Знамение

— Ха-ха! Отсоси рыжий лис! Я снова выиграл. Тони в победном крике занёс игровой джойстик над головой и завалился взад себя на скомканную кровать комнаты. — Моя взяла. Твои персы лохи против моих. — Томпсон, ты двенадцатый раунд меня ложишь, не охренел ли, белый пёс! — Майк обиженно скуксил губы и откинул свой джойстик в сторону. — Друг, называется. Хоть бы раз дал шанс тебя объебать, козлина. — Ага, щас… Великий Тони-Торнадо никому не уступает! — горделиво, глядя в потолок. — Сегодня дай тебе шанс выиграть, завтра ты не захочешь возвращать мне долг, а потом что — «Тони, дай я тебя трахну?» — с издёвкой, но шутливо. — Да отдам я тебе твои пятьдесят баксов, чего ты гундишь? — Майк хмуро огрызнулся. — А по поводу «трахнуть», заметь — не я предложил. Только ты не в моём вкусе. Я больше спец по сиськам. — Ну-ну… — Тони ущипнул насмешкой. — Чё ты нукаешь, мудила белобрысая? — стукнул в шутку Томпсона кулаком по стопе. — Ну подумаешь, на вписке у Лауры перепутал тебя с тёлкой в темноте. Чё теперь, всю жизнь будешь меня этим попрекать? — Буду, — Тони принял сидячее положение и потянул плечи. — Ты меня за член хватал и лез целоваться, так-то… Ладно, когда в шутку, ещё могу понять. Но ты был так пьян, что реально чуть меня не трахнул. — Ой, ой, какие мы нежные, мистер Томпсон, — передразнивая, ответил рыжик. — Можно подумать, тебя частенько трогают за член. На твоём месте девственника, я бы радовался. И потом, я друг, мне можно, — задаваясь. — Подумаешь, немного переборщил с пивом. Я не виноват, что у тебя волосы, как у девчонки — до плеч. И брызгаешься какой-то сладкой фигнёй, от которой режет глаза. Грех не перепутать с бабой, — посмотрел оценивающе на блондина. — Это не фигня, — обиженно с осуждением. — А Кензо с тропическими фруктами. Самый топовый аромат для парней, между прочим. Девчонкам, кстати, тоже нравится. Но это не означает, что меня можно открыто лапать. — А мне, кажется, у тебя в тот момент даже привстал, — Майк натянул издевательскую улыбку. — Завались, рыжий, — Тони вскочил с места. Убрал джойстики в тумбочку. Громко хлопнул створками. — У меня на парней не встаёт, к твоему сведению. — Кстати, а чем закончилась вечеринка у Лауры? Ты же мне так и не рассказал. — Чува-а-ак!.. — с пылким восхищением, откинув голову назад, — да ты рано ушёл. Я один фиг той сисястой влупил под утро, когда все отрубились после мною принесённого коктейля, а мы с ней остались наедине. Ты Такое пропустил. Могли бы тройничок замутить. Бля, а как она стонала, — удовлетворённо, сжимая пах. — Три раза подряд кончил. Хотел сделать четвёртый заход, но уже был не в силах. Вырубился походу. А она, кстати, и про тебя спрашивала. У тебя были все шансы, Торнадо. — Да ну её! — рукой наотмашь. — Может, я себя берегу для особого случая, — блондик кинулся к зеркалу шкафа, оглядев себя со всех сторон. Синие потёртые шорты едва прикрывали колени, а местами рваная черная футболка болталась на худощавых плечах растянутым мешком. — Может, я только отдамся в избранные руки. — Это в какие-такие, избранные? — Майки в раздумиях надломил бровь. — Ах, да, я понял, ты всё мечтаешь встретить девушку-вампиршу с красными глазищами, острыми как бритва клычищами, и во-о-от такими, — парень обвёл ладонями круги перед своей грудью, — большими буферами, — раскатисто засмеялся. — Я угадал? По-любому, это был бы самый кровавый секс в истории, — с дерзкой перчинкой в интонации. — Не забудь меня пригласить на шоу, если чё. В этой вакханалии я уж точно хочу поучаствовать. Так сказать — осиновый колышек об нее почесать. — Ну всё, закроем тему, — смутившись, с металлом в голосе. — И что? Да, мне нравятся вампиры. Считай, это мой фетиш. Кинк, в конце концов. А что в этом плохого? — В том, что их не существует, чувак. — Майк откинулся о кровать, вытянув ноги по полу. — Вампиры — это сказки, бредни, хрень полная. Ужастики для непослушных детей, не более. Так и помрёшь девственником. — А если нет? — Тони сделал пистолетики руками в сторону рыжего друга. — Что, если они существуют. — Томпсон, тебе сколько лет? — тяжело выдохнул вечерний гость. — Столько же, сколько и тебе — семнадцать, и что с того? — голубые глаза округлились в недопонимании. — Бля, надо о тёлках думать реальных, а не о кровососках мифических. Хочешь, завтра в клубец сгоняем? Подыщем тебе цацу… Она тебя совратит и ты забудешь про свои сказки. Хорош уже дрочить на картинки упыриц, — дотянулся до тумбочки, взял старый затёртый комикс про вампиров, перелистнул несколько страниц, покривил губами. — Взрослеть надо, Тони, — бросил взад себя через плечо. — Ничего ты не понимаешь, Майк, — светлячок сполз на пол к товарищу, приняв ту же позу, что и он. — Повзрослеть мы всегда успеем. А вот мечта, всегда останется мечтой. — Ладно, вампирофил, твои сексуальные девиации меня мало интересуют. Разбирайся с ними сам, — рыжик хрустя коленями выпрямился во весь рост. — Время уже девять. Я домой валю. Не забудь, нам завтра ко второй паре. У нас контра по матеше. Провожать не надо, — направился к выходу. — И кста, у тебя классный член. Я успел заценить, когда тебя мацал. Был бы я тёлкой, ухх! — вскинул большой палец вверх. — Пошёл ты! — в догонку к словам Томпсона, в спину друга полетела подушка. — Всё, бывай, Торнадо! До завтра.

🧛‍♂️🧛‍♂️🧛‍♂️🧛‍♂️🧛‍♂️🧛‍♂️🧛‍♂️

С Майком Тором блондин дружит фактически с первого класса. Должно было упасть небо на землю, чтобы эти двое смогли найти общий язык. Но по каким-то странным стечениям обстоятельств произошло невозможное — подружились. Если рассудить «по понятиям», как принято говорить в молодёжных кругах — дороги парней не должны были пересечься ни при каких самый убогих обстоятельствах. Тони — наивный чудик с непомерными фантазиями. Вечно блуждающий в своих тёмных мирах и сходящий с ума по мистическим существам. Майк среднестатистический рыжеволосый плечистый распиздяй с карими глазами, ежедневно ищущий очередную «жертву» для укрощения своего подросткового либидо. Возможно, именно их многополярность и стала центром притяжения двух разносторонних юнцов — «минус на минус — даёт плюс». Даже в школе периодически ходят слухи о том, что Томпсон и Тор — «немного не такие», если они не отходят друг от друга: в сортир — вместе, в столовку — рядом, сидят за одной партой. Огонька и сплетен добавил случай на одной из вечеринок: проиграв в бутылочку, им пришлось при всех поцеловаться в засос и на глазах ошеломлённых друзей облапать с низу доверху. После второго поражения, эти двое уже стриптизировали с голыми торсами, прилипая телами под экстазное ликование подвыпивших одноклассниц: — Тони, расстёгивай ему ремень! Схвати его за ч-челн… блин… з-за ч-член, во! — кричала одна с бокалом в руке, держась за свою подругу. — Майки, ты просто секси! Прижми к себе Белочку за задницу! — скандировала вторая, заливая в себя крепкий коктейль. — Идите нахуй, я домой, — с блевотным видом подвёл итоги один из парней. — Гомики! И только Луис сидел молча, открыто пялясь на этих угашенных развратников, попивая мартини и покусывая себе губы от возбуждения. Он никогда не скрывал своей ориентации, поэтому пользовался особым спросом среди женской половины класса: последние новинки в мире моды — Луис в курсе. Какой цвет в тренде этим летом — Луис подскажет. Для девчат он был своеобразной подружкой, в присутствии которой можно не только померить бельё, но и обсудить последние сплетни школы. И сам парень давно запал на Томпсона, вздыхая по нему уже не первый год. Ни Тор, ни Томпсон не обращали внимания на заспинные перипетии, пропитанные косыми взглядами. Они просто друзья, не больше. Возможно, немного своеобразные, но их общение никогда не выходило за рамки гетеросексуального ключа. В узком дружеском кругу на вечеринке, где их уже прекрасно знают, как двух расторможенных раздолбаев и приколистов, они могли оторваться по полной. Большинство одноклассниц начинают неистово пищать, когда эти двое вновь прикасаются друг к другу, плотно прижимаются, сексуально трутся друг о друга и изображают чуть ли не бешенный оргазм. Для кого-то «любовные» забавы Белки и Лиса (кличками парней наградили в школе) стали поводом для шипперства, а у некоторых эта парочка недотёп вызывала сплошное отвращение своим поведением — «точно пидоры!». Насколько мальчишки разные, можно судить по мере их взросления. Если Майк совсем без тормозов, то для Томпсона всё же есть некоторые ограничения в характере. Рыжик мог запросто послать препода на три буквы и выйти из класса на перекур — Тони никогда себе подобного не позволял. Рыжик успевал за короткую перемену перепихнуться в школьном туалете — Томпсон лишь разводил руками — «во даёт Лис». А на прошлой неделе Тор вообще пришёл на пары с похмелья после очередной вписки, уселся на заднюю парту и тупо смотрел порно в своём телефоне, шурша рукой в кармане брюк, положив на колени рюкзак. А Тони… он не такой. Он другой. Более правильный, что ли. Просто парень никогда никому не рассказывает о своём заунывном прошлом. Пытается угнаться за другом не потому, что ему нравился подобный кринж, а чтобы не думать о черноте, съедающей изнутри словно вязкая плесень. Школа в какой-то мере помогает справляться с собственными страхами. Вроде бы, пока ты находишься среди людей, тебя ничего не тревожит, забываешься. Тонешь в суете сует и отстраняешься от насущной боли внутри, пластающей мышцы матёрым мясником. А с наступлением темноты мир переворачивается на сто восемьдесят градусов, меняя полюса существования. Именно по ночам хочется выть от одиночества: забраться на крышу высотки, осесть на четвереньки и задрать голову в небо, по волчьи поскуливая на лунный безмолвный, холодный диск. Такой же холодный, как и сердце. Семнадцать лет… Казалось бы, весь мир в твоих руках — бери и пользуй. Все дороги пред твоими ногами — ступай и иди. Юность настолько сладка в столь неокрепшем возрасте, что жизнь даёт мириады вариантов к созиданию и самовыражению самого себя: кайф от общения, первое селфи с девушкой для инсты, первое свидание под тёплым летним дождём, бурный секс в парке на скамье и оставленный в мусорном баке презерватив, наполненный юношеской спермой. В конце концов — первое: «Я тебя люблю!». Всё это непременно должно присутствовать в первоочередных пунктах подростковой книги достижений. Но нет. У Тони всё иначе. С самого рождения врачи предрекали мальчику короткую жизнь. Не давали шансов на будущее. Мама Дотти много лет не смыкала глаз, после вердикта людей в белых халатах — «У вашего крохи врождённое заболевание крови. Он долго не проживёт». Мистер Томпсон полгода не просыхал от беспробудного пьянства, заглушая титаническую боль крепкими напитками в одиночестве. Хотел забыться, лишь бы не слышать полуночный плач; закрыться ото всех, лишь бы не осознавать, как его маленький светловолосый комочек в белой простынке безжалостно угасает с каждым днём. До безрассудства страшился однажды протрезветь и с горестью услышать самые жуткие слова — «Тони больше нет». А в итоге — угас сам. По воле каких-то высших сил, если таковые существуют во вселенной, мальчик выжил. Не одна сотня шприцов влита в розовую попку ребёнка, чтобы притупить агрессию недуга; ни один литр микстур пришлось заставить глотать любимое чадо сквозь слёзы, чтобы хоть как-то облегчить ему страдания. Болезнь отступила. Не полностью. Она словно притаившийся в темноте ядовитый паук всё это время плела новые липкие сети, чтобы однажды накинуть их на тонкую светлую душу подростка. С недавних пор головные боли стали возвращаться. Бессонница, надвигающееся чувство страха периодически брали верх над разумом, оборачиваясь потными кошмарами, если всё же удавалось сомкнуть глаза. Ко всему прочему богатому набору патологий прибавились новые — быстрая утомляемость, и самая поганая, которую можно только представить — кратковременная ослабленная эрекция. Последний раз дрочил чуть более полугода назад, отыскав запрещёнку на сайте. Само собой, в роли главных героев откровенных сцен были люди, переодетые в кровососов. Возбуждало до звона в ушах. Кончал мощно, закусывая футболку — обильно. Почти рыдал от удовольствия, пачкая собственную постель, живот и руку. Хотелось ещё и еще. Со временем чувство эйфории во время мастурбации начало сильно притупляться, разрядиться получалось через непреодолимые муки. Но однажды утром не проявилось даже банальной эрекции. Давящее чувство внизу от возбуждения перестало быть родным и близким. Стало забываться. Тони много раз ловил себя на мысли, что страшнее отсутствия стояка в его возрасте — ничего хуже быть уже не может. В то время, как друг Майки при каждой встрече делился подробностями своих очередных достижений в секс-искусстве, Томпсон напряжённо отводил глаза в сторону. Рыжий лис, как его прозвали в школе одноклассники, не должен знать столь интимные подробности, пусть он трижды будет закадычным другом. Не хотелось распространяться по поводу своего периодического бессилия даже лучшему другу. Однажды шутки могут выйти из-под контроля и только усугубить ситуацию. Зачем испытывать судьбу. Упаси бог, если кто-то из сверстников прознает про «слабость» Томпсона — залошат, задрочат, заплюют и втопчут в грязь без угрызения совести. На него итак-то косо смотрят многие одноклассники: «девушки-то у него до сих пор нет — значит, явно сладкий». Кому болезнь, а кому повод для стёба. Лучше помалкивать. Давить в себе. Полночи выть в подушку, а утром надевать на голову беззаботное личико и начинать день вполне «счастливым» человеком. Книги о мифических существах — вампирах, в частности — стали для Тони единственной отдушиной в его нелёгкой судьбе. И хотя Майки всё время над ним подшучивал по этому поводу, но в глубине души он понимал друга — каждому своё. У каждого под коркой мозга живёт голубая мечта. Пусть, даже не сбыточная. Имеет полное право. Любовь к клыкастым уродцам у Томпсона зародилась примерно лет в восемь. В ту роковую ночь мальчонке не спалось. Включил телевизор, а на экране образовалась фигура кровососа, шипящая со стены. Острые клыки блеснули в темноте, глаза будто смотрели с панели прямо в детскую неокрепшую душу. С клыков капала кровь. Мальчик вскрикнул, зарылся в одеяло. Затрясся от страха. Заплакал. Вместо того, чтобы переключить канал или вырубить телек, вжимался в подушку, покусывая краешек обслюнявленной наволочки. Описался. Получил от мамы люлей за ночные просмотры ужастиков. В последствии — строгий режим сна, детский психолог, категоричный запрет телевизора по ночам. А спустя пару лет эти существа стали приходить к нему по ночам. Во снах. Но они не были такими жуткими, как в том кино. Совсем-совсем нестрашные: милые, дружелюбные, по-своему, безобидные. Не ели людей, не пили их кровь, а широко улыбались и протягивали руку для приветствия. И того парня из мира Морфея он тоже запомнил. Высокий, подтянутый, красивый юноша с бледной фарфоровой кожей. Чёрные смоляные волосы беспорядочно торчащие в разные стороны и взгляд — такой хищный-хищный — пугающий, но завораживающий. Смотрит тебе пристально в глаза, поедает энергетически… Ничего не делает, просто смотрит. А внутри всё переворачивается от зрительной атаки его огненных зрачков, похожих на два пульсирующих маячка в бескрайнем море. Тихо шепчет на своём вампирском, непонятном. Тони ответно подаёт ладонь, пытаясь ухватиться за этого бледного мальчишку, как за последний лучик надежды своих несбыточных мечт. И просыпается. Ресницы слипаются от слёз. Больно. Снова сон. Те самые реалистичные видения и породили в подсознании Томпсона безоговорочную жажду докопаться до истины, повторяя при этом в голове старой заевшей пластинкой — «он не может не существовать». В каких-то мирах он всё же живёт, если каждый раз приходят к нему по ночам. Именно ОН — тот же самый. Один. Классный такой… Красивый, статный, худощавый, импозантный. Одежда какая-то странная — серая, потёртая от времени, с заплатками и пятнами. И плащ. Тони помнит его чёрно-красный плащ, колышущийся в потоках леденящего порыва ветра. Такого же холодного, как и сам ночной попутчик из мира бушующих грёз. Хочется верить в достоверность своих гипотез. Не может человек жить без мечты. Без неё он задыхается, словно рыба выброшенная на берег во время шторма. Если этот вурдалак приходит к нему с пугающей периодичностью, значит, он точно существует. Вопрос — где? И кто он? Но напрашивается и третий — зачем? И сегодня снова снился тот самый вихрастый парень. Являлся призраком в воспалённом воображении Тони: всё также дружелюбно протягивал когтистую холодную ручонку, клыкасто улыбался, а потом растворялся в тумане ночной тишины, оставляя после себя одиночество, приправленное горечью. Но не так всё однозначно, как кажется… Не всё так «мыльно-оперно-сладко», как можно рассуждать в своих эфемерных фантазиях. Видеть вампира во сне — к большим неприятностям — к болезни — к смерти. Во всяком случае, именно в подобном контексте гласит множество сонников, которые Тони в последнее время взялся изучать в качестве праздного интереса. Куда ж еще хуже-то, чем уже есть на самом деле. Просыпался несколько раз за ночь. Кровь шла носом. Чувствовал обжигающий кипяток на своих губах. Металлический привкус саднился во рту. Спешно закрывался в ванной и смывал «красноту», заталкивая в ноздри ватные тампоны. Кажется, опять началось!