I'm Your Favorite Reference, Baby

— ... Подогни правую ногу и положи руку на колено, — методично инструктирую Сатору. — Левая пускай остаётся вытянутой. Меня спросят (спросите кто-нибудь, пожалуйста): а что, собственно, происходит? Всё просто: я (не шибко) профессиональная веб-художница, на диване — мой друг. По совместительству — мужчина. Ещё больше по совместительству — (практически) голый. Спросите, почему (ну спро́сите же)? Опять же, ничего такого: я в рамках дружеской просьбы попросила его побыть «моделью», чтобы срисовать мужской портрет с наглядной натуры. Обнажённый мужской портрет: Годжо сейчас прикрыт лишь тканью в зоне паха, которую я ему одолжила, благо ничего не стеснялся. Как по мне, стесняться ему нечего: с таким телом (да и внешностью вообще, начиная от идеально белых волос и заканчивая рельефным прессом) можно спровоцировать девушек на коллективный визг — что я, собственно, и собиралась сделать своим грядущим артом. Ну и платных подписчиков привлечь. — Ну что, перейдём к самому интересному? — закончив с основой (не без внутреннего ликования, что дружу с таким охуенным парнем), воодушевлённо предлагаю. — К «платному доступу»? Его Величество «Великий и Ужасный» — «Тот-Кого-Нельзя-Называть» (потому что «ну-как-его-называть-когда-от-одной-мысли-стыдно?»). Четыре буквы, если обозначать обычно (либо же пять) — три, если использовать для посыла куда подальше. Ну и тоже четыре, когда требуется на что-то положить. — Как скажешь, — Сатору непринуждённо пожимает плечами и «торжественно» подбрасывает ткань, чтобы та приземлилась на спинку дивана. Никогда не приходилось видеть его член, поэтому первые секунды — просто собираюсь с мыслями, усиленно сверля взглядом свой планшет. — С тобой я ощущаю себя таким... продажным. В том плане, что «продаёшь» меня своим подписчикам. Ну-у, в принципе, да, но... Звучит как-то вульгарно. Сатору для меня — скорее, эталонный образец парня, чем источник обогащения. Хотя какое тут обогащение: около тысячи подписчиков, из них только двадцать подписались на платный контент — ага, прям купаюсь в деньгах. Переведи мой доход в наличку и насыпь в ванну — не прикроют даже стопы. — Не «продаю», а «почтенно предоставляю с твоего разрешения», — поправляю Сатору и наконец поднимаю взгляд на него. — А-а-а-а-а... Моя челюсть отвисает — и нет, не из-за размеров («модуль» пока не в боевом положении). Головка члена обнажена, а под ней — следы заживших шрамов, характерных для обрезания. В моём понимании: эталонный, мать его, пенис. — Что-то не так? — подпирает голову ладонью, красноречиво улыбается. Прочитал мою реакцию? Предвидел мою реакцию? — Не ожидала, что он у тебя обрезан, — неловко откашливаюсь, делаю вдох-выдох. — Не каждый парень решится на подобное. «Спокойствие, только спокойствие» — детская отсылка на недетские вещи. Чуть не забываю, что держу в руках планшет, стоит тому рискованно наклониться вправо. — Как видишь, — и снова вскидывает плечами, будто ситуация совершенно обыденная. Нет, ну для него-то безусловно: член его — смотрит (любуется им?) по несколько раз за день. А я? Я простая Интернет-художница — видела подобное только в рейтинговых манхвах. — Это... по каким-то религиозным убеждениям? — несу какую-то чушь, возникшую в моих перегретых мозгах. Насколько знаю, единственный, в кого верил Сатору, был он сам. — Нет, по сугубо эстетическим, — подтверждает бредовость моей догадки и, всё такой же довольный, опускает глаза на свой член. Ну точно любуется перед зеркалом, без вариантов. — Так ведь лучше смотрится. Особенно для рисунков. Фиг поспоришь — да и не только для рисунков. Для меня, например — уже и забывшей про собственный. В мыслях — только то, что парень с таким членом должен стоить гораздо дороже подписки в моей группе. ... Стоп, выходит, я всё-таки «торгую» Сатору с другими? Какая же я меркантильная сволочь. — Пожалуй, — коротко соглашаюсь и двигаю стул ближе. Ещё... чуть-чуть ближе: «творец голоден до деталей идеального образа». — Я бы в любом случае попросила отодвинуть крайнюю плоть, но раз её у тебя нет... Так даже лучше. Издаю пару нервных смешков в надежде притупить возникшую панику — но, твою мать, я напряжена как тетива. В пуске отравленных стрел — буду сейчас эффективнее, чем в творческом процессе. — Ты можешь... возбудиться? — невзначай прошу, смотря в потолок и тыкая в нижнюю губу стилусом. — Уже, — слышу с его стороны. — Ась?.. Опускаю глаза — член Сатору встаёт как по команде (мне бы так по утрам в универ). Ствол твердеет и набухает, головка увеличивается — прямо как моё артериальное давление. Аптека, благо, через дорогу. — Волнуешься? — читает моё лицо как открытую книжку. Вроде обнажён из нас двоих Годжо, а раздетой чувствую себя я. — Тебе кажется, — отмахиваюсь, наконец находя точку эмоциональной опоры. Всё, прямо ощущаю, как обрезанные члены мне ни по чём. Наверно... — Молчи и сохраняй прежнюю позу. И эрекцию. К слову, теперь когда Годжо возбуждён — можно примерно подсчитать размер. Хм-м-м... Чуть больше среднего. Или намного больше — или средний? Мне что, идти за линейкой, чтобы утолить мешающее любопытство? — Да ёлки!.. В этот раз планшет всё-таки выпадает из рук — но его, совершенно магическим образом, умудряется подхватить Сатору. Руинит отличную позу, а его член теперь смотрит мне в душу — не спрашивайте, что на меня нашло (впрочем, никто у меня так ничего и не спросил). Пунцовая область, окружавшая уретру Годжо с каплей предэякулята — как охарактеризовать день, в котором подобное может запомниться? Неужели как... «хуёвый»? — Похоже, руки перестают тебя слушаться. Слышу голос Сатору где-то издалека — пока его ладонь не накрывает мою. Отложенный им на диван, планшет оказывается от меня дальше, чем сам Годжо. — Да я просто... — пытаюсь возразить, но понимаю, что бессмысленно. Меня выбил из колеи какой-то «великий и могучий»? Хрень какая-то, у меня столько сохранёнок с голыми парнями — с таким количеством болтов можно положить мировой фондовый рынок. Всё-таки учёба на экономическом даёт о себе знать. — Даже если и так, что предложишь? — обращаюсь за помощью к нему, источнику всех моих тревог на данный момент. — Закругляться? Самый скучный вариант из возможных, если честно — хоть и наиболее приемлемый для моего эмоционального состояния. Такой парень, прямо передо мной — с таким... весомым аргументом в поиске более интересного выхода. К счастью, смелости у Сатору хватает на нас обоих. — Предложу тебе переступить чувство стеснения. Смотрит на меня, чуть ли не гипнотизирует своими ярко-голубыми глазами — если когда-нибудь и ориентироваться на случай «забредения не туда», то только на свет от них. — И в каком... смысле? — делаю вид, что не понимаю, хотя уже морально готова к тому, что меня ждёт. Что ожидает от меня Годжо Сатору. — Чтобы исключить фактор неловкости, нужно приноровиться к тому, что его вызывает. Встаёт передо мной в полный рост — покачнувшись, его эрегированный член оказывается немногим ниже линии моего прямого взгляда. Прозрачная капля сходит с края головки, формируя тонкую нить — подставляю указательный и крохотная порция жидкости оседает на нём. Заворожена фактом, что перехватила предэякулят Годжо Сатору — это ли не признак того, что у меня едет крыша? — Прости, наверно, не привыкла видеть такое настолько близко, — стараюсь объяснить своё странное поведение. Как абсурдно (и пошло) не прозвучит, член Сатору в теперешнем положении давит на меня. — Может, всё-таки вернёшься на диван? Его плутовской взгляд на мне как бы говорит: «нет, детка, отступать поздно — принимай правила игры». Интересно, где же я встречала подобную формулировку?.. — После того, как ты с ним «познакомишься», — Сатору и правда устанавливает правила игры. Весьма... специфичные правила. — В смысле «познакомлюсь»? — Нет, я сразу поняла, что он имел в виду. Просто... во мне пробудилось игривое настроение. — Как с твоим близким другом? — С другой стороны, а какой «друг» ближе-то? — Ты дал ему имя? Прописал его в своей квартире? — Что-то слышала про первое (это уже какая-то запредельная привязанность к своему члену), а второе додумала во славу абсурда. — Что значит твоё «знакомство»? Надеюсь добиться, чтобы он прямым текстом сказал, что ему от меня нужно — но Сатору (засранец) снова переводит стрелки для меня. — Не важно, что оно значит для меня — важно, как его понимаешь ты. «Возьми его в руку. Поводи по стволу, приноровись. А после — окажи ему достойные ласки», — как будто передаёт его взгляд, но не исключаю, что это, на самом деле, мои мысли. Моё желание сделать приятно Годжо Сатору: оказать лучшее «гостеприимство» его члену, на котором хочется вертеть весь мир. Ради этого — лично насажу порочный шар на его горячий ствол. ... Боже, что со мной не так? — Хорошо, — встряхиваю головой, чтобы отогнать мысли и сосредоточить внимание — обхватываю ствол пальцами. Нет, это точно не «около среднего» — вероятно, заметно «выше-». — Только потом не обижайся на моё «видение». Я будто слышу, как по органу Сатору циркулирует кровь — чувствую, как пульсирует выступающая венка. Предэякулят выступает с кончика уретры уже не каплями — свисает тонкими нитями, что рвутся и пачкают мои неприкрытые шортами участки бёдер. Господи, я сейчас воспламенюсь яркой и тупой спичкой. Тупой, потому что до сих пор сижу и ничего не делаю. Возьми себя в руку, тряпка — в одну, потому что вторая у тебя уже занята. Насколько помню, обрезанные члены хуже стимулируются на сухую, чем «не-» — движениями ладонью лучше не увлекаться. Попробую смочить слюной ствол, а головку — накрою губами и ублажу орально. Хочется верить, что оправдаю его ожидания. Лишь спустя секунды солоноватого привкуса на языке — способна осознать: я ублажаю Сатору Годжо. Жадно сосу его член, один вид которого привёл меня к этому моменту — а казалось, что я выше этого. Малоизвестная веб-художница — думала, буду купаться в деньгах, рисуя прекрасных мужчин. По итогу, не купаюсь — зато в моих ласках купается Годжо Сатору. Запрокидывает голову, сбито дышит, надрывно постанывает — ему чертовски нравится. Для меня это — выше любых материальных благ. Возможно... Нет, больше денег всё же хочется. Мешок денег и Годжо Сатору возле меня. Его гладкая, мокрая головка задевает нёбо — ввожу в рот чуть дальше половины и сразу, не спеша, веду обратно. Не скрою: это заводит. Само ощущение, что за твоими губами — главный источник мужского удовольствия, что ты так умело стимулируешь, судя по реакции обладателя. Подёрнутый пеленой наслаждения Сатору — ещё более прекрасен, чем обычно. — А-а-ах, остановись, прошу, я сейчас!.. Я подвожу его к пику. Крепкие руки Годжо ложатся мне на плечи, толкают в намерении отстранить — хотят избавить меня от риска словить «шальной выстрел эякулята». Перспектива не лучшая — как и запачканный спермой пол гостиной. Поэтому, достав со слышным причмокиванием — наклоняю к району своей груди. С надрывным стоном Годжо Сатору, вцепившись в спинку стула, шумно кончает на мою майку. Белёсые порции вылетают, попадают на хлопковую ткань и стекают вниз — задевают влагой мои вставшие соски. Полениться надеть лифчик перед визитом Сатору — моё самое глупое и лучшее решение за день. — Прости за... испачканную футболку, — искренне извиняется, тяжело дыша, и наконец приземляется на диван. Прошедший через эякуляцию, его член опадает — смотрю на это как на очередное чудо света. Моё «хорни» — совершенство: ему нет предела. — Забей, я и так собиралась кинуть её в стирку, — эх-х, моя любимая, свежепостиранная футболка. Только вчера сняла её с сушки — чтобы сегодня она пала смертью храбрых под оргазмом Годжо Сатору. — Ты в порядке? — на всякий случай интересуется у меня. — Абсолютно, — уверенно отвечаю и, сняв (единственно) прикрывавшую моё тело футболку, перехватываю у Сатору эстафету заигрываний: — Продолжим «знакомство» в другом месте? До планшета в тот день я так и не добралась...

«Сорри, шладкие, сегодня без постов в Пончике и Бусти».