Паучья вишня

День на дворе стоял прекрасный. Все готовились к торжеству. На маленьких лавках вывешивали симпатичные дощечки с иероглифами и узорами цветов. Над дверями и окнами висели венки. Первый день весны. Цуки знала, насколько прекрасен город Кири в первую неделю марта. Украшенные улочки, аромат благовоний, цветные фонари и тишина – всё в нём замирало и затихало перед настоящим пиром. Даже самые убогие ларьки начинали выглядеть золото-богато. Таинство "тишь" или таинство "молчания" было важным ритуалом в первый день весны, которое подразумевало полную тишину в городе. Ни одно слово, ни один скрип, ни один звук не должен нарушать тишину. Люди во время таинства сидели дома, проводя время за бесшумными домашними делами. Никто не должен выходить на улицу, ведь это часть ритуала. Исключением были монахи, гуляли по саду, усаженном деревьями вишни, что только-только начинали пускать почки. Тут и там стояли столы, что так и валились от различных яств и блюд. Увы, они приготовлены не для простых смертных. Кири – необычный город. Это место, где сосуществуют люди и монстры. Последних здесь даже больше, чем обычных людей. Их называют Господами. Монстры эти были жуками, бабочками и прочими насекомыми с ярко выраженными человеческим чертами. В основном, травоядные, ведь Богомолов, державших в страхе всех и каждого, конкуренция не устраивала. Господа напоминали людей, хорошо подражавших насекомым или наоборот. Как и люди, они носили одежду, разговаривали, делали домашние дела, работали, создавали, чувствовали. В основном, господа – травоядные, ведь богомолов, державших в страхе всех и каждого, конкуренция не устраивала. Цуки, будучи обычным человеком не испытывала к господам никакого отвращения, как и восхищения. Она выросла среди них и расцвела, словно вишня. Её вера гласила: "Любое живое существо имеет право на жизнь". Так писалось в древних текстах и говорилось в сказаниях. Девушка блуждала по улочкам и любовалась видами. Она прекрасно знала, что в первый день весны проходит в тишине. И горе тому, кто её нарушит. Весной хищные богомолы выходили из своих зимних укрытий и начинали охоту. Даже храбрые и безумные стрекозы не осмеливались выходить на улицы, что уж говорить о людях и прочих господах, ведь эти хищные монстры после долгой спячки могут съесть всякого, кто встретился на пути, чтобы утолить голод. Перед ней стоял богомол. Он смотрел на неё голодным взглядом. Господа-богомолы крайне опасны, когда хотят есть. Они хищники, хладнокровные, быстрые, безжалостные. Их развитые лапы с шипами и рот, голова, что крутиться на 180 градусов, пять глаз и ухо. Богомолы – прирождённые убийцы, что любят поедать свеженькие трупы. Цуки была спокойна. Она резко схватила долы своего белого кимоно, обнажив ярко-красный узор на подкладке и глядя в два крупных глаза врага, начала покачиваться, шипя, как кошка. Богомол опешил и начал отступать назад. У него не было крыльев, чтобы хоть как-то ответить ей, а потому он тоже начал покачиваться и, найдя путь отступления, скрылся в темноте улиц с позором. Покачивание и взмах крыльями – отличный способ для богомола сбить с толку противника. Этим Цуки и воспользовалась. Благо, господин оказался из пугливых и бескрылых, иначе в дело бы пришлось пускать меч. Нападение на господ-богомолов в Кири – тяжкое преступление. Даже если те желают тебя съесть. Цуки опустил долы кимоно и продолжила свою прогулку. Она должна осветить путь. Издревле монахи блуждали по тропам и дорогам города, чтобы своим присутствием освятить путь богине весны, что уже пришла одарить жителей города своими дарами. Девушка всегда считала это глупой, но довольно интересной традицией, как и хорошей возможностью лишний раз заглянуть в город. Блуждая по улочкам, девушка заметила двух богомолов, что с жадностью поедали подношения близь дома мясника. Судя по всему, они уже были достаттчнт сыты и бодры, чтобы не нападать на Цуки, ведь они разговаривали: – Ммм, не дурные у них куры в этом году. Что скажешь, брат? – Кролики тоже весьма хороши, сестрица. Они не обратили внимание на Цуки, обгладывая кости запечённых и копчённых животных. Девушка спокойно прошла мимо, не боясь попасть в их лапы. Прогулка её сегодня утомила, та и улочки все пройдены. Пора возвращаться в храм. – Эй, братец, это наяву или я сплю? – испугалась госпожа богомол. – Я вижу красивую человеческую женщину! – Никак сама богиня весны! – воскликнул господин богомол. Цуки, поняв, что её заметили, оглянулась, дабы оценить обстановку. Богомолы, заметив её серьëзный и несколько пренебрежительный взгляд, сложили лапки друг к другу и поклонились. – Что ж вы? Не нужно, – улыбнулась Цуки, поняв свою ошибку. – Не хорошо, когда господа монахине клонятся. – Вы монахиня? – подняла голову госпожа богомол. – Цуки, ты что ли? – удивился господи богомол – Да, я. Богомолы тут же поднялись и весело задрыгали передними лапками. Они были рады видеть девушку после долгой спячки. – Прости, родная, не признала, – взгрустнула госпожа. – Ты так изменилась за зиму, – улыбнулся господин. – Прям расцвела. – Спасибо вам обоим, но лучше поторопиться. Таинство ещё не окончено. На улицах Кири много голодных богомолов блуждает. Не стоит испытывать судьбу. Поклонившись друг другу, они разошлись. Цуки знала, не одари еë природа той красотой, что она имела, господа не были бы к ней так хорошо настроены. Чëрные, как ночь, волосы, белая, как снег, кожа, голубые, как сапфиры, глаза. Помимо этого, девушка была достаточно худенькой. Еë пышная грудь и широкие бëдра приковывали взгляд ни одного мужчины. Цуки никак не красилась и не пудрилась. Этого было не нужно с еë-то фигурой и чертами лица. Однако, за всю есть своя плата. Не редоки бывали случаи, когда какой-нибудь пьяный мужик пытался взять еë силой. Бедняги просто не знали, что с знаниями о богах и традициях народов Кири монахи изучали искусство ближнего боя. Цуки так часто становилась объектом нежелательного мужского внимания, что освоила приëмы по самообороне практичнски в совершенстве. Однако не стоит думать, что Цуки была девушкой без изъянов. Несмотря на своë внешнее спокойствие и хладнокровие, Цуки чувствительна и до безобразия влюбчива, из-за чего часто действовала не обдуманно и эгоистично. Это уже не говоря о еë навыках готовки на огне. Вернее о их отсутствии. Чтобы не делала бедная Цуки, еда либо была недожаренна или сжжарена. В последнем случае до чëрных углей. Слава богам, она умела резать салаты и готовить простенькие напитки, да только на них далеко не уедешь. Да и с уборкой у неë тоже не ладилось. Обязательно где-нибудь пропустит уголок или случайно просыпет что-нибудь на помытый пол. Одним словом, Цуки девушка красивая, но как хозяйка она никуда не годится. Между тем весна пришла в город. На следующий день, когда таинство завершилось, улицы неспешно стали заполняться народом. Богомолы были сыты и одеты в шёлка и золото. Единственный из них, кто не ушëл в спячку и не блуждал вчера по улицам, правитель Орочи, стоял посреди центральной площади, объявляя начало нового года для города Кири. Цуки стояла среди монахов, что выстроились в линию позади господином Орочи и покорно склонили головы. Когда площадь заполнил шум толпы, а монахи начали расходиться, Орочи подошëл к Цуки. Она, подобно верным подданным поприветствовала господина поклоном. Богомол коснулся своим когтем подбородока девушки, а та внимательно посмотрела на него. – Цуки, ты стала такой красивой, – сказал Орочи. – Уверен, ты станешь мне прекрасной женой.