Он молчит, и я помолчу с ним.

Капли дождя звонко тарабанят по козырькам окон, создавая приятный шум в унисон с гулом электрического камина, который, одновременно будто бы и греет, но ощущение, словно все конечности окоченели, никак не думает покидать Чигири, от чего он слегка хмурится и комкает клетчатый плед сильнее. Они не разговаривают. Вернее, как сказать... Естественно, никто из них не утратил способность говорить, но язык так никак и не поворачивается для какой-нибудь фразы вроде как дела, что делал, кушал ли сегодня, как спал и так далее. Хоть и Чигири будет интересно послушать абсолютно всё из уст Кунигами. И Хëма молчит вместе с ним, лишь краем глаза поглядывая направо, прямиком на рыжую макушку, волосы которой отросли, и Ренске из-за этого стал куда больше похож на ежа. Улыбка невольно трогает уголки губ, в груди разливается что-то тёплое. Всё таки он здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки, на их общем диване, в их общей квартире, сидящий в дурацком свитере с тыквами, что был подарен Хëмой на этот Хеллоуин. Но молчит, словно язык проглотил. И Чигири молчит. И пялится в открытую, разглядывая контур чужого профиля, неосознанно задумываясь, как всё таки поменялись его черты пóсле и невольно желая провести по скуле рукой. Задумываясь о том, о чем он сейчас думает, хочет ли он быть сейчас здесь, хорошо ли ему с ним, легче ли ему. Но он молчит. Уставился в одну точку и молчит. Слышно лишь как время от времени сопит его нос. И вправду как ёж. И, что говорится, сиди гадай, нормально ли всё или Хëма с каждой секундой делает всё хуже. Или он просто параноик, хрен его знает. Чигири пыхтит носом, откидывается на спинку дивана и продолжает сверлить взглядом. И Кунигами шумно выдыхает, наконец слегка поворачивая голову в сторону алых глаз и начинает сверлить в ответ. Гляделки, ахуеть весело. Хëма чуть хмурит брови, смещая взгляд на переносицу и скользя чуть ниже. Жмурится и смотрит вновь, чуть ли не молча крича:" Перестань тормозить". Но Кунигами продолжает сидеть, как скала, оперевшись локтями в собственные бëдра и выглядывая из-за плеча. Он смотрит долго, но внимательно, разглядывая каждую деталь. Спускается всё ниже, к покрасневшим рукам, кончики которых точно вот-вот сольются с пледом. Чигири сжимает веки, ждёт долю секунды и двигается ближе, сокращая расстояние с вытянутой руки до полуметра, немного вытягивает ногу, ведёт носком по чужой голени, трётся коленом о бедро. И смотрит выжидающе, зрительного контакта не разрывая. И Кунигами прикрывает глаза с шумным выдохом, разворачиваясь лицом к Чигири и пододвигаясь ещё ближе, свою руку кладя на чужую, опаляя её жаром. Серьёзно, он как печка. Хмурится, плечом к плечу прижимается, начиная ладонь сжимать, гладить большим пальцем. И ладонь у него и вправду горячая, до мурашек, широкая, так, что накрывает собственную полностью. Он разворачивается, припадает головой к чужим коленям, а губами к руке. Целует каждую костяшку, тыльную сторону сначала одной, потом другой ладони, прижимает их к лицу, и жмурится, как кот. Хëма наконец теплеет, ведёт рукой к рыжей копне волос и чешет у загривка, пока чужие руки обвивают талию, грея получше любого эликтрического камина, скользя под свитер с большим желтоглазым черным котом, подаренный Ренске на всё тот же Хэллоуин. Женатики, чего с них взять. Громко тянет воздух ноздрями, чувствуя привычные нотки духов с вишней и их общего шампуня. И снова молчит, мельком поглядывая из-под отросшей чёлки, и кажется, словно в янтарных глазах патока льëтся, частички патали поблëскивают, и Чигири не понимает, как такие глаза могут смотреть одновременно так чувственно и пылко. Но алые очи встречают его, Хëма неосознанно начинает улыбаться,как дурак, и собственные губы растягиваются в робкой, неуверенной, но искренней улыбке. И Чигири на этот раз уже прыскает смехом, наклоняясь и прикасаясь наконец к этим губам, мельком скользя по ним языком. Дразнит. Да, он явно разучился разговаривать. Но, если он молчит, то Хëма не против тоже помолчать.