С**НЫЙ ИИ

В дверь по-идиотски стучат, точнее, очевидно, пинают её носком ботинка. Специальный секретный стук придуман как можно поизощрённее. Гарри раздумывает: открывать ли? Наверное, всё же придётся. Если бы он не собирался впустить этого дурака снова, то и не стоило вообще приезжать. - Какого хуя я узнаю, что ты в Лондоне от какого-то ебанутого блогера? – возмущается парень, вместо приветствия, как только Стайлс открывает дверь. Гость поспешно влетает в номер, замыкается и начинает скидывать с себя все средства своей маскировки. - Привет, Луи… - Ага, я поздоровался. – Вообще-то нет. - Окей. Здравствуй. Вот, поздоровался. Теперь ты ответь на мой вопрос: почему мне не сказал, что прилетаешь? - Потому что тебя это не касается, – флегматично отзывается Гарри. – Я не должен тебе докладывать о своей жизни. - О-о-о, да ты не в настроении, принцесса. Стайлс только поджимает губы. Да, совсем не в настроении. Он, как всегда, без понятия, чего ждать от этой встречи. И он чувствует себя конченным за то, что опять позволяет этому случится: Томлинсон пишет адрес и время, и Гарри, не переставая себя гнобить за принятое решение, конечно же едет. Всегда. - Зачем ты хотел меня увидеть? Что за срочность, что я должен был бежать сюда сразу чуть ли не с самого самолёта? Луи уже покидал в округе свои вещи: очки, бейсболку, странного вида дождевик, который, кажется, больше привлекает внимание, чем помогает слиться с толпой. Парень уже и кофту стягивает. Интересно, рекламой решил заняться что ли, нацепив одежду своего бренда? Гарри узнаёт эту кофту с огромными розами. Как только и она оказывается на полу перед ногами Томмо, тот встряхивает взлохмаченной головой и смотрит на Стайлса, как обычно, недобро прищуриваясь. - Очень уж хотелось поскорее заценить твою новую стрижку, - шипит он, оглядывая парня впереди. А потом принимается вытягивать ремень из джинс. - Заценил? – уточняет Гарри. - Да, заценил. Вполне себе неплохо. Хазз, не стой столбом, времени нихрена нет. Тебе же раньше меня начнут названивать, ты же знаешь. - Луи, я не хотел приезжать. - Ну, тогда хорошо, что приехал. Мне что тебя раздевать? Шустрее давай уже. Он приближается к Гарри, и очевидно, пытается дотянуться, чтобы его поцеловать. Но тот отступает в сторону. - Луи, у меня есть девушка. - Хочешь, чтоб она присоединилась? – отзывается Томмо с кривой усмешкой, и, похоже, повторяет попытку поцеловать Гарри. Тот бросает осуждающий взгляд, реагируя на неудачную шутку, и снова отворачивается. Луи не настаивает. Он опускается с носочков, на которые встал, чтобы дотянуться до задравшего голову кудрявого психа. И обречённо вздыхает: секса ему, судя по всему, сегодня не видать. - Интересно, когда тебя начнёт это хоть немножечко беспокоить? - недовольно бурчит Гарри, когда Томлинсон от него отступает. - Мне больше делать нечего, как на подобное обращать внимание. У тебя всё время кто-то есть. - Вот именно, Лу! - Ой, Хазз, кончай нудеть: трахаемся и расходимся. - Как всегда... Гарри раздувает ноздри, злится и думает, к чему в первую очередь придраться. Поводов уже предостаточно. - Вот именно, что, как всегда! - почти передразнивает его Луи. - Ты как будто только сейчас понял, нафиг мы тут собрались и стоишь такой, удивляешься, невинностью прикидываешься. Да, как всегда! Так что шустрей. Я тебя вижу раз в полгода. Мне нужно, чтоб меня срочно оттрахали. - Может мне тоже нужно, чтобы меня оттрахали! - бросает в противовес Стайлс, у которого сегодня желание быть самым вредным и капризным. - Ладно. Без проблем, - отзывается Луи, выражая своим лицом немой вопрос: "а что вообще происходит". - Только давай быстрей. - А я не хочу быстрей! - Так давай медленно! - рявкает Луи. – Только выключи к хуям свои телефон и ебАный настрой, и живо на кровать. Гарри так и продолжает стоять посреди комнаты. Он не сдвинется с места! Он хочет всё обсудить и, наконец, перестать сюда возвращаться. - Лу…я ведь больше…не люблю тебя! Лицо парня в ответ не выражает ничего. - Так мы и не про любовь здесь собрались вообще-то, - отзывается он, и конечно, следом раздаётся недовольный смешок. – Не любви мне, не секса. Одни страдания. Стайлс закатывает глаза, раздражаясь от того, что парень снова начинает паясничать. И тому, как всегда, на всё плевать. - Луи, давай нормально поговорим. Томлинсон, естественно, начинает размахивать руками. - Ой, нет, всё. Пиздец. Я пас. Я итак уже всё услышал, и, пожалуй, пойду нахер отсюда! Ага, конечно, собрался он. Гарри быстро преграждает тому дорогу. Хотя куда он в одних штанах побежит. - Луи, если ты сейчас выйдешь за дверь, я вылезу за тобой следом в коридор и начну там орать. Чтоб кто-то точно выглянул и нас сфотографировал. - Не знаю, нахуя ты это сделаешь, но я в любом случае на любое упоминание о подобном фото скажу, что это всё сраный ИИ, и меня отродясь ни в каких отелях не было и я вообще за городом тусил три дня. - Да никто разбираться не будет! Я могу просто выбежать в коридор и начать орать на первого попавшегося парня, и потом никто никогда не поверит, что это был не ты, если я произнесу твоё имя. Томлинсон останавливается и как-то удивлённо и устало смотрит в ответ. - Детка, что у тебя опять случилось? Чего ты капитально сходишь с ума? - Не знаю! Он вообще без понятия, что у него случилось со всей его жизнью. Она совсем не та, о которой он когда-то мечтал. Томмо снова вздыхает, отбрасывает кофту, которую уже начал на себя натягивать. Он идёт к Гарри, обхватывает его торс, сцепляет руки за спиной, и прижимается к груди своей грудью. Стайлс на этот раз не отходит и не вырывается. Луи поднимает голову, смотрит в лицо, стараясь угадать, что того опять так беспокоит. Понять, почему он решил превратить такую долгожданную встречу в это вот. - Ты что, так расстроился из-за волос? - Да нет…Наверное…Я из-за них расстроился ещё тогда, когда длинные срезал. Но тогда меня так в прессе не полоскали. Легко было сказать, что это просто ради роли в "Дюнкере". Сейчас же всем просто словно не до чего докопаться, вот и придираются к волосам. - Да шли всех к хуям. Ты всё равно самый-самый красивый, - Томмо скалится и, как всегда, как кажется Гарри, старается перевести всё в шутку. Хотя Томлинсон лишь в очередной раз пытается не погрязнуть в переживаниях. - Да блин, Лу, ну не в этом же дело! Мне пофиг, как я выгляжу. Просто это ужасно! Я даже стрижку не могу сделать, чтобы весь мир потом меня за это не осудил. Что тогда будет, если я сделаю что-то более серьёзное? Луис явно настораживается. - И какие-же серьёзные изменения ты планируешь? – уточняет он с опаской. Если Гарри об этом упомянул, значит хочет высказаться. Но задавать такой вопрос очень рисково. - Кто знает…- продолжает распыляться Стайлс. - Нам слишком сложно что-то планировать…Но может, когда-нибудь, я на что-то решусь. Скоро тридцать, пора уже хоть что-то менять! Луи, понятно, молчит. Жестокая тема. И он даже не знает, что там Стайлс собирается менять. Может речь просто о переезде, смене стиля исполнения. Может он планирует полностью податься в предпринимательство, забив на выступления. Хотя, денег у него итак полно, а петь он любит. А может речь о чём-то более серьёзном. Может он подумывает всё же решится на нормальные длительные отношения, завести семью, ребёнка. Или вообще наплодить целую ораву маленьких Стайлсят. Или речь о том, чтобы вызвать сердечные приступ у фанатов, объявив о своей фривольной ориентации, о которой итак все знают. Речь о чём угодно. И Луи не уточняет. Потому что боится. Потому что что угодно из случившегося отразится на нём. Он итак себя в жизнь неебической звезды Гарри Стайлса с трудом вписывает, разными изощрёнными способами, всячески стараясь закрывать на всё глаза. Но если тот да хотя бы просто квартиру поменяет, как эффект бабочки, это может повлиять на всё, и для Луи всё изменится, и они уже просто никогда не встретятся. - Что, сегодня и вправду без секса? – спрашивает он шутливо. Последняя попытка. Стайлс его уже достаточно запугал, призывая задуматься. А Луи, вообще-то, как раз-таки изо всех сил старается ни о чём не думать. Им во благо. - Сдурел?! Я тебя столько не видел. Гарри и сам знает, что перегнул. Он видит панику в глазах, слышит обречённость в голосе. И, конечно, как всегда, идёт на попятную. Он уже раз настаивал, и теперь они имеют то, что имеют. Когда он снова решится поставить вопрос ребром, очевидно, всё закончится навсегда. И несмотря на его браваду, сжигать все мосты безумно страшно – это вам не волосы срезать, которые ещё отрастут. Он на самом деле хотел это прекратить. Но сейчас, когда он уже в объятьях Луи, когда уже почувствовал его прикосновения, вдохнул его запах, отказаться уже никак. Может, в следующий раз? Да и, в самом деле, глупо, раз они сквозь многие мили разных стран, наконец, видят друг друга, ограничится только разговором, и остаться без секса. Ну, такое точно нафиг никому не нужно. - Что, высказался, довёл меня до предынфаркта, тебе полегчало, и теперь мы всё-таки трахаемся? - Луи качает головой, стараясь пристыдить Гарри, который итак стоит и виновато улыбается. – Ты точно хочешь? - Точно. Как ты там сказал: живо на кровать? Гарри отходит и укладывается на простыни. Томмо стоит там же, где был, и оглядывает его, словно прикидывая, а на самом ли деле оно ему надо. Вот приблизится и нарвётся ещё на одну истерику. Но у них, действительно, как всегда, очень мало времени. Сегодня уже даже меньше, чем обычно. Теперь точно не до того, чтобы стоять и тупить. Луи забирается на кровать, ползёт к Стайлсу, который полусидит у изголовья. Он внимательно его оглядывает, протягивает руку, ведёт от уха по виску и вверх, задевая пальцами чуть отросший ежик на голове. - Стрёмно, да? - насупливается Гарри. - Нет. Я всегда говорил, что тебе всяко хорошо. Ты всегда милый*. Гарри тоже протягивает руку, зарываясь пальцами в волосы Луи. - А у тебя словно седина. Волосы такого непривычного цвета. Луи морщит нос и пожимает плечами. - Это, и вправду, седина. - Ты так спокойно об этом говоришь. Ты смирился со своим взрослением? Томлинсон снова пожимает плечами, на этот раз строя придурковатую рожицу. - Седина, детка, в любом возрасте бывает. Да, оба прекрасно знают, как могут меняться волосы из-за переживаний. У них их хватает в избытке. Как у всех. - Точно... - подтверждает Стайлс. - Ну и грудак ты себе раскачал, конечно, - вдруг верещит Томмо, звучно шлёпая ладони на торс своего партнёра, видать таким образом стараясь отвести их от тягостных мыслей. - Покажешь мне, насколько мощным ты стал, ГИГАНТ, - с абсолютно дурной улыбкой отзывается он. И принимается стягивать с Гарри вещи. - Прекрати! Я тебя скину с кровати, если не прекратишь! – хохочет Гарри. Он его не на секс настраивает, а на поржать. Похоже Луи пытается его расслабить. То, как идиот игриво дёргает бровями и специально старается понизить голос, хрен знает кого изображая, вызывает чувство ностальгии. - Хочешь, чтобы мы продолжили на полу? - словно не понимает Луи. Гарри уже подумывает стукнуть его легонько или встряхнуть, но Томмо, как обычно, всё круто меняет всего за пару секунд, без каких-либо предпосылок впиваясь в губы Гарри поцелуем. И тот с охотой отвечает. Так странно - они в одной комнате уже час, а только сейчас это сделали. Когда Томмо отстраняется, то ползёт вниз, располагаясь между ног Гарри, хватает его под колени, притягивая к себе ближе. - Итак, - уточняет он, теперь возвышаясь над Стайлсом, - ты готовился к моему появлению, или, всё-таки, планировал меня выставить? - Я планировал и то, и другое. - Давай конкретнее. - Давай ты сделаешь уже всё, как надо, - хохочет Стайлс. - Сделаю так, как считаю нужным. То, что происходит дальше – Гарри не берётся назвать словами. Похоже Луис задаётся целью прелюдией довести его до исступления. Он катает его туда-сюда, переворачивает, и, кажется, его язык побывал уже абсолютно везде. Когда же член парня, наконец, проникает в Гарри, и Томлинсон начинает двигаться, то он вновь подхватывает ногу партнёра, и блуждает длинной цепочкой поцелуев по всей внутренней части бедра до колена и обратно, почти в такт толчкам. Долго. Долго. Очень долго. Томмо не даёт себе и малейшей передышки, действуя быстро и порывисто. Он сцеловывает каждую капельку пота с разгорячённой кожи Гарри. Притягивает его ещё ближе, ещё плотнее, старается скользить губами по почти уложенным на плечи ногам. - Стайлс, не вздумай кончать! – шипит он, прикусывая Гарри за выступающую косточку на лодыжке. Видимо, чтоб отрезвить. Он каждый раз останавливается, когда кто-то из них почти на подходе. - Луи, да прекрати уже…- почти взмаливается кудрявый. Болезненные, но нежные укусы его только больше распаляют. А эти паузы - убивают. С них давно сошло семь потов, и рука Томлинсона соскальзывает, когда он снова пытается ухватить влажное бедро, чтобы подтянуть Гарри ещё ближе. - В чём дело, детка, тебе уже достаточно? – уточняет он ехидно. - Ты мне кончить уже дашь? – шипит Гарри, привстаёт на локтях, намереваясь дотянуться до Луи, перетянуть его на себя, сжать, и не позволить отстраниться в нужный момент. - Нет! – усмехается тот. – Зачем ты мне тогда будешь нужен. - А…ммм, так вот в чём дело…- Гарри качает головой и откидывается обратно. Невыносимый Луи, всё равно добьётся того, чего запланировал. – Делай уже так, как хочешь. Луи снова довольно и хищно оскаливается. - Я! ХО-ЧУ! ВСЕ-ГО! – объявляет он, проползая поверх Гарри, явно направляясь к его лицу. И, конечно, Стайлс получает долгий, прожигающий взгляд. Такой терпкий, вязкий, как тот любрикант, которым Луи его сейчас так активно поливает сверху. Когда он его вообще успел схватить? - Лу, хочешь, чтобы я…? - Хочу, чтобы ты лежал и не дёргался, - почти приказывает тот и словно тянется для поцелуя, но играюче чмокает воздух и счастливо оскаливается. - Невозможный Луи, - подтверждает Стайлс, когда парень от него сразу ускользает. А потом почти болезненно сжимает его бёдра своими коленями. И следом, видимо уж совсем специально, впивается ногтями чуть выше груди. И начинает аккуратно, но достаточно быстро насаживаться. - Блять! – выстанывает Гарри, почти задыхаясь. Чёртов Луи, чего он творит?! - Не вздумай кончить! Я тебя отхлестаю, если ты сделаешь это раньше, чем я успею хотя бы начать. Гарри его уже не слушает, чтобы он там не нёс. Судя по выражению лица и дурной ухмылке – что-то, как всегда, неуместное. Стайлс обхватывает его за талию ладонями, помогая тому двигаться плавнее. Но дикое создание, как только привыкает, снова берёт какой-то бешеный разгон. Стайлс уже даже надеется, что тот скоро выдохнется, но у Томмо сегодня энергии – через край. Он скачет сверху, всячески меняя положение, выискивая нужный угол. И как только Гарри начинает задавать свой ритм, тоже начиная двигаться, тот шлёпает его по кистям, не позволяя себя насаживать. Особенно когда чувствует, что Гарри до отлёта нужно всего пара толчков. В итоге Стайлс шипит, ноет, стонет, но смиряется. Он просто откидывается на подушку и совершенно поплывшим взглядом смотрит на то, как в Луи входит его член, и на член самого Луи, раскачивающийся от резких скачков. Наконец Томлинсон сбавляет темп, он почти болезненно хрипит пересохшим горлом, высоко запрокидывает голову, утирает пот со лба. А потом он словно подбоченивается, или удерживает себя за рёбра, таким образом пытаясь помочь себе двигаться, или просто-напросто не упасть. Вот тогда Стайлс снова обхватывает его, роняет на кровать, быстро подминая под себя. Томмо изморённый и, очевидно, счастливый, совсем не сопротивляется. Он согласно медленно закрывает глаза. Он достаточно выебнулся. Действуй, бейб, твоя очередь. Теперь можно. И у Гарри уходит всего несколько секунд на то, чтобы довести их до развязки. *** Когда к ним возвращается возможность и желание двигаться, Гарри дотягивается до телефона, проверяя время. - Вот чёрт, Лу, - стонет он, изображая сожаление. – Ты – садист. Три часа! Почти три часа! Мы могли бы за это время раз десять кончить. Ты нафига это делал? - Растягивал удовольствие, – осклабливается тот в ответ. Томлинсон доволен запредельно, он расслабленно валяется на подушках, подгребя одну из них под ногу, и курит. – Я рад, что ты был почти послушным, дорогуша. - Иди ты! Что ты пытался мне донести?! Томмо сразу вскидывает брови, мол, раскусил меня, я всё что угодно делаю не спроста. - Я тебе сегодня столько раз повторил: шустрее! – возмущается он с самой наглой улыбкой на лице. - А тебе бы только сопли жевать. Вот, принимай, что было запрошено. - А потом он резко садится и смотрит на Гарри уже другим взглядом, без своего вычурного позёрства. Он явно обеспокоен. – Эй, детка, тебе не понравилось? Как это вообще могло не понравится? Стайлс только лежал и получал удовольствие, пока Луис старался и так, и этак. - Всё отлично. Но такое лучше оставлять на дни, когда у нас будет на это достаточно времени. - Как будто у нас когда-то бывает предостаточно этого ебАного времени, - бурчит Луи, и прежде чем Гарри успеет что-либо вставить, что непременно приведёт к новой ссоре, Томлинсон вносит предложение. - Если хочешь, через полчаса повторим, только в ускоренном режиме. То есть в нормальном. В общем, всё как обычно сделаем. - Хочу, чтоб вот прямо сейчас ты меня обнял, а через полчаса посмотрим. Луи сразу тушит сигарету и подкатывается поближе, после чего захватывает Стайлса в объятья. И тут же прячет лицо между шеей и плечом. Гарри позволяет ему это несколько минут. Луи так раньше часто делал, когда его Кудряшка был ещё маленьким: просто обхватывал со спины, а потом щекотал носом плечо и ключицу, специально забавно сопел в ухо, или, если находился в своей стадии бесоёбства, оставлял на шее засосы. Сейчас ничего из того, что они себя так свободно позволяли даже под прицелами камер, совершенно недопустимо. И вспоминать об этом слишком тяжело. Ну, что ж, по крайне мере сейчас есть такие редкие встречи, в существование которых порой просто не верится. Стайлс легко высвобождается из объятий Луи, но лишь для того, чтобы повернуться и уложить голову у парня на груди: он хочет видеть его лицо, хочет точно быть уверенным в том, кто его сегодня обнимает. Томлинсон, как обычно, в ответ прищурено улыбается, протягивает руку и ведёт по коротким волосам, даря такую привычную ласку. В поле зрения Гарри попадает его бицепс , и взгляд, конечно, ухватывается за один из таких заметных отпечатков жизни на коже парня. Гарри дотягивается рукой и гладит подушечкой пальцев шрам на руке. Эта красная рубцовая линия такая длинная: почти от плеча до локтя. И она так ровно проходит вдоль рисунка оленя, словно Луи выпрашивал хирурга, чтобы тот ни в коем случае не повредил его татуировку. Так скорее всего и было. - Я увидел в инсте фотку, - вспоминает Гарри, снова туда-сюда прочерчивая линию шрама. - Ты на ней был такой классный. Просто потрясающий. В очках этих своих зеркальных, круглых, с гитарой. И... я понял, что это не настоящий ты, только потому, что шрама на руке не было. Там даже татуировки смогли прорисовать. Так похоже!!! - Сраный ИИ! - в очередной раз отзывается Луи. - Ты правда умудрился сказать на интервью: «сраный искусственный интеллект» ...? - Да я «сраный» сто раз говорил, что такого? Как будто от меня это слово никогда не слышали. - Теперь все думают, что ты не переносишь нейросети. - А мне что, есть за что их любить? Они меня, вот честно, пугают. Ох, особенно те, которые лепят мне какой-то дикий пиздец с глазами! У меня не такие мешки вместо век, как там нарисовано, – хохочет он. – Семь рук по восемь пальцев на каждой, это ещё куда не шло, но что с глазами, Карл?! – Луис продолжает задорно хохотать, стараясь показать, что его это всё вот нисколечко не волнует, каким-бы уродливым его в итоге не изображали. - А вообще, ну правда, это страшно, что теперь так спокойно можно подделать чью-то жизнь. Некоторые уже научились эту хуету так качественно лепить, аж не отличить от оригинала. Скоро мы с тобой будем смотреть на эти картинки и такие, ой, а это мы когда с тобой на тропическом острове отдыхали? А никогда. - Мы с тобой отдыхали на Ямайке. - Да я не про то, - отмахивается Луи от сторонних вставок. - Мы сами скоро перестанем понимать, где настоящие мы, а где вымышленные. - А у нас разве сейчас не именно так? Приходится спрятать тяжкий вздох за зевком, но стараться нет смысла, потому что Гарри явно понимает, что сейчас Томмо не чувствует ничего, кроме досады. - У нас сейчас, детка, реальная жизнь. От этого никуда не денешься, - откликается он, демонстрируя своё смирение. К которому призывает и Гарри. - Потому что мы – не герои сопливых фанфиков, чьи невероятно-романтичные приключения и штампует ебаная нейросетка. Поправде ничего такого не бывает. - Знаю я… - тихо выдаёт Гарри, но машет Луи, чтоб тот продолжал, это была просто ремарка, не больше. - Поправде мы – просто певцы, о которых пишут рассказики. Художественным текстам свойственны…эти…перипетии, эмоции, карнавал. У нас же теперь ничего такого нет. - Взрослая жизнь… - отшучивается Гарри, но с плохо скрываемым сожалением. Страннее всего слышать эти слова именно от Луи, который больше всех всегда верил в сказки, волшебство и романтику в повседневности. И крайне странно слышать это от паренька, который в прошлом неожиданно стал известен на весь мир, и был вовлечён в такой круговорот событий, которым не могут похвастаться большинство звёзд, не говоря уже об обычных людях. - Настоящая жизнь простая, - продолжает нудеть Луи. Создаётся впечатление, что он эту речь заготовил для того, чтобы убедить Гарри перестать мечтать. - Ты вон духи выпускаешь. Я шмотками занялся. Нихрена не как в кино. Мы как все, только чуть известнее. Работаем, как все. Хотя, работаем может и побольше. О, точно, - прерывает он сам себя, вспомнив важную вещь про работу, - через две недели, как думаешь, сможешь изобразить больничный? У меня будет небольшой тур. Хочешь поехать? Дней на десять всего. Ох, Луи, Луи, прежде чем убеждать Гарри в том, что всё, что происходит, ничего не значит, для начала убеди в этом сам себя. Стайлс тихонько всмыкивает: Томлинсон просто не замечает, насколько противоречит своим же словам. Вот, оказывается, запланировал очередную поездку, которая никак не вписывается в обычную жизнь. - Не знаю, - отзывается Стайлс почти с сомнением, - нужно прикинуть, позволительно ли слиться. Хочет он, конечно, но сопротивляется так, для сохранения своего давно проёбанного достоинства. Но когда Томмо зовёт, он, как правило, соглашается. Потому что это всегда бывают самые счастливые моменты в его жизни. Ненадолго, но Луи словно забывает, что у них всё на перекосяк и отдаётся тем дням, что они проводят вместе, целиком. Гарри тогда вырубает телефон и старается сделать так, чтобы всё его внимание было посвящено лишь одному человеку. И хоть на самом деле вместе они проводят исключительно мало времени, больше только по ночам, Стайлс счастлив. А уж переезды с места на место он обожает. Луи давно заставил подписать всю свою команду адовый контракт «неразглашения» на нереальные суммы, поэтому все прекрасно знают, с кем тот разъезжает из города в город на своём гастрольном автобусе, но молчат. Самое прекрасное время. Луи, вроде как, работает. Но пока они колесят, могут проводить немало часов только вдвоем. И если после выступления до очередного города ехать целый день, то это печалит лишь водителя. Луи таскает Гарри как талисман. Непременно выжимает из партнёра все прелести уединения, обязательно требует поцелуй перед выходом на сцену, и оставляет его в фургоне, или гримерке. Гарри и сам боится выходить в зал. Если его кто-то из зрителей заметит, Томмо это сразу прекратит. Он уже не раз обещался. Потому что Стайлс, оказывается, нихрена не нинзя, и шапка и очки совсем не скрывают его фигуру. А поклонники, кажется, что балкон всегда специально осматривают, словно именно своего кумира там и выискивая. Скорее всего так и есть. Лучше не рисковать. Луи ему и так после выступлениях чего-нибудь споёт. Если всё слишком успешно проходит, когда зрители пропевают все песни громче его самого, Томмо возвращается весь взбудораженный, диковатый и веселый. Он тогда может ещё полночи что-то горланить, хохотать, визжать, только затыкая порой рот сигаретой, или чем-то намного более интересным для Гарри. Журналисты у них тоже в основном все проверенные и проплаченные, поэтому в разных городах, где есть такая договорённость, Гарри, на страх и риск, порой идёт с Луи в студии на записи интервью, сидит, стараясь не слушать, чего там Томлинсон в очередной раз несёт. Особенно Стайлс старается слиться с мебелью, когда, как всегда, хоть один вопрос, но всё равно касается его самого. И Луи делает дурную рожу, отшучивается, а если идёт запись только голоса, обязательно зыркает на Гарри. Журналистов, конечно, жалко, обычно, в таких ситуациях. Ведь они прекрасно видят, что им откровенно врут, но порой те самого очевидного вопроса не задать не могут. Особенно если они составляются по звонкам в редакцию. Томмо не отвечает обычно на вопросы о Гарри. Кроме вот того недавнего раза, когда Луи спросили о том, что он думает о новой стрижке его бывшего коллеги по группе. И в ответ Томлинсон вдруг начал разорятся о том, что из-за сраного ИИ он и не знает, побрился ли Стайлс на самом деле или нет. Ох, уж этот сраный ИИ! А вот Гарри уверен, что он им только на руку. Ведь теперь, и вправду, абсолютно всё в этом мире можно ставить под сомнение. *** Утро застаёт их вместе в одной постели. Гарри смотрит на парня рядом, изучает его лицо. Луи так изменился за последние годы. И так не изменился. Чёлка вот эта такая длинная и словно закруглённая всё меняет. Гарри как раньше зачесывает её чуть в бок, а потом ведёт пальцем по открывшейся брови, очерчивая её изгиб. Ему вдруг приходят на ум строчки из собственной песни. Да, он как всегда смотрит на него, и просто не может насмотреться. Он всё так же мерещится ему в коридорах, переулках, на вокзалах, да где угодно.** Гарри всё так же надеясь когда-нибудь просто так встретить, улыбнутся, подмигнуть незаметно в толпе. Но это совершенно невозможно в их жизнях знаменитостей. А уж встретиться на каких-то мероприятиях, что в принципе самое очевидное для таких людей, как они, ещё более невозможно, как если бы они когда-то просто столкнулись в метро. Луи делает всё, чтобы в их общественной жизни они никогда не пересекались. И Гарри давно перестал верить, что Луи вернётся. Это не произойдёт. Он сам поражается наивности своих же строчек. А потом из одной песни, зацепившись за одно слово, он случайно вслух выдаёт другую фразу. - Когда ты рядом, мне кажется, что я дома, - тихонечко напевает он, почти шёпотом, поддавшись какому-то невнятному порыву. - Сам ты - существо**, - фыркает в ответ Луи. Ага, значит не спит. Просто лежит с закрытыми глазами. И так их не открывая, начинает улыбаться. А потом, похоже, понимает, что в комнате что-то изменилось. Он подскакивает, округляя глаза. - Утро что ли уже? – вопит он, выспрашивая подтверждения у Гарри. Хотя, да, уже светло. Но Стайлс всё равно кивает. - Детка, мы вырубились. Прости! - Нормально. Скажу, что слишком устал после перелёта. Ничего не произошло, если меня не было на связи несколько часов. Зато я так круто выспался. - Я тоже здорово поспал. Но в любом случае нужно бежать. Луи подрывается и старается собрать все свои раскиданные шмотки. Он носится без штанов, но зато уже успевает напялить кофту, и выглядит это как минимум забавно: с голым задом, но зато в свитере. Он поворачивается к Гарри, видит, что тот его разглядывает, задумывается, как отреагировать на сей раз - факом или языком - и решает выдать и то и другое. И всё также продолжает заниматься своими сборами. А Гарри продолжает наблюдать за своим милым созданием. Как всегда, хочет запомнить. Кто знает, когда увидятся ещё. Следующего раза может и не быть. Так что Гарри смотрит, смотрит… Все обычно упорно обсуждают внешность и одежду Гарри. То до волос доебуться, то до заколки на них, то до шорт, то до футболки. Да вот недавно докопались до обычного цветочка, просто сорванного по дороге с одного встречного дерева. Гарри всегда под прицелом. Луи в этом плане никогда не трогают. Он вот расхаживает в свитерке песочного цвета с розочками, и ничего, всем норм. Хотя этот предмет одежды выглядит так, словно он его у сестёр своих отобрал. Хотя…его сёстры уж слишком все откровенно одеваются, кроме самой младшей, конечно, и ни одной такой свитер не подойдёт. Зато на снова чрезвычайно исхудавшем Луисе он сидит отлично. Особенно вот сейчас, когда Томмо всё же добавил к нему штаны. Стайлсу бы тоже, наверно, уже нужно чего накинуть. Хотя у них договорённость: Луи всегда уносится первым, а Гарри уже намного позже. - Так что, поедешь со мной? – спрашивает Луи, продолжая поковать себя в свои маскировочные приблуды. Гарри снова кивает. Куда он денется. - Лапищ своих только постарайся больше в окно не показывать. - Да ну случайно же, я тебе много раз сказал. - А я тебе ещё очень много раз повторю. А то, мож ты снова решишь порепетировать роль Джека из Титаника, - отшучивается Луи, изображая, как ладонь «стекает» по запотевшему стеклу. С любой их поездки Луи есть за что желать прибить Гарри на месте. От этого никуда не деться. К тому же, когда они вместе, они словно вспоминают былые времена, когда им всё прощалось, и начинают творить дичь. Как-то Гарри, хохоча, налепил на ящик с гастрольной аппаратурой Томмо наклейку. И теперь рядом с фамилией Томлинсон ещё и значится «папочка». Ну, конечно, это сразу заметили, зафоткали и запустили в сеть. Луи, что удивительно, даже сильно не разозлился. Они даже вместе комменты почитали. Сейчас такую фотку может сляпать даже самый криворукий фотошопер, просто переправив надпись на самой безобидной табличке. Так что в этот прикол мало кто поверил. Некоторых даже возмутило, с каким довольным еблетом был запечатлён Луи возле этой надписи. Даже предположили, что он сам эту наклейку налепил, чтобы так хоть немного поднять свою популярность. Ага, как всегда, хейтеры не дремлют. Томлинсону всегда доставалось больше других, ведь все так любят Гарри. Поэтому всегда готовы сожрать Томмо с потрохами. Вообще непонятно за что. - Ну так… - отзывается Луи уже у дверей. Гарри думает, что тот скажет на прощание, типа: «вот, пока», но слышит другое. – Так не любишь больше, значит? Стайлс фыркает и тянет парня к себе, целует. - Я очень хорошо научился у тебя врать.