вкус карамели

Торахиме знал, что сенсей любит сладкое. Об этом свидетельствовали разбросанные по столу фантики от карамелек, стыдливо спрятанные в ящики обертки от жвачек, кусочки шоколада то тут, то там. Даже сам Соэмон едва ли это замечал, ведь на рабочем месте был обычно занят, как бы странно это ни звучало, работой, либо откровенной ерундой (по лаборатории гуляли гнусные слухи о том, что учёный на самом деле занят разработкой какой-то высокорейтинговой игры про харизматиков). Но вот от Торахиме вряд ли можно было хоть что-то скрыть. Он знал этот кабинет лучше его владельца. Да и владельца знал порой получше него самого. Ничего удивительного. Кто из нас не выучивает наизусть, подобно молитве, все мелкие факты об объекте своей симпатии? Ладно, справедливо. Мало кто. Но Торахиме входил в процент этого самого меньшинства. В кармане халата, который был больше на пару размеров, он то и дело таскал блокнотик, в котором записывал разные вещи, что касались его начальника. «Любит чёрный кофе с кучей сахара» «Склонен забывать важные даты» «Напрочь отсутствует режим дня. Спит до обеда» «Часто заказывает пиццу. Надо пойти оформить скидочную карту» «Помнит только первую половину моего имени» — эта строка была перечеркнута и чуть ниже, уже другим цветом красовалась надпись «Запомнил. Зовёт меня Химе-кун» В этом же блокноте как раз и появилась надпись «Очень любит карамель. Есть идея»

***

— Химе-кун, ты… Если честно, Соэмон не нашёл даже хоть каких-то слов, неважно, цензурных или нет. Не то чтобы он их часто в принципе использовал, да вот только в такой ситуации они вырвались бы с куда большей вероятностью. — Да, сенсей, — Торахиме неловко улыбнулся, — Это именно то, о чем вы думаете… Накагами вздохнул и подошёл ближе. — Глупый ты, Химе-кун, — он заправил за ухо чужие волосы, — Но я, так уж и быть, не стану отказываться от такого шанса. *** Соэмон быстро приходит к выводу о том, что если бы вся эта карамель ушла на блинчики, о которых он с самого утра мечтал, это стало бы не самым рациональным её применением. Язык быстро проходится от шеи к груди, чуть задерживается на каждом из сосков, вырисовывая то ли круги, то ли спиральки. Торахиме тихо постанывает, сидя на его коленях и даже немного дрожит, что учёного возбуждает только больше. Когда карамели на его теле не остаётся, приходится пробовать на вкус его губы. Что ж, вкус не разочаровывает — возможно даже становится ещё слаще чем прежде. Химе-кун его хочет. Это читается буквально во всем. И в лёгких, едва заметных движениях, и в стонах, и в красивых глазах, скрытых обычно под длинной чёлкой. Читается это и в том, как он цепляется за плечи сенсея, требуя рваными фразами «Ещё» и «Быстрее!», когда прелюдия перетекают уже в основное действо. Накагами послушно подчиняется, но старается не забываться и быть осторожным с этим хрупким телом. Уж слишком Тора-кун миниатюрный, даже страшно порой за него. Секс, к сожалению, удовольствие не такое долгое, каким его ошибочно считают девственники. Накагами прекрасно помнил, как расстроился из-за этого. Ещё бы не расстроиться, когда твой долгожданный первый раз, который мало того что случился в тридцать три года, на работе и с ассистентом, продлился жалких пять-семь минут, а не полдня. Но сейчас ему этих семи минут вполне хватает. Со временем начинаешь понимать, что лучшая часть в сексе это отходить вместе после оргазма, молча лежать рядом, а потом кое-как найти силы отправиться в душ. У Торахиме энергии не так много: засыпает он ещё стоя в душе, отчего бедному несчастному сенсею приходится нести его обратно в кабинет на руках. Действительно уж, Химе-кун. Затем Накагами к великому своему разочарованию обнаруживает что карамель попала на диван. Что ж, несчастный элемент мебели уже не спасти. Очень жаль.

***

— Вы меня увольняете? — спросит Торахиме, узнав о том что в кабинете больше не будет дивана, — За что?