Доверие и уши

***

— Аластор, послушай.       Довольно тихим, почти переходящим на шёпот голосом произносит блондин, взглядом даже не начиная поиски того, кого только что позвал. И сам прекрасно знает, что пара алых глаз внимательно наблюдает за ним в этот момент. Обладателю ушей никогда не нужно было повторять два раза. И сейчас, демон слушает, просто не видит смысла в том, чтобы лишний раз напоминать о своём присутствии, о котором Люцифер и так, прекрасно осведомлён.       Тем временем король, на мгновение прикрыв веки, собираясь с мыслями, и чуть ли не на физическом уровне ощущая, как взгляд любимого, хоть иногда и до жути бесящего грешника скользил по его спине, затылку, после, постепенно переходя на правый бок. Вероятно, Оверлорд шёл где-то в тени, неспешными, и тихими шагами ступая по темному, деревянному полу, и проницательно, даже слишком пристально наблюдая за грехом гордости. Это раздражало. Казалось, что он, Магне, сейчас на сцене в цирке подобно ручной обезьянке. — Не смотри так... Пожалуйста.       Добавляет в конце, и отнюдь не по привычке. Он просто... Просто не любил свой статус. Да, бесспорно, иногда это было полезно, но, блять! Как же это противно, для него, Магне, звучало, при обращении к кому-либо. В особенности, к близким. В особенности к Аластору. Даже, когда ясно, что это просьба, и там даже приказом не пахнет — ненависть к себе возрастает в троекратном размере. А осознание власти — словно нож в рёбра, что он, Люцифер, вонзает сам в себя. Даже Оверлорда попросил называть его как угодно, но только без: "ваше величество" и всего подобного, мысленно опасаясь, что ведущий начнёт делать это специально, дабы поиграть на нервах, словно на струнах скрипки. «Что, вообще-то, по моей части!», — несомненно бы произнёс падший. Впрочем, это чистой воды правда.       Блондин разворачивается в пол оборота и встречается взглядом с ним. С тем, кого раньше недолюбливал. С тем, кто всегда казался неприятным, но спустя какое-то время, словно вино, одурманил. Конечно, образ Лилит всё ещё хранился где-то в памяти, время от времени всплывая. Иногда, он даже произносил её имя. Прекрасно понимая, насколько Алу неприятно слышать эти пять букв. Но... По другому попросту не может... — Это ты хотел мне сказать?       С ноткой необъяснимого яда произносит Аластор, уже теряя терпение и сокращая дистанцию до нескольких шагов. Обладатель светлых волос вздыхает, на какое-то мгновение прикрывая веки. А после, уверенно берёт чужие ладони в свои, подойдя ближе. Окидывает их мягким, хоть и слегка нервным взглядом, а после смотрит в глаза грешника. Прямо, уверенно, хоть и с неясной болью во взгляде. Нет, не боль... Страх. И, он его не подавлял. Давно договорились быть честны друг с другом по максимуму. — Ал, — сокращает имя, с улыбкой наблюдая в ответ слабый наклон головы набок, и вопросительный, заинтересованный взгляд — Ал, — повторяется, обдумывая следующие слова — ты уверен? Уверен, что это не ошибка?       В ответ, Оверлорд, улыбнувшись, чуть наклоняется корпусом к падшему, смотря в глаза. Вокруг мгновение ока стало так тихо, что мир казался нереальным. Тонкие пальцы красноволосого касаются белой, словно мел щеки, а губы в свою очередь, медленно но уверенно прикасаются ко лбу. Грешник прикрывает веки, и расслабляется настолько, что даже не дёргается, когда блондин заносит ладонь за чужое ухо, мягко почёсывая. — Скажешь, что я животное, обижусь.       Предугадав улыбнулся, а после искренне рассмеялся. Они оба рассмеялись. Словно малые дети. Так непривычно для обоих, но так... Приятно? Развеяться, и даже здесь, в аду, стать счастливыми. Но, надолго ли?       Вдруг, падший прижимается к оверлорду и утыкается куда-то в грудь, обнимая. Несколько ошарашенному Алу не оставалось ничего, кроме как ответить на эти объятия, но более успокаивающе, поглаживая по голове. — Ал, — зовёт, с ноткой тревоги в голосе — обещай, что не бросишь меня. Никогда.       Радио ведущий, аккуратно отстранившись, садится на корточки рядом, и кладёт ладонь на плечо того, смотря в глаза. — ни за что, и никогда, Люци.       А после, оба тянутся друг к другу. Лилит в прошлом, но всегда останется тенью блондина. Но, его, правителя, сердце уже занял Аластор. Этот грешник прекрасен. А его уши — отдельная прелесть.