От одного до десяти

Один. Он поднимается из-за стола. Два. Силуэт движется в кромешной темноте коридоров. Три. Его шаги раздаются в самой дальней и бездушной части поместья. Четыре. Распахивается одна из корявых деревянных дверей. Пять. Отточенным движением палочки он накладывает на комнату купол защитных чар. Шесть. Эта же палочка отправляется в карман черной рубашки. Семь. Он проходит в центр пустого помещения. Восемь. Глаза закрываются. Девять. Резкий взмах руками. Огонь. Необъятное адское пламя, всполохи которого все ярче и опаснее. Оно полностью окружает его, подбирается с каждым мгновением все ближе, грозясь навсегда поглотить и лишить жизни. Десять. Поттер падает на колени. Слабое движение пальцев, и комната погружается во мрак. Огня нет. Остается лишь едкий удушающий запах гари, полотно дыма и обгоревшие половицы. Его трясет. Все тело пронзила судорожная дрожь. Гарри опирается об паркет руками. Мышцы его не держат, и он валится на пол, неестественно замерев. Зрачки хаотично мечутся, пытаясь за что-то зацепиться. Дыхание сбито. Из груди вырываются рваные вдохи. Поттер не сможет встать еще с полу часа. Невербальная беспалочковая магия слишком сложна. Она высасывает огромное количество сил у тех, кто пытается овладеть ей. А на, итак, измотанное тело она действует слишком губительно. Гарри теряется во времени. Оно проходит мимо него, никак не затрагивая и не напоминая о себе. Секунды, минуты утекают, и Поттер их не пытается считать. Сознание растекается вязкой густой субстанцией, позволяя мучительной тревоге вновь плотно засесть. Тревога, как живое существо, как паразит – дабы выжить самой будет питаться своим носителем и постепенно убивать его. Нет ни окон, ни света. Темнота, что овладела всем помещением, закрадывается в душу. Комок чего-то липкого и неприятного обволакивает и сжимает в своих цепких лапах. Ни усталость, ни истощение не могут дать такого желанного спокойствия. Пол ледяной, и тело содрогается теперь не только от усталости, но и от холода, пробравшего до костей. Но Поттеру плевать. Он просто устал. Смертельно устал. И телу, и мозгу нужен сон. Гарри закрывает воспаленные глаза, и готов провалиться в спасительную пустоту. Концентрация угарного газа превышает ту, с которой можно спать. Легкие противятся. Поттер заходится в хриплом удушающем кашле, что заставляет его скрутится и схватиться за грудь в тщетных попытках как-то унять приступ. Задохнуться и загнуться на этом холодном полу Гарри не планирует. Собрав крупицы силы и воли, преодолевая ломоту во всем теле, он пытается подняться. Первая попытка проваливается, и он вновь оказывается лежащим на полу. Вторая и третья ничем не отличаются. Но стоит Поттеру задуматься, что засни он здесь, и может больше никогда не проснуться, то у него получается со стоном подняться на ноги. Достав палочку, Гарри произносит контор заклятия, отпирает дверь, и шатаясь вываливается из душного помещения. Поттер делает несколько шагов, облокачивается на стену и через мгновение уже сползает по ней. В коридоре на полу теплые ковры и нет ни гари, ни дыма. Гарри судорожно глотает свежий воздух и вновь задыхается в кашле. Сердце заходится в бешенном ритме. Горло дерет, а во рту неимоверно сухо. Когда дышать становится легче, он откидывает голову на стену. Дрожащей рукой проводит по лицу, зарывается в волосы, с силой их оттягивает и тяжело выдыхает. Нельзя так измываться над уставшем, замученным организмом. Нельзя доводить себя до такого состояния. Нельзя добивать себя жалкими попытками что-то предпринять. И Поттер это прекрасно знает. Но он не может по-другому. У него проблемы со сном. Он много читает, много думает, много ищет, но очень мало спит. А в редкие моменты сна мечется по кровати в холодном поту и скулит раненым зверем, пока не подорвется, не вскачет с постели, и одинокая слеза не соскользнет по щеке. Поттер никуда не ходит. Ни с кем не видится. Обменивается письмами, исключительно спрашивая о самочувствие других. У него самого все прекрасно. Убедить в этом себя он не может. Единственное место, где он исправно появляется каждый гребаный день – это больница Святого Мунго. Гарри победил, подарил всем спокойную мирную жизнь, он выжил сам. Но несмотря на это он продолжает мучиться от чувства вины, слабости и страшнейшей безысходности. Это давит, сковывает все нутро и не дает спокойно дышать; затапливает, парализует и морально уничтожает. Сколько смертей он видел, сколько детей они похоронили, сколько дорогих и близких погибло, защищая его и помогая. Поттер отдает себе отчет в том, что он не мог спасти всех, он не мог быть везде, это была не только его война. Но болеть от этого понимания не перестает. Гермиона не подверглась бы пыткам, Рон не лежал бы в собственной крови, будь Поттер сильнее. В этом он уверен. У них отобрали палочки, и они тут же стали беспомощны перед противником. Гарри постоянно напряжен. Он не может избавиться от ощущения постоянной опасности и стресса. Он не отдыхает. Поттер прошерстил всю библиотеку Блэков. Освободил самую дальнюю комнату особняка, сделав из нее свой «полигон». Каждый день он закрывается там, пытаясь освоить беспалочковую магию. Тратит чрезвычайное количество сил, выматывает себя до изнеможения. Он идет туда, когда становится до невозможности больно, беспредельно горько. Когда собственная слабость невмоготу. Когда просто наступает следующий день. Ведь напоминание собственного бессилия он видит ежедневно. Каждый день он ослабленный валится на грязный пол, рвано дышит, и иногда в уставшем сознании наступает блаженная пустота. А потом приходится вставать. Вставать через боль, преодолевая вновь рвущееся отчаяние. Гарри не двигается. Больше сегодня подниматься он не намерен. В этот раз он превзошел себя, но и последствия намного хуже. Поттеру плохо. Но если физическое истощение он мог бы исправить, то от внутренних мучений его спасти сможет только одно. И Поттер над этим не властен. Нужно было остыть, немного упокоиться прежде, чем идти практиковаться. Гарри знал, как его тело изнурено сегодня. Он поспал не больше четырех часов, выпил черный кофе, что был горче чем его жизнь, и закрылся в кабинете до самого вечера. Перебрал множество свитков, просмотрел не одну книгу, но ничего не нашел. Ничего. Совсем. Его затопила злость и жгучая безнадежность. И Поттер вихрем понесся к такой знакомой двери. Все бушующие эмоции воплотились в смертельном пламени. Сейчас Гарри не чувствует злости. Только липкий страх медленно заволакивает сознание. Сколько прошло времени, и никаких изменений. Пора сжечь ненужную надежду и жить дальше. Поттер давно не верит в чудо и справедливость. Но здесь он не может отпустить. Чувства, что, наверное, неправильны, неуместны и очень сложны. Но ему плевать. Так плевать на общепринятые рамки. Гарри резко осознает, как ему на самом деле страшно, как пугает его вся ситуация, как он устал каждый день видеть мертвецки бледное лицо. Устал от неизменного угнетающего ожидания. Здесь, в темном коридоре своего дома его сковывает ледяной ужас от понимания возможного исхода. От собственного бессилия, собственной бесполезности и ничтожности. От осознания, что его попытки овладеть этой магией никак не помогут и никому не нужны. Что он просто пытается создать иллюзию каких-то действий, заглушить свою вину, заставить себя поверить, что, выматывая себя, хороший исход на миллиметр ближе. Не ближе. Никак он не помогает. Никак. Он просто убивает и себя. И все старинные книги, и древние фолианты, прочитанные им, не дают ничего. Нет изменений. Но они могут настать, разорвав всю душу в клочья. Убить надежу на спокойствие, утопив до конца жизни в жгучем чувстве вины. И осознание этого в полной мере приходит именно сейчас, обухом ударяя по голове. И это невыносимо. Поттер, тихо постанывая полностью спускается на пол. Только его голова касается ковра, он проваливается в темную бездну. Это совсем не безмятежный сон. Это пугающая темнота, пропитанная кошмарами. Поттер подрывается с пола, загнано дыша. Четыре часа – как по расписанию. Он снова видел смерти, лужи крови и бледных трупов. И умирал опять не он. Гарри с трудом поднимается. Сейчас слишком рано – в больницу его не пустят. Спорить ни с кем нет сил. Надо хоть немного прийти в себя. Поттер идет на кухню. В одном шкафу на разных полках стоят самые необходимые зелья и кофе – то, чем он пользуется ежедневно. Гарри выпивает баночку, что должна помочь при физическом истощении, глотает умиротворяющий бальзам, чтобы снять возрастающую тревогу, и достает кофе. Пять ложек, турка на двести миллилитров и зажженная конфорка. Гарри постепенно успокаивается. Он снимает с себя пыльную одежду с очками и идет в душ. Подставляет лицо под теплые капли и прикрывает глаза. Поттер выпадает из реальности примерно на час. Он не думает не о чем, погрузившись в собственный вакуум. Мысли притупились зельем, и он замечает только воду, равномерно стекающую по обнаженному худому телу. Повернув кран на холодную, возвращает понимание происходящего и выходит. Надевает брюки и водолазку и протирает стекла очков. Время уже десять утра. Гарри накидывает плащ и аппарирует ко входу в больницу. Он заходит в здание, ни с кем не здоровается и ничего не говорит, проходит по одному и тому же маршруту, что вошел в мозг острым шурупом, оставив глубокую рваную рану. Ловит привычные неодобрительные взгляды и заходит в палату. Он никогда не стучит: ему все равно никто не сможет ответить. Поттер аккуратно прикрывает за собой дверь, тихо садится на стул, что стоит на том же месте, где он оставил его и вчера: сюда не заходил даже персонал. Гарри старается не издавать лишних звуков. Он знает, что будь человек, лежащий перед ним, в сознании, он бы не обрадовался шуму. Северус всегда был недоволен, стоило кому-то издать лишний звук. Поттер осматривает тело на белоснежных больничных простынях. Ничего не поменялось. Лицо, по-прежнему бледное со впалыми скулами, больше напоминает труп, нежели живого человека. Волосы, что до ужаса сальные и грязные, успели отрасти до плеч. Еле заметно вздымающаяся грудь – единственный признак, что человек еще жив. Гарри кладет свою руку поверх чужой ледяной ладони, горбится и погружается в свои мыли. Полгода. Шесть долгих месяцев, на протяжении которых он каждый день приходит в эту палату. Поттер не пропускает ни одного дня. Хотя бы на минуту он появляется здесь. Он так боится упустить момент, когда Снейп придет в себя, но сильнее страх, что пропусти он хоть один день и жизнь незаметно покинет это тело. И никто ему не сообщит. Врачи раздражаются от одного упоминания о Поттере. Гарри это прекрасно знает. Они не питают симпатии к Снейпу, хотят перестать видеть его самого и никак не могут понять почему он исправно здесь появляется. Поттер нигде не комментирует и не объясняет мотивы и причины. Ему плевать, что о нем думают. Это не имеет никого смысла. Это так ничтожно, по сравнению с тем, что Северус Снейп лежит в коме уже более полугода. Гарри привязан, так привязан, что постоянно болит сердце. Он, скорее всего, любит. Но эта любовь не впишется ни в одно общепринятое понимание настоящей любви. Но это тоже не важно. Он не может потерять и его. Они так и не поговорили, отбросив маски и образы. На это не было времени. Поттер тоже играл, старался реалистично выполнять свою роль, показывал, что ненавидит. Оба притворялись. Оба знали, что все не так как кажется, оба понимали, что и другому все также ясно. И оба не имели право что-то менять. Гарри осознал, что Северус тоже устал, что он тоже умеет чувствовать, что ему тоже больно, увидев его воспоминания на своем пятом курсе. Многое тогда было просмотрено. Но далеко не детские издевательства удивили его. Поразил взрослый Северус, что с сожалением и мольбой в голосе говорил Альбусу, как не хочет ненавидеть маленького Поттера, что он и так перед ним виноват, лишив счастливого детства. Но директор был непреклонен. «Нельзя привязываться. Никто не знает, чем все может обернуться. Мальчику будет проще смириться, что ты предатель, если он тебя будет ненавидеть, как и ты его. Иначе будет очень больно. А у него в судьбе и так мало приятного. Хочешь, чтобы было хуже?» Это были мастерски задевающие нужные ниточки аргументы Альбуса, что добивали Снейпа. После увиденного, Поттер старался с Северусом не пересекаться. И оба играли дальше, будто ничего не было. Гарри понимал, что убийство директора было заранее продумано, знал, что Северус помогал и им в лесу, и детям в школе, но он упорно продолжал делать вид, что ни о чем не догадывался. Увидев его в крови, Поттер понял только одно, он не может допустить его смерть. Гермиона тогда превзошла сама себя, у нее были все нужные зелья и при первой возможности, они доставили его в Мунго. Гарри задерживается взглядом на шее. Рана давно зажила, оставив лишь уродливые шрамы. Состояние стабильно и Северус давно должен был очнуться. Но этого не происходит. Человек, находясь на грани должен понимать, что в мире живых его ждут. Что там его место. Поттер никогда не говорит в палате, но сейчас он шепчет одними губами, теряя всякую надежду: — Ты нужен мне… Он смотрит на свои руки. Тремор вновь усиливается. Поттер понимает, что пора уходить – резко встает и стремительно движется к выходу. Нервы опять сдают. Он вновь оказывается дома. Скидывает плащ и выходит на балкон. Свежий воздух, пронизывающий ветер, пачка сигарет и пепельница. Поттер держит дрожащими пальцами сигарету. Она медленно тлеет, разнося табачный пепел и пропитывая все едким дымом. Гарри облокачивается на перила. Глубоко затягивается и считает. Первая. Вторая… Десятая затяжка. Клубы никотина, что травят легкие, и холод, что начинает приносить ощутимую боль. Физическая боль, должна бы отвлечь от того кошмара, что творится внутри. Но тревога слишком сильна, и холод оказывается совсем бесполезен. Первая. Вторая… От Поттера такого не ожидали. Многие упорно считали, что, победив он станет красивым главным символом. Будет посещать все мероприятия, весело улыбаясь, станет работать, помогать магическому миру восстанавливаться и сразу же начет быть непомерно счастливым. Но только прогнозы не сбылись. Гарри не собирался бегать как белка в колесе и решать все проблемы мира. Он так хотел покоя, просто хотел прийти в себя и хоть немного успокоиться. Поттер лишь пришел к министру, кичась своим именем и напомнив о всех своих заслугах и чужих промахах, потребовал не трогать Нарциссу Малфой, полное оправдание, личную палату и самый лучший уход для Северуса. На большее у него не было ни сил, ни желания. Все его требования выполнили, и он стал ежедневным гостем в Мунго. Сначала Гарри ругался с целителями, приказывал что-то делать, гневно высказывался, запугивав и доводив весь персонал до нервного срыва. Потом стал стальным голосом с напускным спокойствием интересоваться есть ли какие-то изменения. А теперь и вовсе молча заходит и также молча уходит, потеряв весь гнев и агрессию, перестав винить всех кроме себя. Он знает, как Рита называла его в своих статьях эгоистом, после высказываний, что он не собирается никого оправдывать и разыскивать, как и не собирается заниматься политикой, учить кого-то и продолжать лезть в любые разбирательства. Но она не учла, что речь шла о восстановлении, которое было необходимо Гарри. Женщина также не упустила тему того, что он никак не помог в починке Хогвартса. Да Поттер и правда не появился в школе после завершающей битвы. Только вот именно он направил туда профессиональную группу по ликвидации военных последствий. Ведь этим не должны заниматься дети – хватит с них. Гарри давно не ждет от людей понимания и принятия. Но до него так и не доходит, как можно называть его эгоистом. Сколько раз он жертвовал собой, неужели он не может просить чего-то для близкого человека. Неужели он сделал недостаточно. Видимо недостаточно, раз Северус до сих пор не пришел в себя. Поттер полагал, что им движет исключительно совесть и жалость. Ведь Снейп заслужил второй шанс на нормальную жизнь. Гарри надеялся, что, проконтролировав все и отдав мужчину в руки профессионалам, успокоится и просто будет жить. Но каждый день держа Северуса за руку, понял, насколько все глубже. Просто единственным желанием стала его жизнь. Нуждается. Любит. Почему, как и зачем – неважно. Абсолютно не имеет значения. Десятая сигарета. Поттер знает: не было бы так плохо, будь это обычным чувством долга. Тело перестает слушаться от холода. Гарри тушит окурок. Надо бы умыться. Он медленно перемещается по дому. Ни звука. Гробовая тишина, что еще больше нагнетает, окуная весь дом в траур. Поттер заходит в ванную, останавливаясь возле раковины, кладет очки и смотрит. Смотрит на самого себя. Тщательно изучает, впивается взглядом в свое отражение. И становится до невыносимого горько. Перед ним стоит истощенный, абсолютно вымотанный, будто только вернувшийся из ада, человек. Нет веселой улыбки, счастливого взгляда и беззаботной жизни. Есть только глубоко залегшие черные впадины под глазами, что на бледном исхудавшем лице смотрятся слишком пугающе. Уставшие, красные от воспаления глаза, что слезятся то ли от боли, то ли от света. Бескровные губы, покрытые мелкими ранками. Отросшие, беспорядочно вьющиеся волосы, среди которых виднеются седые пряди. Шрамы и незажившие ссадины. Поттер видит человека, который совсем не заботится о себе, сознательно уничтожая. Ему стоит нормально есть, спать и отдыхать. Но спать не получается, есть не хочется, отдыхать не позволяет вина, тревога и постоянный стресс. Жуткая апатия чередуется с агрессией, злостью на самого себя и попытками что-то сделать. Перед ним поломанная и истерзанная тень, что как-то продолжает бороться и ждать, словно преданный пес. Видя все это, болезненное отчаяние пронизывает каждую клеточку, оно становится таким сильным, что почти осязаемо. Внутри все сжимается, стягивается, не давая возможности дышать. Не давая жить. Нет таблеток. Нет зелья. Нет заклятия. Нет способа унять разрастающееся нечто, которое не получается даже связно описать. Оно сильнее всех слов. Оно могущественнее человека. Поттер теряет реальность. Он теряет дорогих сердцу людей. Он теряет себя. Ему больно. Он смотрит, смотрит и смотрит. Считает до десяти. Со всей дури ударяет кулаком по зеркалу. Оно рассыпается на осколки, как надежда, как вера в хороший исход, как человек, что стоит перед ним. Стекло с грохотом ударяется об раковину, падает на пол и впивается в кисть. Разрезает плоть, вонзаясь так глубоко, что липкая кровь струями стекает по руке, пачкая одежду, белую керамику, остается на разбитом стекле и с методичным звуком ударяется об паркет. Поттер смотрит на руки, на свою кровь, на весь беспорядок. В воздухе повис тяжелый металлический запах. Сердце глухо ударяется о грудную клетку, еще немного и пробьет ребра. Он с трудом дышит, со стоном выдыхая через плотно сжатые губы. Но он дышит. И для Поттера это уже победа. Неважно каким способом он этого достиг. Гарри уберет все через пару часов: починит зеркало, выведет алые пятна крови и уничтожит осколки. Их же вытащит из костяшек руки, вытрет кровоподтеки, но больше с отвратительной раной ничего не сделает. Она станет напоминанием реальности. Поттеру так легче. Хоть и на совсем ничтожно малое время. Поттер и сегодня не пропустит своих истощающих тренировок. Он также доведет себя до жуткого состояния, еле доползет до дивана и провалится во мрак. На следующий день Гарри помимо зелий и кофе запихивает в себя два яйца и также отправляется в больницу. Но в этот раз ему не дают в полной тишине добраться до палаты. Его останавливает главный целитель на середине коридора. — Мистер Поттер, вы не дождались. Гарри перестает дышать. Он прожигает взглядом стоящего перед ним человека, не показывая никаких эмоций. Но сердце падает куда-то вниз, вдребезги разбиваясь на куски вместе со всем хрупким угнетающим миром, в котором он живет. Разбиваясь в точности, как и зеркало вчера. Только вот его Поттер починил одним движением палочки. Себя, готового сейчас упасть на колени и разрыдаться, как маленький ребенок; кричать и бить кулаками об пол и задыхаться в истерике, он починить не сможет. Что делать со своей жизнью он не знает. Как собирать себя, развалившегося на более мелкие осколочки, чем тот несчастный предмет интерьера? Развалившегося от одной фразы. Где искать силы, и где взять клей? Пожилой мужчина, не дождавшись никакой реакции, продолжает: — Северус Снейп пришел в себя вчера примерно через час после вашего ухода. Мы не стали вам сообщать, все прекрасно знали, что вы появитесь сегодня. Поттер моргает несколько раз, переваривая услышанное. Он заставляет себя дышать. Не сообщили ему. Знали, что придет. Как можно было сразу же не сообщить ему. Ему, что появляется здесь каждый проклятый день. Ему, что только этого и ждет, последние шесть месяцев. Поттер хочет убить этого старика. Размазать по стенке, дать почувствовать хоть крупицу той боли, что чувствует он сам. Почувствовал только что, из-за глупой, идиотской формулировки. Сердце собрать не получается. — Как он? — О, он абсолютно стабилен. Его жизни ничего не угрожает. Мы немного ввели его в курс дела, рассказали, как вы нам успели надоесть. Так что можете его забирать. Совсем неуместные попытки шутить. Гарри никак на них не реагирует, хотя желание приложить головой этого человека только растет. Но он умеет держать себя в руках. Все эмоции теперь выходят исключительно в стенах дома. Он уточняет: — Могу забрать? — Да, он может отправляться домой. Но он еще очень слаб, поэтому ему нужен постельный режим и уход. Магия будет возвращаться постепенно. Никаких нагрузок, необходимые зелья. Впрочем… Думаю, вы и сами прекрасно знаете. Пойдемте я вас провожу к камину. Аппарация в таком состоянии невозможна. Идя по коридору, Поттер понимает, как сейчас боится. Он так этого ждал. Его главное желание исполнилось, но долгожданное умиротворение не наступает. Ему страшно. Он совершенно не знает, как на него отреагирует Северус. Единственное, что он понимает, что Снейп точно не хочет находиться в больнице. И идея оказаться в собственном доме не кажется такой плохой. Поттер заходит в палату. Его стул стоит в дальнем углу, а человек, которого он так хотел увидеть живым, сидит на кровати низко опустив голову. Но стоит двери громко захлопнуться, резко переводит взгляд на посетителей. Гарри видит точно такое же лицо, как и вчера, неделю, и месяц назад. Только глаза теперь пристально смотрят, будто хотят заглянуть в самую душу. И жирные волосы собраны в хвост. Поттер видит, как Снейп переводит взгляд на его окровавленную руку, сильно хмурится и молчит. — Ну что дорогие мои, я с радостью вас провожу и искренне надеюсь больше никогда здесь не увидеть. Старик по-доброму усмехается, но Гарри понимает: шутки в его словах лишь половина. Но Поттера это не волнует. Он больше ни слова не говорит целителю. Волнует его только Северус. Северус, что молча собирается, накидывает на больничную пижаму пальто, берет палочку и покорно следует за ними. Северус, что совсем не возникает, когда Гарри, поддерживая его, перемещает их в свой дом. Северус, что лишь кивает, на просьбу лечь в кровать. Поттер провожает Снейпа в свою спальню, в которой он сам спал неизвестно когда и идет заваривать чай. Благо он у него есть. Они не сказали друг другу ни слова. У Гарри в голове сплошная каша, из удивления и непонимания. Все, что сейчас происходит невероятно странно. Заварка настаивается, а он все также сомневается реальность ли это. Или воспаленный усталостью мозг, решил выдать этой ночью что-то новое и такое желанное. И сейчас он проснется и утонет в пучине боли и отчаяния. Но чай уже в кружке, а он так и не просыпается. Поттер, стараясь унять страх и волнение, медленно возвращается в комнату, надеясь, что Северус там. Он так отчаянно хочет к нему прикоснуться. Чтобы просто поверить. И он там. Гарри застывает на пороге. Мужчина лежит поверх одеяла и внимательно осматривает его. И в этом взгляде столько, что всему Поттер не может дать названия. Там и горькое сожаление, и отчаяние, и боль, и мольба, вина, облегчение, и что-то отдаленно напоминающее радость. Гарри поворачивается спиной, чтобы прикрыть дверь. Только он это делает, как сзади раздается хриплый голос. — Гарри… Поттер вздрагивает всем телом, и кружка выскальзывает из рук. Как в замедленной съемке он наблюдает за ее падением, лишь немного отойдя в сторону. Кипяток расплескивается, несчастная кружка разбивается. Как и множество вещей за последние дни. Он не двигается, не поворачивается, ничего не произносит, только смотрит на обломки. Нервы окончательно сдали. Слишком много всего для одного измученного человека. Казалось, все позади, но теперь, когда стрессовая ситуация постепенно отходит на задний план, Поттер осознает, как же ему плохо, как он истощен, сколько чувств бурлит и не дает покоя. Ему хочется смеяться, громко и до слез. Истерика постепенно подбирается ближе. И Гарри готов упасть рядом с разбитой кружкой. Но сзади происходит движение и вновь раздается голос: — О, Гарри… Он разворачивается, и его обнимают. Обнимают, положив одну руку на шею, а второй обхватив спину. Обнимают так крепко, как только может совсем еще слабый организм. Так обнимают только тогда, когда точно знают: никто не посмеет помешать. Когда впереди минимум вечность. Когда отпускать точно не планируют. И совсем тихо, на грани слышимости: —Ты все-таки живой… Живой, только совсем не в порядке. Дурак, какой же дурак… Один. Сердце несется в бешеным темпе, грозясь вновь разорваться. Два. Такие нужные объятья становятся крепче. Три. Подступающая истерика сбавляет обороты. Четыре. Поттер начинает понимать чужие слова. Пять. Он осознает, что Северусу внушали, что смерть Гарри неизбежна. И мужчина так не хотел вновь возвращаться в мир, где нет человека, который заслуживает жить, по его мнению, как никто другой. Шесть. Поттер четко уясняет, что для них обоих видеть друг друга живыми – самая важная вещь. Семь. Он осознает все чувства Северуса. И видит, что тот также все замечает. И его самостоятельно разодранную руку, и моральное истощение, и болезненную худобу, и седину, и синяки, и подбирающийся нервный срыв. Чувствует въевшийся под кожу запах никотина. Восемь. Гарри останавливается на самом важном. Они опять все понимают. Оба. И слова излишне. Но теперь оба могут снять маски, забыть роли, образы и планы. Оба имеют право поменять все. Девять. Поттер, прижимаясь так плотно к чужому телу, замечает небольшую разницу в росте. Он может положить подбородок на плечо Северусу. Плечо, где лежат вновь распущенные волосы. Совсем грязные. Но это ни капли не отталкивает, а только напоминает о реальности происходящего. Десять. Он досчитывает до десяти. Наконец отпускает себя и дает измученному телу почувствовать тепло. Поднимает руки, что до этого безвольно висели, и обнимает в ответ. Настолько бережно и аккуратно, до ужаса боясь опять потерять. Поттер позволяет себе чуть наклониться и уткнуться носом в чужое плечо. И дышать. Просто дышать. Вдыхать запах человека, которому принадлежит сердце. Правда немного разорванное и поломанное. Но теперь есть шанс на его починку. Гарри растворяется в этих объятьях, растворяется в этом человеке. Чужое сердце тоже бьется и тоже сильно. Он чувствует тепло, согревающее и возрождающее уже было похороненную веру. Вина и боль сейчас не смогут разорвать на куски. Он понимает чужие чувства. И ощущает отчаянно нежное прикосновение губ к своему виску. И разрешает окончательно расслабиться. Это будет первый день, когда Поттер разрешит себе отдохнуть от истощающей практики. Первая ночь, когда, проснувшись в холодном поту, его попытаются успокоить, а он попробует вновь заснуть. Следующий день будет первым, когда он не посетит Мунго. Первым, когда он выкурит немного меньше. И вновь лежа на полу, не имея сил даже встать, он не останется там. Не дадут ему спать на холодном грязном паркете. И Поттер лишь скажет, что все это для их защиты. А Северус, доводя его до их общей кровати и укладывая под одеяло, посетует о наплевательском отношении Гарри к самому себе. Обеспокоенно осмотрит, ляжет рядом и сожмет в объятиях.