У них было всего пятнадцать минут

В катакомбах Ватикана было темно и сыро, что полностью соответствовало предназначению этих подземелий, созданных для содержания самых опасных и могущественных созданий. Две фигуры медленно продвигались вперёд, освещая путь редкими лампами, стилизованными под старинные фонари. Никто не осмеливался нарушить тишину. Возглавлял процессию мужчина лет тридцати пяти, высокий и широкоплечий, на лице которого была заметна усталость от пребывания в этом мрачном месте. За ним шёл человек, закутанный в плащ так плотно, что невозможно было определить ни его фигуру, ни черты лица, скрытые капюшоном. Катакомбы Ватикана были известны своей историей и мистической атмосферой. Они были созданы ещё в древности для захоронения христианских мучеников и святых, однако, с течением времени все это отошло на другой план, сейчас это стало своеобразной тюрьмой для многих других, опасных или не очень. По мере продвижения вглубь катакомб становилось всё темнее и холоднее. Воздух был пропитан запахом сырости и плесени. Редкие лампы, стилизованные под старинные фонари, едва рассеивали мрак, и фигуры людей казались призраками, скользящими по коридорам подземелья. Перед глазами путников давно перестали появляться древние фрески и мозаики, изображающие сцены из жизни святых и мучеников. Эти произведения искусства были свидетелями истории катакомб и напоминали о величии христианской веры. Однако, чем глубже они проникали в катакомбы, тем больше ощущали присутствие чего-то зловещего и таинственного. Казалось, что сами стены подземелья хранят в себе тайны и загадки, которые ещё предстоит разгадать. Наконец, после долгих блужданий по катакомбам, путники достигли мощной железной двери с прочным мудреным замком. Она сильно отличалась от других темниц в подземелье. Мужчина, в котором можно было угадать надзирателя, достал плотную связку ключей и вставил нужный ключ в замочную скважину. Провернув его несколько раз, он дернул за ручку, и та со скрипом больше похожим на вымученный стон отворилась, повинуясь силе. Тусклый свет проник внутрь комнаты, освещая внутреннее убранство. Каменные холодные стены, и не менее холодный пол, вероятно, когда дверь была заперта то сюда не проникало ни грамма света, оставляя узников в кромешной темноте как минимум на несколько часов. Крысы, до этого спокойно разгуливавшие по камере, бросились наутек с пронзительным писком, как только тусклый свет ворвался в помещение. В темном углу брякнули цепи, оповещая о том, что узник в темнице все-таки был. Из-под плаща показалась тонкая, затянутая в белоснежную перчатку рука. Отцепив от наружной от стены лампаду, фигура двинулась внутрь комнаты, оставляя сопровождающего за пределами. Послышался деликатный кашель и следом последовала фраза: — У вас пятнадцать минут, синьора Бароне. — Дверь закрылась, оставляя узницу наедине с таинственным посетителем и тусклым светом старой лампады, почерневшей от копоти, времени и налипшего слоя лампадного масла. Подвесив единственный источник света на толстый металлический крюк, свисавший с потолка, фигура в плаще вновь повернулась к закованному в цепях человеку. Теперь, в тусклом освещении можно было рассмотреть заключенного, а именно, заключенную. Руки женщины были заведены над головой и прикованы к стене толстыми, ржавыми цепями. Лицо ее было опущено и прикрыто неровно срезанными волосами, они спадали на лицо, скрывая синяки. — Я не собираюсь каяться или молиться, уходите. — голос был охрипшим, с надрывом, полным боли и злобы и явно принадлежал узнице. Несмотря на отсутствие возможности пошевелиться, было видно, как она сжала руки в кулаки, будто бы готовясь драться. Фигура в плаще сгрузила с себя сумку и принялась что-то искать в ней. Выудив стопку сложенной одежды, фигура аккуратно положила ее поверх сумки, разгладила складки и кивнула сама себе. Закованная волшебница даже не наблюдала, ее взгляд был где-то далеко за пределами тюремной камеры, ей было неинтересно что будет с ней делать загадочная фигура. Пытать ли? Она вытерпит. Бить ли до потери сознание? И это стерпит без единого крика. Она будет кричать во всю мощь потом, когда они уйдут и оставят ее подрагивающую от боли и злобы на весь этот мир и когда ни одна живая душа не услышит ее, разве что крысы, ждавшие, когда же узница наконец умрет чтобы сожрать ее тело. Фигура в плаще резким движение сдернула с себя капюшон, подставляя лицо под свет лампады. Девушка оказалась блондинкой лет двадцати пяти с глазами цвета жидкого золота. — Здравствуй, Вес. — Тихо позвала девушка, которую назвали синьорой, женщина вздрогнула, поднимая взгляд на посетительницу, потянулась, заставляя цепи натянуться и заскрежетать. Взгляд женщины не выказывал удивления, лишь только боль и тихое, едва заметно смирение. — Я хотела увидеть тебя. Не боясь запачкать плащ, Нова присела рядом с женщиной, ласково, почти невесомо смахнула пряди волос, так и норовившие залезть ведьме в глаза. На эти слова старшая ведьма лишь фыркнула, отворачивая лицо. Она наверняка хотела бы убить девушку, однако в ее положении, когда она даже не могла пошевелиться, ей оставалось лишь смотреть. Дернув головой, она смахнула руку Ловчей со своего лица. В молчании просидели несколько минут, когда послышались тихие, сдавленные рыдания и сбивающуюся фразу «я не хотела». Веспер не могла не выдавить из себя кривой ухмылки, однако сразу же вернула себе бесстрастное выражение, недавно получив удар в челюсть ей было больно говорить. — Тем не менее, я склонилась перед тобой в цепях, а ты в белых одеждах и свободна. — Бывшая верховная ведьма одного из ковенов не отказывала себе в удовольствии надавить на эту тему. — Я не хотела, я не знала, что так будет, я думала тебя отпустят! — Задыхалась в рыданиях Нова, осознавая, что уже через восемь минут ей придется облачить Веспер в белоснежные одежды и повести на главную площадь Ватикана. Для суда там было подготовленно все, трибуны, лучшие места в ложе и конечно же эшафот. Нове было страшно, она не могла даже думать о том, что ей предстоит сделать с женщиной, ставшей ей самым дорогим существом. Девушка судорожно вздохнула, память возвращала ее в те моменты, когда они жили в Гнезде. Она была счастлива, проводя утро за спорами с Шеном, йогой с Хорхе, посиделками на крыше Ди-Ди с Ониксом и Таллисом и каждое мгновение, проведенное с Веспер. Каждое воспоминание о ее чутких касаниях, о тихих часах в хранилище, мечтаниях о том самом дивном, новом и далеком будущем. В один из дней, пасмурных и дождливых Нова как обычно сидела на кухне и ждала хоть кого-нибудь, только бы не оставаться одной. Все разбежались по делам, и Ловчая была в полном одиночестве. Однако, вскоре послышался щелчок дверного замка и в проходе появилась Веспер. Промокшая до нитки она держала в руках пластиковые продолговатые тубы. Заметив хозяйку гнезда, младшая ведьма поспешила на помощь, оставив нагретое на диване место. Даже промокшей до нитки Веспер была ослепительно красива. Мокрые волосы липли к лицу, а белоснежная рубашка к телу. Тихо поблагодарив Нову за помощь, Веспер достала из принесенной сумки контейнеры с едой. Разогрев готовую еду и приготовив жасминовый чай ведьмы поднялись в комнату Новы. Они не поняли, когда в обществе друг друга им стало так хорошо и комфортно, однако они понимали, что в случае чего это понимала даже Веспер. Рядом с Новой она могла расслабиться, да она подозревала ее, знала о связи с церковнослужителями, но в ее груди не могла теплиться надежда что Ловчая выберет ее и только ее. Они ели, пили чай и разговаривали, много разговаривали. Нова шептала приятные слова и говорила о чувствах, Веспер отвечала тем же и неизменно младшая ведьма засыпала первой, в объятиях главы Ордена Сожжения, уткнувшись носом в ложбинку на шее под ухом. Веспер оставалось лишь мягко перебирать русые волосы Новы и прижимать ее сильнее, стараясь унимать сердце, что билось в грудной клетке как птица. От Веспер больше не пахло миндалем, кофе и мятой, от нее пахло затхлостью Ватикана и ржавыми кандалами. Нова быстро стянула с себя перчатки и вновь коснулась лица раненой. Она любила, безумно любила Веспер, но ничего не могла сделать для ее спасения, все было предрешено с самого начала. Основательница Союза Сожжения должна была умереть, не добравшись до Источника. — Отцепи меня, — взмолилась Веспер подаваясь вперед, она много унижалась в жизни и сейчас тоже могла. — Но ты…- В глазах Новы возник страх и за то, что Веспер сбежит, найдет способ выбраться, но ее прервали. — Отцепи. — С нажимом в голосе прохрипела, насупившись пленница, однако добавила. — Я не сбегу, меня все равно надо переодеть, так дай мне хоть это сделать самой. Нова неуверенно кивнула и в ту же минуту щелкнули кандалы, руки женщины безвольно упали на пол и женщина испустила вздох полный облегчения и удовлетворения. Разминая затекшие кисти, она поняла, что на запястьях все еще закреплены браслеты, но ничего не сказала. Просидев с минуту, Веспер поднялась на затекшие ноги, с трудом, мертвой хваткой вцепляясь в Нову, которая вовремя подоспела, подставила руку, предотвратив падение. Привыкнув к твердой поверхности, женщина принялась раздеваться, сбросив с себя уже порванную одежду, Веспер облачилась в белоснежное атласное платье, расшитое золотыми нитями, она хмыкнула про себя и выпрямилась в полный рост, разминая плечи. — Это будут самые помпезные похороны ведьмы в истории. — Констатировала она и пригладила небрежно остриженные волосы руками. Нова оказалась совсем близко, и они встретились взглядами. Воздух вокруг загустел, а все тело Новы покрылось золотистыми полосами. Время замерло для них и для всех в этом мире. — Я принесла тебе кое-что, чтобы облегчить твои муки. — Нова протянула Веспер флакон. — Ты уйдешь раньше, чем священный огонь коснется тебя. — Зачем ты пришла? — Я хотела попрощаться с тобой в самый последний раз. — Всхлипнула Нова отпуская время, которое понеслось вперед, нагоняя само себя. — Я люблю тебя, Вес. Она обняла ее крепко, порывисто, у них осталась одна минута. Как только послышался скрежет двери они отпрянули друг от друга. Веспер молчала, руки ее безвольно болтались внизу, словно бы не принадлежа телу. Надзиратель, открывший дверь повел их по тусклым коридорам обратно, на самый верх. К музыке, к восторженно ликующей толпе и к эшафоту, ожидавшему главную героиню. Они шли в тянущем молчании, а дорога ощущалась ужасно долгой. Перед дверьми, ведущими к улице, Нова вновь обняла Веспер, она чувствовала, как дрожит старшая ведьма и как она незаметно делает глоток из бутылька. Шепчет на ухо эти лживые, казалось бы, слова, умоляет простить и уходит. Они встречаются взглядами через десять минут, когда она возвращается в ложе кардинала Бароне и садиться подле него. Веспер смотрит только туда, когда ее обкладывают хворостом, когда в нее что-то бросают. Ветки начинают разгораться в соответствии с приказом Папы, командующего этим парадом лицемерия. Тело Веспер обмякает, а через десять минут она уже не чувствует пламени. Она вообще больше ничего никогда не почувствует. Как и Нова, «задремавшая» на плече Бароне. Нова тоже больше никогда ничего не почувствует. Серебряные часы на площади и в каждом доме Рима остановились на 15.15. У них было ровно пятнадцать минут.