More than human

Многие люди не знают, что Накахара Чуя считал «Неполноценный человек» красивым с первого раза, как увидел его воздействие. Ему было всего пятнадцать и он находился в центре столкновения с двумя членами мафии, которые ходили по городу Цурибаши в поисках информации, как раз тогда, когла слухи о Арахабаки снова увеличились после восьми лет. Он встретил дерзкого, суицидального, слишком умного ради собственного блага сопляка, которого он в то время посчитал избалованным, он сразился со стариком, а потом его способность и постоянный фоновый шум в его голове замолчали. На короткое мгновение вокруг него вспыхнул красивый, бледно-холодный свет в лентах светящихся кандзи. И хотя Чуя был сосредоточен на чем-то другом тогда, он не был слеп к красоте такой неслыханной способности. Он даже не был раздражен тем, как она мешала ему тогда, он просто был очарован. Позже, когда он и Дазай работали вместе против Рандо — или скорее Артура Рембо — он увидел чудо в большем масштабе, когда этот красивый свет осветил весь склад, где они сражались. «Неполноценный человек» действительно был ценной способностью, возможно даже бесценной. Она работала прямо на способностях, пользователях способностей, и побочных эффектах способностей. И не было исключений или особых требований для активации. Чуя взаправду поверил Рембо, когда он сказал, что способность Дазая была единственной, не имеющих аналогов во всем мире. Только потому что ему нравился «Неполноценный человек» с самого начала не значило, что то же самое распространялось на его обладателя. Он и Дазай ладили хуже, чем кошка с собакой, но почему-то они могли работать в гармонии, что позволяло Мори назначать им задания несколько месяцев. В то время Чуя делал большую часть работы на поле боя (и бумажную работу вспоследствии, потому что Дазай был ленивым ублюдком и не делал этого, даже если он видимо был тем, кто внедрил нынешние процедуры и бюрократическую систему в мафию), так что он редко видел или мог восхищаться вспышками «Неполноценного человека», обнуляющего способности их врагов. К (не)счастью, Дазай использовал способность не только в бою; ему нравилось раздражать Чую, так что он аннулировал «Смутную печаль» в самые неподходящие моменты для рыжеволосого, чтобы посмеяться над этим. Чуя должен был и вероятно раздражался больше, если он не получал бы возможности увидеть «Неполноценного человека», освещающего окружение на короткий миг. (И если он не получал бы возможности увидеть живого Дазая, пусть даже мимолетно, как маленькое световое шоу его Способности). Однако после нескольких месяцев они начали видеться меньше, что было хорошо для кровяного давления Чуи, но ему также было немного некомфортно от того, что он резко не видел своего (не друга) соперника неделями. Хотя он должен был ожидать такого. Как бы сильно он не ненавидел признавать это, Дазай был намного полезнее в других должностях и заданиях, чем маленькие мошки, с которыми ему и Чуе приходилось справляться. Хуже, Чуя знал, они не разбирались с любым деликатным дерьмом, потому что Мори не совсем ему доверял. Правда, он возможно доверял Дазаю даже меньше, если не совсем, но Дазай приносил пользу, много пользы, если ему давали только немного силы и ресурсов, и был маленьким питомцем Мори, по слухам, Мори готовил из него преемника. Чуя, с другой стороны, лучше подходил для битв. Не то чтобы он был глупым, но он не был хитрым. По сравнению с тем, как Дазай решал дела, Чуя вправду был ребенком, каким все его считали. Затем его назначили в маленькую группу, позже названную «Флагами», он завел друзей и начал заниматься торговлей драгоценностей мафии, внезапно слишком занятый, чтобы думать о забинтованном ублюдке и его красивой способности (и глазах). Некоторое время всё было нормально, стабильно, он даже был счастлив. Затем пришёл Верлен и Портовая мафия перевернулась с ног на голову, пытаясь справиться с Королем убийц и его внезапной одержимостью убить любого и все вещи, что могли удерживать Чую от присоединения к нему. Флаги оказались его первым и единственным успехом в этом отношении, в основном потому что Дазай хитрый ублюдок, и спас тогда и его задницу, и Мори, более или менее, всю Мафию, если не всю Йокогаму. В шестнадцать лет, в центре темноты и отчаяния Чуя научился ценить «Неполноценного человека» и хитрость и живучесть Дазая по совершенно новой причине. С «Порчей» в качестве очень реальной проблемы, если кто-то сможет вызвать её — не особо, но они все кое-какое время боялись возможности — и Арахабаки, проснувшимся ещё больше, чем когда-либо на задворках разума Чуи, будучи угрозой хуже, чем даже Дазай в самом раздражающем состоянии, «Неполноценный человек» стал спасением и комфортом Чуи. Он спас его, когда Верлен на немного открыл врата, но Чуя уже страдал и терял контроль, и спас его после того, как он сразился с Гивром, вернул его назад и позволил ему снова быть человеком. Он сохранял его рассудок и позволял ему спать, пока он исцелялся, Дазай никогда не оставлял его, никогда не разрывал физический контакт, пока Чуя не был уверен, что «Смутная печаль» успокоилась, а Арахабаки не собирался вырваться на свободу. Всё изменилось. Особенно между ними. Чуя не мог сказать, что именно, но холодное прикосновение «Неполноценного человека» никогда не было желаннее, чем когда он тянулся к Дазаю, а шатен не отстранялся, не важно, насколько неудобным могло быть время. Дазай никогда не насмехался над ним за это и даже лично тянулся к Чуе, когда замечал, что Чуя борется, но пытается справиться сам вместо того, чтобы зависеть от Дазая. Он всё ещё дразнил и раздражал его обо всём остальном, но не из-за этого. Чуя ценил больше, чем он мог выразить словами, но ему не надо было; редкая мягкость на бесстрастном лице Дазая говорила о том, как хорошо младший подросток понимал. Они составляли хорошую пару, вдвоём, оба задавались вопросом о собственной человечности, но более или менее очевидно вкладываясь в доказательства человечности другого любым возможным способом. Затем Чуя чуть не разрушил всё: этот хрупкий мир между их игривыми насмешками, соперничество в аркадах, тихие просмотры фильмов, мягкие прикосновения, обмен стежками, внутренние шутки, деление секретами и бессчисленные спасения. Был семнадцатый день самого кровавого конфликта в Йокогаме и нервы Чуи были на пределе. Они теряли людей и союзников, их враги и гражданские умирали, а Дазай казалось просто ленился, не волнуясь, эта старая холодная тьма вернулась в его глаза после года или около того, как он выглядел немного живым. Он бросил одно бестактное замечание, что даже не было настолько плохо в сравнении с тем дерьмом, что он говорил раньше, но Чуя сорвался. Он ударил его. Он отверг его человечность. Он почти не заметил, когда он исчез. Его ярость всё ещё не утихла, когда спустя восемнадцать дней, босс сказал, что Дазая нужно найти и как можно скорее. Его сердце болезненно колотилось в груди при возможности, что Дазай мог даже не быть живым. Затем всё стало безумием, когда он нашёл подсказку, оставленную Дазаем, когда он помчался к нему и нашел его живым и более-менее в порядке. Уставшим и слегка недокормленным, но живым и ожидающим его. Они повергли организацию одаренных, служившую Шибусаве, и «Неполноценный человек» никогда не чувствовался лучше, чем после того, как Чуя думал, что почти потерял его — и Дазая — навсегда. Проснуться на костлявом бедре Дазая, пока младший лениво проводил длинными, ловкими пальцами по его волосам, уставившись в даль с нечитаемым выражением на лице казалось сном. Но Чуя не спал и когда реальность осозналась, Чуя пообещал, что никогда не позволит оказаться так близко к потере Дазая снова. Выживание с Верленом было достаточным чудом. Это тоже. Если Дазай был, как кот, Чуя предпочёл бы не видеть, как он тратит все девять жизней. Итак, он будет держать его рядом и присматривать за ним. Только для того, чтобы их разделили, Дазай теперь слишком занят обязанностями руководителя, новым учеником и новыми приятелями по выпивке, почти не уделяя времени для Чуи. Когда Чуя всё же тянулся, Дазай тянулся в ответ, никогда не сомневаясь. Они всё ещё были партнерами, всё ещё Соукоку. Чуя понял, что ему придется согласиться на то, чтобы делиться Дазаем. Но, довольно странно, не «Неполноценным человеком». В семнадцать и восемнадцать Чуя понял, что никто другой не видел красоты так называемой анти-способности. Это честно озадачило его. Для него не было ничего красивее, чем огни света каждый раз, когда аннулировали способность. Не говоря уже о том, что Дазай выглядел чертовски возвышенным в редкие моменты, когда способность окутывала всё его тело, чтобы защитить его от более широких атак или атак, наносившихся в воздухе. Однажды отряду Чуи приказали разобраться с врагом со способностью усыпить всех через газ, что был летален, если вдохнуть слишком много. Им всем пришлось надеть противогазы, когда они преследовали пользователя способности в доках Йокогамы и каким-то образом они пересеклись с Дазаем на его собственном заданиии. Дазай отправился на расследование, когда и его люди, и враги просто вырубились, а, появившееся через газ, слабое свечение «Неполноценного человека» аннулировало опасный газ, прежде чем он смог достичь его кожи или дыхательных путей. Неприкасаемый и невозмутимый, он мог с таким же успехом быть богом в этот момент, когда он поймал преступника, обнулил его способность, и после подтверждения от Чуи, что он был бесполезен для мафии, убил с четким выстрелом между глаз. Он всё ещё светился, когда газ рассеивался, и всё, что они могли делать, — смотреть на него, когда он, на этот раз, стоял в темноте ночи Йокогамы, как одинокая луна над головой. Это была ночь, когда Накахара Чуя осознал, что он безвозвратно, бесповоротно влюблен в своего партнёра. Это откровение пришло слишком поздно: несколько недель спустя, когда Чуя был на задании за границей, до него дошли новости о том, что Дазай оказался предателем, и пройдет четыре года одиночества и беспокойных ночей, прежде чем Чуя сможет ощутить его присутствие, не говоря уже о прикосновении. Чуя не преминул спуститься в подземелья, как только узнал, что Дазай пойман и доставлен сюда после стольких лет, и их воссоединение было поистине достойно любого общения в Соукоку. Несмотря на то что оба держали дистанцию в эмоциональном плане, между ними было много физических прикосновений. Чуя, впервые с ухода Дазая, снова ощутил тишину в разуме. Она была относительно короткой, но Арахабаки позже не захотелось устраивать истерику, когда Дазай без усилий снова справился с ним. Особенно после их «официального» воссоединения во время боя с маленьким монстром Ктулху из Гильдии. Когда щупальце Лавкрафта метнулось к ним, Чуя испытал чертовски сильные эмоции, потому что на Дазая не было ни прекрасного холодного света ни светящихся кандзи. Вместо этого Дазая швырнуло в дерево с силой, достаточной для того, чтобы серьезно ранить его. Прошли годы с тех пор, как Чуя видел Дазая тяжело раненным. Всё же его сердце сжалось. В ответ он стал особенно жестоким, когда сражался с Лавкрафтом, и не очень-то возражал против Порчи. Не то чтобы он на самом деле возражал, поскольку Дазай ни разу не заставлял его использовать это средство, лишь тратя все другие возможности, прежде чем обратиться к разрушительному зверю внутри Чуи, которого мог приручить только он. Впервые за четыре года Чуя проснулся от Порчи от нежного, прохладного, всеобъемлющего объятия Неполноценного человека. Дазай мог быть засранцем позже, не доставив его до места эвакуации, но Чуя был в безопасности, и этот ублюдок уже вызвал Хироцу, чтобы забрать его. Чуе всё же нужен лучший вкус в мужчинах; Ане-сан наверняка согласится, но сердцу хочется того, чего хочется, как бы слащаво это ни звучало. После этого он не виделся с Дазаем несколько недель, но потом случился инцидент с «Мертвым яблоком», и Дазай решил поиграть в Белоснежку, так что, конечно, Чуя должен был пойти за ним вопреки всем советам. Порча была единственным вариантом борьбы с драконоподобной сингулярностью, но Чую это не волновало. Если Дазай действительно мертв… Что ж, Чуя скорее умрет, отомстив за него, чем будет жить с осознанием того, что подвел своего напарника. Поэтому Чуя выпрыгнул из самолета, выпустил Арахабаки на волю и в одно мгновение успел выкрикнуть имя Дазая, когда уничтожал гигантского красного жука на своем пути. Глупо думать, что нечто столь жалкое может встать на пути бога и его упрямого, влюбленного сосуда. Оказалось, что ублюдок был действительно жив, как и предполагал Чуя. Дазай был помешан на контроле, вплоть до своей смерти; она будет на его условиях, отсюда, отчасти, и одержимость самоубийством. Но он все еще был слишком близок к смерти, чтобы по какой-то причине активировать Неполноценного человека, поэтому Чуя последовал своим инстинктам, связанным с Дазаем. Он ударил его по лицу. Таблетка с каким-то лекарством для яда сломалась. Дазай проснулся. Одно прикосновение Неполноценного человека заточило Арахабаки в клетку, и вернуло Чуе человечность. — Ты использовал Порчу, веря в меня? Как красиво. «Единственное здесь красивое это ты», невольно пронеслось в разуме Чуи, и более правдивых слов не существовало. «Черт», Дазай выглядел нереальнее, чем когда-либо, даже если он был немного бледным от ножевого ранения в спину и яда. — Да. Я поверил в твою отвратительную живучесть и хитрость. Дазай, ублюдок, только нежно улыбался ему, ни разу не отводя взгляда от Чуи. — Это был жестокий способ разбудить Белоснежку. И мозг Чуи замер. Потому что, что это блять значило. Что Дазай намекал, Чуя должен был сделать? Поцеловать его?! Не поймите неправильно, он бы совсем не возражал, но такой поворот событий не мог не удивлять, и Чуя был слишком утомлен и ранен, чтобы разбираться с этим, если это не было подлинным. Он правда немного переусердствовал с Порчей в этот раз, но это стоило того, чтобы увидеть Дазая живым и настолько здоровым, насколько это возможно для человека, получившего ножевое ранение. Также, белый выглядел несправедливо вкусно на скумбрии. Также, когда способность Дазая наконец прорвалась сквозь царящий вокруг хаос, каким-то образом замедлила их падение на землю с высоты сотен метров в воздухе, Чуя получил сомнительное удовольствие, упав лицом вперед на колени Дазая, не в силах пошевелить ни одним пальцем. К сожалению, туман опустился на них довольно скоро, и никто из них не мог быть уверен, что «Смутная печаль» сможет отделиться от тела Чуи так же, как другие способности от своих пользователей, поэтому Дазай оставил его на месте, пока «Неполноценный человек» освещал ночь вокруг них. Чуя ненавидел свою позицию за то, что не мог наблюдать, как Дазай сияет, словно диснеевская принцесса, пока «Неполноценный человек» защищает их, но он решил, что пальцы Дазая, нежно перебирающие его волосы, компенсируют упущенную возможность полюбоваться его любимым холодным светом. На этот раз он проснулся от того, что Дазай все еще гладил его по волосам, хотя он каким-то образом успел переодеться, и рассвет нового дня подходил ему почти так же хорошо, как и свет Неполноценного Человека. Шатен улыбнулся ему и нежно погладил по щеке, после чего поднял его и прислонил к развалинам какой-то стены. — Давай немного пообщаемся, чиби. Как раньше. — Только после того, как ты проверишь это ножевое, тратильщик бинтов. Затем Дазай решил, что ему надо поразить разум Чуи, легко поцеловав его в щеку. — Чуя волнуется слишком много. Он правда мой принц Чарминг, а? А Чуя мог только смотреть ему вслед, когда он уходил, чтобы найти коллег… или ещё что. Чуя был слишком ошеломлен, так что он даже не знал, сказал ли ему Дазай куда собирался. Он не мог не улыбнуться. Всё могло вернуться к тому, кем они раньше были, или стать ещё лучше. Он точно приложит усилия. Он и Дазай были в лучшем месте сейчас, эмоционально и ментально. Они могут на самом деле сработать в этот раз. Он не пытался скрыть свое хорошее настроение, когда Акутагава нашел его или когда он немного побеседовал с Боссом. В кои-то веки жизнь пошла в гору. Даже несмотря на все это дерьмо с каннибализмом и то, что он на несколько дней застрял в гребаной книге, Дазай теперь был рядом с ним почти каждый день, будь то проникновение в его квартиру, хотя у него был ключ, или их совместные посиделки. Аркады, кино, еда или просто прогулки по городу, который они так упорно защищают. Мирные ночи, полные сна, все чаще и чаще рядом друг с другом, а физический контакт сохраняется до утра. Иногда Дазай выступает в роли большой ложки, окутывая Чую своим присутствием и способностями, а иногда Чуя прижимает его к себе. В конце концов, они перестали притворяться, что не встречаются, и стали открыто говорить об этом. Их отношения, что неудивительно, вызвали неоднозначную реакцию, но Мори, конечно же, от всей души поддержал их, решив, что это способ заманить Дазая обратно в мафию, так что Фукудзава должен был быть, по крайней мере, не против. Если бы у людей возникли проблемы с их отношениями и они стали бы их преследовать, что ж, они были Соукоку. Им даже не понадобится Порча или более изощренные планы Дазая, чтобы справиться с этим. Тем не менее, они были рады, что их близкие люди в конце концов смирились с этим, и все пошло своим чередом. Жизнь была хороша. Некоторое время. Пока в Йокогаме не появилась новая группировка, и Мафия с Агентством решили совместно разобраться с ними, пока они не натворили слишком много бед. После разбирательств с Достоевским, эти парни были проще простого, даже если в деле участвовало больше пользователей способностей. Один из таких пользователей способности мог создать туман с таким же эффектом, как у маленькой проклятой куклы Кью, только распространялся он гораздо быстрее. Радиус действия тумана был ограничен, а партнёры пользователя обладали способностями дальнего действия, что позволяло им оставаться под защитой там, где их никто не мог достать. Никто, кроме скользкого, невосприимчивого Дазая, а также Неполноценного Человека, освещающего Чуе путь сквозь туман. И снова их безупречная командная работа внушала трепет и ужас в равной степени: ни одна пуля или снаряд даже близко не подошли к Дазаю, а его враги были слишком заняты, чтобы пытаться сопротивляться, пока он добирался до источника тумана. Как всегда, достаточно было одного прикосновения, и туман, потеряв свои опасные свойства, почти сразу же рассеялся. Это был сигнал, необходимый остальным, чтобы выступить вперед и начать действовать. Когда пользователь способности тумана вышел из строя, а двое других вскоре последовали за ним, остальную часть группы легко победили и арестовали. К тому времени как агенты Отдела по делам одаренных арестовали всех, единственным, кто все еще сопротивлялся неизбежности своей участи, был пользователь тумана. — Это всё твоя вина! Если ты не был таким уродом природы, всё получилось бы согласно плану! — Дазаю кричали в лицо, так как он продолжал поддерживать контакт до тех пор, пока способность не будет подавлена технологическими средствами, а не через «Неполноценного человека». — Если способности отражение человеческой души, тогда твоя адская сила наверняка многое говорит о тебе! Дазай игнорировал все это, в то время как Чуя был склонен совершить убийство прямо на глазах у десятков правительственных агентов, полицейских и сотрудников Вооруженного Детективного Агентства за то, что кто-то посмел так разговаривать с его партнером. А что касается «Неполноценного человека?!» Чуя убивал за гораздо меньшее. Никому не удастся испоганить два его источника комфорта и человечности и остаться безнаказанным! Никому! К счастью для его свободы, группу увели прежде, чем он успел разрешить свои внутренние споры о том, будет ли Порча слишком жестокой, чтобы расправиться с ними или нет. Дазай подошел к нему и легонько погладил по запястью: от соприкосновения кожи с кожей, а также от небольшого всплеска нуллификации он успокоился и не стал устраивать сцену. Если Дазай не расстроился, то Чуя должен был сдержать свое недовольство этой ерундой до приемлемого уровня. Позже он будет жаловаться и ругать своего напарника за то, что тот оставил это безнаказанным. Пока же они просто последовали за своими группами в ближайший бар, чтобы по своей новой традиции после миссии напиться до усрачки. Чаще всего Дазай не давал Чуе напиваться, зная, что это практически яд для его организма, но иногда позволял ему делать все, что заблагорассудится, а потом немного обижался на него, когда наутро тот просыпался с прабабушкой всех похмелий, а он оказывался в полной власти скумбрии. И, судя по всему, очень навязчивым, чего Дазай никогда не позволит ему пережить. Однако на этот раз Чуя не успел допить первый бокал, как услышал, как в воздухе зазвучали чёртовы глупости. Глупости, которые он не простил бы даже пьяный в усмерть. Тачихара, едва успевший выпить две рюмки, выпалил чертову хрень. — Я хотел сказать, что этот туманный ублюдок не совсем ошибается, верно? «Неполноценный человек» жуткий и для меня, а я даже не пользователь способности! Конечно же, наверняка чертовски страшно внезапно потерять всю свою силу, верно? — Он пожаловался Куникиде, новому партнеру Дазая, который только пожал плечами. — Впервые когда ты чувствуешь её, это… тревожит. Или если ты чувствуешь её после некоторого времени. Кажется, будто в твоей крови ползёт лед и крадёт все тепло, оставляя тебя холодным. Полагаю, мне повезло, что моя способность вспыхивает только, когда я активно использую её. Я не знаю, как справляются Кенджи или Ацуши. Или Йосано. Все их способности просто скрываются под поверхностью. «Неполноценный человек» набросился бы на них в секунду контакта. — Звучит чертовски жутко, если честно. — Это точно, — доктор агентства, Йосано, сказала, хмыкнув. — Даже если он умирает, пока он на самом деле не мертв, даже если временно, я не могу вылечить его. Неполноценный человек может доставлять столько же неудобств, как её пользователь. «О» Чуя собирается прихлопнуть сучку, не так ли? Пока что три. — Что насчет тебя, старик? — Тачихара спросил, обращаясь к Хироцу. Старик только пожал плечами. — Я бы не назвал это приятным ощущением, но это также не совсем приятно. Просто… пустота, полагаю. Недостаток. — Да, недостаток. Это прекрасный способ описать, — согласилась Йосано. — Например, у «Не отдавай, любимый, жизнь свою» есть странное ощущение, когда он цепляется за жизнь, которую я пытаюсь спасти, но всякий раз, когда я прикасаюсь к Дазаю, когда он ранен, и он, и я просто ощущаем… пустоту. Как будто никого нет. Словно мы больше не люди. — Она сделала паузу. — Каламбур вышел случайно. Рыжеволосый, пьющий вместе с ней рассмеялся, словно услышав самую лучшую шутку. Однако Чуя был в ярости. Как она посмела?! Она не знает, что человечность деликатная тема с Дазаем, особенно в отношении его самого?! — Не знаю, — оборотень неуверенно начал. — Мне немного нравится способность Дазай-сана. Я чувствую, будто у Дазай-сана не только есть решение каждой проблемы, но он также решение каждой проблемы. Одним касанием он успокоил тигра внутри, что охотился на меня с приюта. И мы все сражались со способностью контроля разума, но Дазай-сан просто взял куклу и всё решилось. Чуя мысленно отметил купить тигру все чазуки, которые он сможет съесть. — Нет, я согласен, — парировал Куникида. — «Неполноценный человек» без сомнений полезна, но также помеха. Я даже не могу использовать свою способность, чтобы помочь Дазаю, а он такой доставучий, что мешает мне. О, Чуя точно собирался ударить засранца. Хотя он также должен проверить эту информацию с Дазаем, потому что с каких пор его партнер доставучий с кем-то, кроме Чуи. — Не говоря уже о том, что раньше ему было трудно доверять, так как «Все люди равны» не работает на нем, а он такой мутный человек. — Фу, я помню первые несколько месяцев! Даже Рампо в тайне было тревожно рядом с ним! — Мне нравится «Неполноценный человек», — Кёка сказала, отпив сока. — Он заставил «Снежного демона» уйти, когда он мне не нравился. И свет очень красивый. Кёка только что заработала пожизненный запас блинчиков, потому что наконец-то хотя бы кто-то понимает! — Мне он не нравится, поскольку убирает иллюзии братика, которые намного красивее. — Наоми, не надо так! — Я думаю, в начале братик немного боялся «Неполноценного человека», так как он забирал то, что сохраняло нам жизнь на улице. Но поскольку он связан с Дазай-саном, он просто восхищается её уникальностью. — Я могу понять! Эта способность могла убить меня! — Каджи сказал и Чуя встал, чтобы броситься на защиту «Неполноценного человека», только чтобы отвлечься на владельца сказанной способности, схватившего его за запястье и остановившего. Руководитель перевел слегка затуманенный, но разъяренный и любопытный взгляд на партнёра, который только покачал головой. — Всё нормально. — Но- — Всё нормально, мой сторожевой пёс. — Эй! Дазай только рассмеялся. Чуя не признает, что надулся. — Мне не нравится то, что они говорят о твоей способности. «Неполноценный человек» красив. Слушать, как они говорят такое о нем и что это значит о тебе… Это выводит меня из себя! Особенно потому что название способности не характеризует тебя! Ты гребаный человек, черт возьми! — Пьяный чиби милый, — Дазай прервал его яростную тираду, наклонившись и поцеловав его в щеку, целомудренно и сладко, но Чую это смутило больше, чем любые непристойные действия, в которых они могли бы участвовать за закрытыми дверями. — Тебе не надо волноваться, меня это не тревожит. В конце концов, я считаю, «Неполноценный человек» делает противоположность своему имени и не только из-за тебя. — О? — Это было все, что смог ответить мужчина чуть постарше, его мозг все еще перезагружался после удара. — Ммм. В конце концов, пользователей способностей, хотя не особо редки, меньше, чем так называемых «нормальных» людей, поэтому можно прийти к выводу, что в какой-то момент они, обычные люди, были нормой, пока пользователи способностей аномалией. Можно даже сказать, что такое всё ещё подразумевается. Так почему способность, уравнивающая «норму» и «аномалию» будет нечеловечной или обезличивающей? — Дазай риторически спросил, пожимая плечами. — У меня никогда не было проблемы с тем, как моя способность нервировала людей. В конце концов, я знаю, почему они так думают: их способность это то, что гарантирует их безопасность или место, где они могут жить; с таким нелегко справиться. К тому же, Одасаку сказал мне, что она заставляет человека ощущать холод и пустоту. Что совершенно понятно, поскольку способность предположительно отражение души, так что не имея к ней доступ, люди ощущают себя… меньше, я полагаю. — Но я никогда не ощущал себя так, — возразил Чуя. — «Неполноценный человек» скорее всегда заставлял меня чувствовать себя человечнее. Губы детектива поднялись вверх. — Забавно. Одасаку говорил так тоже. Что мою способность неправильно назвали, потому что он чувствовал себя нормальным, когда прикасался ко мне, потому что наконец, будущее неизвестно, и он как любой другой человек в мире, не знающий, что произойдёт. Полагаю, я не должен удивляться, что Чуя чувствует то же самое, учитывая всё. — Именно, — горячо согласился рыжеволосый. — «Неполноценный человек»? Ха! Скорее «Больше, чем человек!» А ты, Дазай Осаму, единственный человек, который может вернуть другим их человечность! Что это говорит о тебе, а? — Пьяный Чуя правда самый милый. — Заткнись. Но, по крайней мере, Чуя теперь был спокоен, утешаясь тем, что Дазай доволен своей силой. Честно говоря, Чуя не понимал, как этот идиот вообще мог сомневаться в собственной человечности, когда сам был переполнен ею настолько, что мог избавить от нее других. Но это и к лучшему, подумал Чуя. У него есть все время в мире, чтобы показать Дазаю, почему глупо так сомневаться в себе. Чуя может показать ему и всем остальным, почему «Неполноценный человек» так прекрасен. Начиная с завтрашнего дня, после того как он оправится от похмелья, конечно же. А пока, обниматься с этим успокаивающим чувством, окутывающим его. Для него это и есть дом. И это прекрасно.