***
Ему кажется, что он манипулирует Хёнджином. Как будто использует его. Когда он предлагает такие активности, просто чтобы получить возможность прикоснуться к Хёнджину, провести с ним больше времени, притвориться, что это нечто большее. — Мин, помоги! Мне нельзя падать, эти брюки слишком дорогие! — кричит Хёнджин, отчаянно хватаясь за Сынмина. — Я тоже никогда не учился кататься на коньках, — буркнул Сынмин. — Я катаюсь на них примерно столько же, сколько и ты. Хёнджин хихихает: — Ну, очевидно, что ты в этом гораздо лучше меня! Клянусь, Сынмин, если я упаду, ты будешь платить за обед. — Как будто не я собирался платить за него. Держи меня за руку, и мы будем кататься медленно, — улыбнулся Сынмин. Он протянул руку и почувствовал, как в его груди сжимается кол вины. Затем они медленно пробираются через каток, пока люди проезжают мимо них, делая сложные прыжки и трюки. В какой-то момент маленькая девочка проскальзывает рядом, на своих крошечных ножках и оглядывается назад, чтобы посмотреть на них недоверчивым взглядом. — Зачем ты это предложил? — жалуется Хёнджин. — Я тебя ненавижу, знаешь? Сынмин чувствует себя неважно. Лжецом. Плохим другом. Он не должен так использовать Хёнджина. — Потому что кататься на коньках весело! Да ладно, ты просто должен попробовать. В конце концов, Хёнджин обретает уверенность по мере того, как они едут, и вскоре он готов отпустить руку Сынмина и медленно кататься рядом. Сынмин игнорирует разочарование в груди, аплодируя Хёнджину. — Здесь только парочки, — замечает Хёнджин. — О… правда? — Да. Мы можем побыть парочкой на день, — Хёнджин улыбается Сынмину. — «Мы просто друзья. Лучшие друзья. Хёнджин любит тебя. Не надо» - повторяет Сынмин про себя, пытаясь затоптать кусочек надежды. — Блять! — Внезапно кричит Хёнджин и поскальзывается. У Сынмина челюсть падает, пока он спешит помочь Хёнджину подняться: — Хён! Ты в порядке? Боже мой, тебе нужна помощь? Мне позвать кого-нибудь? Он так нервничает, ведь чувствует себя виноватым за то, что Хёнджин упал. Из-за него и его эгоизма. Затем Хёнджин смеется и подтягивается, используя руку Сынмина. Сынмин стоит там, паника не спадает с его глаз, в то время как все тело Хёнджина содрогается от смеха. Боже, Хёнджин такой красивый. Сынмин хочет вырваться. — Твое лицо! — говорит Хёнджин между припадками смеха. — Не волнуйся, я не злюсь на тебя. Все в порядке. На самом деле, теперь, когда я упал, то чувствую себя лучше. Это не так плохо, как я думал. Давай прокатимся быстрее. Он протягивает руку, чтобы схватить Сынмина, таща его по катку. Они едут все быстрее и быстрее, пока все, кроме них, не превращаются в размытость. Сынмин визжит, когда Хёнджин разворачивает, дабы свернуть: — Хёнджин! — Для тебя, вообще-то, хён, — ухмыляется Хёнджин, замедляясь. Сынмин задыхается, положив руку на грудь: — Как, чёрт возьми, тебе стало лучше, примерно, за 10 секунд? — Не знаю, — Хёнджин пожимает плечами, посмотрев на него. — Думаю, ты прав, мне просто нужно было попробовать, — он хихикает. — Твое лицо и губы такие бледные. Хочешь остановиться и пойти пообедать сейчас? — Нет! — сразу же отрицает Сынмин. — Не думаю, что смогу съесть что-нибудь в ближайшем будущем. Пожалуй. Это было слишком быстро. Глаза Хёнджина смягчаются, пока он медленно направляет Сынмина к выходу. В любом случае, они садятся в фуд-корте, а когда у Хёнджина громко урчит желудок, и он смотрит на Сынмина овечьим взглядом. — Извиняюсь, но вам нужен этот стул? — к ним подходит дама и вежливо спрашивает, жестикулируя к своему столу. — Моему сыну не хватает. — О, конечно. Возьмите этот, — легко улыбается Сынмин. — Спасибо! — говорит она с искренней благодарностью. Сынмин тихо встает, передвигая свой стул на первоначальное место Хёнджина. — Мин? Почему ты стоишь? — Хёнджин возвращается с едой. — Той даме нужен был стул для её сына, — обьясняет Сынмин. — Все в порядке, я могу постоять. Ее сын нуждается в этом больше, чем я. И я не против стоять. Хёнджин хмурится: — Это очень мило с твоей стороны, но тебе он тоже нужен. Она могла спросить кого-то другого. Давай я найду тебе стул. — Нет, все правда нормально. Я не против стоять. В любом случае, мы быстро поедим, — он не хочет обременять Хёнджина. — Ладно, — просто говорит Хёнджин, его стул издает визг, когда он встает. — Не хочешь взять мой стул? Сынмин отчаянно качает головой: — Конечно, нет! Пожалуйста, хён, всё в порядке. Клянусь. — Тогда давай стоять вместе, — его тон не оставляет места для спора. — Приятного аппетита. — Хён, пожалуйста… — Я тоже не против стоять, — Хёнджин улыбается ему. Сынмин хочет вырваться. — Нет, хён, пожалуйста… Хёнджин замечает внезапную панику Сынмина: — Хорошо, Минни. Подойди, — наконец, он садится в кресло. Сынмин выдыхает с облегчением, хотя он все еще не был уверен, почему так нервничал. — Иди сюда. — повторяет Хёнджин, и Сынмин нерешительно подходит. Хёнджин садит его на свои колени, и вдруг они оказываются слишком близко друг к другу. — Так нормально? — теплое дыхание Хёнджина на шее обжигает. — Угу, — отвечает глупо Сынмин. Хёнджин просто смеется: — Хорошо. Теперь мы можем спокойно поесть. Сынмин пытается игнорировать странные взгляды прохожих и пытается оставаться как можно более неподвижным на коленях у Хёнджина. — «Это то, что делают лучшие друзья» — твёрдо говорит он себе. Он слишком хорошо осведомлен о каждой привычке Хёнджина. Просто друзья. Дыхание Хёнджина слишком теплое на задней части его шеи. После долгого, мучительного обеда они решают прогуляться по торговому центру. Солнечный свет проникает сквозь большие окна, придавая глазам Хёнджина удивительный блеск. Хёнджин улыбается ему и выбивает дыхание из груди Сынмина. Он просто великолепен. Он задается вопросом, знает ли Хёнджин. Знает ли он, что его волосы отлично лежат, знает ли он, что ямочки на глазах — любимая вещь Сынмина в его улыбке, знает ли он, что Сынмин восхищается им и обожает. — Куда хочешь пойти сейчас? — спрашивает Хёнджин, возвращая Сынмина из транса. — Куда хочешь ты. — Мне нужно купить одежду. Но ты знаешь, как я придирчив к моде. Не возражаешь? Хёнджин неуверенно смотрит на Сынмина. — «Пока ты счастлив» — думает Сынмин. — Не возражаю, хён. Пойдём. Они заходят в разные магазины, однако Хёнджин, который тщательно осматривает каждый предмет одежды, ничего не примеряет. — Эта вроде неплохая, — протягивает майку Хёнджин, задумчиво напевая. Сынмин предлагает: — Примерь. Хёнджин исчезает в раздевалке. — Выходи, я хочу посмотреть! — зовёт Сынмин, спустя пару секунд. После некоторого шороха Хёнджин выходит в своей изначальной одежде. — Мои руки выглядят ужасно. Мне нужно много ходить в зал, прежде чем надевать майки. Иначе СТЭЙ это не понравится. — Думаю, что ты красив такой, какой есть. — Озвучивает свои мысли Сынмин и вознаграждается любящей улыбкой Хёнджина. — Спасибо, Минни. Думаю, что ты тоже. Больше, чем ты думаешь. Сердце Сынмина перестает биться. — Спасибо, — говорит он, едва шёпотом. Хёнджин выглядит обеспокоенным, но не давит. Он проверяет время: — Ух ты, не могу поверить, что уже почти 4. Мы должны возвращаться, пока остальные не начали волноваться. — Ага. — Обратно в общежитие, где было намного легче убежать от Хёнджина. Тем не менее, также легко было потерять себя в собственные мыслях. — Удивительно, что сегодня никто не устроил нам засаду. — Я рад. — Признается Хёнджин, когда они прогуливаются по тропинке. — Это испортило бы наше свидание. Он знает, что Хёнджин не имеет в виду это. Он, блять, знает. Сынмин хочет вырваться.***
— Он может взять мою партию, — предлагает Сынмин, когда они обсуждают распределение строчек в песне. — Я не возражаю. Правда в том, что ему нравятся его партии, он любит брать высокие ноты на сцене. Но он уверен, что Чонину они нравятся намного больше, чем ему. Он не возражает, чтобы у Чонина их было больше. — Нет, конечно, нет, — хмурится Чонин, наряду с немедленным протестом Хёнджина. — Все в порядке, — перебил мягко Чан. — Мы можем придумать что-то. После этого Хёнджин оттягивает его в сторону, и Сынмин уже знает, что хочет сказать старший. — Мин, это действительно беспокоит. Я знаю, что ты всегда был добрым и заботливым человеком, но разве ты не видишь, что это немного выходит из-под контроля? — Хёнджин мягкий и терпеливый, как всегда. — Я боюсь, что это может быть о твоей самооценке, а не просто о желании помочь другим людям. — Он поспешно добавляет: — Я не говорю, что ты не добрый, потому что, конечно, ты такой. Я просто имею в виду… может быть, твое поведение связано с чем-то? Сынмин чувствует себя открытой книгой. Он знал, но отказывался признавать это. Хёнджин слишком хорошо его знает, может даже видит насквозь. С большим трудом он говорит, ломаясь: — Я никогда, я не… Затем слезы начинают течь, как плотина. Хёнджин крепко обнимает его, прижимая голову к плечу. Он ничего не говорит, просто позволяет Сынмину выплакаться в футболку. После того, как рыдание Сынмина утихло, он сладко улыбается ему: — Все в порядке. Я люблю тебя. Ты заслуживаешь весь мир и даже больше. Сынмину больно.***
Хёнджин всегда был чувственным, ласковым человеком. Но в последнее время Хёнджин был еще более чувственным и еще более ласковым с Сынмином. Он не может не чувствовать, что все это жалкая вечеринка для него и его жалкого «я», но вскоре сам себя корит за эту мысль. Хёнджин искренне любит его, и, узнав, что Сынмин думал об этом вот так, разбило бы ему сердце. Трудно, когда Хёнджин цепляется за него 24/7. Он пытается игнорировать бабочек в животе, но безрезультатно. Итак, он позволяет себе хотеть. Позволяет своему разуму блуждать. Позволяет своему воображению сводить с ума. Позволяет себе отпустить все, за что он держался. Сынмин позволяет себе хотеть. — Мин! Вчера вышел новый эпизод. Посмотри его со мной. — Хёнджин хватает Сынмина за руку, потянув его к своей комнате. Сынмин ворчит: — Мне даже не нравятся дорамы. Я собирался играть в видеоигры. — Не думаешь, что проводить время со своим самым дорогим, лучшим другом важнее? — Хёнджин смотрит на него щенячьими глазами и решимость Сынмина трескается. Он хочет признаться в любви Хёнджину, сказать ему, что он всегда хочет проводить с ним время и что он для него самый важный. Однако больше, чем в романтическом плане, он любит Хёнджина как человека, как своего лучшего друга. Он не хотел, чтобы это было неловко для Хёнджина, для них и для группы. Хёнджин чувствовал бы себя виноватым и неудобно из-за того, что чувства не взаимны, и он никогда не сможет ему дать этого. Это было слишком жестоко, чтобы отдать предпочтение своим эгоистичным желаниям, а не Хёнджину. Хёнджин накрывает их обоих одеялом и сворачивается рядом с Сынмином, держась за его руку. — Я так рад, что ты со мной, — говорит Хёнджин, мягким голосом. — Я не хочу проводить с тобой меньше времени, так как наше расписание становится все более загруженным. Ты мой самый любимый человек в мире. Не знаю, что бы я делал без тебя. — Неудачник, — бросает Сынмин. Его разум пуст. Он позволяет себе притворяться. Только на одну ночь.***
Тот вечер был одним из последних их тусовок за последнее время, так как их расписание вскоре становилось все более и более загруженным. Сынмин рад возможности, наконец, отдалиться от Хёнджина, сделать полный вдох, не задыхаясь при виде своего лучшего друга. И все же отсутствие старшего делает его сердце более любящим. Сынмин скучает по нему больше, чем когда-либо. Хёнджин все еще милый по утрам, все еще улыбается ему за столом во время завтрака, все еще потрясающе красив. Сынмин глотает и отворачивается, не замечая, что улыбка Хёнджина спадает. Он знает, какую боль это нанесло ему, и он знает, что группа обеспокоена. Тем не менее, он не может заставить себя наигранно улыбнуться. Может быть, он не подходит группе, если позволяет своим эмоциям так легко повлиять на него. Если он не может сосуществовать с Хёнджином, возможно, ему следует уйти. — «Нет, это смешно» - Сынмин твердо прерывает свой ход мыслей. Ему просто нужно немного времени.***
Сынмин собирается лечь спать, но его телефон внезапно гудит, оповещая о новом уведомлении. hyunjinnie <3: приходи в мою комнату прямо сейчас Он не может остановиться — обе ноги двигаются по собственному желанию в сторону комнаты Хёнджина. Он дважды тихо стучит в дверь Хёнджина, она открывается, а тот бормочет что-то бессвязное. Волосы старшего грязные, но он выглядит великолепно, как обычно. Ничего не говорит, просто застревает в дверном проеме. Он жаждет прикосновения Хёнджина. — Минни! — лицо Хёнджина загорается. — Я скучал по тебе. Такое ощущение, что мы не виделись сто лет. Заходи. Он манит Сынмина к кровати. Сынмин делает глубокий вдох, чтобы успокоить себя, а затем направляется к Хёнджину. Он ничего не может с этим поделать. Не может это остановить. Есть только одна вещь, которую он хочет — и это Хёнджин. — Что не так, Мин? — Хёнджин говорит мягко, нежная рука незаметно касается лба Сынмина. Как будто он был слишком напуган, чтобы прикоснуться. Сынмин подсознательно наклоняется к руке. — Что ты имеешь в виду? Хёнджин выглядит грустным. — Я очень беспокоюсь за тебя. — Я тоже, — Сынмин пытается не задаваться вопросом, куда направляется этот разговор. — Знаю. Я ждал тебя. Он прочищает горло. — Ждал меня? — Я ждал, когда ты разберешься. Иногда я вижу, как ты смотришь на меня вот так. — Хёнджин намекает на то, как Сынмин смотрит на него сейчас. — Разберусь? — его голос дрожит. Хёнджин пожимает плечами, внезапно забирая руку, и сердце Сынмина замирает. — Иногда я думаю, что ты влюблён в меня. Но иногда кажется, что нет. Я не понимаю. Я всегда замечаю, как ты пялишься на меня, но ты сразу отводишь взгляд, как только мы ловим зрительный контакт. Иногда ты смотришь на меня с такой любовью в глазах, что это заставляет меня чувствовать себя самым маленьким в мире, но таким важным. Но иногда ты дергаешься, когда я прикасаюсь к тебе. Иногда ты отказываешься говорить со мной, даже смотреть на меня. Я не понимаю. — Что? — это единственное слово, которое Сынмину удается выжать. Хёнджин не продолжает, просто с ожиданием смотрит на Сынмина. — Я, ну… — у него пересохло в горле. — Мне страшно. Мне очень страшно, хён. Прости. Э-это заставляет меня чувствовать себя таким эгоистом. Быть влюблённым в тебя. Хотеть тебя. Ставить в приоритет свои потребности, а не твои. — И как ты отдаешь предпочтение своим потребностям, а не моим? — Хёнджин терпелив. — Не знаю. Я чувствовал, что это мешает нашей дружбе, а затем и отношениям во всей группе. Я чувствовал себя таким виноватым, потому что думал, что пользуюсь нашей дружбой. Я не… не хотел влюбляться в тебя. Хёнджин мягко спрашивает: — Ты влюблён в меня? — Я имею в виду… — паника вспыхивает в глазах Сынмина, и он пытается отодвинуться. Хёнджин хихикает, кладя теплую руку на подбородок Сынмина, чтобы успокоить его. — Я знаю. Думаю, в глубине души я всегда знал. Просто было так трудно понять, когда ты действовал так по-разному. — Извини, — искренне просит прощения Сынмин. — Всё в порядке, — Хёнджин приближается. Сынмин задерживает дыхание. Старший спрашивает, находясь в миллиметре: — Можно поцеловать тебя? Он кивает, чувствуя, что сердце вот-вот сгорит. Их губы ненадолго задерживаются, в сладком, невинном поцелуе. Это выбивает дыхание из груди Сынмина, сразу же заставляя его хотеть большего. Хёнджин скорее всего замечает взгляд Сынмина, потому что громко смеется, низким и хриплым голосом. — Всё… — сглатывает Сынмин, пока всё горит. — Всё, чего я когда-либо хотел, это ты. — Теперь у тебя есть я, — Хёнджин нахально улыбается, снова наклоняясь.