-Чэн, — с огромным облегчением вздохнул Не Хуайсан. — Теперь дагэ не умрёт раньше времени, я не допущу. Не Минцзюэ с нежностью положил руку младшему брату на плечо. — Уму моего А-Сана впору позавидовать. Я не сержусь на тебя за то, что ты лишил меня Бася, ведь тренироваться с веером несравнимо приятнее, к тому же, веер куда сильнее сабель. Как же ты скрыл от меня это? — Всё получилось практически случайно, дагэ, — признался Не Хуайсан, одной рукой приобнимая брата, а другой — возлюбленного. — Дагэ полагал, что мне неизвестно о свойствах сабель клана Не, но я знал о них давно, и это было одной из причин, почему я избегал тренировок с саблями. Но развить золотое ядро мне хотелось, поэтому я искал другие возможности для самосовершенствования. Во время обучения в ордене Лань я советовался об этом с Сичэнем-гэ, он пытался научить меня совершенствоваться с помощью музыки, но неудачно. С мечами — тем более. Единственное, в чём я смог достичь успехов, это каллиграфия, и однажды мне пришло в голову придать свойства талисмана одному из моих вееров. И это удалось. Я медитировал, вкладывал с каждым разом всё больше духовной силы в каждый из вееров, и те становились всё сильнее. Один обладал целительными свойствами, пусть и слабыми поначалу, но всё же, другой помогал заснуть, третий — уже мог держать на расстоянии темных духов. Кстати, дагэ, тебе очень идёт веер, — улыбнулся он. — Дагэ с веером так элегантен… — Да, но почему всё-таки ты молчал? — допытывался Минцзюэ. — Ведь твои веера — совершенство. — Тому были причины, дагэ, — ответил Не Хуайсан. — Я не хотел говорить тебе об этом прежде, чем достигну подлинного совершенства, чтобы не разочаровать ни тебя, ни себя. К тому же, ты наверняка не поверил бы мне, а если бы и поверил, то не сразу. И теперь у нас с тобой уйдет время, чтобы убедить старейшин клана Не в том, что веера сильнее и безопаснее сабель. — С твоим даром убеждать, А-Сан, это будет легко, — уверенно ответил Минцзюэ. — Пожалуй, и Сичэнь-сюну также следует знать о твоём успехе. Поедем в Облачные Глубины — это будет счастьем для всех нас. Я знаю, и ты, и А-Чэн хотите повидать наставника Ланя. — Не только наставника Ланя, дагэ, — благодарно улыбнулся Не Хуайсан, — хотя, разумеется, и его также, но и Вэй-сюна с Ванцзи-сюном. — Мой А-Сан всегда в курсе всех новостей, — нежно произнес Не Минцзюэ. — Уже успел узнать, что юный Вэй и Второй Нефрит вступили в брак. — Как там сейчас Вэй Ин? — спросил Цзян Чэн не без интереса. Все же он желал счастья Вэй Усяню, несмотря на их вечное соперничество. — Наверняка счастлив не менее нас с тобой? — О… — счастливо засмеялся Не Хуайсан. — Вэй-сюн и Ванцзи-сюн глубоко счастливы, Цижэнь полюбил А-Юаня, как родного, а бабушка Вэнь (то есть, теперь уже Лань, как и Юань) трудится садовницей и кухаркой, ее тоже все в ордене любят. Вэй-сюн даже намерен в будущем подарить Ванцзи-сюну дочурку… — Мой А-Сан… — Не Минцзюэ привлек брата к себе и легонько поцеловал его в волосы. — Ты спас меня, ты принес ордену Не будущее процветание. Что бы ты сказал, если бы я передал тебе управление орденом Не? Признаюсь, я хотел бы соединиться в Облачных Глубинах с Сичэнь-сюном. Он излечил бы меня от остатков склонности к искажению ци, а ты стал бы куда лучшим главой ордена, чем я. — О дагэ… — благодарно прошептал Не Хуайсан. — Будь счастлив с Сичэнем-гэ, а я буду беречь орден Не, обещаю тебе. — Я верю, А-Сан, — кивнул Не Минцзюэ. — Что ж, собирайтесь, утром полетим в Облачные Глубины. — Дагэ, — улыбнулся Не Хуайсан, как всегда, когда хотел о чем-то упросить своего брата. — Позволь нам с А-Чэном выдвинуться в путь уже сейчас, пожалуйста… — Мой А-Сан, но ведь до утра еще далеко, вы с А-Чэном прибудете в Облачные Глубины ещё затемно, тем более что на веерах вы доберетесь быстрее, чем на мечах… — Ну и пусть, дагэ, — улыбнулся Не Хуайсан. — Сичэнь-гэ будет рад нам обоим, даже если мы прилетим до рассвета. — Что ж, как угодно, — согласился Минцзюэ. — Так будет лучше, дагэ, — заверил Не Хуайсан.       Он и Цзян Чэн раскрыли веера, встали на них и взлетели. Не Минцзюэ проводил их дружеским взглядом. — Но мы ведь действительно прилетим в Гусу ещё до рассвета, — заметил Цзян Чэн уже в воздухе. — На мой взгляд, это будет выглядеть несколько странно. — Этого я и хочу, А-Чэн, — ответил Не Хуайсан совершенно серьёзно. — Дело в том, что Мэн Яо сейчас днюет и ночует в Облачных Глубинах, очаровав Сичэня, который даже отвёл ему покои в резиденции ордена Лань. У меня не идет из головы, что Мэн Яо замыслил что-то дурное и может навредить и Сичэню-гэ, и дагэ. Я надеюсь застать его врасплох и уличить. — И избавиться от Мэн Яо навсегда? — уточнил Цзян Чэн, пристально глядя на любимого. Не Хуайсан невозмутимо кивнул. — Знаю, Сичэнь-гэ с его добротой и наставник Лань с его любовью к справедливости будут настаивать на суде над Мэн Яо, но тот с его демоническим умом, расположит к себе даже старейшин кланов Лань и Не, известных своей беспристрастностью. Лучше уж я прикончу его и возьму всю ответственность на себя. — Мы ее разделим, А-Сан, — пообещал Цзян Чэн. — Я не оставлю тебя в таком деле. Мэн Яо хитёр и вполне может навредить тебе. Я слышал, он носит в рукавах кинжалы, помимо меча на поясе, а где кинжалы, там и яд. Минцзюэ-гэ, узнав обо всём, наверняка будет на нашей стороне, я это знаю… *       Оба прибыли в Облачные Глубины как нельзя более вовремя. Не Хуайсан заранее прикрыл себя и Цзян Чэна особым заклятием, позволяющим проникнуть на территорию Облачных Глубин незаметно. Признав исключительность ситуации, Цзян Чэн согласился. — В крайнем случае, я возьму ответственность на себя, А-Сан, — решил он. — Я знаю, ты задаёшься вопросом, А-Чэн, почему мы вынуждены прятаться посреди ночи на территории ордена, который ты всегда любил, — ответил Не Хуайсан, — но меня не покидает предчувствие, что Мэн Яо сейчас где-то здесь и затевает некую подлость, чтобы навредить либо дагэ, либо Сичэню-гэ. — И что ты предлагаешь, А-Сан? — спросил Цзян Чэн осторожно, чувствуя облегчение от того, что их не только не видят, но и не слышат, благодаря заклинанию Не Хуайсана. — Нам нужно в запретную секцию библиотеки, А-Чэн. Наверняка Мэн Яо сейчас там — Сичэнь-гэ позволяет ему всё — даже разгуливать по ночам. — Да, но если он там заперся? — спросил Цзян Чэн. — Я знаю способ открыть дверь незаметно и без вреда для замков — освоил, когда дагэ запирал меня в наказание. — А если нам придется пойти на убийство? — решился спросить Цзян Чэн. — Ведь ты наверняка испугаешься крови… Не Хуайсан улыбнулся. — А крови и не будет, А-Чэн. Мой Вэйхэ развеивает и оружие, и темных тварей, и живых существ совершенно одинаково — оставляя лишь горстку праха. — Но нам нужны будут доказательства преступных намерений Мэн Яо, — напомнил Цзян Чэн. — На что это будет похоже, если мы прикончим даже такого человека, как этот Яо, без доказательств, особенно, здесь, на территории Облачных Глубин? — Доверься мне, А-Чэн, — невозмутимо ответил Не Хуайсан, прикрываясь веером.       Оба направились в сторону библиотеки ордена Лань. Не Хуайсан неслышно отпер ее запретную секцию, и они с Цзян Чэном проследовали в хранилище музыкальных записей. — Я так и подозревал, — кивнул Не Хуайсан сам себе, наблюдая за тем, что Мэн Яо делал с «Собранием песен смятения». — Всё же не будем убивать его сейчас, — благоразумно посоветовал Цзян Чэн. — Взять его живым с доказательствами вины будет лучше. — Ты не знаешь Мэн Яо, А-Чэн, — с горечью ответил Не Хуайсан. — Сичэнь-гэ очарован им полностью, Яо вполне может очаровать и тебя. Дагэ — единственный, кто видит Яо насквозь, поэтому тот и намерен от него избавиться. — Ну, наставника Ланя и Ханьгуан-цзюня он вряд ли очарует, — уверенно ответил Цзян Чэн. — Развеять Мэн Яо ты всегда успеешь. — Что ж, рискну тебе довериться, А-Чэн. В конце концов, мой веер всегда при мне. Но взять Яо нужно сейчас, пока он не наделал новых дел. — Да, с этим я не спорю, — кивнул Цзян Чэн.       Он и Не Хуайсан извлекли из рукавов обездвиживающие талисманы и синхронно метнули их в Мэн Яо. Не Хуайсан, к тому же, применил заклятие молчания, дабы тот не успел позвать на помощь. — Куда его? — спросил Цзян Чэн. — Отвезём в Нечистую Юдоль и допросим? — Нет, А-Чэн, в этом нет нужды, — покачал головой Не Хуайсан. — Сичэнь-гэ и дагэ сейчас здесь, как и Ванцзи-сюн с Вэй-сюном и наставником Ланем, пусть узнают, что Мэн Яо за человек. — А если Цзинь Гуаньшань за него вступится, несмотря ни на какие доказательства вины? — предположил Цзян Чэн. Не Хуайсан тихо засмеялся. — Когда Цзинь Гуаньшань узнает всё о своём сыне, то будет только рад, что мы от него избавились, А-Чэн. — Да, но что нам делать сейчас, А-Сан? — спросил Цзян Чэн. — Наставник Лань не будет рад, если мы разбудим половину Облачных Глубин посреди ночи… — Нас с А-Хуанем вы уже разбудили, — послышался от дверей голос Не Минцзюэ. Он и Сичэнь стояли у входа в запретную секцию библиотеки, оба в лёгких и тёплых накидках, из-под которых виднелись полы ночных одежд. — Почему вы оба здесь в такое время?       Не Хуайсан просиял, увидев старшего брата. Теперь Не Минцзюэ выглядел куда лучше — целители Лань смогли избавить его от склонности к искажению ци, да и с Сичэнем он был явно счастлив. — Дагэ следовало бы спросить у Мэн Яо, что он делает здесь посреди ночи — в запретной секции библиотеки Облачных Глубин, — заметил Не Хуайсан. — Не станет же он лгать, что захотел помузицировать среди ночи? — Держи его крепко, Минцзюэ-гэ, — решительно сказал Цзян Чэн. — Я пойду, разбужу наставника Ланя — он должен узнать о намерениях Мэн Яо. — Охотно, А-Чэн, — кивнул Не Минцзюэ. — Мне самому в последнее время стало странно, что Мэн Яо зачастил в Облачные Глубины. Ещё и А-Хуаню наврал, что хочет выучиться музыке, а выходит, замыслил некую подлость? — Не снимайте с него заклятия молчания, — предупредил Цзян Чэн. — Представить себе страшно, что Мэн Яо может вам наговорить. — Я не собираюсь этого делать, — заверил Не Минцзюэ. Лань Сичэнь же был так поражён и озадачен, что просто не смог удержать Цзян Чэна. — Может, отвести его в ланьши, чтобы удобнее было допросить, А-Сан? — предложил тем временем Минцзюэ. — Нет, дагэ, лучше здесь, в библиотеке, — решил Не Хуайсан. — Здесь все доказательства намерений Мэн Яо. — О если он действительно хотел причинить зло нам с тобой… — глухо рыкнул Минцзюэ. — Или А-Хуаню… Клянусь Небом, я не знаю, что с ним сделаю… — Позволь мне, дагэ, — попросил Не Хуайсан. — Охотно, А-Сан, — кивнул Минцзюэ. — Я буду только рад. Скажи, как давно ты понял, что Мэн Яо замышляет дурное? — Он никогда мне не нравился, дагэ, — признался Не Хуайсан. — Сначала пытался втереться в доверие к нам с тобой, потом, узнав, что ты поселился в Облачных Глубинах и счастливо вступил с нашим Сичэнем в брак, стал очаровывать нашего Сичэня, днюя и ночуя в Гусу. Не Минцзюэ кивнул. — Я тем более не доверял ему, но у меня не было доказательств… Будем надеяться, они появятся сейчас. — Они уже есть, дагэ, — уверил Не Хуайсан. — А если вы оба ошибаетесь? — немного нерешительно спросил Сичэнь. Пусть он и слишком любил Минцзюэ, чтобы не доверять ему, но привычка видеть во всех только хорошее, давала себя знать.       В этот момент вошли Лань Цижэнь, и Лань Ванцзи с Вэй Усянем. Вид у всех троих был скорее встревоженный, чем недовольный. У Цзян Чэна, когда он разбудил Цижэня, было такое лицо, что старейшине Лань просто не пришло в голову на него сердиться. — В чём дело, молодые люди? — спросил Цижэнь невозмутимо. — Мы с А-Чэном поймали Мэн Яо на попытке причинить зло дагэ, — ответил Не Хуайсан не менее невозмутимо. — Наставник Лань позволит мне объясниться? Цижэнь вздохнул. — Что ж, раз все мы здесь, то, конечно. — Не-сюн, я хочу спать, — признался Вэй Усянь. — Мы с Лань Чжанем только-только… — Вэй-сюн, поверь мне, когда ты обо всём узнаешь, у тебя пропадет всякое желание спать, — заверил его Не Хуайсан.       И он рассказал всё — как поведение Мэн Яо впервые показалось ему подозрительным, как он решил следить за ним, как это, в конце концов, привело его сегодня сюда, как они с Цзян Чэном видели, что Мэн Яо делал с «Собранием песен смятения». — Даже если всё это так, — ответил Цижэнь, у которого не было причин сомневаться в Не Хуайсане, — то ведь нужно выслушать обе стороны. — Как его допросишь, А-Сан? — вмешался Не Минцзюэ. — Ведь наврёт всё от слова до слова. — Не наврёт, дагэ, — улыбнулся Не Хуайсан. — Не в этот раз. — Он вынул из причёски шпильку. — Держи его руку, дагэ.       Не Минцзюэ, поняв, что тот намерен сделать, обнажил руку Мэн Яо до локтя, позволив младшему брату проколоть её до крови и начертить на лбу Мэн Яо талисман, лишающий возможности лгать и искажать факты. — Теперь можешь снять с него заклятие молчания, А-Чэн, — сказал Не Хуайсан возлюбленному. Цзян Чэн так и сделал и Мэн Яо разразился хохотом. — Все на одного — как благородно! И даже Цзэу-цзюнь не вступился за меня? — Говори по существу, — ответил Сичэнь довольно мрачно. — Да, я хотел это сделать! — воскликнул Мэн Яо. — И сделал бы, и не только это, если бы не этот никчёмыш и этот бешеный мальчишка, такой же бешеный, как и его мать… — Ты хотел отомстить Минцзюэ-сюну? — уточнил Сичэнь. — Но за что? — Где тебе понять! — снова зло засмеялся Яо. — Вы всегда носили друг друга на руках, а со мной он был не таков. Честность Не Минцзюэ граничила с безумием с самого начала, и я действительно хотел отомстить — за его высокомерие. К тому же, мой Сичэнь, я завидовал вашему счастью и хотел, чтобы ты был со мною…       Он потянулся к Сичэню, словно ища поддержки, но тот отшатнулся так, словно увидел скорпиона. — Уйди от меня! Ты хотел причинить вред А-Цзюэ, страшно подумать, сколько людей могли пострадать по твоей вине… — Взглянув на Цзян Чэна и Не Хуайсана, он сказал печально, но твердо: — А-Чэн, А-Сан, делайте с ним, что хотите. — Но, может быть, стоило бы ограничиться ссылкой? — предположил Цижэнь. — Выслать Мэн Яо в земли Дунъин и навсегда запретить вернуться? Не Хуайсан горько улыбнулся: — Наставник Лань действительно полагает, что это обезопасит нас навсегда? Мэн Яо может никогда не вернуться, но ему ничто не помешает прислать убийцу вместо себя. Прошу прощения за откровенность, но такого, как он, опасно оставлять в живых. А если из мести мне Мэн Яо решит навредить А-Чэну, Вэй-сюну или Ванцзи-сюну? Этот довод произвел на Цижэня впечатление, и он махнул рукой. — Делай, как знаешь. Но за пределами Облачных Глубин. Здесь не следует никого лишать жизни, даже такого, как он. — Мне безразлично, где это произойдет, наставник Лань, — ответил Не Хуайсан. — Но что ты станешь делать, если Цзинь Гуаньшань захочет разузнать о судьбе своего сына? — спросил Цижэнь. — Я объяснюсь в письме, наставник Лань, — пообещал Не Хуайсан. — Вряд ли бы глава Цзинь стал скорбеть о нем, узнав, каков Мэн Яо на самом деле. — Ладно, — сдался Цижэнь. — Ступайте. Если потребуется, я сам объяснюсь перед Гуаншанем.       Цзян Чэн и Не Хуайсан вывели Мэн Яо за пределы Облачных Глубин. Тот смотрел перед собой, словно бы уже смирившись. Цзян Чэн до этого хорошенько обыскал его, опасаясь, что Мэн Яо может прятать некое оружие или талисман под одеждой, и всё найденное передал Сичэню и Цижэню. — Можешь не беспокоиться, — слегка усмехнулся Не Хуайсан. — Мой Вэйхэ дарует тебе лёгкий уход, о каком все только мечтают. — Не говори с ним, — мрачно бросил Цзян Чэн, слегка тряхнув Мэн Яо за шиворот. — Много чести. — Ты прав, А-Чэн, — кивнул Не Хуайсан, взмахивая веером.       В тот же миг от Мэн Яо осталась лишь горсть праха. Цзян Чэн успел заметить, что в последнее мгновение на лице Мэн Яо мелькнула умиротворённая улыбка — должно быть, он действительно умер легко. Не Хуайсан взмахнул веером вторично, развеивая то, что осталось от Мэн Яо. — Я согрею воды, А-Сан, — решил Цзян Чэн. — Наверняка ты не ляжешь в постель, пока трижды не отмоешься начисто после такого. — Да, А-Чэн, тут ты прав, — кивнул Не Хуайсан. — Но ты поцелуй меня хорошенько — сегодня мой лучший день: теперь дагэ никто не причинит зла, мы все в безопасности.       Он прильнул к губам Цзян Чэна особенно долгим поцелуем. Тот ответил, не в силах противиться прикосновению губ любимого. *       Вэнь Цин бережно удержала руку Юй Цзыюань, едва не бросившей в стену блюдо фруктов. — Прекрати беситься, А-Юань, — сказала она нежно, но твердо. — Скажи, что не так. Тебе трудно двигаться? Что-то болит, плохо спишь? Юй оттолкнула её. — Ты никогда не носила, где тебе понять! Я едва двигаюсь, не могу съесть ничего, кроме зелени и воды, не могу спать!       Она взмахнула рукой, призвав Цзыдянь и замахнулась, но ударить не успела — рука безвольно повисла, обездвиженная иглой Вэнь Цин. — Не пытайся ударить меня, А-Юань, — произнесла она невозмутимо, бережно взяв руку возлюбленной и снимая с нее кольцо-Цзыдянь и запирая в резную шкатулку, ключ от которой неизменно носила при себе. — Я всегда опережу тебя на одно движение. То же самое я сделаю с тобой, если ты повысишь на меня голос или попробуешь применить Цзыдянь или палки на наших детях, А-Ли или А-Нине. Даже ели ты сделаешь это, когда меня не будет рядом, я узнаю. — И выпорешь меня в ответ? — грустно улыбнулась Юй, позволяя Вэнь Цин обнять себя и уложить на кушетку. В Вэнь Цин было нечто, куда сильнее всего её гнева, заставлявшее Юй повиноваться ей беспрекословно, что бы ни случилось. — Я — не ты, А-Юань, я в жизни никого не ударила и не приказывала выпороть. И я никогда не сделаю этого впредь. Не думай, что я позволю это и тебе. Пока что тебе лучше не носить кнута. — Боишься, что меня может настигнуть искажение ци? — горьковато усмехнулась Юй, но требовать кнута обратно не стала. — Просто поверь, А-Юань, — ответила Вэнь Цин очень мягко. — Не нужно тебе носить его сейчас. Может быть, и вовсе будет лучше отказаться от того, чтобы носить Цзыдянь? А-Нин с радостью обучил бы тебя стрельбе из лука или ты могла бы отправиться в орден Не, чтобы овладеть веером. — Иногда мне и самой хотелось бы избавиться от Цзыдяня — бывали дни, когда меня не покидало чувство, что это оружие питается моим гневом, — призналась Юй. — Но теперь это единственная память о моем родном ордене, А-Цин. — Я знаю, А-Юань, но пока — не стоит. Поверь мне, как целительнице. — Вэнь Цин чуть погладила её щёку. — Что теперь будет с землями, ранее принадлежавшими ордену Юй, А-Цин? Те, кто пережили нападение Вэней, либо крестьянствуют, либо стали странствующими совершенствующимися. — Глава Цзян о них позаботится, — заверила Вэнь Цин, — он это обещал. Земли ордена Юй станут землями ордена Цзян. Юй всхлипнула. — Прости меня, А-Цин, — прошептала Юй. — Ты предупреждала меня, что будет нелегко, но я была слишком легкомысленна, будучи уверенной, что легко справлюсь с тем, чтобы носить четырех детей, но сначала меня накрыла слабость, а теперь я почти не могу двигаться… — Не бойся, моя А-Юань, — прошептала Вэнь Цин, деликатно ставя возлюбленной иглы. — Это естественно в твоем положении. Я буду рядом, не отойду от тебя ни на шаг. Тебе ведь вот-вот рожать. — А-Ли тоже, — напомнила Юй. — Мы с тобой и А-Ли с А-Нином зачали в один день. А-Ли твоя помощь нужнее, чем мне. — Рядом с А-Ли будет А-Нин, а моё место рядом с тобой, — ответила Вэнь Цин, целуя ее в лоб. — А-Ли носит одного малыша, а ты — четверых. А-Ли и А-Нину помогут Цзиньчжу и Иньчжу — они ведь прекрасно освоили обязанности младших целительниц.       Это действительно было так. Лишившись золотых ядер, Цзиньчжу и Иньчжу утратили возможность ходить на ночные охоты, но продолжали совершенствоваться в боевых искусствах. Без всякой ревности доверив заботу о своей госпоже Вэнь Цин, признавая ее превосходство во всём, они стали, желая приносить пользу и в нынешнем своем положении, прилежно изучать целительство под руководством Вэнь Цин и Вэнь Нина, и теперь превосходно могли помогать им хоть на операциях, хоть при принятии родов. — У моей А-Цин руки богини… — прошептала Юй. — Как хорошо — сразу стало спокойнее. — Я ведь хочу помочь тебе, А-Юань, — мягко ответила Вэнь Цин. — Расскажи, если тебя тревожит что-то ещё. — Сны, — призналась Юй, едва сдерживая слёзы. — Я вижу себя, но это словно бы и не совсем я — я вижу всё, что мы пережили глазами А-Ли, А-Чэна, Вэй Усяня — чувствую их боль от моей всегдашней несправедливости, она так терзает меня… Чувствовать боль Вэй Усяня для меня страшнее всего, я ведь никогда не была справедлива к нему, срывала на нем гнев, а он всегда всё мне прощал… Эти сны сведут меня с ума — я видела то же самое не далее, как вчера ночью… Мне так больно, что я боюсь, что у меня случится выкидыш, А-Цин… — Не случится, А-Юань, — успокоила Вэнь Цин. — Я не позволю. Эти сны — не предвестие чего-то дурного — это лишь искупление. Кстати, если уж мы вспомнили о скорых родах, позволь мне осмотреть тебя. — Я в твоих руках, А-Цин, — вздохнула Юй, покоряясь и позволяя Вэнь Цин раздеть себя. — Покажи мне всё, А-Юань. — Голос Вэнь Цин странно изменился — в нем не было привычной повелительной резкости, всегда невольно заставлявшей Юй покоряться, была лишь нежность, и, тем не менее, Юй хотелось сейчас сделать все, что велит ей возлюбленная, позволить ей касаться себя повсюду, хоть в самых потайных уголках своего тела. Кончики пальцев целительницы прощупали живот, нежно и бережно запорхали меж бедер возлюбленной. — Превосходно, А-Юань, хорошо, как никогда, — удовлетворенно кивнула Вэнь Цин. — Но теперь нам нужно быть готовыми — всё может начаться в любой момент. Не бойся, — предупредила она вопрос Юй. — Я дам тебе особое питьё, чтобы не было больно и помогу во всём. — Лучше дай такого питья А-Ли, — попросила Юй. — А-Ли ведь родит впервые, а я — уже в третий раз. Вэнь Цин слегка покачала головой. — Родить одного легче, чем четверых, А-Юань, тебе оно будет нужнее. — Обними меня, А-Цин, — попросила Юй вполголоса. Вэнь Цин с радостью исполнила ее просьбу, укрыв одеялом и обняв за плечи. — Подремли, А-Юань, сон придаст тебе сил.       Юй спала крепко и не услышала, как на пороге комнаты, тихо, как тени, появились Цзиньчжу и Иньчжу в одеяниях младших целительниц. — Сестра Цин… — начала Цзиньчжу, сияя. — Хорошо, что вы здесь, — кивнула Вэнь Цин. — Нужно приготовить покои для родов — для А-Юань и А-Ли. — Но госпожа Яньли уже родила сына — маленького А-Лина, — ответила Цзиньчжу. — Всё началось слишком внезапно, мы с Иньчжу не успели предупредить сестру Цин. Счастье, что брат Цюнлинь был рядом — он во всём помог госпоже Яньли, всё прошло на удивление легко. Брат Цюнлинь держал госпожу Яньли за руку, делился с ней духовной энергией, к тому же, сестра Цин так вовремя обучила госпожу Яньли безболезненным родам. Сестра Цин даст А-Лину имя в быту? — Его имя в быту придумала не я, а Вэй Усянь, — чуть улыбнулась Вэнь Цин, с которой Вэй Усянь, когда они расставались в Пристани Лотоса, поделился тем, как хотел бы назвать будущего племянника. — Жулань. — «Подняться выше» и «Как орхидеи», — произнесла Цзиньчжу. — Что ж, у Вэй Усяня всегда был отличный вкус. — Как сейчас А-Ли и А-Лин? — спросила Вэнь Цин, уже предчувствуя, как будет рвать и метать Цзыюань, узнав, что Яньли родила без ее ведома. Впрочем, тогда уже будет не до того: ее А-Юань проснется уже в покоях для родов. — В полном порядке, благодаря брату Цюнлиню, — улыбнулась Цзиньчжу. — Сестре Цин нужно будет помочь? Вэнь Цин кивнула. — А-Юань нужно будет перенести в покои для родов, а сейчас это не в моих силах. Цзиньчжу кивнула. — Перенести сейчас, сестра Цин? — уточнила она. — Да, — подтвердила Вэнь Цин. — Лучше сделать всё заранее.       Цзиньчжу и Иньчжу бережно подняли свою госпожу, завернув предварительно в одеяло, и понесли, а Вэнь Цин поддерживала ее голову. * — А-Ли родила, а нас с тобой не было при этом, А-Цин… — Юй невесело улыбнулась. — А я ведь так мечтала, как обниму ее за плечи, как ты будешь помогать ей… — Но ведь А-Нин был рядом и Цзиньчжу и Иньчжу превосходно помогли ей, — напомнила Вэнь Цин. — Даже если бы я очень хотела, то ведь не в моих силах быть в двух местах сразу. — Знаю, А-Цин, — вздохнула Юй, — знаю, но я ведь даже не могу пойти к А-Ли и подержать А-Лина на руках… — Вы еще будете вместе, а сейчас тебе уже пора родить, — мягко ответила Вэнь Цин. — Хочешь, чтобы я позвала Цзиньчжу и Иньчжу? — Не сейчас, — решила Юй, подумав. — Мне бы хотелось остаться наедине с тобой. А впрочем… Тебе ведь будет легче со всем справиться, если кто-то из них будет рядом. Тогда пусть здесь будет Цзиньчжу, а Иньчжу — с А-Нином и А-Ли. А-Нин ведь вряд ли сможет справиться со всем один, а А-Ли нужен покой. — Я здесь, госпожа. Мы с госпожой Цин сделаем всё, что нужно, — пообещала Цзиньчжу, устраивая Юй, как можно удобнее. — Выпей вот это, А-Юань. — Вэнь Цин поднесла к губам возлюбленной обезболивающее питье. — Я всё сделаю. — Я засну? — спросила Юй, чувствуя, как боль проходит. — Нет, но я сделаю всё, что нужно, тебе необходимо будет только немного мне помочь, — ответила Вэнь Цин. — Дыши и ничего не бойся. — Скажи, А-Цин, а А-Нин давал А-Ли такое же питьё? — Оно не понадобилось, А-Юань, — уверила Вэнь Цин возлюбленную. — А-Ли родила очень легко, А-Нин был даже немного удивлен этому. — Что ж, я полагаюсь на тебя, А-Цин, — произнесла Юй вполголоса.       Вэнь Цин положила одну руку на запястье возлюбленной, передавая духовную энергию, а другую — ей на живот, окутывая детей своей ци, чтобы облегчить им выход и уберечь мать от лишних травм. — Тужься, А-Юань, — сказала Вэнь Цин. — Нашей дочке пора выйти. Давай — будет легко. Юй так и сделала, невольно поразившись тому, как легко движется малышка. Совсем скоро Иньчжу бережно перерезала пуповину и приняла девочку, чтобы обмыть и спеленать. — Сяомин, — прошептала Юй. — «Рассвет». Пусть наша малышка носит это имя. — Мне и самой хотелось назвать ее именно так, А-Юань, — призналась Вэнь Цин. Она легонько погладила живот Юй, направляя импульсом духовной энергии первого из трёх мальчиков. — Тужься ещё. Юй последовала совету возлюбленной, и трое хорошеньких мальчиков один за другим вышли на свет — всех их поочередно приняли Вэнь Цин и Иньчжу. — Хэпин — «Мирный», Сунлинь — «Сосновый лес» и Цзяньпин — «Устанавливающий покой», — прошептала Юй, пока Вэнь Цин и Иньчжу обмывали ее и укрывали одеялом. — Моя А-Цин сотворила чудо, — благодарно улыбнулась она. — Я была уверена, что всё займет не меньше дня… Вэнь Цин тоже улыбнулась. — Но мы ведь и зачали наших детей особым способом, А-Юань. — Но их четверо, А-Цин… Хватит ли у меня молока на всех? — усомнилась Юй. — Ещё и останется, — заверила Вэнь Цин. — Станешь делиться с А-Лином, ему будет полезно грудное молоко, усиленное духовной энергией — поможет пораньше сформировать золотое ядро. А ведь Сунлинь — это чудесное имя. Скажи, ты ведь назвала так одного из наших мальчиков в честь А-Нина? Ведь его имя в быту — Цюнлинь. — Именно так, А-Цин, — подтвердила Юй Цзыюань. — А-Ли ведь так счастлива с ним. Сама судьба свела нас четверых вместе. — Что ж, А-Юань, может быть, оно и так, — согласилась Вэнь Цин. — Отдохни хорошенько. Юй Цзыюань потянулась к ней с поцелуем и Вэнь Цин нежно ответила на него. — Может быть, моя А-Цин и права — насчёт Цзыдяня, — произнесла Юй Цзыюань вполголоса. — Может быть, мне действительно стоило бы от него избавиться? Я слишком часто использовала его не на ночных охотах, а на адептах, лишь чтобы выплеснуть свой гнев, это мучает меня… — Хочешь поехать в орден Не? — поняла Вэнь Цин. — Что ж, веер действительно пойдёт тебе больше кнута и поспособствует твоему окончательному исцелению. Поедем вместе, но прежде тебе нужно набраться сил. — Она поцеловала Юй в лоб и погладила по голове. Поспи пока.       Спала Юй неспокойно, сколько бы Вэнь Цин ни баюкала ее в объятиях и ни гладила по голове. В конце концов, Юй проснулась, обливаясь холодным потом и слезами. — Не надо… — всхлипнула она, уткнувшись лицом Вэнь Цин в грудь. — Ты снова увидела себя на месте Вэй Усяня? — поняла Вэнь Цин, превосходно умевшая понимать возлюбленную. — Именно так, — кивнула Юй. — И теперь я изумляюсь, как юноша годами терпел такое моё отношение. Когда меня секли в собственном ордене, и тогда мне не было так ужасно… — Это искупление, А-Юань — твои теперешние сны, но я всё же сделаю для тебя талисман, чтобы спать без сновидений — тебе совершенно незачем терять молоко. — Раз уж моя А-Цин вспомнила о молоке, — заметила Юй, — мне бы хотелось и в самом деле поделиться им с А-Лином. — Разумеется, но вначале покорми наших маленьких, — напомнила Вэнь Цин. Юй последовала ее совету, поочерёдно накормив всех четверых. — Как же давно я не кормила маленьких… — прошептала она, неожиданно слегка вздрогнув, и слёзы потекли по ее щекам. — Плачь, А-Юань, — мягко произнесла Вэнь Цин, поддерживая руки возлюбленной. — Со слезами уйдёт тьма внутри. Не сразу, но уйдёт. — Но меня столько лет приучали не делать этого… — Юй глубоко вздохнула, чтобы справиться со слезами. — И совершенно напрасно, — ответила Вэнь Цин. — Если бы моя А-Юань годами не сдерживала слёзы, в сердце моей А-Юань не скопилась бы тьма. Юй всхлипнула, признавая ее правоту, и попросила вполголоса: — Моя А-Цин поможет мне встать? Я хочу к А-Ли. — Обопрись на меня, — кивнула Вэнь Цин.       Они нашли Яньли в ее покоях. Та держала на руках маленького Лина, а рядом был Вэнь Нин, поддерживавший супругу, пока та кормила сына. — Мама… — улыбнулась Яньли.       Вэнь Нин, хотя и ещё немного робел в присутствии госпожи Юй, тем не менее, изящно поклонился ей без прежнего стеснения. — Госпожа Юй… — Не зови меня так, юноша, ведь от моего ордена ныне ничего не осталось, — улыбнулась Юй неожиданно мягко. — Теперь мы оба Вэни — ты и я. Благодарю тебя за А-Ли и А-Лина. — Я сделал то, что должен был, ведь я люблю А-Ли, — наклонил голову Вэнь Нин, и Вэнь Цин заметила, что голос брата более не дрожит и он не заикается. — Так жаль, что меня не было рядом, когда… — начала было Юй немного виновато, но Яньли прервала ее. — Всё было очень легко, мама, даже мы с А-Нином такого не ожидали. Наверное, талисман А-Сяня помог. — Талисман Вэй Усяня? — удивилась Юй. — Хоть какая-то польза от этого вредного мальчишки… — А-Сянь подарил мне талисман для легких родов, прежде чем отправиться в Гусу, — ответила Яньли. — И это действительно очень помогло. — А-Юань, довольно, — мягко, но настойчиво произнесла Вэнь Цин, кладя руку Юй на плечо. — Этот «вредный мальчишка» спас тебе жизнь, хотя мог бы этого и не делать после твоих слов о ненависти всей душой. — Ты права, А-Цин, — кивнула Юй. — Нелегко избавиться от неразумной привычки… Яньли поспешила отвлечь обеих от невесёлой темы и чуть улыбнулась: — У А-Лина чудесный аппетит — возможно, сестрица А-Цин посоветует мне некое средство, чтобы увеличить количество молока? Юй тоже слегка улыбнулась. — Если моя А-Ли почувствует, что моей А-Ли не хватает молока, у меня всегда останется немного. — Но ведь у мамы четверо детей… — осторожно напомнила Яньли. — Моя А-Цин предупредила меня, что моего молока хватит с запасом. — Мама хотела бы поделиться своим молоком с А-Лином? — спросила Яньли. — Пусть А-Лин попробует молока А-Юань, оно будет ему полезно, — решила Вэнь Цин. Яньли улыбнулась и передала Лина матери. Приложив ребенка к груди, Юй чуть улыбнулась: — Мои дети и мой внук будут ровесниками — это чудо, А-Ли… Яньли снова улыбнулась. — Чудеса случаются, мама. — Я знаю, А-Ли, — кивнула Юй и обратилась уже к Вэнь Нину: — А-Нин, ты сможешь ненадолго совместить обязанности главы ордена и старшего лекаря и одновременно позаботиться об А-Ли и детях? Нам с А-Цин нужно будет на время отлучиться в Цинхэ Не. — На несколько месяцев, сестра Цзыюань? — уточнил Вэнь Нин, догадываясь, для чего сестра и невестка хотят отправиться в Цинхэ Не. — Да, А-Нин, едва ли мы сможем вернуться раньше, — подтвердила Юй. Вэнь Нин кивнул. — Я справлюсь, сестра Цзыюань, — пообещал Вэнь Нин. — Мы, справимся, — улыбнулась Яньли. — Я поддержу А-Нина. — Сейчас ты нужнее А-Лину, — мягко напомнила Юй. — Своих маленьких мы возьмём с собой, — решила она. — Да, так будет лучше, — согласилась Вэнь Цин. — Они должны быть с нами, а в Цинхэ Не им будет хорошо. * — Какие гости в Нечистой Юдоли! — слегка всплеснул руками Не Хуайсан, увидев в воротах Нечистой Юдоли Вэнь Цин с супругой. Двоих своих детей они несли на руках, а двоих — за спинами. — Чему мы с супругом обязаны визиту госпожей Вэнь? Или госпожа Цзыюань приехала повидать А-Чэна, а Дева Вэнь Золотые Руки сопровождает свою супругу, поскольку госпожа Цзыюань ещё слаба после родов? — Полагаю, глава ордена Не уже догадывается, зачем мы здесь, — без обычной своей резкости, а напротив, с некоей, обычно ей совершенно несвойственной мягкой кротостью, произнесла Вэнь Цин, извлекая из рукава шкатулку, в которой был заперт Цзыдянь, и вновь надевая его на руку возлюбленной. Не Хуайсан понимающе кивнул. — Я уже обучил основам совершенствования с веерами многих из тех, кого люблю, и с радостью сделаю это для госпожей Вэнь. — До совершенствования с веерами мы ещё дойдём, — произнесла Юй неожиданно просительно, закончив обнимать Цзян Чэна, и передав детей неслышно подошедшим няням и кормилицам. — Прежде мне искренне хотелось бы навсегда избавиться от Цзыдяня… Не Хуайсан снова кивнул. — Правильное желание, госпожа Вэнь. Это поможет Вашему душевному исцелению. — Младшая госпожа Вэнь, — также удивительно кротко и с некоей теплой благодарностью уточнила Цзыюань. — Если госпожа Цзыюань ныне сменила статус и фамилию, то, возможно, ей бы было желанно сменить и имя в честь начала нового жизненного этапа? — Глава Не, как всегда, проницателен, — кивнула Цзыюань. — Но пусть это сделает А-Цин — ей я доверяю, как себе. — Цюаньюйлэ — «Исцелённая», — ответила Вэнь Цин, на минуту прикрыв глаза, точно советуясь с духами-хранителями. — Или просто — Цюаньюй. — Цюаньюй… — произнесла женщина, словно пробуя новое имя на вкус. — Вэнь Цюаньюй — «Тёплая» и «Исцелённая»… О да, моя А-Цин, это именно то, что мне было необходимо. Прошу, больше не зови меня Юй Цзыюань. Это имя слишком полно боли. — Хорошо, А-Юй. — Вэнь Цин ненадолго привлекла ее к себе, обняв. Бывшая Юй Цзыюань, а теперь — Вэнь Цюаньюй спросила у Хуайсана: — Глава Не, что мне необходимо, чтобы… — Не вам одной, младшая госпожа Вэнь, — мягко уточнил Не Хуайсан. — Нам — вам и мне. Поединок, причём, в полную силу, не иначе. Это единственный честный способ избавиться от одного духовного оружия и заменить его другим. — С Чифэн-цзунем глава Не так же организовал поединок? — рискнула полюбопытствовать Вэнь Цюаньюй. Не Хуайсан победно улыбнулся, слегка обмахиваясь веером. — Нам с дагэ поединок просто не потребовался. Он в гневе обнажил Бася, намереваясь рассечь мой веер Вэйхэ, а я только ответил, послав моим веером волну ци, и этим спас дагэ от преждевременной гибели. Заодно и мой А-Чэн, случайно бывший при этом, убедился в потенциале вееров. — Мой А-Сан говорит правду, мама, — кивнул Цзян Чэн. Вэнь Цюаньюй кивнула, понимая, что предстоит им обоим. — Пусть А-Цин и А-Чэн тоже увидят наш поединок, — чуть улыбнулась Вэнь Цюаньюй. — А-Чэну это будет даже полезно. Не Хуайсан кивнул. — Я тоже так думаю, младшая госпожа Вэнь. Что ж, начнем? — спросил он, раскрывая веер. — О да, — согласилась Вэнь Цюаньюй, в последний раз активируя духовное оружие своего бывшего клана. — Чем скорее, тем лучше. — Прошу прощения за настойчивость, младшая госпожа Вэнь, — уточнил Не Хуайсан, всё ещё не пуская свой Вэйхэ в ход, — но младшая госпожа Вэнь вполне уверена в своём решении? Со вздохом Вэнь Цюаньюй подтвердила: — Меня, конечно, могут обвинить в неуважении к памяти об ордене Юй, но… Моего прежнего ордена уже нет, а память о том, как именно я зачастую использовала Цзыдянь не по назначению, всё больше тяготит меня. Будь я одна — другое дело, но теперь у меня есть моя А-Цин и дети, я не хочу выплёскивать и на них свою боль, как делала до сих пор с другими… — Понимаю, — ответил Не Хуайсан. — Глава Не ведь не собирается поддаваться мне? — неожиданно улыбнулась Вэнь Цюаньюй. Не Хуайсан тихо засмеялся. — Когда речь о поединке с веером, младшая госпожа Вэнь, слово «поддаваться», уместно крайне редко, почти никогда. — Как это будет? — неожиданно осторожно спросила Вэнь Цюаньюй. — Я уже наслышана о силе вееров ордена Не, и мне бы не хотелось лишиться руки вместе с Цзыдянем… Не Хуайсан пронзил её острым взглядом. — Но младшая госпожа Вэнь была готова в своё время проделать это с Вэй-сюном, не так ли? Неважно, какие мотивы двигали младшей госпожой Вэнь, но младшая госпожа Вэнь была готова пойти на это. Вэнь Цюаньюй горько улыбнулась: — И глава Не полагает, что лишить меня правой руки, обучив пользоваться левой, или вынудив носить, к примеру, серебряную руку, было бы справедливо?       Взгляд Не Хуайсана нисколько не смягчился — он смотрел на Вэнь Цюаньюй всё так же испытующе. — Младшая госпожа Вэнь сочтёт меня бесчеловечным, если я отвечу утвердительно? Вэй-сюн слишком благороден, чтобы держать обиду на младшую госпожу Вэнь, но я — не он. И младшая госпожа Вэнь, — добавил он, — совершенно напрасно полагает, что это будет хоть сколько-нибудь мучительно, скорее, наоборот. Цзыдянь и рука оставят после себя лишь горстку праха. К тому же, целители ордена Не сделают новую руку младшей госпожи Вэнь ничуть не менее совершенной, за это я ручаюсь, поскольку видел, как это делается — с теми из адептов моего ордена, кому случалось получать подобные травмы на ночных охотах. — Никому не будет хуже, если глава Не сделает это со мной… — вздохнула Вэнь Цюаньюй. — В самом деле, это будет справедливо — эта рука причинила другим слишком много боли. Не Хуайсан горько улыбнулся: — Если я развею не только Цзыдянь, но и руку младшей госпожи Вэнь, что это изменит? Младшая госпожа Вэнь, возможно, будет и не в силах пороть членов семьи и слуг собственноручно, но приказать сделать это другим — к примеру, своим горничным и бывшим возлюбленным, и наблюдать за этим, я полагаю, не без удовольствия, младшая госпожа Вэнь вполне могла бы, не так ли? Признайтесь, младшая госпожа Вэнь, в своё время, в Пристани Лотоса, вы не раз… Вэнь Цюаньюй зажмурилась, удерживая слёзы. — Глава Не, довольно… Если бы глава Не знал, как сейчас делает мне больно… — Вот как? — Горечь, казалось, пропитала не только улыбку, но и голос Не Хуайсана насквозь. — А детям младшей госпожи Вэнь и Вэй-сюну не было больно? Особенно Вэй-сюну. Он не просил младшую госпожу Вэнь прекратить упражнения в дисциплине, которые всегда были младшей госпоже Вэнь так по душе? Вэй-сюн всегда был слишком силен, чтобы произносить это вслух, но… Не выдержав, на помощь возлюбленной пришла Вэнь Цин. — Глава Не, прошу Вас… Ведь у А-Юй от таких разговоров может пропасть молоко, или если не пропасть, то превратиться в яд, а оно нужно не только нашим детям, но и моему младшему племяннику… — Я лишь хотел испытать Вашу супругу, Дева Вэнь Золотые Руки, — ответил Не Хуайсан. — Узнать, способна ли она будет пожертвовать тем, чего намеревалась лишить другого человека, неважно, только ли на словах или нет, но намеревалась, и узнать, мучает ли ее совесть за всё содеянное, хоть иногда. Теперь я знаю, что при всех своих недостатках, коих, к сожалению, весьма немало, Ваша супруга хотя бы честна и ей не чуждо раскаяние. Я ведь не собирался лишать руки дагэ, развеивая его Бася. Перейдём к делу.       Сказав это, он раскрыл веер, а Вэнь Цюаньюй, в которой проснулся невольный интерес, взмахнула Цзыдянем. Она, как и советовал ей Не Хуайсан, готовилась нанести удар в полную силу, но Цзыдянь не смог коснуться Вэйхэ или задеть Не Хуайсана даже кончиком. Движения Не Хуайсана были изящны и куда более быстры, чем Вэнь Цюаньюй могла бы предположить. Она не почувствовала, что поток ци сбил её с ног или лишил возможности двигаться, как можно было бы ожидать, но приблизиться к Не Хуайсану, или даже хоть немного его задеть она была не в силах. Не Хуайсану хватило одного движения, чтобы Цзыдянь рассыпался серебристо-лиловым прахом и развеялся на ветру. — Впечатляет, — признала Вэнь Цюаньюй. — Глава Не поистине силён. — Она вздохнула. — А из меня сейчас будто вынули огромный шип, терзавший меня годами… — Младшая госпожа Вэнь не пожалеет, сменив кнут на веер, — улыбнулся Не Хуайсан, протягивая Вэнь Цюаньюй нежно-розовый веер с золотистыми узорами.       С того дня в течение нескольких месяцев он бережно обучал Вэнь Цюаньюй, Вэнь Цин, как и Цзян Чэна обращению с веером, и все трое чувствовали, как при соприкосновении с новым духовным оружием души их наполняет подлинный покой. — Это сильно отличается от тренировок с Цзыдянем, — признала Вэнь Цюаньюй, — но я впервые чувствую подобное. У вееров ордена Не определенно есть некие целительные свойства. Мои душевные раны затягиваются сами собой. — Иначе и быть не могло, младшая госпожа Вэнь, — мягко улыбнулся Не Хуайсан, обмахивая обеих супруг и Цзян Чэна веером. — Конечно, духовный веер — не духовный кнут, его уже не используешь для порки, но оно и к лучшему. — В самом деле, — кивнула Вэнь Цюаньюй. — Всё же, глава Не глубоко прав, что отменил в своём ордене телесные наказания — трата времени и сил, не более, а толку мало. Моя А-Цин и А-Нин также сделали это в обновлённом ордене Вэнь. — Всё к лучшему, — кивнула Вэнь Цин и поспешила увести возлюбленную от разговора на столь тяжёлую тему. — Кстати говоря, какое имя у твоего нового оружия? — Фэньлянь, — ответила Вэнь Цюаньюй. — Розовый лотос — пусть мой веер носит это имя. — У младшей госпожи Вэнь превосходный вкус, — похвалил Не Хуайсан. — К тому же, не ожидала, что на Фэньляне будет столь удобно летать, — заметила Вэнь Цюаньюй. — Столь тонкий и деликатный шёлк оказался прочнее стали. — Это, к тому же, и удобнее, чем летать на узком мече или сабле, с которых то и дело рискуешь упасть, не так ли, А-Чэн? — улыбнулся Не Хуайсан, протягивая супругам и Цзян Чэну по чашке чая, пока Вэнь Цин перебирала волосы Вэнь Цюаньюй и легонько массировала ее виски. — Не спорю, — кивнул Цзян Чэн, — но что действительно впечатляет, так это то, как хорош веер вместо меча на ночной охоте. Развеивать им монстров и живых мертвецов так легко, к тому же, он залечивает раны… — Мой А-Чэн и обе госпожи Вэнь довольны? — улыбнулся Не Хуайсан, легонько целуя Цзян Чэна. — Во всяком случае, все мы тебе благодарны, — признал Цзян Чэн, повесив собственный веер на пояс. * — Лань Чжань! — воскликнул Вэй Усянь, спустив с колен маленького Юаня и передавая его Цижэню, который тут же покинул возлюбленных. — Вэнь Цин рассказала мне о способе подарить тебе дитя, я хотел бы испробовать его… — Зачать дитя в твоем золотом ядре? — понял Ванцзи. — Но это наверняка рискованно… — Наоборот! — воскликнул Вэй Усянь. — Вэнь Цин пообещала, что это усилит моё золотое ядро, особенно, если выносить двоих… — Ты действительно хотел бы это испытать? — спросил Лань Ванцзи.       Глаза Вэй Усяня так сияли, что ответа не потребовалось. Оба сели друг напротив друга, и Лань Ванцзи, взяв в свои ладони руки любимого, стал щедро вливать свою духовную энергию в его золотое ядро, создавая новую жизнь. Оба поразились тому, как это оказалось приятно: прикосновение теплых рук Ванцзи необыкновенно успокаивало. Волны духовной энергии потекли от Ванцзи к Усяню так легко и обильно, что зародить в себе новую жизнь тому на сей раз оказалось легче легкого, несмотря на то, что это был его самый первый опыт в подобном. Ровное тепло ци Ванцзи удивительно гармонично слилось с игривым теплом духовной энергии Усяня, зарождая в его золотом ядре будущую жизнь, обещающую стать подлинно совершенной. — Моему Вэй Ину было хорошо? — спросил Ванцзи, чуть улыбаясь: он видел, как светится внутренним светом лицо Усяня. — Мой Лань Чжань, это божественно, лучше всего, что я знал до этого, — признался Вэй Усянь. — Хотел бы я знать, будет ли у нас сын или дочка? — Девочки-близнецы, — ответил Лань Ванцзи уверенно. — Это попросту логично: мы оба мужчины, у нас сильные золотые ядра и сильная энергия инь внутри. Вэй Усянь кивнул — он и сам думал так же. — Не зря я думал о маме, когда ты передавал мне ци, Лань Чжань. Лань Ванцзи тоже кивнул. — А я — о своей. — Он нежно обнял Вэй Ина и привлёк к себе, прислушиваясь к течению ци в его теле. — Энергия в твоем золотом ядре действительно течет иначе. — Значит, нам удалось, — счастливо улыбнулся Вэй Усянь, ныряя в объятия любимого. — Обласкай меня ради такого случая. — Мгм, — кивнул Лань Ванцзи, привлекая его к себе и легко освобождая от одежд.       В этот раз Лань Ванцзи ласкал Вэй Усяня особенно нежно и бережно, словно опасался навредить будущим детям. — Мой Лань Чжань сегодня хорош, как никогда, — прошептал Вэй Усянь, приникая к нему благодарным поцелуем.       Лань Ванцзи осторожно коснулся кончиками пальцев его спины, поочередно касаясь губами каждого из шрамов. — Они ещё напоминают о себе? — спросил он осторожно. — Вэнь Цин отлично заживила их, так что — только иногда, воспоминанием о боли. — Фантомные боли? — понял Лань Ванцзи. — Они самые, — кивнул Вэй Усянь и тут же улыбнулся. — Но я не жалею, ведь я получил их из-за любви к тебе. — Он положил голову на грудь Лань Ванцзи и сказал вполголоса: — Однажды я видел сон — не знаю, что его породило, может, пережитые треволнения, может, страх потерять тебя… — Расскажи, — попросил Лань Ванцзи. — Это останется между нами, а тебе полегчает. Вэй Усянь кивнул. — Я вижу момент, когда пришел в себя в Пристани Лотоса после нашего расставания в пещере Муси, и госпожа Юй спрашивает меня, мол, по какому праву я решил строить из себя героя. Когда она спросила меня об этом в реальности, я промолчал, но во сне набрался мужества посмотреть госпоже Юй в глаза и твердо ответить, что я сделал то, что сделал, потому что ты дорог мне. Та схватила меня за воротник, вытащила из постели и стала говорить дяде Цзяну: «Ты привёл в дом обрезанного рукава, ты видишь, как он на меня смотрит, Вэй Ин готов был предать клан Цзян ради Ланя». Госпожа Юй отвешивает мне пару пощёчин и в следующий миг на мои плечи обрушивается Цзыдянь, причем, дядя Цзян даже не пытается остановить ее, а только опускает голову и смотрит на меня так печально, словно бы я и впрямь совершил нечто предосудительное, оставшись с тобой, а не вернувшись в Пристань Лотоса А взгляд Цзян Чэна полон столь неподдельного гнева — он даже и не подумал прикрыть меня собой от кнута матери, как всегда делал обычно. Я проснулся, и мои шрамы пронзила боль, хотя боли взяться было неоткуда. Я понимал, что это лишь воспоминание, но… Лицо Лань Ванцзи помрачнело. — Если бы я был там… — прошептал он. — Не могу ручаться, что не обезглавил бы эту женщину — из-за неё ты испытал столько боли… — Не надо об этом, Лань Чжань, — попросил Вэй Усянь. — Лиши ты жизни госпожу Юй, она бы умерла в ненависти и наверняка мстила бы нам после смерти. К тому же, если бы госпожа Юй умерла, Вэнь Цин сейчас не была бы так счастлива, не зачала бы детей с госпожой Юй. Впрочем, сейчас правильнее будет называть ее госпожой Вэнь, я слышал, она даже сменила имя с Цзыюань на Цюаньюй. Неизвестно, подарила ли бы нам с тобой сестра Цин возможность создать детей. Всё это стоило тридцати с лишним шрамов… И прошу, не надо о грустном, это ведь может повредить нашим маленьким. — Я напишу Вэнь Цин, когда придёт время, — решил Лань Ванцзи. — Если она подсказала нам способ зачать, лучше будет, если при их рождении тебе поможет именно она. — Да, но как же А-Юань? — вспомнил вдруг Вэй Усянь. — Малыш так привязался к нам с тобой, а теперь, когда у нас будут собственные дети, он уйдёт на второй план… — Этого не будет, — заверил любимого Лань Ванцзи. — Мы будем любить всех троих одинаково. Как старший из детей и как сын А-Юань никогда не отойдёт на второй план, да и Чифэн-цзунь с братом и дядей не чают души в А-Юане.       Это действительно было так. Когда бабушка Вэнь с внуком впервые появились в Облачных Глубинах, Лань Цижэнь первым делом позаботился о старой женщине и дал ей место среди кухарок клана. Та, будучи искренне благодарной старейшине Ланю, мгновенно освоила основы ланьской кухни, и с тех пор с особенной радостью готовила для Цижэня, его племянников и Вэй Усяня. Что же до маленького Юаня, то Цижэнь охотно принял его в клан и с того дня приёмный сын Вэй Усяня и Лань Ванцзи стал любимцем всего семейства. Сичэнь и вовсе не спускал с рук приёмного племянника, осыпал поцелуями, задаривал игрушками и прехорошенькими ханьфу и мягкими вышитыми туфельками, делал ему прически и вечерние ванны, баюкал игрой на Лебин, и Юань бы сблизился с ним крепче всех, если бы не Минцзюэ. Бывший глава ордена Не, хоть и полностью вылеченный ланьскими целителями от склонности к искажению ци и давно заменивший саблю на веер, которым Хуайсан с радостью научил пользоваться и Сичэня, всё ещё обладал тяжёлым нравом и маленький Юань немного робел в его присутствии. Так что однажды Цижэнь, под предлогом того, что «один из вас непозволительно портит А-Юаня, а другой способен испугать дитя до слёз», взял малыша под своё покровительство, вспомнив, как в своё время растил Сичэня с Ванцзи. Цижэня, по всей видимости, нисколько не смущала и не тяготила уютная колыбелька, стоявшая теперь в его покоях, необходимость менять пеленки маленькому Юаню и кормить его молоком из рожка. Заботясь о маленьком Юане, Цижэнь одновременно максимально деликатно помогал ему сформировать основу золотого ядра, с радостью гулял с ним, понемногу научил плавать, умело успокаивал, если А-Юаню случалось испугаться, и не позволял заболеть, если Юань чувствовал хоть самое легкое недомогание. Всё это поспособствовало тому, что А-Юань постепенно полюбил наставника Ланя совершенно искренне, тянулся к нему и охотно всему учился, не находя правила Ланей чем-то тягостным. Цижэнь, в свою очередь, понемногу смягчился рядом с воспитанником, дав Вэй Усяню повод для новых шуток о том, что Юань в скором времени начнет звать Цижэня папой. На что тот сухо, но беззлобно отвечал, что, мол, А-Юань может звать его, как угодно, лишь бы не попал под влияние Вэй Усяня. Тот смеялся, как ни в чем не бывало, прекрасно зная, что маленький Юань, с присущей ему сердечностью, любит всех членов семьи одинаково. * — Письмо из Облачных Глубин? — спросила Вэнь Цюаньюй, увидев послание в руке Вэнь Цин. — От Лань Ванцзи, — кивнула та. — Вэй Усяню скоро родить и будет лучше, если именно я помогу ему с операцией. — Да, — согласилась Вэнь Цюаньюй, — так будет лучше. Ведь именно ты подсказала ему способ зачать. — Хочешь отправиться со мной? — спросила Вэнь Цин. — Это помогло бы вашему окончательному примирению. — Не сейчас, — покачала головой Вэнь Цюаньюй. — Только не сейчас. Перед такой операцией юноша наверняка вдвойне уязвим, а я… — Она виновато опустила глаза. — Я всё же причинила ему слишком много боли — Вэй Усяню до сих пор снятся обо мне кошмары, я это знаю… Любила я его или нет, но я не хочу, чтобы у Вэй Усяня из-за меня случился выкидыш, могущий повредить его золотому ядру. — Но вам обоим всё же следует прийти к примирению, — мягко заметила Вэнь Цин. — Не станешь же ты вечно ненавидеть того, кто спас тебе жизнь. — Я знаю, — кивнула Вэнь Цюаньюй. — Во мне нет ненависти, но, признаюсь, ещё сохранилась обида на Вэй Усяня — за то, что он лучше меня и сильнее духом. Я искренне надеюсь, что однажды это пройдёт, но сейчас — отправляйся одна. Передай, что я прошу у него прощения, снова — нам обоим станет от этого легче. А я позабочусь о резиденции и детях.       Вэнь Цин кивнула. Собрав всё, необходимое для операции, она воспользовалась усовершенствованным талисманом перемещения, позволяющим мгновенно оказаться в нужной точке, не затрачивая при этом лишних духовных сил, которыми во множестве снабдил ее в своё время Вэй Усянь, так что путешествие в Облачные Глубины почти не заняло у неё времени. *       Лань Ванцзи поприветствовал Вэнь Цин у ворот Облачных Глубин. Оказалось, что она была занята беседой с адептами Лань. Время от времени, хоть и не слишком часто, она навещала резиденцию клана Лань, наблюдая за состоянием Вэй Усяня и одновременно делая необходимые записи, ведь его случай был во многом первым — не он первый зачал с помощью духовной энергии — как они с Цюаньюй — но он первым носил близнецов в золотом ядре. Адепты Лань, несмотря на нелегкий характер Вэнь Цин, успели ее полюбить. А Лань Сичэнь и Лань Цижэнь, особенно ценившие ее знания и опыт, даже иногда предлагали ей поселиться в Гусу. Но Вэнь Цин всегда отвечала отказом, ведь в обновленном ордене Вэнь она была куда нужнее. Лань Ванцзи сдержанно поклонился ей. — Дева Вэнь Золотые Руки. — Ханьгуан-цзюнь, — ответила Вэнь Цин, склоняя голову в ответ. — Как самочувствие Вэй Усяня? — Дева Вэнь прибыла очень вовремя, — признался Лань Ванцзи. — Судя по всему, Вэй Усяню уже пора родить. — Что ж, не зря я воспользовалась талисманом перемещения, а не веером, — кивнула Вэнь Цин. — Вэй Ин сейчас в операционной? — Именно так, его только что подготовили, — кивнул Лань Ванцзи, и добавил неожиданно твердо: — Поэтому я настаиваю, Вэнь Цин, пока Вэй Ина ещё нет рядом — не повышайте на него голоса, не отпускайте своих язвительных шуток, которые, судя по всему, Вам так по душе. Если попытаетесь — я не допущу. — Я не так глупа, чтобы позволять себе несдержанность на территории ордена Лань, — сдержанно ответила Вэнь Цин. — Я даже не стану применять игл во время операции — у меня с собой особое питьё. И Ханьгуан-цзюнь сможет быть подле Вэй Усяня.       Лань Ванцзи кивнул и повел ее к возлюбленному. Он и сам, как другие адепты Лань, знавшие Вэнь Цин, заметил, что она изменилась за последнее время: нрав Вэнь Цин смягчился, она перестала сыпать насмешками и повышать голос. Кто знает, не был ли тому причиной нет только союз с Вэнь Цин но и присутствие рядом Яньли с маленьким сыном.       Вэй Усяня, между тем, раздели и уложили. Он был полностью готов к операции, и даже не был испуган, скорее, полон любопытства, но явно скучал о любимом, не зная, позволят ли Лань Ванцзи быть с ним рядом. Поэтому просиял особенно счастливой улыбкой, увидев рядом с вошедшей Вэнь Цин также и Лань Ванцзи. — Можете обнять его за плечи, — вполголоса произнесла она, понимая необходимость полного покоя для пациента, и протянула Вэй Усяню порцию того самого питья, которое в своё время дала возлюбленной при родах. — Эта операция не нанесет ни малейшего вреда твоему золотому ядру, — пообещала Вэнь Цин. — Оно станет только сильнее, поскольку ты носишь близнецов. — Но как это будет, Вэнь Цин? — отважился спросить Вэй Усянь. — Дети покинут твоё золотое ядро, и оно станет таким же, как прежде, приняв первоначальную форму, — ответила Вэнь Цин. — Пей снадобье, и мы приступим. Ты не заснешь, но и боли не будет.       Вэй Усянь выпил порцию обезболивающего, и они с Лань Ванцзи стали наблюдать, как Вэнь Цин сделала изящный надрез внизу живота Вэй Усяня и удивительно легко и ловко извлекла из его золотого ядра близнецов — двух хорошеньких и сильных девочек. После чего, воспользовавшись своей духовной энергией, дабы обойтись без наложения шва, покрыла надрез на теле Вэй Усяня слоем лёгкой мази, распространившей едва заметный свежий аромат, и рана затянулась, словно бы сама собой. — Сюли и Сюин, — прошептал Лань Ванцзи. — «Прелестная» и «Талантливый цветок». — Потрясающе красиво, Лань Чжань, — нежно шепнул Вэй Усянь и благодарно улыбнулся Вэнь Цин. — Это чудо, сестра Цин. Мне ведь ещё рано вставать, верно? — Именно так, — кивнула Вэнь Цин. — Нужно подождать, пока духовная энергия, питавшая всё это время твоих детей, преобразуется в эквивалент молока. — Детям, зачатым особым образом нужно особое питание? — понял Лань Ванцзи, всё это время не оставлявший любимого. — Так и есть, — подтвердила Вэнь Цин. Она прислушалась к состоянию золотого ядра Вэй Усяня, к течению ци в его духовных каналах и осталась вполне довольна. — Ты отлично справился, — признала она. — С твоей помощью, сестра Цин, — улыбнулся Вэй Усянь. — Только не трать пока силы на разговоры, — предупредила Вэнь Цин. — Тебе ещё нужно восстановиться. — В самом деле, — согласился Вэй Усянь. — Ты права, я бы и в самом деле с удовольствием поспал. — Он прижался щекой к ладони Лань Ванцзи и закрыл глаза, вскоре действительно уже крепко заснув. — Я могу перенести Вэй Ина на постель? — спросил Лань Ванцзи. Вэнь Цин кивнула.       Лань Ванцзи бережно поднял возлюбленного и перенес на постель, уложив и укрыв одеялом со всей осторожностью, на какую только был способен. — Послушай, Вэнь Цин, — спросил Второй Нефрит вполголоса, отбросив официальное обращение, — если эта мазь столь совершенна, возможно ли с ее помощью убрать шрамы со спины Вэй Ина? Пусть они и зажили полностью, но всё же иногда заставляют Вэй Ина страдать, и… Если я буду видеть их изо дня в день, то не могу ручаться, что однажды не пойду на убийство той, кого ты вопреки всему смогла полюбить. Укорять меня в этом будет некому, ведь орден Мэйшань Юй практически прекратил своё существование, а те из его адептов, кто остался в живых, избрали участь странствующих совершенствующихся или расселились по деревням. Вэнь Цин тихо вздохнула: — Знаю, у тебя есть причины желать отомстить моей Цюаньюй, но ведь и мне хотелось бы свести с ее тела шрамы от кнута. Я признаю, что ее отношение к Вэй Усяню никогда не было справедливым, но… Если бы ты видел ее шрамы, ты потерял бы сон раз и навсегда. Их куда больше тридцати пяти, многие из них А-Юй носит с самого детства. — И что же? — нахмурился Лань Ванцзи. — Вэй Ин уже испытал в детстве достаточно боли, чтобы выносить ещё и удары ее кнута без всякой вины… Вэнь Цин вздохнула. — Я всё это знаю, но имей жалость, прошу тебя. Меня также вначале возмущало поведение А-Юй, искренне возмущало до глубины души, но если человек болен, его куда разумнее пожалеть, чем возненавидеть, а мне именно что приходится лечить мою А-Юй, лечить до сих пор, и на ее окончательное исцеление уйдут годы. Я ведь и эту мазь создала не так давно, чтобы попытаться сделать именно это — убрать с тел А-Юй и Вэй Усяня все эти воспоминания о несправедливой жестокости. Вэй Усянь — не первый, на ком я испробовала это снадобье — мы с А-Юй и А-Нином уже не раз спасались им от ран на ночных охотах и спасали адептов. — Что ж, тебе я доверяю полностью, — признал Лань Ванцзи. — Ты никогда не причинишь Вэй Усяню вреда. — Как и никому другому, — кивнула Вэнь Цин. — Что ж, уложи Вэй Усяня на живот, но только максимально осторожно, надрез ведь зажил совсем недавно.       Вдвоём они бережно уложили спящего на живот, и Вэнь Цин покрыла его шрамы мазью. Спустя всего один кэ от них не осталось никаких следов — все шрамы не только полностью изгладились, но и кожа на спине Вэй Усяня стала словно бы ещё более нежной и гладкой. Лань Ванцзи слегка коснулся ее кончиками пальцев и сказал с тихой благодарностью: — Дева Вэнь, это чудо… — Я и сама мечтаю о дне, когда тело моей А-Юй станет таким же, но это будет сложнее, — призналась Вэнь Цин. — Повторюсь, ты не видел ее шрамов, их невозможно сравнивать… — Для меня это не имеет значения, — ответил Лань Ванцзи. — Но благодарю тебя. Склонившись над Вэй Усянем, он стал целовать его в затылок и плечи. Вэнь Цин чуть улыбнулась: — Я оставлю вас. Вэй Усянь в полной безопасности, как и дети. — Я попрошу дядю тебя проводить, — решил Лань Ванцзи. — Брат теперь почти всё время или с Чифэн-цзунем, или с А-Юанем, а вы с дядей любите беседовать вдвоем. — Пожалуй, я действительно останусь, но ненадолго, — согласилась Вэнь Цин, подумав. — Действительно, хотелось бы повидать А-Юаня — судя по всему, он полностью счастлив здесь — и побеседовать со старейшиной Ланем будет приятно, да и день-два понаблюдать за состоянием Вэй Усяня и девочек будет нелишне. А ты побудь с ним. И сейчас же зови, если что. Ванцзи кивнул. Вэнь Цин вышла, а он продолжил целовать спину любимого, вызвав счастливую улыбку и шёпот: — Лань Чжань… — Я рядом, Вэй Ин, — тоже шепотом ответил тот. — И более не позволю тебе страдать. Ни за что.