***
— Я безмерно признателен вам за то, что согласились сыграть для меня, Кудзё-сама. Она пропускает мимо ушей милую, но назойливую чепуху, которую городит Хэйдзо; тем не менее, что-то из его слов всё же западает в память — и делает своё коварное дело. — Нет… нет, Кудзë-сама, вам надо расслабиться. Его руки, сомкнутые вокруг её талии, осторожно раскачивают корпус, побуждая выдохнуть и хоть на шаг отойти от привычной военной выправки. Он чрезвычайно хитроумен, этот досин. Если бы не его совершенная преданность, он был бы опасен; он и сейчас весьма опасен — для тех, кто посмеет причинить кому-либо зло. Например, одной грозной тэнгу. — Дышите глубже, Кудзё-сама, не смущайтесь. Сидеть на пятках, опустившись на плотную циновку, совсем не тяжело, как и перебирать струны. Отчего же так сильно кружится голова? — Продолжайте, Кудзë-сама. У вас чудесно получается. Мало-помалу ей становится так свободно, что можно уже не притворяться суровой. Её внимание приковано к кончикам собственных пальцев; каждая нота — будто электрический разряд. В её груди столько воздуха, что туда могла бы поместиться маленькая гроза. И… — …если бы гармония была живым существом и выбирала себе имя, то сочла бы за честь, чтобы её называли Кудзë Сарой. Хочется откинуться на спину и замереть, но без музыки будет не то, вовсе не то: это ясно обоим. — Сиканоин… Он шепчет ещё что-то прямо в уши, не отдаляется, не отстаëт — совершенно несносный! От его голоса так некстати замирает сердце, неровное дыхание сбивает с ритма, дрожащие ладони неустанно скользят по её телу — а он знает её лучше неё самой!.. — но она продолжает играть. Пусть сама гармония завидует Кудзë Саре.***
— Кудзё-сама, — позвал он, неумело скрывая внезапное смущение. Сара отозвалась не сразу: слишком свежа была память о том, как все чувства подчинялись единому ритму, высокие резкие ноты лопались в воздухе, будто тугие огромные пузыри, и перед глазами неслась вереница бликов, волн, пятен… — Сиканоин, — её голос дрогнул, потому что Хэйдзо аккурат в этот миг решил запечатлеть дорожку из поцелуев между её лопаток. — У меня есть имя, Кудзë-сама, — напомнил он. — У меня тоже… Хэйдзо. Он прижался щекой к её спине; Сара прижала к груди молчащий уже инструмент — и целую вечность они слушали тишину, насколько хватало ушей.***
— Как давно я не держала в руках ничего, кроме меча и лука… Пожалуй, мне следует благодарить тебя. Генерал спрятала цитру в шкафчик: прежний владелец явно не должен был рассчитывать на возвращение вещи, которой распоряжался весьма недостойно. В отличие от некоторых дерзких, но изобретательных стражей порядка. — Потрудись всё-таки объяснить, что на тебя нашло, досин Сиканоин. Вместо ответа тот, чуть помедлив, вытащил из кармана помятый листок с приглашением и сердито помахал им в воздухе. Пришлось схватить Хэйдзо за руку, чтобы разглядеть хоть что-то в пёстрых печатных оттисках. — Фестиваль рок-н-ролла на Ватацуми? То есть… — …то есть да. Он опять хотел вызвать тебя на поединок и отправил тебе вот эту хамскую писульку, — голос Хэйдзо звучал глухо и мрачно, а глаза налились свинцом. — Я не мог допустить, чтобы ты появилась там. Просто не мог. Брови Сары взлетели вверх, будто крылья тэнгу, и она едва не расхохоталась в голос; впрочем, и того хватило, чтобы щёки Сиканоина зарделись, как закатное небо после грозы. — Ты всерьёз думал, будто меня заинтересует этакий вздор?