Искушение

      Занудство двадцатишестилетнего Хван Хëнджина знатно надоело Феликсу. Хван пришёл в школу около полутора лет назад, сразу после университета и понравился буквально всем, с лёгкостью влившись в работу. У этого мужчины, что словно сошёл с обложки журнала Vogue или Elle, даже был свой чëртов фан-клуб состоящий из учениц, начиная с тринадцати лет и заканчивая семнадцатью. Ëнбок был уверен, что там присутствовали не только девушки. Глупые, маленькие дети. Мужчина всегда выглядел так, словно сошёл с обложки, даже в самые тяжёлые рабочие дни и Феликс мало по малому завидовал, ему всегда был важен свой внешний вид, а в такие дни, как понедельник, Ли выглядел опухшим и невыспавшимся. Да, внешность своя была важна. Важнее многих вещей, происходящих в его жизни. В остальном, на Хвана Ëнбоку было так же всë равно, как и на учëбу, которую он забросил года два назад, лет так в четырнадцать. Но этот мужчина каждый раз заставлял думать о себе, так или иначе, являясь классным руководителем, часто отчитывающим Ëнбока как маленького ребёнка. Феликс часто в мыслях отвечал на его, порой действительно обидные слова, но молча выслушивал все в классе.       — Ну и что он сказал в этот раз? — выдохнул дым сигарет в сторону, глянув на подошедшего лучшего друга — Хан Джисона, что задумчиво смотрел вперёд, покусывая нижнюю губу.       — Ничего, — пожал он плечом, с удовольствием забирая сигарету у Феликса, — но выглядел так, словно готов отшлепать тебя по твоей упругой заднице, — ухмыльнулся Хан, кидая взгляд на обтянутый джинсами зад Феликса.       — Все вы на зад засматриваетесь, — морщит веснушчатый нос(на данный момент скрытый тональным кремом), а после тоскливо выдыхает.       — Как вбить человеку, что мне нахуй не вписалась его химия и физика? — спрашивает Ли, доставая из сумки ещё одну пачку сигарет, у него была безумная зависимость от этого. Впервые, Ли закурил в тринадцать, когда в квартире было около трёх часов ночи, а родители, празднующие Новый Год вместе с друзьями, заснули, оставив зажигалку и несколько пачек начатых сигарет на столе. Ли тогда просто стало интересно, но этот интерес перерос в нечто похожее на зависимость.       — И как ты собираешься сдавать экзамены, с такой любовью к учёбе? — хмыкнув, спрашивает Хан.       Никак. Феликс не планировал доживать до восемнадцати лет, смысла особого на то не было, жизнь не доставляла удовольствие. Да и как с его ситуацией вообще что-то может доставлять удовольствие, кроме отсутствия синяков на коже и тишины в собственной квартире?       Ли ничего не отвечает однако, зевнув, парень тушит сигарету о подошву ботинка и получив шлепок по заднице, машет Джисону, прощаясь. — Встретимся позже, — лишь кидает он, открывая тяжёлую дверь на выход с крыши, пока зябкий ветер поддувает в спину.       Ëнбок поправляет спутанные чëрные волосы, пихая в рот мятный леденец попутно со жвачкой. Наверное, стоило ещё побрызгаться своими цветочными духами, но подросток поленился доставать их из сумки. Да и к тому же, чуть ли не каждый в школе прекрасно знал, для чего Феликс и многие другие ученики бегают на крышу школы. Ликс усмехнулся себе под нос и положил телефон, на котором до этого смотрел время, в карман невозможно узких джинс, пряча зевок за ладонью, жмуря глаза и после ойкая, ощутив лбом чужое плечо. Ему не повезло столкнуться с высоким молодым мужчиной, что держал в руках несколько стопок книг и тетрадей так, словно те совсем ничего не весили. Между прочим, стопка выглядела достаточно большой, как успел заметить Ëнбок, прежде чем мужчина заговорил.       — Я как раз вас искал, — щурит глаза Хëнджин, оглядывая слегка неряшливый вид надувшего щёки ученика, что отошёл от него после лёгкого столкновения назад, виновато закусывая нижнюю губу.       — Зачем это? — достаточно дерзко и резко спрашивает парень, скрестив руки на груди и встав на несколько ступенек выше, чтобы выглядеть выше самого Хëнджина, чей рост, кажется превышал сто восемьдесят, едва ли не доставая до стадевяноста. Феликс, отличающийся своей миниатюрностью, чувствовал себя ущемленным, но успокаивал себя тем, что всë ещë растущий организм и вообще, Хан Джисон его ниже.       — Вы вновь пропустили урок, Ли Ëнбок, пройдите вместе со мной в мой кабинет, — Феликс надул пузырь из жвачки и закатив глаза, проскочил в кабинет Хвана быстрее того, даже не соизволив придержать дверь для человека, что являлся старше.       — Я ваш классный руководитель и меня очень заботит ваше здоровье. Я осведомлён тем, что вы курили на крыше школы, — Феликс усаживается задницей на переднюю парту, наблюдая за тем, как Хëнджин раскладывает тетради и книги, поднимая на ученика взгляд. Ли фыркает.       — Я думал, вы позвали меря к себе, что отшлëпать за плохое поведение и прогулы уроков, — мотает ножкой он, склоняя голову на бок и заставляя учителя Хвана подавиться воздухом и едва заметно покраснеть скулами.       — Ли Ëнбок! — шипит мужчина, поправляя вмиг начавший душить галстук. — Ваши шутки в данный момент некорректны. Фильтруйте речь, — просит мужчина и опускает голову вниз, доставая какие-то документы.       — А я надеялся, — хихикнул Ли и спрыгнул со стола, подходя к Хëнджину и упираясь теперь бедром уже о его стол. — Жаль, что вы такой правильный, — Феликс приподнимает маленькую ладонь, собираясь потрогать мягкие на вид чëрные волосы, но не решается, он всë же, знает, что такое личные границы и соблюдает их, по крайней мере, когда трезв.       Феликс был тем, кто порой слишком часто посещал кабинет Хван Хëнджина по причине своего действительно плохого и неподобающего поведения. Под завистливые взгляды большинства учениц и учеников, он выпрямляя спину, из кабинета директора(с которым они в очередной раз решали свои вопросы, конечно, рядом был Хван), прямиком в кабинет учителя физики и химии, который шёл чуть позади, выглядя всегда сосредоточенным и одетым с иголочки, что не скажешь про вечно лохматого и взъерошенного Феликса.       Родители — тоже были одной из многих причин. С ними, Хван признаться, был знаком куда ближе чем с учеником, который казалось, старался избегать общество молодого учителя вовсе.       Тяжело выдохнув, учитель Хван лишь качает головой, тем самым показывая возмущение словам Ликса, который задорно улыбается, склоняя голову в бок. — Тогда, раз не отшлепать, то наказать иным способом? — хихикнул мальчишка, дуя пузырь из жвачки. Хëнджин сглотнул, опуская взгляд на чужое бедро, обтянутое джинсой.       — Феликс, я хотел поговорить про ваших родителей, как они? — улыбка слезает с лица Ëнбока и он тут же спрыгивает со стола, отходя подальше и поправляя рюкзак на плече.       Да, Хван прекрасно был осведомлён ситуацией, происходящей в семье Ли. Дело Феликса лежало у него на полке самым первым, среди остальных. И мужчина всеми силами пытался как-либо помочь хотя бы разговорами, изредка наблюдая за тем, как на тонких запястьях не остаётся живого места после синяков. Такое случалось редко, когда Ëнбок забывался на уроках, позволяя ткани неизменно чëрной одежды скатиться ниже, к локтю. Тогда вид открывался на белую кожу и отпечатки чужих пальцев на этой руке. У Хвана тогда, больно щемило а сердце и он нервно сглатывал, спеша оторвать от подростка взгляд, не понимая, как рука может подняться на столь хрупкое и маленькое создание? На ещё совсем ребëнка, чёрт возьми.       — Никак, обычно, как и всегда, — сухо отвечает парень, а учитель виновато смотрит на него. Не стоило вообще поднимать тему родителей сейчас, когда у мальчика, очевидно, было хорошее настроение.       — Феликс, вы стали словно худее с нашей недавней встречи. У вас точно всë хорошо? — Ли побледнел и медленно кивнул, стараясь не выдать своего волнения. Хван в очередной раз готов был ударить себя по лицу, понимая, что сделал ещё хуже, пытаясь увести разговор от темы родителей.       — Лучше некуда, — лишь ответил мальчик и попятился назад, на выход из кабинета мужчины.       — Феликс, — взволнованно заговорил Хван, тяжело выдыхая в очередной раз, — зайдите ко мне после уроков. Это обязательно.       — Непременно зайду, — бросил мальчишка и выскочил из класса учителя Хвана, доставая телефон из кармана и попутно, дрожащими пальцами печатая сообщение Джисону.       На глаза наворачивались слёзы и нет, не из-за учителя Хвана, а просто потому, что сил уже не было. Феликс действительно сильно похудел, действительно выглядел уставшим. Всë свалилось на юношескую голову относительно недавно, отец просто потерял работу из-за своей собственной ошибки, а мать, виня его, вечно ссорясь с ним, устала и просто ушла. К другому мужчине, вновь вернулась в Австралию, где раньше жили они втроём счастливой семьёй. И отказалась от Ëнбока, ибо тот, по словам женщины слишком сильно напоминал отца и ей не хотелось видеть «отродье дьявола» подле себя, как она недавно высказалась, когда Феликс, после очередной вспышки агрессии отца и жестокого избиения, после которого ноги Феликса превратились в синее месиво и тот рыдая, захлёбываясь собственными слезами, позвонил маме, прося забрать его, буквально кричал в трубку, что когда нибудь этот человек убьет его. Женщина, выслушала и сказала такие отвратительные и обидные слова, после которых Ëнбок больше не смел звонить и писать ей, молча принимая деньги на свою карточку, чтобы одевать и прокармливать самого себя.       Признаться, мама кажется, никогда и не любила Феликса. Вышла замуж потому, что так настояли её родители, мол, чудесный вариант, сынишка хороших людей, той было всего шестнадцать, когда она уже родила Феликса, отдавая его с трёх лет нянькам, да бабушкам и дедушкам, которые так же были слишком молоды, потому редко сидели с внуком, на которого так настаивали. Отец Феликса, тоже любви к нему не питал, делал все свои отцовские обязанности — кормил, поил, иногда играл.       Но Феликс никогда и ни от кого не испытывал любви, даже её слышал этих слов от родителей ни разу в своей недолгой жизни, лишь сухие объятия и поцелуи в лоб на праздники и дни рождения, а так же тяжёлые взгляды, когда мальчишка слезно просил сказать родителей, что те любят своего маленького малыша. Увы, так и не услышал.       — Ты где пропадал? — спросила Шин Рюджин, сидящая на коленях своей сестры Юны и обнимающая её за шею. Феликс покосился на своих близких подруг, выдыхая. Ему всегда казались отношения обеих девушек — сестёр непозволительно близкими, но он не влезал в это, как никто другой из их компании. Это их дело, да и в любом случае, задай им кто-либо такой вопрос, получил бы на следующий день слухи о себе и кулак в лицо от Рюджин. Юна была одной из самых популярных девушек в школе, ей восхищались и многие признавались в любви, очарованные её красотой, добротой и умом. Ей бы беспрекословно поверили, скажи она, что какой-то человек вдруг решил, что их отношения с сестрой какие-то непозволительные или что-то в этом роде. Они просто сестрëнки-двойняшки, очень любящие друг-друга. Их связь невинна и чиста, а тем, кто видит что-то большее, стоит просто напросто лечить свои грязные головы.       Шин Рюджин бы ударила, это точно. Она девушка очевидно, не из робкого десятка, открытая лесбиянка и похитительница женских сердец, которая занимается чем угодно, но точно не скучной учëбой, в отличие от своей отличницы сестры, которая всегда помогает любой сестрёнке учиться на твёрдое «хорошо».       — Учитель Хван снова попросил зайти к нему, спрашивал про родителей и все дела, — Ликс сел рядом с Джисоном, укладывая голову ему на плечо и прикрывая глаза. Хан был его самым лучшим и близким другом, с которым они прошли огонь и воду. Естественно, многие удивлялись их такой дружбе, поскольку Феликс, по своей натуре человек заводной, настоящий бунтарь и тот тип людей, который всегда ищет на свой зад приключений и опасностей, а как находит, просит помощи у лучшего друга, являющемся социфобом и тем, кто предпочитает всë время проводить наедине самим с собой, в тишине. И Джисон всегда готов был помочь вытащить задницу Ли из любой передряги. Впрочем, у Хана тоже есть достаточно проблем, которые Феликс так же помогает ему решать. Своими способами.       — Не слишком ли часто он зовëт тебя к себе? — гадко ухмыльнулся Минхо, стреляя глазками в сторону Хана и Ликса, больше смотря на первого, что покраснел то ли от взгляда Минхо, то ли от глупого вопроса, подразумевающего что-то пошлое. Ли Минхо тот, кого вообще в их компании быть не должно было, два года назад, футболист слишком увязался к Феликсу с тем, что ему приглянулся мальчишка, лучший друг Ли, что был похож на милого бельчонка с этими очаровательными щëчками и вообще он влюбился. Пришлось, после небольшой проверки принять эту влажную мечту школьниц и школьников, что был старше их всех на год и обожал разряжать атмосферу в компании, что у него просто здорово получалось. Он так же, заботился о каждом на правах самого старшего и был для них словно старший брат. Стал со всеми близок, словно действительно родной человек, всё ещё продолжающий бегать за Джисоном — неприступной скалой.       — Придурок, — закатила глаза Юна, качая головой и крепче обнимая сестру за талию. Для Ли Минхо были свойственны самые неприятные и противные шутки, чёрный юмор и все дела. Иногда это было смешно, но иногда выводило из себя.       Бомгю, до этого сидящий тихо, хмыкнул, а после залез в телефон. Он был одним из самых спокойных в их компании и многие удивлялись тому, как он вообще оказался с ними, ибо каждый здесь имел свою тёмную сторону. Но те, кто так считал, ни разу не знали Чхве Бомгю по настоящему. Он был бывшим парнем Хван Йеджи, которая и привела его в их компанию, сообщив, что тот теперь будет с ними и он их ещё удивит. Что же, удивил, когда однажды позвал их к себе в гараж(там, где они собираются и сейчас), а после сыграл им на своей гитаре, доставая из своеобразного тайника кучу алкоголя и сигарет. А казался милым тихоней в школе.       — Карина приглашает всех на вечеринку сегодня вечером, кто идёт? — спрашивает Чхве, смотря на Йеджи, что лежала на лавочке, не подавая признаков жизни. — Эй?       Хван Йеджи была особым случаем. Самой пугающей девушкой в школе для многих и котëнком Джи для своей компании. Она лишь со стороны выглядела опасно и жестоко, чуть что, сразу полезая в драку, вспыхивая на любую провокацию как спичка, но на деле была хрупкой девушкой, защищающей себя так, как может. Она действительно была очень доброй с друзьями, заботливой и всегда помогающей в любой беде тем, чем сможет.       — Я точно не пойду к этой суке, — фыркнула девушка, свесив голову. — Не хватало ещë снова лишиться клочка волос и сломать об её лицо ногти, — школа до сих пор с содроганием вспоминала, как Ю Джимин, а проще Карина, назвала Феликса девочкой из-за миловидной внешности и тем, кто мечтает отсосать Хван Хëнджину, мол, засматриваясь на его пах во время уроков. Йеджи сорвалась с цепи, зная, насколько на деле Феликс раним, напала на Карину как ночная фурия из мультфильма, готовая убить за своего. Карина тогда получила разбитый нос, разодранное лицо и одежду. А у Йеджи действительно было сломано несколько ногтей об лицо Карины и вырвано пару прядей волос.       — Вы идеальная парочка. Обе сумасшедшие сучки, — усмехнулась Рюджин, поднимаясь с колен Юны и садясь на лавочку, где валялась Йеджи, попутно уложив её длинные ноги на свои колени.       — Фу, я и она — точно нет, она гетеро до мозга костей, да и не в моем вкусе, слишком сука, хвастающаяся положением своей богатой семьи, — морщится рыжая и ойкает, оборачиваясь, когда Бомгю легко дёргает её за волосы, пытаясь заплести косички.       — Она желает видеть тебя, мол, серьезно поговорить, — улыбнулся парень, а Хван выхватила из его рук телефон, видя сообщение, что написала Карина.       — Мда, — качает головой Феликс и поднимается на ноги, потягиваясь и в очередной раз зевая, ведь не спал всю ночь, — пошли на урок.       — Хэй, а ты пойдешь на вечеринку к Карине? — спрашивает Минхо и Феликс уверенно кивает.       — Конечно, всë лучше, чем сидеть дома с отцом.       Компания замолкает и каждый сочувственно смотрит на Феликса, поджавшего губы и опустившего взгляд на свои маленькие ладони.       Феликсу было, очевидно тяжело.