В обьятьях Басу

Доран подошел сзади, неслышно, словно ночная кошка, и обнял ее, прижимаясь всем телом. Она замерла, ощущая его тепло, его дыхание на своей шее. Внутри разлилось странное волнение, смесь страха и предвкушения. — Доран, – прошептала Дивия, не поворачиваясь. — Тише, — его голос прозвучал низко, у самого уха, вызывая табун мурашек по коже. – Просто позволь мне побыть рядом. Деви чувствовала, как ее сердце начинает биться быстрее, как в груди разгорается пламя, которое она так долго пыталась сдержать. Доран повернул ее к себе, его взгляд, обычно холодный и отстраненный, сейчас был полон нежности и желания. Он наклонился, и его губы коснулись ее губ в легком, почти невесомом поцелуе. Деви закрыла глаза, отдаваясь ощущениям. Поцелуй становился все глубже, все требовательнее, но в нем не было грубости. Его руки скользили по ее спине, лаская каждый изгиб ее тела. Деви отвечала на его поцелуй, ее руки обвились вокруг его шеи, притягивая его ближе. Комната пылала. Не от огня, нет. Она пылала от напряжения, от искр, что летели между Деви и Дораном. Их тела, прижатые друг к другу, говорили на языке, который не требовал слов. Его руки, сильные и уверенные, скользили по ее спине, спускаясь ниже, к изгибу талии. Каждый его жест, каждое прикосновение были подобны огню, поджигающему ее изнутри. Деви отвечала ему, обвивая руками его шею, зарываясь пальцами в его волосы. Поцелуй стал голодным, требовательным. Языки сплетались, исследуя, дразня, покоряя. Дыхание сбилось, превратившись в прерывистые вздохи. Доран приподнял ее, не разрывая поцелуя, и отнес к кровати. Она обвила его ногами, прижимаясь всем телом, желая быть еще ближе. Его руки блуждали по ее телу, заставляя кожу гореть, оставляя после себя след из огня. Одежда мешала, и они избавились от нее с нетерпением, которое граничило с отчаянием. Кожа к коже, жар к жару. Доран навис над ней, его глаза горели тем же огнем, что пылал внутри Деви. Она чувствовала его возбуждение, его желание, и это только разжигало ее собственную страсть. Их тела двигались в унисон. Они были поглощены друг другом, растворялись друг в друге, забывая обо всем на свете.