асфиксия

тело флаттершай едва заметно вздрогнуло, когда психолог вывел её из оцепенения своим вопросом: — ваше самочувствие поменялось с последней нашей встречи? флаттершай иронично усмехнулась с нелепого вопроса. абсолютно каждый мог увидеть то, насколько болезненно выглядит её внешний вид: тело покрыто ссадинами и синяками от уколов, тело истощено от периодичного голодания, а на тонких запястьях, словно россыпь из созвездий, пожелтевшие от времени рубцы и порезы. — ничего не поменялось. психолог лишь тяжело вздохнул. флаттершай проходит терапию уже длительное время, но казалось, что ей совершенно не становится легче — постоянно бредит и вновь говорит за убийцу. — я так скучаю по ней. мне хочется, чтобы эти раны никогда не заживали, мне хочется, чтобы они были со мной бесконечно и всегда напоминали мне о пинкамине. она нежно проводила рукой по каждой ранке, погружаясь в мысли. флаттершай любила делиться своими чувствами с другими людьми. она не знала, могла ли она им доверять, но ей ничего не оставалось. девушка помнила, при каких условиях появился каждый шрам. особенно с восхищением она вспоминала, как убийца провела раскалённым ножом по её коленке. она вспоминала, как ей было больно и не могла сдержать своей радости. — я понимаю, какой жестокой она была со мной, — продолжает флаттершай, — но она единственная, с кем я чувствовала себя живой и любимой. наверное, именно такое отношение к себе я и заслужила. флаттер находилась в том состоянии, когда не хотелось лежать, но и двигаться было невыносимо больно. этот очередной сеанс с психологом закончился, не принеся никакой пользы. она и понятия не имела, с чего начать свой рассказ. каждый день она переживала те же самые эмоции, её посещали те же самые мысли, а сердце обливалось кровью от чувств к одной и той же девушке. ей абсолютно ничего не помогало. после каждого сеанса состояние только ухудшалось: к ним добавились галлюцинации. в них она всегда видела одно и то же: девушку с длинными волосами розово-вишнёвого оттенка, небесно-голубыми глазами и злобной ухмылкой. её лицо выражало дикое безумие и животную жестокость. ни один человек не мог обладать такой бессердечностью, какой обладала она. флаттершай снова вспоминала то, как она была счастлива страдать от любви к убийце. незаметно для себя она заплакала: слёзы затянули её взор в непроглядную пелену. она поняла, как ей не хватает её голоса и касаний. пальцы растирали редкие солёные слёзы по её бледному лицу. психолог подошёл к ней, успокаивающее поглаживая её по голове. — тише-тише, дорогая, пинкамина больше не причинит вам вреда, она мертва, — говорит психолог в надежде на то, что причина её слёз кроется в страхе. — нет, она не умерла, — ответила ему флаттершай с лёгкой улыбкой на лице, — она жива. она слишком умна, чтобы умереть. она хитрая, она знает все ваши будущие действия и думает на два шага вперёд. её невозможно убить и она придёт за мной, я знаю. я знаю, что она тоже меня любит. психолог тяжело вздохнул, не став противоречить. вероятно, никто не сказал флаттершай, что пинкамину публично убили, повесив. вероятно, она не знает, что за месяц до этого пинкамина лежала в психиатрической больнице, пока флаттершай находилась в коме в тяжёлом состоянии и боролась за жизнь. она не знает и ей этого знать не надо. никто не смел убеждать её, они все знали, как пациент страдает от стокгольмского синдрома. она тихо плакала, смотря в окно. разглядывает ночные пейзажи: ночное небо, усеянное облаками и звёздами; город, многоэтажки, в каждом окне которых горел свет и мерцание от фар проезжающих по пустой улице машин. возможно, где-то, сквозь улицы проходит её пинкамина. израненная, прячется ото всех, но несмотря на риск идёт к ней, чтобы снова забрать с собой. флаттершай бы с радостью кинулась в её объятия: грубые, но желанные; с радостью почувствовала бы как её длинные волосы щекочат кожу и как быстро бьётся её сердце. — я так жду тебя, — прошептала она, в надежде выглядывая в темноте знакомый силуэт, но там никто так и не показался. и она знала, что даже с этими ужасными увечиями, со спутанными волосами и потускневшим взглядом она нужна ей, как сон и еда. без неё она не могла дышать. и даже если пинкамина мертва, она найдет способ, как добраться.