Сублимация

Каждый человек по своему избегает боль, проблемы, эмоции, чувства, которые никто не поймет. Для Александра с самого детства это был бег и рисование. Довольно странный выбор можно подумать, но это были те две вещи, ради которых он жил. Бег дарил ощущение свободы, был возможностью хотя бы ненадолго отвлечься от того ужаса, что неизменно сопровождал его по жизни. Рисование же дарило возможность запечатлеть то прекрасное, что можно было увидеть в этом полном грязи мире. Саша часто наносил на лист незнакомые лица людей. Пассажиры метро, автобусов, семьи в парке, ученики его школы… В каждом можно было найти что-то свое особенное и в тоже время было грустно от понимания, что как бы красиво он не рисовал этих людей, большинство из них испорчены ровно также как это место. Испорчены также как он сам. Вот и сейчас он ехал в автобусе, направляясь в институт и зарисовывая очередной эскиз в свой потрепанный блокнот. Тот был довольно толстым, ведь юноша специально выбирал его так, чтобы можно было добавлять листы и ни один рисунок не был утерян. Помниться Саша очень долго копил на него, чтобы купить, собирал мелочь, крал деньги у родителей, пока они были заняты и прятал их в матрас, а как накопил, договорился с одноклассником, чтобы тот купил ему этот блокнот и отдал ему деньги. Да. Жизнь с гиперопекой определенно тяжела. Тогда ему было всего десять, так что выходит, что этому блокноту уже девять лет, но менять его Саша не хочет. Слишком много тот значит и хранит в себе. Вообще по большей части лица не повторялись, но сейчас Александр ловит себя на том, что рисует блондина сидящего напротив уже наверное пятый раз. Они не знакомы, но ездят вместе друг напротив друга примерно раз или два в неделю, но этот парень стоит такого количества рисунков, да и других подходящих персон сегодня Саша не видит, так что почему бы и нет? Он заканчивает рисовать как раз перед тем, как объявляют его остановку и, подумав всего пару секунд, безжалостно выдергивает лист отдавая его своей сегодняшней музе. Тот хмурится и удивленно поднимает на него взгляд, но парень лишь мягко улыбается и выходит из транспорта. Обычно он так не делает, но сегодня захотелось, к тому у него уже есть несколько рисунков с этим лицом, зачем же повторяться? Поправив на плече сумку, закидывает туда блокнот, а затем спокойным шагом продолжает свой путь. Осень только началась и на улицах все ещё словно лето, хотя легкий холод все же навевает мысли о том, что скоро природа окрасит листья в разные цвета, а затем сорвет их с деревьев оставляя тех голыми. Со вздохом студент заходит в свой родной университет и первым делом идет смотреть расписание, так как вчера так и не сфотографировал его. Сделав фото, он пробегается взглядом по колонкам и найдя свою группу видит, что первой парой стоит философия. На этот предмет на самом деле Саша возлагал огромные надежды. В прошлом году он слышал, что там какой-то молодой и нереально интересный преподаватель, но у них он ничего не вел, так как философия начинается только со второго курса, да и к тому же предмет был ему и вправду интересен. Войдя в аудиторию он сразу садится на второй ряд, около своего друга еще со школы. Тот самый одноклассник, который покупал ему блокнот. В итоге они сдружились, хотя и не очень близко, но общались неплохо по крайней мере. Влад был интересным и достаточно красивым, чтобы быть первым, кого нарисовал юноша. Тогда еще криво и коряво, но все же узнаваемо и приемлимо. Он был шатеном с кудрявыми волосами, что доставали ему до плеч и постоянно лезли в лицо, но он напрочь отказывался их стричь, голубые глаза, которые порой казались даже неестественно светлыми. — Привет! — Влад здоровается и слегка приобнимает его, похлопывая по плечу. Что-что, а вот прикосновений Александр просто напросто терпеть не мог. Но все же он улыбается и кивает, отстраняясь от рук друга. — Привет. — кивает и наконец преподаватель поднимается на кафедру и с грохотом укладывает на нее учебник, привлекая всеобщее внимание, — вау… — несдержанно выдыхает парень, переводя взгляд на мужчину и даже поправляет очки. Он был просто идеален. Высокий, в черном официальном костюме, с небрежной причёской, черные волосы, собранные в хвост и яркие зеленые глаза. Александр просто обязан его нарисовать. Быстро достав блокнот, он открывает его и начинает свой рисунок, пока учитель выступает с приветственной речью. К слову голос у него тоже приятный, печально, что такое не зарисовать. — Юноша на втором ряду! — Влад толкает художника в бок и тот поднимает взгляд на преподавателя, глядя с явным вопросом, — да, да, вы. Как вас зовут? — Александр. Александр Покровский, — произносит он, до сих пор не понимая, что случилось. — Хорошо, Александр, а можете объяснить, чем вы так заняты, что не можете уделить свое драгоценное внимание моему уроку? — Простите, — он пожал плечами и убрал блокнот в сумку. И вот как его зарисовать? Теперь только по памяти… — Спасибо. Так вот, вернемся к теме… — лекция продолжилась и теперь парень с интересом его слушал, всматриваясь в острые черты лица и пытаясь как можно лучше запомнить их. Пара пролетела быстро и, надо отдать должное, довольно интересно. Осталось сходить еще на две и можно ехать домой. На самом деле, была бы воля Саши, он бы сутками торчал на учебе лишь бы не возвращаться туда… Но делать нечего, время пролетело просто до печального быстро и вот уже он стоит перед дверями квартиры, тихо вздыхает, собираясь с силами, чтобы открыть дверь и вставив ключ, наконец, открывает. Быстро разувается и спешит в комнату, надеясь прошмыгнуть мимо родителей, но увы, не тут то было. Они вернулись с работы раньше и конечно не оценили опаздание сына на целых десять минут. — Александр! Пройди на кухню… — слышится строгий голос отца и юноша, вздохнув, идет к родителям, мысленно прикидывая, как его накажут теперь. Должно быть глупо, накажут, а ведь ему уже девятнадцать, не ребенок, но… Родители так не считают, а у самого Саши банально нету сил на то чтобы сеппарироваться от них. К тому же это его родители и они хотят для него всего самого лучшего… Чтож, сегодня все по классике. Отец отчитывает его за опоздание, парень пытается оправдаться, но его перебивают, начиная читать ему очередную лекцию, что таким способом он ничего не добьётся и так далее. Любимая отцовская шарманка, ничего удивительного, он перестал слушать это все примерно с лет пятнадцати, но все равно было обидно до сих пор слушать о том, какое он ничтожество изо дня в день. Но какой у него выбор вообще? Выслушав все, он подхватывает сумку и уходит в комнату, как только отец его отпускает, чтобы сесть за домашнее задание и хотя бы так отгородиться от всего того дерьма, что происходит в его жизни. Закончив, он выходит на ужин, делится с родителями тем, как прошли пары, а затем выслушивает расказы отца и матери о работе, после чего идет в душ и наконец закрывается в комнате. Привычная рутина. Ночь. Он ждет двенадцать на часах, потому лишь, что в это время родители точно спят, и уже заранее одетый в единственные его штаны, далекие от официальных брюк, и футболку, вставляет в ухо наушник и кинув телефон в карман, выскальзывает в окно. Они жили на пятом этаже многоэтажного дома и к счастью как раз у окна юноши была пожарная лестница, поэтому с подросткового возраста он начал выбираться ночами на улицу и часами наматывать круги по парку, улицам, району, слушая музыку и заглушая назойливые мысли, нежелающие покидать его. А после этого тихо возвращался в комнату, переодевался в старую пижаму и, закрыв окно, ложился спать.