Птичка

Всё, что пережили вместе — все пошло под откос. Люди в чёрных одеждах, словно призраки стояли, смотря пустым, с нотками сожаления, но все же потом забудут. Хигучи хоть и замечала, что Акутагавы давно нет. Даже на работе не появлялся. И тут, когда узнала, что самого любимого лучика света, того, ради которого можно жить — больше нет. Теперь Акутагава был. Тонуть в его глазах больше не было причин, ведь ради самого холодного, отстраненного Акутагавы она и жила, работала в Мафии только ради Рюноске. Скучает по нему... Только еле открыв веки смотрела своими ониксовыми глазами, как несут гроб. Такой аккуратный, без единой царапинки, но... На кой ей дело до этого? Хигучи не могла допустить того, что Рюноске больше нет. Ей нравилось тонуть в его руках, объятиях, когда спасал и смотрел своими стальными глазами, в которые девушка больше не посмотрит. Если её чувства идут ко дну, то идёт вместе с ними, как и солёные слезы, что текли по тёплым, покрасневшим щекам. Когда похороны кончились, Хигучи медленно плелась домой только потому, что надо, да и ноги будто автоматически плелись. Девушка садится в машину, взявшись за холодный руль, уезжая на высокой скорости, и даже не заметив, как и из Мафии успела уйти, да и приглушенно слышались сожаления... Да что ей это? Сожалеют и забудут, а Ичие не забудет. Никогда не забудет, как любила, как боролась за Акутагаву. Девушка сама не помнила, как дошла до дома. Вновь на сердце пусто, а она скучала, до жути сильно. Дура потому, что влюбилась, пошла в Мафию только ради Рюноске. Но теперь, не обещает быть сильной только ради него, только ради того, кого любит. И любит до сих пор. Дура потому что, опять в эту ловушку... До тла все сжигает, все воспоминания, рисунки, оставив то, что дорого — сердце, которое уже давно пренадлежало мертвой любви. Даже нарисованый портрет повешен криво, как и все эмоции, но не чувства, что тоже стали кривые... Холодный дождь капал из глаз, а Хигучи сидела на полу, взявшись за голову, рыдала, казалось, слышно, как выплескивывала те кривые эмоции и скучает о нем, но что уж там? Время лечит — говорили они. Но её не лечили даже те дни, когда девушка пыталась подмести свои разбросанные чувства в совок метлой, но те каждый раз возвращались на прежние места. Когда куда-то бежала, краем глаза заметила до жути знакомого человека. Хигучи даже остановилась, проехавшись на пятках, осмотрев стоящего. Это... Акутагава? Нет, нет, нет, это, должно быть, паранойя? Не мог он просто так стоять посреди дороги, даже не двигаясь, без плаща... Хигучи потерла глаза, несколько раз ущипнула себя, но... Это точно не была галлюцинация. В глубине души девушка знала, что это какая ловушка, как и её чувства, которые тут же будто за ниточку потянули девушку к нему. — Акутагава-семпай... Мы же провели ваши похороны. Я... — Хигучи поймала на себе безумный взгляд, где глаза были уже не серые, а... Кроваво-красными, во рту торчали острые клыки, которые тут же вонзились в шею, как две иголки... Только вот привычка, ты к нему, как птичка.