Сплошное бла-бла-бла и никакого конструктива

Шум сдавливал голову, подобно железному обручу. Шорох мела по доске должен был быть приятным, но вперемешку с гомоном шушукающихся между собой детей — сплошная какофония. “Терпи, Франклин, терпи, остался последний урок, и ты пойдешь домой” — данные мысли должны были мотивировать и придавать сил. Да все должно делать мир лучше, но что-то, как всегда, идет не так. В голову Чара прилетел клочок бумаги. С тяжким вздохом мужчина повернулся в сторону притихшего класса. Дети будто сжались до состояния атома, о которых так усердно вещал Франклин. — Ну и кто это сделал? — учитель Чар поднял с пола несчастный бумажный шарик и развернул. “Салем — идиот, втюрился в Кейт. Передай Бобби”. — Очень информативно, — Чар с нескрываемой скукой и многолетним разочарованием в профессии школьного учителя прокомментировал сплетню. Смяв бумажку, он швырнул ее в мусорную корзину и, между прочим, попал прямо в цель. Трехочковый, мать его, — Тори, будь так любезна не отвлекаться на глупые сплетни о том, кто идиот и кто кого любит. Обрати внимание на доску и потерпи до конца занятий. Покрасневшая до корней волос Тори насупилась и буквально легла на парту, проклиная учителя Чара за его невероятную способность узнавать по каракулям автора. Впрочем, уже через пять минут она, как и все остальные, забыли о казусе с бумажкой и вновь зашептались о своем. “Кажется, я по полной программе облажался…” — Франклин поджал губы. Лишь бы не разрыдаться позорно перед классом от своей жизни. И так хватает извечных обидных подколов что от педагогического состава, что от самих учеников. Работая в маленькой школе уже пять лет (дольше никто не продержался, что удивительно), Франклин так и не обзавелся авторитетом. Старые педагоги как появлялись, так и стремительно уходили на пенсию. Молодые практиканты тем более долго не задерживались. Набивать себе цену и приемлемую репутацию Чар сначала не стремился особо, а вот теперь жалеет. Вот так всегда. Нигде не успеваешь, а потом сидишь, страдаешь. Лузер — он и на луне лузер. Спасибо и на том, что у него никто обед не отбирает вместе с мелочью. Справедливости ради, такое было в то время, когда он сам ходил в школу. Вспоминать страшно. А детишки все продолжали шушукаться. Из всего котла с переговорами Чар даже умудрился вычленить что-то про “нового симпатичного библиотекаря, судя по всему, корейца”. Еще лучше. Чара всегда “радовали” эти двойные стандарты. Симпатичный корейский смазливый парень? Мы окружим тебя вниманием. Просто корейский парень с невыразительной внешностью? …И вокруг тишина. Ой, вон там даже перекати-поле прыгает. Хотя… Кого пытается обмануть Франклин? Сам по себе он тот еще социофоб и интроверт с нулевыми социальными навыками. С чего вдруг окружающим тянуться к нему? Но с корейскими корнями он не обманывает, разумеется. Ну и пусть он теперь не Ча Дуин. Перемалывать в голове всю свою биографию, как он родился в крохотном корейском городке в провинции Канвондо, как он переехал вместе с мамой в США после ее развода, как он получил новое имя и фамилию (ну как, с фамилией гадать не пришлось), и прочее бла-бла-бла. Трогать полку с воспоминаниями о стерве-жене Флоренс он точно не хочет. Ах, если бы этот кошмар можно было бы вот так просто смять и выбросить в мусоросжигатель, то Франклин точно бы так и сделал. Одна из больших ошибок в его жизни, что уж там говорить, и это все не без участия дражайшей маменьки. Так, все, эту стыдную полочку больше не трогать. Эту мудрую мысль подтвердил заливистый звонок, предвещающий конец урока и учебной недели в принципе. Наконец-то. *** — Ой, мистер Чар, вы тако-о-о-ое пропустили, — с ехидством в голосе пропела мисс Тернер, догнав Франклина, пока тот брел по пути к автобусной остановке. Он медленно шел, раскуривая без стыда и совести на территории школы сигарету. Осталось только наведаться в облюбованный им еще давно небольшой бар и тогда точно настроение хоть немного поднимется. Но до этого еще дожить надо, потерпев случайную попутчицу Анжелу Тернер. Сама по себе девушка была, пожалуй, одной из единственных, если не единственной из всего окружения Чара, с кем мужчина мог нормально поговорить о всяком. Она была умной и начитанной. И страшно надменной и язвительной, что перечеркивало все намерения Франклина продолжать общение. Девушка настырно выхватила пачку сигарет у незадачливого учителя, достала одну плотно скрученную бумажную трубочку с ядом и также принялась дымить. Работа педагогом у всех высасывала все жизненные силы и требовала хоть какого-то релакса. И сигареты с этим неплохо так справлялись. — И что же я пропустил? — Ну как же? — Анжела уставилась с каким-то раздражением на Франклина, примешав к своему взгляду еще какие-то эмоции, которые Чар разгадывать уж точно не собирался. Делать ему больше нечего, — Если бы вы чаще приходили в учительскую, то точно бы знали, что к нам пришел симпатичный молоденький библиотекарь. Ах, вот оно что. То ученики болтают о новом сотруднике, то преподаватели. Вероятнее всего, и этот бедолага надолго не задержится, а значит, нет никаких причин для личного знакомства с ним и удостаивания внимания. — Он даже всем принес по коробке конфет, когда пришел знакомиться. Вам, кстати, тоже, но вы уже ушли и вашу долю съели. — Как-нибудь переживу. Девушка насупилась и продолжила молча идти рядом. Диалог поддерживать Чар точно не хочет, а значит, не имеет смысла даже пытаться. И вот пути их разошлись: Тернер нужно к своей машине на парковке. — Ну, — Анжела обернулась напоследок, — Как будете выходные проводить? — Как всегда, — последовал односложный ответ, — Лежание на кровати и, пожалуй, пара банок пива. На большее меня не хватит. — Понимаю, — легкая, но тем не менее, язвительная ухмылка тронула губы девушки, — Тогда удачных выходных. Смотрите, не спейтесь там! Это она уже крикнула, убегая к своему автомобилю. Как на это реагировать Чару? Да никак. Ему только что непрозрачно намекнули, что он — алкаш, беспросветно застрявший в трясине остопиздевшей монотонности и разочарования к себе. И с этим трудно не согласиться. Впрочем, слова Анжелы могли и не иметь двойного дна и намеков. Просто Чар вновь накрутил самого себя, напоминая себе же о своих недостатках. Дорога домой на автобусе проплыла густым туманом. В окне кабины, помимо пробегающего фона, было еще и отражение Чара. Осунувшийся, бледный, с синяками под глазами, которые не скрывали даже привычные очки со слегка затемненными стеклами. Чуть отросшие непослушные каштановые волосы, пребывающие в легком беспорядке. Завершала весь этот невероятный видок трехдневная щетина. В общем, сразу можно было сказать по внешнему виду, что это — заебавшийся в край человек, которого ограждает от того, чтобы пустить себе в лоб пулю, отсутствие оружия и собственная трусость. С отвращением мужчина отвернулся от окна. Он лишь хотел поскорее доехать домой, переодеться и пойти выпить уже, наконец. Нервы ни к черту. Домой мужчина буквально дополз, заставляя передвигать ногами. Там его встретила привычная, но все еще невыносимая тишина. Только стрекот холодильника и собственный писк в ушах могли бы ее нарушить, но не сумели. Разумеется, Чар изнывал от одиночества, но собственные ограничения по типу той же социофобии, вперемешку с явным консервативным настроением городка в штате Миссури не позволили бы не то что в дом привести, в принципе познакомиться. Ну вот такая вот херня. Бедолага-учитель еще и гей (с чем не могла смириться его мама, впихнув нерадивого сына в круговерть такого дерьма, за которое сам Франклин до сих пор ее проклинает). Ах, маменька, ну спасибо... Чар помнил, как выехал за черту города, держа в рюкзаке на коленях урну с прахом матери. Как скинул ее куда-то в овраг. По ней точно скучать не будет. Есть причины. — Боже, — Чар заливисто, гранича с истерикой, захохотал от таких воспоминаний. Успокоившись, первым делом зашел на кухню. Там, разумеется, не было ничего интересного. Справедливости ради, он умел готовить, и очень даже хорошо, между прочим. Просто не было уже никаких сил даже вставать по утрам и умываться, что уж говорить о готовке? Вот и приходится питаться готовой едой и раменом быстрого приготовления. Которая, кстати, закончилась, на что Чар мысленно себе поставил галочку "сходить, наконец, в магазин". С другой стороны, ему было бы даже как-то проще готовить не для себя, а для кого-то. Но как-то не сложилось с партнерами. Даже банально соседей нет. А ведь Франклин уже как месяц назад загрузил объявление об аренде комнаты в его доме. Претендентов нет. Вероятно, все дело в адресе, потому как сам мужчина живет далеко от центра чуть ли не на окраине. Что? В чем причина поиска сожителя, если сам Чар не особо ладит с людьми? А кому понравится много лет жить в тотальнейшем одиночестве? Даже отпетому интроверту от такого захочется выть. К тому же, пусть дом Чара и небольшой, он все равно казался слишком огромным и пустым для него. Ну, и... Лишний доход никогда не бывает лишним, если так можно вообще выразиться. А тем временем Чар уже успел заварить себе чай (ну, или кинуть в кипяток пакетик). Он пил свой напиток, морщась от вкуса. То-ли с рецепторами что-то не так, то-ли сам чай такой. Какой-то... Бумажно-пустой на вкус, что-ли. Допив эту крашеную водичку с запахом чая, Чар принялся собираться в бар. Все-таки, ивент "напиться, дабы забыться", как непрерываемую традицию каждую пятницу, никто не отменял. А пока натягивал на себя джинсы и несменяемую в его гардеробе поло, раздумывал о том, чем займется сегодня вечером после выпивки и на выходных. Идей, как провести время с пользой, не было. Впрочем, как и всегда. На самом деле, есть одна вещь, которой Чар мог бы заняться. Написание собственной книги. Всю сознательную жизнь он мечтал стать писателем-фантастом. Подарить кому-нибудь те миры, которые были у него в голове. Но вот парадокс: сейчас ничего путного не лезет, чтобы запечатлеть это на страницах будущей книги. Если сам Франклин, разумеется, не хочет выпустить книгу с девственно-чистыми листами. Скорее всего, вечером опять будет отмокать в ванне с сигаретой в пальцах, не в силах даже подрочить нормально. Наконец, собравшись, он вышел наружу. На улице по пути не было ничего примечательного. На парковке рядом с баром со звучным названием "Титан" (что вот вообще не оправдывало его печального ничтожного вида), разве что, стояла какая-то знакомая машина. Но Чар как заметил ее, так и выбросил из головы в метафоричную мусорку. Вероятнее всего, показалось. На входе вышибала не хотел пускать какого-то парнишку в очках. "Опять какой-то школьник решил напиться. Как всегда" — прокомментировал в голове эту сцену Франклин и зашел внутрь. В помещении его встретила привычная темнота, к которой вновь приходится привыкать. — Ба, какие люди! Тебе как обычно? — За баром стояла женщина с причудливым каре и хитрым взглядом, одна из немногих, с кем можно поболтать. — Привет, Сора. Да, ты права, как обычно. — Я тебя услышала, — Сора принялась наливать Франклину пиво в большую кружку, — Как дела с твоими спиногрызами, не обремененными интеллектом? А еще Сора ненавидела детей. — Все как всегда, — Чар пригубил напиток, — Я так и не смог заинтересовать их. Херовый из меня учитель. — Справедливости ради, ты ходишь с такой унылой рожей, что мне самой хочется спать. Но и выблядки тоже без мозгов и стремлений, этого у них не отнять. Продолжать сей бессмысленный диалог у Чара не было никакого желания. Он продолжил пить свое пиво, оперевшись щекой о руку и глядя на Сору с укором, которая уже переформулировала свое внимание на того парня со входа. Видимо, все-таки прорвался. — Эй, шкет! Тебе хоть двадцать один есть? Юноша выругался на... Корейском? Ба, как тесен мир. Франклин на минуту стал Ча Дуином, шустро переведя бубнеж в конкретное "черт возьми, да вы серьезно?!". Родной язык так просто из головы не выкинуть. — Мэм, я вот что тому идиоту-громиле минут пятнадцать доказывал, что мои водительские права — именно мои, а не чужие, а теперь вам доказывать еще полчаса? — Показывай давай или проваливай, — злобно процедила барменша. И парень показал. А у Соры глаза стали походить на блюдца, на столько она удивилась. — Ебать ты сохранился. Дай-ка номерок своего косметолога. — Нету такого. Спасибо генетике. А вообще, мне все так говорят, — и парень рассмеялся. Так звонко и заразительно, что у самого Франклина внутри что-то екнуло. Но он предпочел от этого всего отмахнуться, отвернувшись. — Нет, Франклин, — Сора шепнула ему, облокотившись на барную стойку, — Ты прикинь! Ему двадцать шесть! Я тоже так хочу! И Чар решил взглянуть на парня еще раз, уже внимательнее рассмотреть его. Какой-то худенький азиат в очках и со смешной челкой. Действительно выглядит, как какой-то школьник лет семнадцати, особенно в этом несуразном сером кардигане. Сам, как выяснилось, уже не парень, а мужчина, обернулся на него в ответ. В его глазах промелькнуло нечто, что Франклин не уловил. Азиат улыбнулся. — Добрый вечер, мистер Чар. Я рад с вами, наконец, познакомиться. Стоп. Что?! — Откуда вы... Но Чар не успел договорить. — Я Квон Лимо... Черт, Лимо Квон, извините, привычка говорить сначала фамилию. Я новый библиотекарь. Слух резанул знакомый акцент. Если сначала Чар только догадывался, что перед ним, по сути, его земляк, то теперь в этом убедился. А, ну и еще в том, что этим парнем как раз и был тот самый новенький "симпатичный библиотекарь", про которого он уже успел наслушаться впрок. — Ча Дуин, второе имя — верно, Франклин Чар. Учитель физики. Рад знакомству, — произнес Чар на своем родном корейском и протянул руку удивленному Квону. Впрочем, тот взял себя в руки и пожал руку в ответ. "Боже, и вправду симпатичный...". Этим мыслям Франклин не позволил отразиться на лице, сохраняя на нем лишь спокойствие. — Боже, как здорово, что я могу здесь с кем-то пообщаться на родном языке! — Лимо заулыбался пуще прежнего. Чар не стал пока рушить все надежды на продолжительное общение. Выстраивание новой стены для нового человека подождет. А пока можно отбросить свою упрямость и, наконец, нормально поболтать хоть с кем-то. Мужчины быстро переместились за дальний столик, до куда даже музыка сходила на нет. — И так, — Чар не знал, как начать диалог, — Что же вы забыли в этой дыре? — А вы? Вопросом на вопрос. Хитро. Но Лимо все же соизволил ответить. — Переехал по, скажем так, некоторым причинам. А этот городок показался мне вполне уютным. И, прошу, давай вне работы на "ты"? — Ох, давай. Это невероятно, но слова будто сами находились, поддерживая костер диалога. Такое с Чаром было впервые. Обычно все затухало на первом слове и они с оппонентом просто молчали. Чар самозабвенно болтал с Квоном, рассказывая обо всем подряд. В какую псевдокорейскую кафешку лучше не заглядывать. Какие страсти происходили в этом городе когда-то. Узнал, что Квон не абы откуда, а из Сеула (но говорить причину переезда Лимо не хотел явно, сменяя тему и отводя стыдливо взгляд, ладно, его право). Сам Дуин (как к нему впоследствии и обращался сам Квон) поведал, как очутился здесь. "Надоело каждый день смотреть на дачи Ким Чен Ына" — шутил Ча Дуин. Все это время они так и болтали на своем родном языке, напрочь позабыв про общепринятый английский. Так и пролетели где-то часика два и будущие коллеги вышли из бара. — Слушай, Дуин, тебя подвести? — Если хочешь, можешь даже остаться на вечер. У меня дома есть выпивка. И Квон засмеялся. — Да ну тебя! Мне же еще за руль садиться! Я уже рискую. — Тогда оставайся на ночь. Я не против.