17:15. Хёнджин нервно поджимает губы и в который раз оглядывается по сторонам. Вокруг немноголюдно, что странно для такого погожего дня. Парк живописный, с буйной зеленью, погода прекрасная, идеальный вечер для прогулки. Солнце ещё пригревает, но яркие лучи не опаляют кожу, напротив, словно бы мягко касаются своим теплом. Эти прикосновения тут же растворяются под нежным, едва уловимым ветерком. Кожа покрывается мурашками, и Хван вздыхает, заправляя за ухо смоляные пряди, щекочущие лицо.
17:25. Ситуация начинает откровенно раздражать. Пунктуальность – одна из основополагающих личностных качеств Хёнджина и, откровенно неприятно, когда другие ею пренебрегают. Одиноко сидя на лавочке, он нервно крутит в руке небольшой букет с маленькими белыми цветами, елозит пальцем по длинным стеблям, пытаясь протолкнуться ногтем между ними. Во второй руке теребит смартфон, поглядывая на время каждые десять секунд, словно бы это может поторопить Сонэ.
17:26. Хёнджин скептически предполагает, что телефон мог заглючить и не отобразить сообщение от девушки. И неважно, что он проверял те совсем недавно. Ну а вдруг?
[14:38. Хёнджин]: Привет. Сегодня всё в силе, планы не поменялись?
[14:39. Сонэ]: Приветики, Джинни. Да, как и договорились.
[14:39. Хёнджин]: Прекрасно. С нетерпением жду встречи.
[16:53. Хёнджин]: Уже на месте.
На самом деле, парень пришёл в оговорённое место аж на полчаса раньше. Ему было спокойнее подождать свою спутницу на вечер, чем допустить хотя бы малейший шанс на опоздание. Вот только сама Сонэ, похоже, не особо-то торопилась. Но для девушек это нормально, задерживаться?
[17:10. Хёнджин]: Сегодня тут очень красиво.
[17:20. Хёнджин]: Всё в порядке? Ты задерживаешься, я волнуюсь за тебя.
Хёнджин всегда считал себя человеком добродушным и понимающим, но сейчас в душе неприятно царапали обида и разочарование. Очень хотелось потребовать разъяснений более настойчиво, ведь сообщения отмечены как прочитанные, но ответа на них всё так же нет. На самом деле, парень очень готовился к этой встрече. Освежил стрижку, несколько дней с особым усердием ухаживал за кожей, чтобы та сияла. Купил новый элегантный костюм. Кремово-розовый атлас, свободный крой брюк и кардиган нараспашку, белая майка под низ делали его образ воздушным, нежным и романтичным. Даже эти цветы выбирал не меньше десяти минут, хотя приходить с букетом на первое ознакомительное свидание считал неловким. Вдруг у девушки окажется аллергия или выбор букета не угодит. Пока не знаешь вкусов человека, сложно угадать. Да и вообще, спутница может решить, что её подобный жест к чему-то обязывает. Но сегодня была особенная встреча, долгожданная и желанная. Сонэ приглянулась ему очень давно, и ради неё Хван даже поднял свои связи, чтобы заказать столик в популярном европейском ресторане, в который запись была забита аж на полтора месяца вперёд. Но ему повезло, и старый друг Минхо каким-то чудом смог выбить для них столик всего за пару дней. А девушка даже ответить не удосуживается.
— Ничего не знаю. — низкий бархатный голос, даже несмотря на нотки раздражения, звучащие в нём, тут же приковывает к себе внимание. Потрясающе красивый тембр, а английская речь звучит с интересным, незнакомым акцентом. Хёнджин поднимает взгляд к его обладателю и осматривает парня с долей изумления. — Я оставил Вам подробное техническое задание. Разуйте глаза, там всё предельно ясно расписано.
Персонаж, неспешно следующий по аллее, вдоль которой располагаются лавочки, кажется одновременно расслабленным и сосредоточенным. Проходя мимо Хвана, тот хмурится и недовольно отстраняет телефон от лица, видимо, реагируя на не самые приятные слова собеседника. После обречённого вздоха объект наблюдения располагается на соседней лавочке, закидывая нога на ногу. Подёргивания стопой привлекают к себе взгляд. На парне белые кроссовки, массивные, на высокой платформе. Светло-синий джинсовый костюм, состоящий из широких штанов и укороченной куртки, дополняется небольшим рюкзаком, на шлейке которого красуется плюшевая голова цыплёнка. Из-под открытых полов куртки просматривается чёрная ткань, скорее всего футболки, украшенная какими-то резкими геометрическими фигурами, разноцветными и яркими.
— Обратите внимание на пункты три, пять и шесть. Вы вообще читали этот документ? Для кого я это всё писал, а? — негодует незнакомец, пока Хван продолжает изучать того. На него не обращают никакого внимания, а брюнету откровенно скучно и надо на что-то отвлечься. Всё вокруг почти за час ожидания он уже изучил настолько досконально, что может по памяти перенести на холст с минимальной погрешностью. А вот этот человек весьма даже занимательный. — Кто Вас на работу вообще взял, если Вы не можете даже в элементарной терминологии разобраться? Господи.
Хёнджин, наконец-то, смещает фокус внимания от одежды к лицу и мысленно ахает. Поразительная двойственность и, кажется, теоретический холст стоит приберечь именно для этого парня. Внешность юноши никак не сочетается с голосом. Словно в компьютерной программе произошел сбой и звуковая дорожка брутального байкера досталась персонажу, олицетворяющему ангела. Но стоит понаблюдать за разговором незнакомца ещё пару минут, пристально изучая мимику, как становится понятно – об этом человеке делать поспешные выводы просто нельзя.
— Да мне начхать, что Вы только после универа. Я Вам крошечный цветочный магазин доверил, а не торговый центр. Что вообще тут может быть сложного? — продолжает негодовать молодой человек, откидывает голову назад и скалится, не в силах сдержать эмоции. Отчётливо видимые белоснежные клыки на мгновение бликуют на солнце. Черты чужого лица нежные, привлекательные, но в то же время острые. Скулы, подбородок и даже кадык такие, что аж порезаться можно. А вот губы, напротив, пухлые и явно мягкие, незаурядной формы бантиком. Но больше всего внимание привлекает россыпь веснушек на щеках, носу и даже ушах. Хёнджину приходится признать, что парень перед ним весьма эстетически привлекателен и его двойственность выглядит очень гармонично. Ангельская внешность и дьявольский голос вызывают неподдельный восторг.
— Надоело. Перечитайте документ. Пусть Вам вторая команда объяснит то, до чего сами докумекать не способны. А мне не звоните, в мой законный отпуск. Слышать Вас больше не желаю! — прежде чем незнакомец демонстративно сбрасывает вызов, Хван успевает позалипать на потрясающие, насыщенно-лазурные волны чужих локонов. Парень не прибегал к жёсткой фиксации, мягкие пряди легко подхватываются ветерком, что дует в сторону наблюдателя, и брюнету кажется, что он способен уловить легкие нотки приятного парфюма. Нехотя приходится отвести взгляд.
Вспомнив, что он тут вообще-то кое-кого ждёт, Хёнджин вновь проверяет телефон. На экране 17:34. Новых сообщений нет. Он решает подождать ещё пять минут и набрать Сонэ, вдруг что-то и вправду произошло.
— Срака! — слышится недовольное восклицание со стороны соседней лавочки, Хёнджин старается не пялиться в открытую, следит за происходящим периферическим зрением. Синеволосый парень раздражённо роется в рюкзаке, потом несколько раз облапывает все свои карманы, возмущённо закатывает глаза и ещё раз проверяет содержимое сумки. — Хей. — внезапно поворачивается к своему «соседу», заставляя брюнета вздрогнуть от неожиданности. Он медленно, словно его поймали с поличным переводит взгляд на незнакомца и тут же теряется от его обезоруживающей, дружелюбной улыбки. Теперь, когда тот сидит лицом к нему, можно рассмотреть ещё и большие, медовые глаза, а также милый, слегка курносый нос. Необычная, выдающаяся красота. Парень словно создан для того, чтобы стать чьей-нибудь музой.
— Извини, что тревожу. У тебя огонька, случаем, не найдется? — веснушчатый перешёл на корейский, что, впрочем, тоже звучал с акцентом. Несмотря на предшествующее этим словам раздражение, сейчас голос звучал мягко, гармонично вплетаясь низким тембром в шуршание листвы на деревьях и пение птиц.
Хёнджин несколько раз моргнул. Почему-то атмосфера вокруг показалась необычайно волшебной, словно в сказку попал. Видимо, так среагировала на этого парня душа художника, утопающая в чужой эстетичности. Опомнившись, он отложил на лавочку телефон и приложил освободившуюся ладонь к бедру, туда, где обычно в джинсах карманы делают. Ничего не обнаружив, переместил её на свою ягодицу и только тогда заметил удивленный взгляд незнакомца. Осознал себя полным идиотом, ведь в этом костюме нет карманов. К тому же, Хёнджин никогда не курил обычные сигареты, и зажигалок у него отродясь не водилось.
— Ой. Прости, но нету. — неловко пожал плечами брюнет. — Я айкос курю.
— Ясно. Жаль. — незнакомец с очаровательными веснушками и лазурными волосами расстроенно поджал губы, а взгляд его медовых глаз потускнел. Почему Хёнджину от этого стало грустно, непонятно. Но когда парень поднялся на ноги, осматриваясь по сторонам и выбирая направление, в котором скроется навсегда, нечто в Хване вытолкнуло слова быстрее, чем он успел их осознать.
— Могу одолжить его, у меня есть ментоловые стики и обычные, без ароматизатора. — из-за невесть откуда взявшегося волнения он сжал стебли букета крепче. Признаться, подобное случалось с брюнетом не впервые. Это чувство, когда в ушах закладывает, голова кружится и тело кажется невесомым, эфемерным – восторг смешанный с вдохновением. В таком порыве он писал лучшие из своих работ. Словно одурманенный, создавал полотна, на которых буйствовала сама жизнь, и сам же был её неотъемлемой частью. Вкладывал кусочек души в каждую. Только ранее, такое случалось по отношению к предметам или пейзажам, что способны были перевернуть весь его мир… а вот с человеком, никогда. Даже неясно, что именно зацепило в этом незнакомце. Да, красивый, харизматичный и явно непростой человек. Хотя, возможно, как раз флёр таинственности и сыграл свою роль.
Веснушчатый задумчиво покрутил в пальцах свою пачку сигарет и сунул ту в карман. Ещё раз осмотревшись, парень пожал плечами, словно бы собственным мыслям.
— Если это не доставит тебе дискомфорта, я бы был признателен. — теперь на его лице заиграла смущенная улыбка.
— Нисколько. — Хёнджин улыбнулся в ответ, подхватил свой мобильный и слегка сдвинулся вбок, молчаливо приглашая незнакомца присесть рядом.
— Я подобными приблудами никогда не пользовался. — задумчиво произнёс новый «недознакомый», вертя в руках предоставленный ему белый девайс.
— Понял, давай покажу. — Хван выудил из чужих пальцев девайс, открыл зарядное устройство и вытащил держатель. — Какие стики?
— Обычные? — словно всё ещё спрашивая разрешения, протянул парень, внимательно наблюдая за его действиями. Брюнет достал из небольшой сумочки пачку стиков и вставил один в держатель, на пару секунд зажал кнопку и передал девайс в чужие руки.
— После вибрации можно курить. — кивнул он, не сдерживая улыбки. Собеседник выглядит по-детски мило, с любопытством вертя в руках белый продолговатый предмет и изучающе рассматривая его.
— Спасибо. — после сигнала, парень наконец-то сделал первую, глубокую затяжку и сразу поменялся в лице. Блаженно откинулся на спинку лавочки, вытянул ноги вперед и выдохнул дым вверх. — Господи, как же мне это было нужно.
— Сложный день?
— Сложные люди. — ухмыльнувшись, парень прикрыл глаза и снова глубоко затянулся. Внутренний эстет Хвана уже устанавливал мольберт и готовил кисти, когда мобильный внезапно коротко завибрировал. Разблокировав телефон, брюнет обнаружил инстаграм-уведомление, что Сонэ отметили на фотографии. Удивлённо вздёрнув бровь, парень открыл фото, и волна возмущения тут же затопила его изнутри. На снимке была запечатлена большая компания людей в интерьере какого-то бара. Все обнимались и улыбались, держа в руках бокалы с разнообразным алкоголем. Между прижатых, пытающихся влезть в кадр всей толпой, тел была заметна и его несостоявшаяся спутница. Терпение лопнуло.
Хёнджин набрал номер и долго вслушивался в длинные гудки, постепенно закипая ещё больше и теряя надежду на ответ.
— Ох, Джинни, привет. — наконец-то прозвучал знакомый голос, слегка искажённый опьянением.
— Ну, привет. — съязвил он. — Ты забыла о нашей встрече?
— Ой, ну, что ты, ни в коем случае. Просто… — девушка замялась. На фоне играла музыка и шумели чужие громкие голоса. — Джинни, ну парк, это совсем несерьёзно. Мы же не маленькие, чтобы на улице гулять и за ручки держаться. Прости, сладкий, но это не мой уровень.
— Эээм. — недоумённо протянул брюнет, таращась на камушек у носка чужих белых кроссовок. — А отказать сразу было нельзя?
— Это невежливо! — возмущённо заявила Сонэ.
— А заставлять меня битый час ждать невесть чего, по-твоему, очень вежливо? — повышая голос, парировал Хван. В ответ девушка что-то недовольно фыркнула в трубку и просто сбросила вызов.
17:40. В голове Хёнджина крутилось множество красочных эпитетов, способных полноценно описать его ощущения касательно сложившейся ситуации. Но из всего изобилия получилось вычленить лишь одно приличное – шок. Он бы так и сидел, слепо сверля взглядом этот несчастный камушек под ногами, пока глаза застилало от бушующего внутри негодования и разочарования, но мягкий бас вытолкнул его в реальность.
— Тебя слили. — обыденно констатировали факт.
— Пиздец. Ой. — Хван неловко прикрыл рот рукой, ругая себя за опрометчивое высказывание. Не в его правилах прибегать к сквернословию. Оторвав взгляд от изученного вдоль и поперёк кусочка твёрдой горной породы, он устремил тот к незнакомцу. Смущение вмиг запылало на щеках. Парень с очаровательными веснушками и лазурными волосами пристально изучал его, не скрывая своего интереса. Буквально облизывая взглядом каждую деталь одежды и тела.
— Тебе повезло. — заявил тот, закончив процесс сканирования, и слегка склонил голову набок, заглядывая в глаза.
— Что-то не похоже. — смущённо выдавил из себя брюнет, намного тише, чем предполагалось.
— Определённо. Вот. — собеседник протянул ему айкос обратно. — Кажется, теперь тебе нужно покурить.
Пока Хёнджин молча курил, его продолжали рассматривать уже по второму кругу. Почему-то незнакомец не торопился уходить, проявляя непонятный для брюнета интерес к его персоне. Это, конечно, льстило, но в то же время, постепенно становилось всё более неловко. Поэтому парень не спешил идти на визуальный контакт, пялясь на всё что угодно, кроме соседа по лавочке. С каждой затяжкой и выдыхаемым дымом, обида потихоньку растворялась, зато появлялось желание узнать о незнакомце больше. Всё-таки тот вызвал в душе такие волнующие эмоции, что пальцы до сих пор ныли от желания взяться за кисть и писать чужой портрет.
— Неужели так сильно нравилась? — видимо, Хван выглядел совсем уж понуро, раз ему прилетел такой вопрос – крайне личный. А с малознакомыми людьми сокровенным брюнет делиться не любил. Он поднял глаза к собеседнику и тут же подвис, рассматривая одну из веснушек под правым глазом. Та имела форму сердца… Непонятно, почему, но этот парень располагал к себе. К тому же, они даже имён друг друга не знают, разойдутся и забудут об этой встрече. Так что, почему бы и не поделиться с кем-то таким далёким, но в то же время, готовым выслушать здесь и сейчас.
— Да. — глубоко вдохнув, он даже смог выдавить из себя полуулыбку. — Три месяца решался пригласить её на свидание, и вот…
— Как человек с такой внешностью может решаться на подобное аж три месяца? — удивлённо вздёрнул бровь веснушчатый.
— Эй! У меня, между прочим, ранимая душа художника! — возмутился Хван.
О своей привлекательной наружности он был осведомлён более чем хорошо, впрочем, как и о том, что та создает обманчивое первое впечатление о нём. Красивый, высокий, прекрасно сложенный, да ещё и харизматичный – по всем критериям он должен обладать стойким, самоуверенным характером. Возможно даже, с лёгким налётом нарциссизма. Но жизнь распорядилась иначе, засунув в подобное тело излишне нежную душевную субстанцию. Хван ценил хорошее воспитание, вежливость и всегда считался с чужим мнением и чувствами. Правда, жил в своём отдельном мире, всецело пропитанным эмпатией и широким спектром эмоций. Мог остро чувствовать прекрасное, радость и счастье от любой жизненной мелочи. Но и рухнуть по шкале настроения вниз было плёвым делом. Наступили на ногу, испортилась причёска, не так мазок лёг на холст – и всё, привет тоска и уныние. Благо, эти эмоциональные качели были достаточно резвыми, чтобы выныривать из омута негатива так же стремительно, как и погружаться в него. За 27 лет жизни парень достаточно изучил себя, нашёл маленькие хитрости, способные поскорее вернуть его «к свету», а ещё научился слушать своё внутреннее «Я». И вот сейчас, всё внутри кричало о том, что отпускать веснушчатого парня с лазурными волосами попросту нельзя. Он хочет узнать его, хотя бы раз коснуться чужой души, даже если их пути больше никогда не пересекутся.
— Окей. Я учту. — добродушно рассмеялся незнакомец. — Но судя по луку, художник не бедный.
Хёнджин слегка смутился тому, что речь зашла о его финансовом положении, костюм и украшения на нём и вправду не из дешёвых. Но, заметив логотип Louis Vuitton на чужой куртке, расслабился. Похоже, оба примерно в одной «лиге», и парень не имел на уме ничего дурного.
— Я преподаю живопись, а Сонэ, ну, эта… — он показал телефон, намекая на девушку, с которой говорил. — Контемпорари, в частной академии искусств. Она устроилась три месяца назад и была очень дружелюбна, приветлива. Мне казалось, что она флиртует со мной, но так, ненавязчиво. На эту скромность и купился. Но… почему было просто не сказать, что она хочет, или что её не устраивает? Я так глупо себя чувствую…
— А каков был план свидания? — заискивающе поинтересовался незнакомец, слегка склоняясь к Хвану.
— Я думал немного прогуляться по парку. Сегодня такая хорошая погода и тут очень красиво, дышится полной грудью. А на семь вечера забронирован столик в ресторане неподалёку. Туда сложно пробиться, но мне повезло.
— Вот, и я говорил же, что тебе повезло! — вновь воскликнул собеседник, как-то уж слишком воодушевлённо. Хван озадаченно уставился на того, совершенно не понимая, что имеется в виду, ведь его и вправду слили, причём очень некрасивым образом. Заметив полный недоумения взгляд брюнета, парень с лазурными волосами резво замахал руками и поспешил объясниться. — Ну вот смотри, что я успел подметить за наше короткое знакомство. Ты явно неплохо зарабатываешь, так что прогулка по парку – это не вынужденная мера, а тяга к прекрасному, такой себе романтический ход. — Хван на это молча кивнул. — Набирался смелости пригласить на свидание аж три месяца, значит скромный и чувствительный, даже несмотря на свою выдающуюся внешность. Без короны на голове, так сказать. Далее. Все вещи на тебе новые, стильно подобранные, ты опрятный и приятно пахнешь. — на этих словах Хёнджин почувствовал, как начинают румяниться щёки. Незнакомец довольно экспрессивно и без малейшего смущения перечислял его достоинства, а сам при этом вполне мог бы сойти за модель с обложки глянцевого журнала.
— И пришёл на свидание заранее. — продолжал тот. — Ещё и с незаурядными цветочками. В общем, ты явно ответственный, хорошо подготовился, и намерения твои были вполне серьёзные. А ещё, что-то мне подсказывает, что ты и сам весьма незаурядная личность. — парень кивнул сам себе, как будто ставя точку в своем монологе.
— Так и в чём же мне тогда повезло? — смущённо посмеиваясь, уточнил брюнет.
— Да в том, что ты не потратил своё время на весьма глупого и недальновидного человека, неспособного оценить тебя и твои старания по достоинству. — хмыкнул веснушчатый так, словно сказанное было слишком очевидным выводом. — Но план был отличный, жаль, конечно, что вечер пропадет.
— Да, жаль. — расстроенно протянул Хёнджин. — Особенно, ресторана. — он выудил айкос и зарядил ментоловый стик, всё так же оставаясь под пристальным наблюдением незнакомца.
— А знаешь. — спустя минуту прервал молчание тот. — Я бы мог составить тебе компанию.
— В смысле? — нет, Хван-то понял, что ему предлагают, грубо говоря, затусить вдвоём. Но они как бы впервые видятся и имен даже друг друга не знают. Хотя, с другой стороны, люди вон и в интернете знакомятся, и ничего. Некоторые даже удачно.
— Ну… у меня вечер свободный, поужинать мне всё равно где-то нужно, природу я люблю, а ты кажешься мне интересным. — быстро выпалил все аргументы веснушчатый и замялся, прежде чем добавить. — Так что, художник, устроит тебя моя компания?
— Эм. — в голове звучало оглушительное «Да», но ситуация была из ряда вон выходящая, и он невольно засмущался. Парень перед ним был создан, чтобы стать чьей-то музой. А у Хёнджина как раз имелась такая вакансия. Правда, он всегда предполагал, что эта должность достанется какой-нибудь миловидной девушке, но… Пути искусства неисповедимы? — Ну, тогда получается, это тебе. — брюнет сказал это в шутку и протянул букет собеседнику, совершенно не ожидая, что парень ослепит его улыбкой и примет подношение.
— Спасибо. Это лучший букет из всех, что мне дарили. — вводя Хвана в ступор своим неподдельным восторгом, пролепетал парень.
— А тебе часто их дарят? — озадаченно переспросил брюнет.
— Бывало. — обыденно ответил веснушчатый, с особым интересом рассматривая цветы. — Ты сам подбирал?
— Да.
— Очень интересный выбор. Allium neapolitanum декорированный листьями жасмина. Скромно, но изысканно. Я бы даже сказал – с душой.
— В смысле лук? Ты шутишь? Я принёс на свидание лук? — сам Хёнджин, услышав слова парня, чужого восторга не разделил. Он не знал, как называются цветы, которые выбрал, просто потыкал пальцем в то, что показалось наиболее эстетически привлекательным, и попросил совместить в композицию, перевязав джутовой бечёвкой. Получился весьма лёгкий букетик, без всякой лишней мишуры. Воздушный и романтический.
— Не шучу. Я подрабатывал в цветочной лавке на первых курсах и немного разбираюсь. — парень перевёл взгляд на нервно покусывающего губу Хвана и демонстративно закатил глаза. — Ну, и чего ты запарился? Это же декоративный, его выращивают, чтобы он был красивым. Не души стереотипным мышлением, окей, художник?
— Окей. Эм… — Хёнджин хотел было спросить чужое имя, но внутренний эстет отключил работу голосовых связок, опасаясь спугнуть момент. Парень с очаровательными веснушками и лазурными локонами поднёс букет к лицу, прикрывая глаза и томно улыбаясь. Картина эта захватывала дух, и мозг отчаянно пытался запомнить её в мельчайших деталях. — Замри. — полушёпотом попросил брюнет, медленно шаря в сумке рукой, в поисках мобильного. Казалось, одно резкое движение, и волшебный момент улетучится от малейшего колебания воздуха. — Можно я тебя так сфотографирую?
— Угу. — на грани слышимости промычал веснушчатый, стараясь не шевелиться. Мышцы его лица дрогнули, пытаясь сдержать улыбку, а щеки слегка покраснели, видимо, от смущения. Даже странно, до этого момента тот казался таким самоуверенным и смелым, а сейчас выглядел неописуемо мило, со своей этой веснушкой-сердечком под правым глазом, прикрытыми веками, обрамлёнными пышными ресницами, и маленькими белыми цветами у лица. Могло даже показаться, что на щеках вовсе не веснушки, а пыльца с бутонов.
Включив камеру, Хёнджин тут же стал серьёзным, подбирая наилучшие ракурсы. В какой-то момент он неосознанно поправил руку, держащую букет, чтобы свет и тени более гармонично ложились на лицо. Кожа под пальцами оказалась неожиданно нежной. Сделав с десяток снимков, он, наконец, посмотрел на парня напрямую, не через экран телефона, а тот ответил таким тёплым и полным радости взглядом, что сердце в груди защемило. Хван не понимал, почему так реагирует на незнакомца, но осознавал, что ничего подобного ни к кому ранее не испытывал. Похоже, этот вечер они проведут вместе, и если повезёт, у него есть шанс обзавестись новым другом, а, может, даже и музой.
— Ты красивый. — очень тихо проговорил парень, пряча неловкую улыбку за букетом. — Пишешь автопортреты?
— Спасибо. — из-за такого прямого комплемента по телу побежали мелкие мурашки, и Хван, занервничав, попытался убрать мобильный. Но его опередили, ловко выхватив гаджет из рук. — Я… эм, вижу себя совсем иначе, чем окружающие, и, честно говоря, портреты получаются не особо удачные.
— Тогда, давай сфотографирую тебя так, как вижу я. — не дожидаясь ответа, незнакомец сунул ему в руку букетик и принялся сам выстраивать композицию из цветов и живого человека. Хёнджин, задержав дыхание, податливо позволил делать с собой всё задуманное. Роль модели, или натурщика, оказалась довольно непривычной. Всю жизнь он пребывал по другую сторону мольберта или камеры. А ещё… прикосновения. Веснушчатый аккуратно направил его руку к лицу, обхватил теплыми пальцами запястье и зафиксировал то в нужном положении. Едва осязаемыми движениями поправил пряди волос, обрамляющие лицо. Парень отстранился, пристально осмотрел Хвана, хмыкнул и сделал то, что пустило шелковые нити под кожу брюнета. Прошило ими всё тело, заструилось через каждое мышечное волокно и сладко потянуло к одной точке их контакта. Два пальца нежно приподняли подбородок и задержались лёгким, покалывающим ощущением на коже. Парень с очаровательными веснушками и лазурными локонами смотрел на него сверху вниз так, словно Хёнджин был произведением искусства. От этого пронзительного, откровенного взгляда на душе распускались новые бутоны, цвели сады и птички пели, словно в диснеевских мультиках. От неловкости происходящего даже захотелось тряхнуть головой, развеять это наваждение, но Хван не смог разорвать зрительный контакт. Запутался, увяз в этом тягучем мёде чужих глаз.
— Так, замри и смотри на меня. Представь что-то, что вдохновляет тебя, или восхищает. — почти шёпотом проговорил незнакомец своим потрясающим тембром. Хёнджину не нужно было ничего представлять, всё уже было перед ним. Парень так сосредоточенно всматривался в его лицо, и напрямую, и через объектив. Закусывал губу, перед тем как сделать кадр. Заглядывал с любопытством в полуприкрытые глаза, ища в них что-то. А в Хване бушевали эмоции, такие странные, не поддающиеся описанию. Сердце то тарабанило о рёбра, то замирало, сбивая свой же ритм. Он чувствовал себя хмельным, одурманенным и впервые… ведо́мым. Пускай он не мог описать собственные ощущения словами, но знал, что точно сумел бы перенести их на холст, и картина та была бы яркая и эксцентричная. Хёнджину нравилось происходящее с ним волшебство.
— Вот, может, с этого получится написать удачный портрет? — незнакомец протянул ему телефон и тут же забрал букет себе, прижал тот к груди, прямо к сердцу. Хвану этот жест показался личным и трогательным настолько, что память сделала собственный кадр на долгой выдержке его хрусталика. Может, этот парень прав… и Хвану сегодня и вправду повезло?
— Хм. Да, очень хорошие кадры, и я выгляжу таким… — брюнет непроизвольно сглотнул, проталкивая вместе со слюной неозвученное «влюблённым». Это вот так он смотрит на незнакомого ему человека, случайного встречного с очаровательными веснушками и лазурными волосами? Он поднял взгляд к парню и замер, завороженно заглядывая в чужие, полные тепла глаза.
— Итак, начнём вечер с первого пункта? Прогулка по парку. — после странной, молчаливой паузы веснушчатый сделал шаг назад, словно предлагая направиться вслед за ним.
— С удовольствием. Только… — Хёнджин не стал прятать воодушевленной улыбки, и вторя ей, уголки губ незнакомца тут же взметнулись вверх. Чужая улыбка сияла ярко, прелестно растягивая интересной формы пухлые губы и обнажая белоснежные зубы с острыми клыками. Солнечный – наконец-то смог дать характеристику этому парню брюнет. Тот словно был искрящимися солнечными бликами на игривых морских волнах. — Можно ли, сперва, узнать твоё имя?
— Ох, господи, прости! — парень растерянно приоткрыл рот и тут же хлопнул себя ладошкой по лбу. — Я даже не представился, дурак. Меня зовут Ли Феликс, корейское имя Ёнбок. Выбирай, какое больше нравится. — затараторил тот, протягивая руку для официального приветствия.
— Мне нравятся оба. — честно подметил брюнет и ответил на рукопожатие. — Хван Хёнджин.
Чужая ладонь в своей ощущалась какой-то миниатюрной, и Хван рефлекторно опустил взгляд к их сцепленным в приветствии рукам. Не показалось – ладонь Феликса была намного меньше, пальчики короче. Так приятно помещалась в его большой, а длинные пальцы обхватывали ту, словно так могли согреть и защитить. Ёнбок тоже подметил контраст, и изучающе рассматривал получившуюся «композицию», о чём-то размышляя. Исходя из лёгкой полуулыбки и медленного моргания, хотелось верить, что мысли эти были положительные.
— Очень приятно. — с придыханием прошептал парень и поднял взгляд больших, медово-золотистых глаз к Хёнджину. Те словно бы искрились, и… отчётливо можно было заметить, как расширяется зрачок, затапливая собой радужку.
— Взаимно. — на автомате выпалил загипнотизированный Хван, не желая превырать их… единение?
Прошло не меньше минуты прежде, чем Феликс решился отпустить его руку. Со стороны это, наверное, выглядело глупо. Два парня, посреди парка, застыли во время рукопожатия и тупо пялятся друг на друга. У Хёнджина хотя бы было оправдание – его душа чувствительна к прекрасному. Тонкая материя, способная уловить малейшие признаки волшебства, просеять обыденность через себя и оголить истинную красоту созерцаемого. А Феликс был именно таким – магическим светом. Искрящейся песчинкой в огромном сером мире. Ярким лучом, способным пробиться через грозовые тучи. Необычайный. Но… почему тот поддержал этот сюрреалистический момент? Из вежливости или тоже почувствовал нечто особенное?
Хёнджин не стал зацикливаться на этих мыслях. Повинуясь душевному порыву, он подставил новому знакомому локоть и, как только тот с энтузиазмом ухватился за него рукой, повёл дальше по аллее вглубь парка.
Брюнет давно не ходил на свидания, но хорошо помнил, как неловко ему было на каждом из предыдущих. Ответственность за вечер всегда давила тяжким грузом на плечи, в груди постоянно вибрировал комок нервов. Нужно было следить за каждым своим действием и словом, чтобы произвести хорошее впечатление. За партнёршей тоже приходилось внимательно наблюдать, предугадывать желания. В общем, это по большей части просто выматывало, оставляя в конце вечера внутри парня лишь пустоту. А сейчас… Да, пускай это свидание в каком-то роде шуточное, ведь Феликс как бы тоже парень. Но этот веснушчатый так заболтал его в первые же пять минут прогулки, что Хёнджин просто забыл обо всём на свете. Мир сузился до них двоих, и казалось, наконец-то можно побыть просто самим собой.
Гуляя по залитым светом аллеям парка и наслаждаясь буйством зелени, они говорили обо всём и ни о чём одновременно. Сперва, само собой, познакомились поближе. Оказалось, что Ёнбок родился и вырос в Австралии, что объясняло, откуда у того столь интересный акцент. Парень отучился на архитектурном и сейчас занимал руководящую должность в крупной компании. Без тени смущения, поведал, что фирма принадлежит его тёте, но он не испытывает никаких угрызений совести за быстрое продвижение по карьерной лестнице. Он много говорил о рабочих проектах, с какой-то особой любовью описывая сложности, с которыми сталкивался при их реализации. Трудоголизм читался в нём так открыто, что Хёнджин осознал – парень по праву занимает своё место.
У Феликса было две сестры. Младшая – Оливия, поступила в Сеульский университет, а парень, как хороший брат, просто не смог отпустить её одну. Найдя подходящую для себя вакансию, Ли взял отпуск и прилетел на собеседование, после которого парни и встретились в этом парке.
А ещё веснушчатый откровенно приврал, сказав, что «немного разбирается» во флористике. Увлекательный рассказ о всевозможных цветах, их истории и культивировании занял не меньше получаса. Хёнджин плыл по узким дорожкам, поддерживая парня под руку, и неподдельно наслаждался беседой. Смеялся громко и от души, впервые не стесняясь нелепых звуков, которые его тело извергает при искреннем смехе. С дамами всегда приходилось сдерживаться – тем не особо нравился такой громкий и экспрессивный Хёнджин. А Феликс… Феликс поддерживал его радость, солидарно гогоча в унисон, подтрунивал, иногда прибегая к сарказму и иронии. Тот даже мог вставить крепкое словцо, дабы расширить эмоциональный спектр выражаемых им слов. Хван не любил, когда люди сквернословят, но из уст Ёнбока это звучало необычайно гармонично, словно он мог самое некрасивое и вульгарное слово превратить в нечто одухотворённое и возвышенное. Такой живой, настоящий, но при этом неописуемо волшебный.
В какой-то момент парни так воодушевились, что начали скакать с темы на тему и даже перебивать друг друга, стараясь как можно скорее донести до собеседника свою точку зрения или мысль. На эмоциях толкались плечами, или наоборот, жались ближе, чтобы на ухо поведать о чём-то более личном или слегка постыдном. Это походило на откровенное ребячество, но Хёнджину было неописуемо хорошо и весело. Так легко он не чувствовал себя ещё ни с кем до этого. Единственная тема, которой Феликс не касался и явно избегал, была личные отношения. Но пусть в Хване и росло любопытство касательно причин, он посчитал грубым лезть в чужую личную жизнь своим длинным носом. Отложил до момента, когда Ёнбок захочет раскрыться сам.
Про ресторан они благополучно забыли. Администратор позвонила ему в 19:20, чтобы поинтересоваться, держать ли бронь столика. А через десять минут запыхавшиеся ребята были уже на месте.
Парень с очаровательными веснушками и лазурными локонами продолжал удивлять Хёнджина и тут. Непонятно был Феликс таким сам по себе, или играла роль разница культур, в которых они выросли, но с ним было… просто. Вот так, до банального. Он не закатывал глаза, когда официант нечаянно пролил вино на их скатерть, наоборот, даже засуетился и помог прибраться. А в конце вечера, ещё и накинул тому приличные чаевые. При выборе блюд оказалось, что веснушчатый тот ещё гурман и любит вкусно покушать, большинство позиций меню были ему хорошо знакомы и тот помог определиться спутнику с заказом.
Феликс оказался добрым, открытым и ярким, Хёнджин даже подумал бы, что этот парень идеален, но ошибся бы в таком суждении. Во время ужина он узнал, что тот боится грозы и высоты, плачет на грустных моментах в фильмах, и даже такое чувство, как презрение, тому не чуждо. Феликс всей душой презирал людей, плохо обращающихся с животными, и, как оказалось, нескольким даже успел поднапакостить. Так, чисто ради толики справедливости. Да и вообще, судя по всему, людей Ёнбок любил очень выборочно. К одним тянулся так, что готов был всего себя отдать, но в большинстве случаев осторожничал и сторонился, не испытывая никакого желания идти на контакт. Именно на этом моменте Хёнджин окончательно признался себе, что да, ему повезло… попасть в число избранных. А ещё, в душе зародилась надежда на то, что эта встреча не станет последней.
В середине трапезы Ёнбок сказал фразу, которая зацепила в Хване нечто, спрятанное глубоко, пыльное и, казалось бы, хорошо защищённое. Но для этого парня все двери души распахивались сами собой. Магия, не иначе.
— А можешь скинуть мне наши фото? — так легко и словно бы невзначай произнёс тот. На телефоне Хёнджина были его собственные фотографии и фото Феликса, и как те стали «нашими», непонятно… но ему эта формулировка очень понравилась. Вообще с этим парнем Хвану нравилось всё, даже удивительно. Он ощущал себя так странно легко, аж непривычно. И почему-то хотелось, чтобы это свидание было настоящим… потому что, оно было лучшим за всю его жизнь.
Болтая, они досидели до закрытия ресторана, разделив на двоих десерты и бутылку вина. Очевидно, этот вечер и компания нравилась обоим. Так что, по настоянию Феликса, разделив ещё и счёт, они не задумываясь вновь свернули к парку. На улице стало прохладнее, а свет фонарей не способен был согреть ни воздух, ни двоих медленно бредущих в его свете людей. Зато тепло жмущегося ближе Феликса Хёнджин ощущал очень ярко. А пока новый друг рассказывал о своей любви к выпечке и том, как чуть не спалил родительскую кухню вместе с первым брауни, Хван незаметно вдыхал особенно глубоко, наслаждаясь свежим цветочным парфюмом спутника.
Одна тема за другой, неспешные перемещения от лавочки к лавочке и много улыбок, внутреннего тепла, радости. Они курили айкос по очереди, рассказывая о детстве, а после и вовсе забыли об очерёдности, раскуривая один стик на двоих. Тогда Хёнджин даже не задумался о том, что делает нечто столь интимное с другим человеком… парнем. Феликс ощущался родным, словно был рядом всегда, и всегда будет. К сожалению, это было не так… часа через два их ночного рандеву парня с очаровательными веснушками и лазурными локонами начало ощутимо потряхивать от холода, и Хёнджин, скрипя сердцем, принял решение отправить того «домой».
Когда такси оказалось в поле зрения, Феликс как-то подозрительно стих и приуныл. Опустил голову, нервно пожёвывая нижнюю губу. Хёнджин не стал допытываться и просто дал новому другу время на подумать. Остановившись у ожидающей его машины, Ёнбок повернулся к спутнику и поднял взгляд. В грустных медовых глазах сверкали звезды. Парень раскинул руки и наклонился немного вперёд, словно собирался обнять, и Хёнджин, поддавшись порыву, обвил его талию, подвигая к себе. А потом замер ошарашенный. На губах почувствовалось тепло. Нежная упругость прижалась к нему так неожиданно, что он мог лишь удивлённо моргать. Феликс парень, но… целует его? По внутренним ощущениям Хвана прошло несколько часов, а на деле несколько секунд. Веснушчатый не напирал и не настаивал на ответе, просто стоял так, вжавшись в него всем телом и устами в уста. Дрожал. В хаотичном потоке самоанализа Хван не обнаружил отвращения или отторжения… даже напротив, было в этом моменте то самое волшебство, из которого состоял обнимающий его «незнакомец». И Хёнджин сдался самому себе, скинул с себя нагромождение социальных устоев и чужих мнений. Просто сделал то, что продиктовало сердце, чего хотелось именно ему, здесь и сейчас. Прикрыл глаза, сильнее прижал к себе дрожащее тело и ответил… распахнул уста и вновь сомкнул их на чужих. Лёгкая терпкость вина, мягкие прикосновения, робкие, неуверенные скольжения губ. Хёнджин больше ни о чём не думал, просто наслаждался моментом столько, сколько позволили. Казалось, вечность, но её было мало, потому что в какой-то момент Феликс отстранился и смущённо улыбнувшись проговорил:
— Спасибо, что принял мою компанию. Свидание с тобой было потрясающим.
Такси стремительно отдалялось, а брюнет так и продолжал стоять у дороги, не в силах сдвинуться с места. Мысли неслись в голове, но он не обращал на них внимания. Под ладонями всё ещё ощущалось тепло чужого тела, а нежность горела на губах.
Всё, что сейчас имело для Хёнджина значение – это искрящееся внутри счастье.
***
— Добавь ярких мазков, это поможет усилить атмосферу и расставить акценты. — рассматривая полотно на мольберте ученицы, задумчиво проговорил Хёнджин.
— Раньше вам нравился ахроматический рисунок, учитель Хван. — кокетливо подметила девушка. — А теперь всё хотите сделать ярче. Неужто влюбились?
— Вы пришли сюда учиться или сплетни собирать, госпожа Чхве? — с напускной серьёзностью пожурил он девушку.
Хван обошёл ещё несколько учеников, проверяя их работы, когда в кармане провибрировал мобильный. Была только середина пары, так что он позволил себе отойти к преподавательскому столу и проверить телефон. Сердце забилось быстрее. На экране чёрным по белому красовалась надпись: «1 сообщение от Феликс».
Прошёл почти месяц с их случайного знакомства, и… они не общались.
Нет, Хван чуть ли не каждый день порывался написать первым, но его всё время что-то останавливало. В первую неделю это был страх непонимания. Феликс ворвался в его мир, перевернул всё вверх дном и испарился, только и поминай как звали. А Хёнджин… влюбился. Вот так глупо и внезапно. Да ещё и в парня. Подобное сложно осознать и, тем более, принять. Особенно для человека, живущего в консервативной Корее.
Не сказать, что эту неделю он боролся с самим собой и что-то отрицал, нет. Но разобраться в собственных чувствах было просто необходимо. А когда разобрался, появился другой страх – что Феликс совершил ошибку. Хван ведь не знает ничего о личной жизни веснушчатого, может, тот оказался в такой же щепетильной ситуации, как и он сам. Вдруг для них обоих это стало чем-то новым и запретным. Только если брюнет смог принять свои чувства, то Ёнбок… мог от них отказаться.
В результате Хёнджин принял решение оставить выбор за Феликсом. Он попытался максимально запомнить каждую деталь их прекрасного вечера, все слова, слетевшие с чужих уст, и их же вкус. И эти воспоминания делали его счастливым каждый последующий день. Он не злился, не обижался и не осуждал парня за молчание, считая, что просто не в праве лезть в чужую жизнь. Однажды судьба уже свела их вместе и, может, наивно было так полагать, но он верил, что в нужный момент, они встретятся вновь.
Глубоко вдохнув и не обращая внимание на дрожь в руках, Хёнджин занёс палец над уведомлением. Волнительно. Понадобилось ещё секунд десять на то, чтобы наконец коснуться экрана и увидеть такое долгожданное приветствие.
[13:54. Феликс]: Привет, художник! Меня наконец-то утвердили на должность в Сеуле. Прилетаю в пятницу утром. Может… ты не откажешь в ещё одной встрече?
[13:57. Хёнджин]: Здравствуй, архитектор. На том же месте, в то же время?
[13:57. Феликс]: Отлично, тогда уже выбираю для тебя букет ;)
А следом прилетело фото пучка редиса. С сочными зелёными листьями и яркими боками. И рассматривая его, Хёнджин вовсе не замечал, как ноют щёки от широкой, искренней улыбки.
Остальная часть пары прошла совершенно мимо него, Хван беззастенчиво летал в облаках и глупенько улыбался куда-то в пустоту. До пятницы всего три дня, а дел теперь ого-го-го, как много. Нужно привести себя в порядок, подобрать образ и… и, кажется, ему стоит внимательно почитать кое-чего о взаимодействии двух парней.
Попрощавшись с учениками, Хван тут же отправился в смежный кабинет. Студию, в которой хранились работы подопечных и его собственные. Из окон падал естественный свет, лаская комнату мягкими, рассеянными лучами. Идеальное освещение для проработки мелких лепестков.
Он бросил беглый взгляд на обёрнутый в крафт автопортрет, стоящий в дальнем углу. Хёнджин закончил его уже давно и упаковал, не зная, что делать с тем дальше. Хотелось продемонстрировать картину Феликсу, доказать, что всё же сумел перенести свой образ на холст и всё благодаря Ему, незнакомцу, ставшему его музой.
Подхватив со стола планшет, Хван разблокировал тот, и на экране сразу же отобразилось нужное фото. Установив девайс у своего мольберта и подготовив всё необходимое, Хёнджин уже было занёс кисть для мазка, но замер. Взгляд любовно скользил по уже изученным чертам лица, маленьким морщинкам в уголках глаз, частично видимой, из-за букета, искренней улыбке, острым клыкам, пышным ресницам и, конечно же, очаровательным веснушкам и лазурным локонам.
Начиная работу над этим полотном, Хёнджин мечтал, что однажды подарит его Ёнбоку. Но сейчас понимал, что расстаться уже не сможет… как с полотном, так и с парнем.
***
Парень, отправив фото, ещё несколько секунд смотрел на значок «прочитано» и представлял в голове улыбку Хёнджина. Писать первым, особенно после такого продолжительного молчания, было чертовски страшно. Реакция могла быть любая. Они ведь так и не обговорили произошедшее в тот вечер, Феликс просто трусливо смылся после поцелуя. А его новый друг явно был не готов к таким душевным порывам, хоть и ответил взаимностью. «Натуральность» Хвана прослеживалась во всём, даже несмотря на лёгкий флирт и объятия, призванные согреть замёрзшего Ли. Но вот, все страхи рассеялись, стоило лишь получить согласие на свидание.
— Всё хорошо? — поинтересовалась Миранда, протягивая стакан воды.
— Да. — удовлетворенно выдохнул парень, прежде чем сделать несколько глотков. — Всё прекрасно.
— Рада это слышать. — улыбнулась женщина, садясь в кресло напротив пациента. Тут же в её руках оказался потёртый, пухлый блокнот с именем Феликса на корешке. — Я буду откровенна. Твой переезд я сначала восприняла, как попытку к бегству, и была очень скептически настроена. Но за последний месяц твой прогресс оказался значительнее, чем за несколько предыдущих лет. Мотивация, сильная вещь, только вот…
— Миранда, не переживайте, я всё понимаю. Я не собираюсь зацикливаться и искать в нём своё спасение. Я хочу жить своей жизнью, но… но мне приятно от мысли, что кто-то может разделить со мной этот путь. Нет. — помотал головой Ли. — Даже не кто-то, а именно Хёнджин.
— Хорошо. Но я всё-таки настаиваю на еженедельных сеансах в первое время, чтобы убедиться, что ты достаточно адаптируешься к новым условиям.
— Я вовсе не против. Кто же ещё будет выслушивать весь мой нескончаемый поток мыслей. — рассмеялся парень.
— Лукавишь, Феликс. — женщина сузила глаза, как делала всегда, ловя его на маленькой, неосознанной лжи.
— Спасибо, Миранда, за твою помощь. Тогда, — парень перевёл взгляд на электронные часы, стоящие на столе психотерапевта. До окончания сеанса оставалось всего две минуты. — Созвонимся через неделю?
— Да. Позаботься о себе.
— Обязательно. — улыбнулся Ли и, поднявшись с мягкого кресла, направился к выходу.
Миранда была абсолютно права, он лукавил. Несмотря на всю её помощь и открытость, хотелось совсем иного. Быть услышанным близким человеком, довериться тому, для кого он будет значим, как человек и личность, а не пациент.
С момента, когда Кристофер «покинул» его, Феликс закрылся, стал нелюдимым и… чего таить, совсем слетел с катушек. А Хёнджин… оказался первым за годы, с кем по какой-то неведомой Феликсу причине стало так легко и просто, что он и сам не заметил, как спали все защитные барьеры на сердце. Этот художник ворвался в его жизнь, размахивая кистями и разбрызгивая яркие краски по его серым, заплесневелым стенам сознания. В голове до сих пор звучал его громкий, искренний, прелестно-дурацкий смех, заставляя Ёнбока улыбаться изо дня в день. А в квартире парня теперь всегда благоухают живые цветы, напоминая о такой неожиданной, но судьбоносной встрече. Маленький букетик лука неаполитанского, декорированного листьями жасмина.
Хёнджин словно сама жизнь, воскресил его и напитал энергией, дал стимул наконец-то вырваться из «темницы», в которой парень сам себя замуровал. Теперь… Феликсу просто хотелось верить, что ему повезёт, и художник сможет принять его таковым, какой он есть. Израненным, покалеченым, но стремящимся жить дальше… вместе?
Как только дверь за пациентом захлопнулась, Миранда принялась записывать выводы о сеансе в блокнот. Те были короткие и утешительные. Большинство важного она уже изложила в предыдущие их сеансы. Теперь же, можно было подвести итог.
Поставив точку в конце предложения, женщина перечитала текст и перекинула страницы вправо, возвращаясь к самому началу. В день, когда к ней направили этого парня, она не была уверена, что сможет ему помочь, и сейчас, смотря на дату ознакомительного сеанса, с которой прошло почти что три года, понимала, что проделала отличную работу. Миранда провела пальцами по первым записанным строкам, самым важным, кричащим.
«Гибель супруга. Дереализация. Клиническая депрессия. Попытка суицида. Принудительная госпитализация.»
Женщина вздрогнула, словно сама ощутила всю ту боль, с которой пришёл к ней парень, и захлопнула блокнот.
— Всё у тебя будет хорошо, Феликс. — прошептала она, возвращая журнал пациента в картотеку.
