Смотритель

— Проходите, господин Пак, сейчас познакомлю вас с Хонджуном.       Хонджун, полулежащий на больничной кровати, нехотя перевёл потухший взгляд на вход в палату.       Там был менеджер их группы, учтиво придерживающий дверь для какого-то мужчины.       Хонджун скользнул ничего не выражающим взглядом по незнакомцу. Он был высоким — чуть ниже менеджера, с хорошей фигурой, как будто придерживался диеты и тренировок.       И он выглядел как айдол — красивое ухоженное лицо, кожа слегка сияла, волосы были уложены лёгкими волнами — тёмные, достаточно длинные, явно не офисный работник.       И на этом симпатичном лице — цепкие хитрые тёмные глаза, смотрящие без какой-либо оценки, сканирующие пространство.       Страшные глаза. Такие замечают всё вокруг.       Менеджер прошёл вглубь палаты, мужчина — за ним. Он явно был молодым, быть может, лишь немного старше Хонджуна. — Вот, господин Пак. Это Ким Хонджун, лидер группы. За ним вам и придётся приглядывать.       Господин Пак поклонился — идеальные девяносто градусов. А затем прижал ладонь к своей груди. — Меня зовут Пак Сонхва. Я буду присматривать за вами, Хонджун-щи, по контракту с вашим агентством.       Хонджун прикрыл глаза, а затем едко выдохнул: — Агентство решило приставить ко мне няньку? Я взрослый человек, не младенец, за мной не нужно «присматривать».       Улыбка, до этого гулявшая на губах Сонхва, исчезла, а менеджер торопливо и возмущённо заговорил: — Хонджун-щи! Дело не в возрасте, агентство просто хочет быть уверено, что ты в порядке, чтобы не допустить повторения…       Менеджер запнулся, а Хонджун фыркнул, глядя прямо в глаза Паку: — Повторения чего, менеджер-ним? Попытки суицида? Говорите прямо, не надо жалеть меня… или вашу контрактную няньку.       Менеджер задохнулся от возмущения, но от гневной тирады его удержала ладонь Сонхва, которую тот положил на плечо мужчины. — Менеджер-ним, всё в порядке. Вам не стоит кричать, вы сделаете только хуже, — тёмные глаза Сонхва впились в глаза Хонджуна, взгляд его был полон прохладного интереса. — Хонджун-щи, я прекрасно осведомлён, почему вы оказались в больнице, меня этим не шокировать. Более того — агентство не просто так взяло на эту работу именно меня. Я имею психологическое образование — помимо медицинского, конечно же.       Хонджун молча насупился, сжав одеяло, скрывающее его тело.       А Сонхва продолжил: — В мои обязанности входит присмотр за вами, Хонджун-щи. Я буду следить, чтобы вы ели, достаточно спали, следовали расписанию, но при этом чтобы ваше психическое состояние было в порядке. — То есть, всё-таки нянька. Не думал, что у агентства есть такие деньги, — фыркнул Хонджун, раздражённо наклонив голову. — Со мной всё в порядке, за мной не нужно присматривать.       Улыбка, снова расцветшая на лице Сонхва, показалась ядовитой. — Хонджун-щи, люди, которые в порядке, не устраивают себе передоз, запивая таблетки алкоголем, сидя ночью в студии. Вам повезло, что вас нашёл охранник — и что он не опоздал. Иначе мы бы с вами не разговаривали, а индустрию потряс бы ещё один суицид.       Хонджун поджал губы и опустил глаза. Слышать описание произошедшего от незнакомого человека было… больно. — В любом случае, агентство не хочет, чтобы вы погибли. Поэтому я буду постоянно рядом с вами. Первое время — действительно постоянно. Даже в общежитии. Как только вам станет легче, как только будет видна положительная динамика — моё присутствие рядом с вами будет не столь… активным.       Сонхва сложил ладони вместе, снова слегка кланяясь Хонджуну. — Поэтому, Хонджун-щи, прошу, не закрывайтесь от меня. Обещаю, я вам помогу.       Хонджун молчал, не желая отвечать. Тишина повисла в палате на несколько минут, а затем менеджер выдохнул: — В любом случае, пора собираться, Хонджун-щи. Врачи сказали, что вашему состоянию больше ничего не угрожает, так что вас можно выписать. Я отвезу вас и господина Пака в общежитие.       Они вышли из палаты, зашла медсестра. Хонджуну выдали его одежду, в которой он был в ту злополучную ночь — правда, уже чистую. Ким был уверен, что он испачкал её тогда.       Как только он доберётся до дома, он избавится от этого свитера и этих джинсов, чтобы они не напоминали ему больше о произошедшем.       Ему передали телефон, отдали какие-то назначения, и менеджер проводил его к машине, заставив нацепить кепку и тёмные очки.       Сонхва сел рядом с Хонджуном, но касаться Кима не стал, только помог пристегнуться — из-за слабости во всём теле Хонджун не мог сделать даже этого.       Выключенный телефон в руках неприятно жёг ладонь. Там, скорее всего, скрываются миллионы сообщений от обеспокоенных мемберов, которые едва не потеряли своего лидера.       Но телефон всё равно нужно было включить.       Хонджун вздохнул — тяжело, с нотами начинающейся панической атаки.       И зажал кнопку включения. Телефон пробудился ото сна…       А затем показал, что заряда не хватит даже на полноценное включение. Экран снова погас, отражая растерянное лицо Хонджуна.       Сонхва, сидящий рядом, учтиво пробормотал: — Хонджун-щи, у меня есть портативное зарядное устройство, если хотите. Но — я бы порекомендовал вам подождать до дома.       Хонджун и сам это понимал. Он знал, что мемберы явно не любовные послания ему там строчили в эти пару дней. Более того — чтение сообщений могло спровоцировать истерику или как минимум слёзы, а плакать на виду менеджера и Пака ему не хотелось.       Так что Хонджун убрал телефон в карман и уставился в затемнённое окно.       Ему не очень хотелось общаться с Сонхва, ему вообще не хотелось разговаривать, но просто так ехать было скучно.       Так что он спросил незаинтересованным тоном: — Так вы… сказали, что будете находиться рядом со мной постоянно. Разве вам не должны полагаться выходные или типа того?       Сонхва явно перевёл на него взгляд, но Хонджун упрямо глядел в окно, не желая встречаться глазами. — Я ведь не обычный работник. Конечно, если мне будет необходим отгул, я его попрошу. Но — да, я буду рядом постоянно. Утром, днём, вечером и ночью. Чтобы присматривать за вашим состоянием, Хонджун-щи.       Ким раздражённо поморщился. — Вот ещё морока, надо же будет вас где-то поселить…       Он вдруг ошарашенно вскинул брови и посмотрел на Сонхва: — Единственная свободная кровать только в моей комнате. Я живу один, остальные мемберы по парам…       Сонхва кивнул. — Компания сообщила мне об этом. Это идеальный вариант для моей работы. Но не беспокойтесь, Хонджун-щи, я не буду сильно вам мешать где бы то ни было.       Хонджун только глаза закатил и снова отвернулся, глядя на проплывающие мимо здания. — Мемберы будут в ярости. И из-за моего поступка, и из-за того, что вы будете жить с нами. Вы подписали..? — Соглашение о неразглашении? Конечно. Не бойтесь, ничего из вашей личной жизни или ваших мемберов не просочится никуда.       Хонджун прикусил язык. Этого стоило бы ожидать — агентство всегда стояло на страже благополучия их подопечных.       Даже интересно, что они сказали общественности — и сказали ли по поводу Хонджуна хоть что-то?       Остаток поездки прошёл в тишине. На закрытой территории они выгрузились из машины — менеджер помог Сонхва с чемоданами, тот явно был готов к переезду сразу, даже не подумав, что его пациент мог бы и воспротивиться подобному подходу.       Сам Хонджун, может, тоже бы помог, но слабость в теле всё ещё давала о себе знать — у него даже при подъеме по лестнице едва не закружилась голова, пришлось цепляться за поручень.       И, к тому же, он всё ещё злился на Сонхва из-за его существования в принципе. Ему не нужна была нянька — даже с психологическим образованием.       Несмотря на довольно ранее время — только наступил вечер — все мемберы явно уже были дома. Хонджун едва не упал, споткнувшись о чьи-то кеды.       Первым порывом было рявкнуть в пустоту и швырнуть кеды в первую попавшуюся голову, но Хонджун только озлобленно выдохнул и переступил кучу обуви, валявшуюся в прихожей.       На шум ключей из всех комнат высыпали мемберы — и Киму захотелось тут же сделать вид, что ему плохо и срочно нужно прилечь, желательно в одиночестве.       Потому что на него смотрели шесть пар блестящих глаз — и в каждой отражались самые разные эмоции. — Так, свалите из прохода. Хонджун-щи нужно лечь, а Сонхва-щи — разложить вещи.       Уён недоуменно хмыкнул, но понимающий с полуслова Юнхо вытолкнул всех мемберов в общую комнату, освобождая пространство.       Прекрасно — так было куда проще спрятаться от их глаз — преданных, грустных, злых и удивлённых.       Менеджер помог с чемоданами и оставил Сонхва и Хонджуна в их — теперь — общей комнате, а сам ушёл куда-то в сторону гостиной. Видимо, чтобы пояснить, кто такой Пак и почему он теперь будет жить с ними.       Хонджун обессиленно упал на свою кровать — всё такую же не заправленную, как до того дня. Здесь явно никто ничего не трогал в его отсутствие.       Сонхва в окружении чемоданов замер посреди комнаты, глядя на вторую кровать, заваленную горой вещей Хонджуна — одеждой, украшениями, даже какими-то головными уборами.       Поняв, куда смотрит Пак, Хонджун устало выдохнул: — Я сейчас уберу, дайте мне секунду.       Сонхва же перевёл взгляд на него и мягко улыбнулся. — Просто скажите, куда я могу это переложить. Могу даже разобрать всё и аккуратно сложить, мне не сложно. Я люблю порядок.       Хонджун вздохнул. Порядок и его комната шли параллельно, никак не пересекаясь. Он раскидывал вещи, чтобы найти то, что ему было нужно, часто пачкал что-то красками для тканей, а убирался лишь тогда, когда наставало время — и, конечно, когда появлялось свободное время.       А свободного времени у него, как у айдола и продюсера, было совсем немного. В агентстве он был едва ли не единственным человеком, который писал достойные песни и мог их продюсировать. А групп было много — и денег на то, чтобы выкупать песни у других продюсеров, у компании не было.       Так что Хонджун был ценным кадром, терять который агентству было не с руки. Наверное, поэтому они всё это и обеспечили — личная палата в больнице, лечение, даже няньку ему наняли, лишь бы не посмел снова попробовать покончить с жизнью.       Видимо, Хонджун чересчур сильно погрузился в размышления, потому что пришёл в себя он от щелчков пальцев Сонхва прямо перед его лицом.       Слегка отпрянув, Ким выдохнул: — Скиньте просто около того шкафа, я сам позже разберу.       Сонхва пожал плечами и примерно так и сделал — нашёл, однако, корзину для грязного белья, которую Хонджун использовал, чтобы скидывать в неё ношеные шмотки, а потом стирать их в конце недели. Сейчас она была пуста — наверное, кто-то из мемберов постарался.       Аккуратно положив всю кучу вещей в эту корзину и придвинув её к шкафу, Сонхва принялся раскладывать свои вещи во второй шкаф.       Хонджун подумывал занять этот шкаф, но был рад, что так и не сделал этого — иначе и правда пришлось бы вставать и спешно прибираться.       Ким только успел немного отдохнуть, как, постучав в дверь, в комнату заглянул менеджер и посоветовал не затягивать разговор с остальными мемберами — они ждали своего лидера в гостиной.       Хонджун только вздохнул, но кивнул. Поставив телефон на зарядку, он проводил менеджера — тот пообещал ещё пару дней отдыха, чтобы Ким восстановился, а дальнейшее расписание должно было идти по планам.       Сонхва, явно спешно разложивший вещи по полочкам, следовал за Хонджуном неприметной тенью — и в гостиную тоже вошёл.       Мемберы и правда ждали — и все с непонятными выражениями лиц.       Лидеру они уступили массажное кресло, стоящее у окна, к которому нужно было пройти через всю комнату, что Хонджун и сделал.       Усевшись поудобнее, он хотел было предложить Сонхва присесть куда-то, но тот нашёл какой-то пуфик и присел рядом, едва сложив свои длинные ноги.       Стоило начать разговор, но Хонджун никак не мог решиться. Однако затягивать молчание ему тоже не хотелось. — Это Пак Сонхва, моя нянька или типа того. Будет жить с нами и ходить со мной, следить, чтобы не повторилось… вы поняли.       Мемберы на вымученно-смешливый тон Хонджуна даже не улыбнулись. — Эм… Сонхва-щи… — Можете звать меня просто Сонхва, — улыбнулся Пак, слегка поклонившись. — Я одного возраста с вами, Хонджун-щи, может, немного старше. — Тогда давайте на «ты», — выдохнул Хонджун, потерев переносицу. — Так вот. По старшинству — Чон Юнхо, Кан Ёсан, Чхве Сан, Сон Минги, Чон Уён и Чхве Чонхо. Никто тут никому не родственник, просто однофамильцы. Чонхо — наш макнэ.       Когда Хонджун называл их имена, мемберы кивали Сонхва, как бы знакомясь с ним. Впрочем, даже этого явно не было достаточно, чтобы успокоить их. — Хонджун-хён, — выдохнул Юнхо, обнимая сидящих вместе с ним на диване Минги и Ёсана. — Пожалуйста, объясни нам… почему? Мы едва с ума не сошли, когда нам рассказали…       Хонджун успел только рот приоткрыть, когда Уён выпалил: — Хён, ты вообще читал, что мы тебе писали?!       Голос у него был пропитан отчаянием, и сидящий рядом Сан ободряюще сжал колено Уёна, чтобы тот не сорвался в слёзы.       Хонджун тяжело сглотнул и покачал головой. — Телефон разрядился, мне отдали его только сегодня. Я всё прочитаю, обещаю. И… по поводу произошедшего…       Ким прикусил губу, пытаясь найти слова, чтобы объяснить. Но они никак не находились — потому что он и сам не был уверен, почему он это сделал.       Что двигало им в ту ночь в студии? Почему он это сделал? Он ведь даже не оставил никакой предсмертной записки, не продумал ничего, просто проглотил горку таблеток и запил алкоголем.       Почему? — Я не знаю. Простите, я правда не знаю, что вам сказать. Мне очень жаль, что я заставил вас всех поволноваться. Надеюсь, что вы сможете простить меня.       Уён, всё-таки не выдержав, разрыдался, спрятавшись в объятиях Сана. Юнхо побледнел, как и Минги. Ёсан только вздохнул — самая спокойная реакция, которую только мог ожидать Хонджун.       Чонхо, сидящий отдельно ото всех, смотрел на старшего своим фирменным тяжёлым взглядом. Хонджун, поймав его взгляд, захотел извиниться снова. Может — ещё и упасть им в ноги, умоляя о прощении. — Больше так не делай, — выдавил Чонхо, его голос слегка дрогнул, выдав его эмоции.       Макнэ был напуган. Он боялся, что их лидер умрёт — как и остальные мемберы, он боялся, представляя всё самое худшее.       Хонджуну стало слегка не по себе — что же тогда они там понаписали ему за эти пару дней? — Клянусь, это больше не повторится. А Сонхва поможет мне в этом.       Пак, оглядывающий их, весомо кивнул. Улыбки на его лице не наблюдалось, а глаза смотрели так цепко… Как будто он анализировал всё, что происходило в тот момент. — Ой, раз ты ещё не читал, пожалуй, я кое-что удалю, — засуетился Минги, вытаскивая телефон, но Юнхо остановил его. — Думаю, не стоит. Хён всё поймёт.       Минги остановился, его лицо слегка вытянулось, но затем он кивнул, убирая телефон.       Молчание затянулось, поэтому его нарушил Сонхва, едва слышно хлопнув в ладоши. — Раз так, думаю, можно закончить это собрание. Хонджуну нужно отдохнуть, он пока не пришёл в норму. Думаю, хороший ужин помог бы ему восстановиться. Доктор дал мне диету, в которой указано, что можно есть Хонджуну, и если никто не против, я мог бы помочь с этим.       Парни кивнули, слегка косясь на Хонджуна. Тот и правда почувствовал себя уставшим — после небольшого, но эмоционального разговора ему хотелось только прилечь.       Сонхва помог ему дойти до комнаты, усадил на кровать и без каких-либо просьб отдал телефон, успевший немного зарядиться. — Я пойду и приготовлю еды, принесу прямо сюда, — Сонхва выпрямился, заправляя прядь волос за ухо. — Если ты почувствуешь себя плохо — позвони. Я сохранил мой номер в твоём телефоне — извини, он был без пароля, но я ничего не читал.       Хонджун кивнул, съеживаясь на кровати. — Я почитаю, что они там мне написали. Не знаю, насколько плохо это будет. — Я постараюсь управиться быстро, — кивнул Сонхва и вышел из спальни, оставив Хонджуна одного. Парни как раз успели разобраться, кто должен готовить по расписанию, и сколько продуктов у них есть.       Не прислушиваясь ко внешним шумам, Хонджун разблокировал телефон — у него и правда не было пароля, потому что часто ему нужно было быстро получить доступ к информации, позвонить или ещё что-то, пароль бы только помешал.       В катоке было активно несколько диалогов. Тот, что с менеджером, Хонджун пролистал, не вчитываясь. Это не так важно.       У них была общая беседа, но там почти никто ничего не написал. Зато в личных диалогах висело множество сообщений от каждого мембера.       Ткнув наугад, Хонджун открыл диалог с Чонхо. Здесь сообщений было не так много, как у других — потому что Чонхо писал коротко, не отправляя по одному слову. Хён, все волнуются, почему ты не предупредил, что останешься в студии? Ты опять забыл зарядить телефон? Я позвоню охране. Пусть проверят тебя. Хён, ты ответишь? Или ты уснул в студии? Я позвонил охране. Спать нужно дома.       Хонджун шмыгнул носом, видя, что следующие сообщения отправлены уже утром. Менеджер рассказал нам, что ты… Почему? Почему ты так поступил, хён? Мы виноваты? Мы не заметили, я не заметил… Менеджер сказал, что тебя едва спасли, и что ты пока что не пришёл в себя. Отменил наше расписание. Все ходят подавленные, не хотят расходиться. Мы ждём новостей. Даже Уён-хён молчит. А он никогда не молчит. Хён, пожалуйста, я буду стараться ещё больше, только приди в себя, хорошо? Я сделаю всё, я буду тренироваться усерднее, я буду чаще обнимать тебя, только проснись, хорошо? Все молчат и что-то пишут. Наверное, они тоже пишут тебе, как будто надеются, что эти сообщения попадут тебе в голову. Я такой же. Я просто стараюсь дышать, потому что Ёсан-хён не уходит от меня и постоянно спрашивает, почему мы не заметили ничего подозрительного. Юнхо-хён плакал в ванной, я это слышал, потому что пошёл туда за тем же самым. Ему тяжелее всего — потому что он старше всех нас. Он боится. Я тоже боюсь. Хён, выживи, пожалуйста. Мы все будем стараться лучше, перестанем перекидывать на тебя ответственность.       После первых суток, насколько Хонджун помнил, он очнулся. И на этом же моменте Чонхо перестал ему писать — вероятно, решил отвлечься, либо успокаивал остальных.       Его малыш Чонхо, которому больше бы пристало быть лидером, который младше всех них, но куда мудрее и спокойнее, переживал всё происходящее, стараясь не терять самообладания.       Хонджун всхлипнул, вытирая мокрое от слёз лицо. Ему стоило бы подумать о том, что он творит, подумать о других.       Он открыл следующую переписку — с Минги. Кажется, он всё-таки ничего не удалил. Сообщения были короче, написаны куда менее формально. Чувак, ты куда пропал? Юнхо не спит и мне не даёт Чонхо такой крутой и умный, он позвонил охране Я бы не додумался И… Чонхо уснул Юнхо не спит Никто не спит Чувак, ты что, утопил свой телефон? Блять БЛЯТЬ БЛЯТЬ Я не буду будить Чонхо Юнхо хотел поехать в больницу Ты правда?.. Блять, Хонджун Менеджер просит нас успокоиться Пошёл нахуй Никто не может быть спокоен Почему?       Сообщения Минги приходили каждый час в ту злополучную ночь. Иногда — каждую минуту. Я едва уложил Юнхо Я не могу уснуть Почему Мы настолько плохие? Ты хотел сбежать от нас? Или это компания? Если надо Я Убью всех там Если это они Довели тебя Чонхо побледнел Когда ему рассказали Я никогда Не видел его таким бледным Зря мы рассказали Наверное Но он должен знать правду Хонджун Чувак Если ты не выживешь Я не знаю Мы не сможем Никто не сможет без тебя Нас просто Не будет Чувак Ты отличный лидер Я правда Никогда не хотел быть лидером Просто шутил Потому что ты отличный Только выживи, ок? Я согласен убираться вместо тебя Я сделаю всё Только не оставляй нас Одних Хён Пожалуйста Я тебя люблю, чел Ты сильный Ты же крутой Ты выживешь И ещё покажешь им всем Мы все в зале Но при этом Все постоянно уходят куда-то Потому что если Хоть кто-то Заплачет Мы все тут разревемся Даже Чонхо Я никогда не видел, как он плачет Но он плакал Я знаю Мне пришлось заказать еды Никто не голоден Но надо Никто ничего не хочет Я чувствую себя мамой уткой Это так тяжело Когда Когда тебе приходится Организовывать всех Я реально не знал Хонджун Ты правда крутой Потому что у тебя Получается организовывать нас Чел Чувак Хён Ты охуенный И ты жив Это тоже охуенно Теперь мы можем поспать Если хоть кто-то в принципе уснёт Я видел Ёсан ушёл из спальни Он танцевал в зале напротив окна А потом упал на пол И не двигался Пока я не подошёл Он так и лежал Я отнес его в кровать Даже ему тяжело И Чонхо Всем Ты нас собираешь Ты вдохновляешь нас Хён Без тебя Мы никто Так что Надеюсь Ты вернёшься к нам И мы снова станем чем-то       Сообщения закончились, а Хонджун всё никак не мог сморгнуть мутную пелену перед взором.       Минги хорошо постарался, заботясь об остальных. Следовало бы похвалить его за это.       Приподнявшись, Хонджун подтянул к себе пачку салфеток, намереваясь вытереть лицо. До ванной он бы просто не дошёл. Да и смотреть кому-нибудь в глаза… Он бы не смог.       Это были только два диалога, а впереди было ещё четыре.       Решив, что оставит Уёна напоследок, Хонджун открыл диалог с Ёсаном. Они редко переписывались, но отношения между ними всегда были хорошими — потому что Ёсан был самым любимым мембером Хонджуна.       Вечером и ночью того дня никаких сообщений не было. Они появились только утром — примерно тогда же, когда ему писал Чонхо. Ёсан писал более объёмно, чем Минги. Я думал, что это плохая шутка. Но никто не смеётся. Это же очередной розыгрыш, да? Как тогда, когда ты якобы улетел в Дубай. Скажи, хён. Это не шутка?       Половина дня — почти до ночи Ёсан больше ничего не писал. Судя по тому, что писал Минги, он танцевал всё это время, чтобы отвлечься. По крайней мере, ты жив. Но мне всё равно так больно, хён. Ничего не помогает. Я не могу уснуть. Не могу танцевать — потому что моё тело болит и ноет. Минги отнёс меня в спальню, думая, что я без сознания. Но я просто не мог подняться на ноги. Это то, что ты чувствовал, хён? Бессилие? Ненависть к себе? Если это так, то я тебе не завидую. Потому что это больно. Но так — я стал лучше понимать тебя. Наверное.       И дальше сообщения прервались — очевидно, Ёсан никогда не был чересчур разговорчив, поэтому даже эти послания были ценными для Хонджуна.       Он снова вытер слёзы и сдавленно пробормотал: — Ты прав, Ёсан-и. Как всегда прав.       Если бы у него было больше сил, он бы прочитал оставшиеся сообщения на следующий день. Но Хонджун всегда был нетерпеливым — он скорее сорвал бы пластырь, чем нежно отклеил его.       Следующим попался диалог с Саном — длинный, почти такой же длинный, как с Минги.       Сообщения начинались ночью — видимо, он или не спал, или Сана кто-то разбудил. Это шутка? Хён, ты не сможешь снова нас разыграть. Нужен отдых — так и скажи. Хён? Почему ты не отвечаешь? Хён! Хонджун? Нет? Джуни? Блять Не шутка, да? Твою мать Юнхо тут рвёт и мечет А как ты Подожди А мы должны сообщить твоей семье?       Хонджун вздрогнул. Верно. Сообщил ли кто-то его семье о произошедшем? Или решили утаить до того, как он либо очнётся — и тогда не надо будет сообщать, — либо умрёт, и придётся известить семейство Ким об этом. Блять Я не хочу Юнхо говорит, что не надо Я тоже так считаю Сам им расскажешь, понял? Очнешься и расскажешь Сам.       Дальше сообщения шли уже утром. Я не знаю, кому из нас тяжелее всего Юнхо, по-моему, придётся закрашивать седину Он постоянно звонит в больницу и спрашивает А ты не просыпаешься Почему Мы так тебе надоели? Хонджун Проснись пожалуйста Ты расстраиваешь нас У плачет Ты вообще хоть раз видел, как плачет Уён? Я видел Душераздирающее зрелище А сейчас Он вообще воет Мне в плечо Надеюсь, никто больше этого не слышит Ты только проснись Хорошо?       И ближе к вечеру: Ты очнулся Я так рад Уён уснул, и я не могу отойти от него. Несмотря на новость, он постоянно просыпается от кошмаров, стоит его оставить. Но ты, хён Молодец Только не делай так больше Иначе я сильно обижусь на тебя (Просто не делай этого) Выздоравливай поскорее Мы все хотим тебя обнять Мы задушим тебя в групповых объятиях Будь уверен       Хонджун шмыгнул носом. С кухни пахло чем-то вкусным, но пока что его никто не прерывал.       Юнхо. Первый, с кем познакомился Хонджун. Первый, кто пришёл в компанию после Хонджуна. Его первый ребёнок, если можно так выразиться.       Дрожащими пальцами Хонджун открыл диалог с ним — и прикусил губу, чтобы не разрыдаться ещё сильнее. Какого хуя? Хонджун? Ты почему не дома? Хён? Я звоню менеджеру… Он не отвечает Он сбрасывает мои звонки! Какого… Хонджун? Джуни? Хён? Джуни-хён? Эй Не смешно Ты утопил телефон? … Менеджер мне ответил. Лучше бы не отвечал. Я сейчас приеду. И просто сверну тебе шею. Я могу, ты знаешь. Жить надоело? Я тебя сам отправлю к праотцам. Минги не даёт мне уехать. Ты… Только посмей не очнуться. Я тебя с того света вытащу. Слышишь?       Ближе к утру: Проснись Хонджун Проснись Умоляю Я не смогу Мы не сможем Хонджун Проснись Давай Ты же всегда это делал Оставлял всех с носом Выходил победителем Очнись Я буду звонить Пока мне не скажут Что ты очнулся Хонджун Интересно, слышишь ли ты эти звонки Надеюсь, что да Что ты очнешься Потому что я заебал звонить в больницу Хонджун … Слава Богу. Я помолюсь за твоё здоровье. Может, схожу в храм. Точно, схожу. Мне там помогут. Хорошо, что ты жив. Я бы сошел с ума, если бы мне пришлось сообщать твоей семье Минги такой хороший Иногда он бывает не таким раздолбаем Видимо Это всё твоё воспитание Ты делаешь нас лучше Жаль, что мы не можем отплатить добром в ответ. Но мы попытаемся.       Несколько сообщений были удалены — видимо, Юнхо удалил их в момент написания.       Остался последний диалог — с Уёном. И его Хонджун побаивался больше всего — потому что из них всех Уён был самым тонко чувствующим.       Диалог начинался утром — с новости, очевидно. Как ты мог? Хён? Ты правда попробовал… Ты хочешь нас бросить? Мы так ненавистны тебе? Почему? Если ты ненавидишь нас То я тоже Ненавижу тебя Потому что ты дал мне надежду Дал мне цель А потом решил всё отобрать Ты дал мне прекрасных друзей Но решил отнять это у меня Хён Зачем? Кто виноват? Просто скажи Укажи своим крошечным пальчиком Кто тебя обидел Нас шестеро У меня есть бита Ладно, у Сана она есть Он мне одолжит Это мы? Или компания? Тебя обидел Иден? Я его точно грохну Хён Хён!!! Почему ты не просыпаешься? А? Я знаю, ты только делаешь вид, что ты слабак Так что давай Вставай Очнись Пожалуйста Я больше не буду дранщиться Я Хён Я не буду больше тебя дращнить Ты хотел мою клфту Я отдам Всё отдам Я буду помогать тебе в сьудии Хён Только пооснись Проснись Хён Пожалуймта Я Хпн Хён На самом деле Я всегда считал тебя сиаршим братом И я люблю тебя как старшего брата Хён Ты же блин Король пиратов Вставай Никто тебя не может одолеть Смерть так точно Вставай Пожалуйста       Дальнейшие сообщения были удалены — возможно, Уён решил, что написал слишком много лишнего. Но и этого было достаточно, чтобы довести Хонджуна до коллапса.       Он согнулся, рыдая, всё его тело тряслось от резких вздохов и всхлипываний.       Дверь едва слышно приоткрылась, что-то поставили на тумбочку между кроватями, а потом Хонджуна обнял кто-то большой и тёплый.       Длинная ладонь скользнула по его спине, поглаживая и успокаивая. — Дыши ровнее. Давай, на счёт три — вдох… и выдох, — зашептал Сонхва, будучи тем, кто пришёл успокаивать рыдающего Хонджуна.       Едва слыша его сквозь шум в ушах, Ким старался следовать его советам. Он иногда срывался вновь на всхлипывания, больше похожие на приступ астмы, но Сонхва мягко увещевал его, заставляя выпрямить спину и дышать медленнее. — Вот так, ты хорошо справляешься, — улыбнулся Сонхва, и его лицо наконец перестало напоминать лицо робота. Тёмные опасные глаза мягко блестели в свете ламп. — Давай, дыши ровно. Молодец, — Пак вытащил пару салфеток и принялся вытирать мокрое от слёз и соплей лицо Хонджуна. При этом он не выражал никакой брезгливости — как будто часто этим занимался. — Спасибо, — сдавленно выдохнул Ким, беря ещё одну салфетку и прочищая нос. Дышать стало куда легче.       Поймав взгляд Сонхва — мягкий и нежный, будто тот смотрел на что-то милое, Хонджун почувствовал, как у него горят щёки. — Ты как будто часто вытираешь кому-то нос, — с ноткой грубости выдохнул Хонджун, отворачиваясь. — Ты просто был похож на маленького ребёнка, — хмыкнул Сонхва, собирая все использованные салфетки. — А я просто люблю детей. Я принёс еды, поешь, пожалуйста.       Хонджун перевёл взгляд на поднос, стоящий на тумбе… и скуксился, наморщив нос. — Эти овощи выглядят так, будто их кто-то уже пожевал. И, возможно, даже немного переварил.       Сонхва терпеливо вздохнул — он предвидел такую реакцию, когда ещё на кухне Уён посмотрел на него как на идиота и сказал, что Хонджун это есть не будет. — Эти овощи приготовлены в точности так, как написано в твоей диете, — с лёгким нажимом в голосе пробормотал Пак. — У тебя нехватка витаминов, судя по анализам. К тому же, клетчатка помогает твоему организму избежать запоров.       Хонджун, всё ещё наморщив нос, перевёл взгляд на него и удивлённо вскинул брови. — Как ты… — Твои друзья сказали, что ты ненавидишь овощи. Это просто логическое предположение. Так что тебе лучше бы поесть.       Хонджун надул губы, пытаясь пересилить себя. Очевидно, после отравления его желудок не был способен сразу переварить какую-нибудь острую курицу или жирный бульон, поэтому следовало бы просто последовать совету.       Но овощи выглядели и правда противно.       Начинающий терять терпение Сонхва вздохнул. — Мне покормить тебя? Или ты сам справишься?       Хонджун едва ли не захныкал, беря палочки и придвигая поднос к себе. С лицом, выражающим страдание и отвращение, он взял кусочек чего-то зелёного и мягкого и одним движением закинул в рот, сминая его языком.       Его глаза округлились, выражая ужас. Едва проглотив, Ким выдохнул: — Они даже не солёные! Ты вообще солил их? Я молчу про приправы! — Много соли тоже может быть сейчас вредно, — спокойно парировал Сонхва, поднимаясь со своей кровати. — Ешь. Чтобы, когда я пришёл, тарелка была пуста.       И он вышел из комнаты, явно направляясь на кухню — вероятно, чтобы тоже поесть.       На самом деле, не всё было так плохо. Если овощи Хонджун глотал с отвращением, то кусочек вареной куриной грудки он съел с удовольствием — хотя соли явно было маловато, но это явно было повкуснее. Рис — как же без него — был совсем жидкий, напоминающий кашицу, которую варили болеющим детям. Приемлемо, но не фонтан.       После еды Хонджун кое-как дошёл до ванной комнаты, чтобы вымыться, умыть лицо и поухаживать за кожей. На полочках прибавилось уходовых средств — явно дело рук Пака. Тот, судя по всему, не бедствовал, да и уход у него был схож с теми средствами, что использовали айдолы.       После этого Хонджун завалился в кровать, написал пару глупых сообщений, чтобы эйтини не скучали, и закрыл глаза всего на секунду, как ему казалось.       На самом деле он уснул — достаточно крепко, хотя сквозь сон Ким почувствовал, как кто-то — вероятно, Сонхва, — забирает телефон из его рук и накрывает Хонджуна одеялом.       Следующие несколько дней, обозначенные менеджером как выходные, прошли весьма спокойно. Сонхва явно обжился, навёл в комнате свой порядок, продолжая кормить Хонджуна тем, что ему назначил врач.       Из-за этого смотреть, как остальные мемберы едят нормальную еду, было даже больно. Хонджун смотрел на них глазами голодного кота, но парни грустно смотрели в ответ и косились на Пака.       Тот явно доступно объяснил им, что если они не хотят угробить своего лидера окончательно, придётся потерпеть.       Кроме того, Сонхва постоянно находился в поле зрения, несмотря на все попытки Хонджуна избежать повышенного внимания с его стороны.       Где бы Ким не прятался, Сонхва находил его, оглядывал на предмет запрещёнки и оставался рядом, делая вид, что читает что-то в телефоне.       К вечеру последнего спокойного дня Хонджун ворчливо осведомился: — Ты серьёзно будешь за мной постоянно ходить? — Это прописано в моём контракте, — отозвался Сонхва, поднимая взгляд на Хонджуна. — Так что даже не думай попробовать сбежать. — Если я не на тренировках или шоу, то я сижу в студии. Неужели тебе не будет скучно сидеть там со мной? — протянул Ким, приподнимаясь на кровати и усаживаясь поудобнее. — Нет. Это моя работа. К тому же, я всегда могу открыть книгу, — Сонхва приподнял свой телефон, намекая на него. — Так что всё будет в порядке.       Хонджун хотел его как-то подколоть, но в итоге решил просто лечь спать, раз уж у него была возможность выспаться. Вероятно, из-за почти недельного перерыва ему придётся некоторое время работать без сна.       На следующее утро… менеджер заехал за мемберами, у которых было расписание, и завёз их в компанию. Хонджун тоже поехал — в студию, вместе с Сонхва.       Поначалу, попрощавшись с участниками группы, он бодро пошёл в сторону своей студии, но чем ближе он подходил, тем медленнее становились его шаги.       Сонхва, заметив это, оторвался от осмотра окружающих его стен и прищурился.       Хонджун замер перед дверью, гремя ключами в кармане. Что-то… останавливало его. Он не хотел туда заходить.       Но ему нужно было работать дальше.       Сонхва, благодаря повышенному вниманию, мгновенно заметил, как замерли в приподнятом положении плечи Кима, как его шея сзади покрылась мурашками.       Подойдя ближе, Сонхва опустил ладони на его плечи, слегка растирая их через ткань толстовки. — Спокойно, дыши ровнее. Ничего страшного здесь нет. Впрочем, если это место пугает тебя, можно попросить руководство перенести твою студию в другое помещение.       Хонджун поджал дрожащие губы. Слова Сонхва проходили мимо него, но он старательно вслушивался. Точно. Это же его студия.       Место, где он работал долгое время.       Место, где родились почти все песни их группы.       Место, где Хонджун едва не убил самого себя.       Наверное, там прибрались после произошедшего. Быть может, даже сделали небольшой ремонт.       Хонджун сбивчиво вздохнул и вытащил ключи. Его руки дрожали, но присутствие Сонхва, его руки на плечах помогали сосредоточиться.       Дверь открылась — но ничего страшного не произошло. Никто не выпрыгнул на них, ничего не заорало, пугая.       Хонджун снова вздохнул и медленно вошёл.       Точно, стены успели перекрасить. Там даже пахло краской — едва заметно.       Несмотря на какой-то подсознательный страх, Хонджун всё-таки смог приступить к работе. Он быстро влился в привычный ритм, набрасывая текст и музыку, сохраняя их на несколько носителей сразу.       Чтобы не случилось такого, что его ноутбук украли, а все песни удалили, как произошло однажды. Ким по-прежнему вспоминал это происшествие с грустным смехом.       Несмотря на попытку забыть о своём неудавшемся самоубийстве, Хонджун не мог отпустить эту ситуацию в принципе. Поэтому, освободившись от срочных дел, он принялся набрасывать текст, а затем — и примерную мелодию.       Сонхва, сидевший до этого тихо, читавший книгу, заинтересованно приподнял голову, пытаясь вслушаться в тихий голос Хонджуна, напевающего какие-то слова и звуки и записывающего черновик черновика песни. — Это будет новая песня? — спросил Сонхва, склонив голову к плечу, когда Хонджун замолчал, опустив голову. — Да. Хочешь, напою тебе припев?       И, не дожидаясь ответа, Хонджун запел, пробегаясь пальцами по клавишам синтезатора. Несмотря на то, что клавиши издавали механический стук, а голос Кима был явно неразогретым, припев заставил кожу Пака покрыться мурашками. — Это… сильно. И очень красиво, — Сонхва привстал, заглядывая в текст. — А… что такое «Халазия»?       Хонджун пожал плечами, переключаясь на другую программу. — Собирательный образ. Это не так важно. Важнее то, какие эмоции вложены в это слово, какие значения.       Сонхва задумчиво промычал, отсаживаясь обратно на диван. — И как скоро ты хочешь её выпустить? В ближайшем альбоме?       Хонджун растерянно посмотрел на экран. — Нет, в следующий, скорее всего. Это будет… интересным продолжением нашей истории.       Он отправил текст Минги, чтобы тот придумал свою партию — возможно, у него были какие-то идеи, — и сел писать свою партию, намереваясь выплеснуть в неё как можно больше метафор и рифм.       Сонхва молча присматривал за ним, потом оторвал от работы и потащил в кафетерий, чтобы поесть. Для Хонджуна это было слегка ново — обычно он мог не есть ничего целый день, пока работа кипела.       После обеда были тренировки — обычные для мемберов и слегка облегчённые для их лидера, пока он ещё не восстановился окончательно. Впрочем, судя по всему, его период восстановления должен был скоро подойти к концу — так сказал Сонхва.       Медицинское образование, точно.       В перерыве между танцами к Хонджуну подсел Минги, его глаза сверкали в свете электрических ламп. — Я проглядел текст, который ты мне прислал, — пробасил он, сцепляя вместе свои крупные ладони. — Постараюсь написать что-нибудь крутое. Не знаю, какая там будет окончательная мелодия, но мне нравится текст.       Минги потянулся и сжал ладонь Хонджуна в своей, согревая и давая понять, что он рядом.       Минги всегда был крайне чувствительным, несмотря на свой крутой сценический образ. Он легко мог заплакать или обидеться, поэтому он всегда был первым, кому Хонджун показывал наброски новых песен.       И сейчас, глядя в глаза Минги, Ким чувствовал, что тот понимал, что имел в виду Хонджун, облекая мысли в слова. — Спасибо, Минги, — Хонджун криво улыбнулся, чувствуя, как в горле возникает ком. — Уверен, ты напишешь что-то крутое. Я пришлю тебе музыку, когда напишу её, чтобы ты мог точнее вписаться в ритм. И потом вместе запишем гайд, да?       Минги кивнул, а потом приобнял Хонджуна, несмотря на его нелюбовь к прикосновениям. Прижавшись к его широкой груди, Хонджун сдавленно выдохнул, похлопывая Минги по плечу. — Всё хорошо, Минги.       И, едва парень его отпустил, как Хонджун вышел из тренировочной комнаты и направился в туалет. В уголках глаз вскипели непрошенные слёзы.       Сонхва верной тенью следовал за ним, нагнав как раз у раковин. — Что случилось? — мягко уточнил Пак, останавливаясь в шаге от Кима. — Я… — Хонджун всхлипнул, старательно не глядя в зеркало. — Я их не заслуживаю. Они слишком хорошие. Я плохой лидер. — Ты прекрасный лидер, — возразил Сонхва, приближаясь и потирая спину Хонджуна. — Ты не замечаешь этого, но парни очень сильно тебя любят. Они ждали твоего возвращения как животные ждут своих хозяев.       Хонджун снова всхлипнул. — И они стремятся защитить тебя также, как это делаешь ради них ты. Ты не видел, как они следили за тем, что и как я готовлю — боялись, что я могу тебе навредить, — Сонхва усмехнулся. — Они же мне сказали, что ты не любишь овощи и воспринимаешь в штыки близкий контакт. Они любят и ценят тебя. — Я этого не заслуживаю. — Нет, заслуживаешь. Я много слышал о тебе, Хонджун, и о вашей группе. И я восхищаюсь тем, через что вам пришлось пройти, чтобы добиться успеха. И я хочу помочь тебе — чтобы ты и дальше был их светочем, ведущим к славе.       Хонджун поднял голову и уставился на отражение в зеркале. Его сгорбленная фигура — похудевшая, осунувшаяся, с синяками под глазами. Рядом — Сонхва, высокий и красивый, смотрящий на него с нежностью во взгляде. — Ты прав. Я должен постараться. Не ради себя — так хотя бы ради них.       Сонхва улыбнулся. — Верно. Ты же король пиратов. Тебе нечего бояться.       После их возвращения тренировка прошла почти по привычному сценарию.       Хонджун оказался… измученным, уставшим человеком, почти сломленным. Сонхва приходилось часто подбирать слова, чтобы приободрить его и помочь вылезти из бездны саморазрушения.       Хонджун потихоньку восстановился физически, и к тому моменту им как раз выпало несколько выступлений практически подряд.       Это стало очередным ударом для Кима, потому что ему нужно было не только прыгать по сцене и попадать в ноты, но ещё и смотреть на их фанатов — эйтини. Видеть их так близко, слышать их голоса.       Перед первым же выступлением они с Сонхва провели беспокойную ночь, приехав ранним утром к месту проведения.       Костюмеры уже подготовили костюмы, и настала очередь визажистов.       Хонджун сел в кресло, отдавая себя в руки заботливой нуны. — Ты плохо спал, да? — участливо спросила она, отыскивая на столе крем для лица. — Да, плотное расписание, — хмыкнул Хонджун, прикрывая глаза.       Сидящий неподалёку Сонхва болезненно усмехнулся. Плохо спал — это не спал вообще. Более того, половину ночи Хонджун бился в истерике, не желая в принципе нигде выступать, а вторую половину сидел на кровати и повторял, что он ничтожество, как заведённый.       Сонхва вздохнул, глядя на то, как нуна принялась рисовать на Хонджуне красивое и отдохнувшее лицо айдола. Никому невдомёк, через что проходят эти люди, чтобы просто выйти на сцену.       Сколько слёз и ненависти спрятано за слоем консилера и тонального средства.       Сколько мыслей скрыто в этой голове под свежевыкрашенными в новый цвет волосами.       Сколько боли таится в глазах, которые нуна предлагает прикрыть цветными линзами.       Сонхва знает — и поэтому не жалеет, что когда-то давно отказался от мечты стать айдолом. Может быть, у него бы получилось. Возможно, он бы даже попал в группу Хонджуна, был бы любим публикой.       Но он решил, что будет помогать людям иначе. И потому работал и учился, чтобы в итоге всё равно оказаться там, где мечтал быть раньше. Только в более интересной роли.       Прямо перед выходом на сцену, когда Хонджун проверял оборудование, Сонхва поймал его за плечо и аккуратно потрепал по спине. — Всё пройдёт отлично. Не волнуйся, дыши ровно. Покажи им, что ты на этой сцене — король и демон.       Хонджун криво усмехнулся, в его глазах засела какая-то искра. — Конечно. Смотри, как я им всем покажу, из какого теста я сделан.       И он вышел на сцену вместе с остальными мемберами, оставив Пака за кулисами.       И он смотрел — следил за уверенными движениями Хонджуна, слышал его голос, почти без одышки читающий рэп. С нажимом, с усилием, чтобы всем доказать, что он здесь не просто так.       И Сонхва не видел, как на его лице расцвела улыбка — нежная, очарованная.       Он был очарован тем, каким Хонджун был на сцене, как подавал себя, как двигался. По сравнению с тем, что происходило за кулисами, это были практически два разных человека. Так могло показаться кому-то стороннему.       Но Сонхва знал, что Хонджун не притворяется. Это он и есть, просто там, на сцене, перед фанатами, он отбрасывает в сторону все свои волнения, чтобы представить им свою музыку, своё творчество.       И это было восхитительное зрелище.       Что не было восхитительным, так это паническая атака, обрушившаяся на Хонджуна, как только он снял с себя микрофон и ушёл за кулисы.       Сонхва подхватил его, отводя в сторону и окружая вниманием и заботой, подавая воду и обнимая, стараясь успокоить. — Мы можем чем-то помочь? — участливо спросил Юнхо, оставив мемберов в сторонке, за что Сонхва был ему благодарен. — Помоги отвести его в гримёрную, — кивнул Сонхва, слегка отстраняясь. — Надо, чтобы было тихо. И чтобы людей было поменьше.       Юнхо едва ли не жестами показал, что требуется, остальным участникам, и те поспешили выгнать всех из комнаты, в которую чуть позже затащили Хонджуна.       Тот весь сжался и слегка дрожал, практически не открывая глаз.       Сонхва усадил его на диван и присел перед ним на колени, стараясь успокоить.       Юнхо отошёл в сторону, чтобы не мешать. На его глазах творилось практически чудо.       Хонджун постепенно перестал дрожать, обратив внимание на пальцы Сонхва, которыми тот сжимал ладони Кима и слегка массировал их, чтобы отвлечь. — Ты хорошо справился, ты молодец, — Сонхва мягко улыбнулся, поглаживая ладони Хонджуна. — Всё в порядке, ты в порядке. Ты в безопасности. Твои друзья рядом, хочешь, я их позову?       Хонджун кивнул, и Юнхо тут же позвал мемберов, чтобы те зашли.       Паническая атака прекратилась, и испуганные участники тут же затянули своего лидера в крепкие объятия, мягко увещевая. — Это было отличное выступление, — важно кивнул Чонхо, держащийся чуть в стороне — он не любил тесный контакт с людьми. Однако даже он время от времени поглаживал Хонджуна то по руке, то по взмокшим от пота волосам. — Мы справились, это главное, — улыбнулся Ёсан, пытаясь не упасть на лидера — сзади его подталкивал гиперактивный Уён.       Сан оглянулся на стоящего неподалёку Сонхва и махнул в его сторону рукой. — Эй, иди сюда. Без тебя, хён, у нас бы ничего не вышло.       Сонхва покачал головой, но Хонджун посмотрел на него и произнёс: — Иди, присоединяйся к обнимашкам. Ты тоже… часть нашего успеха.       Пак усмехнулся, но подошёл ближе, чтобы затем охнуть от силы, с которой на него обрушились объятия от Сана и Минги, подтаскивающих его ближе.       В конце концов Сонхва обнаружил себя прижатым вплотную к Хонджуну, обнимающим его за талию.       Пак посмотрел на него — и в ответ Хонджун смотрел своими блестящими глазами, цветными из-за линз… Но по-прежнему красивыми.       Сонхва облизнул пересохшие губы — и заметил, как Хонджун проследил за движением его языка. Интересная реакция.       И с тех пор Сонхва стал замечать повышенное внимание со стороны Хонджуна. Тот не лез, никак не приставал, но при этом…       Взгляды с его стороны казались Паку практически ощутимыми. Это больше не было односторонним наблюдением, вовсе нет.       Это было похоже на засаду двух хищников друг на друга. И если Сонхва не сомневался в своём профессиональном интересе, то по поводу интересов Хонджуна… возникали вопросы.       Впрочем, Пак решил выжидать. Он всё также, как и раньше, был рядом, помогал Хонджуну, если что-то происходило, не отстранялся.       Хотя, конечно, стоило бы. По крайней мере, так гласила медицинская этика.       В конце концов Хонджун просто в один из вечеров, когда они оба готовились ко сну, закрыл дверь в комнату и встал возле неё, глядя на Сонхва. Тот удивлённо приподнял брови, безмолвно вопрошая, что не так. — Я… хотел сказать, что ты мне нравишься, Сонхва, — Хонджун облизнул пересохшие губы и дёрнул плечами. — Типа, как парень парню. Я знаю, что это твоя работа — быть рядом и помогать мне, но… Мне кажется, что мы могли бы стать намного ближе.       Сонхва нервно пригладил волосы и выпрямил спину. — Хонджун… Я понимаю, что ты можешь думать, что твои чувства настолько серьёзные, но ты уверен, что это именно симпатия подобного рода? Возможно, это лишь привычка, и… — Разве ты имеешь право говорить за меня? — фыркнул Ким, скрещивая руки на груди. — Не обесценивай мои чувства, мне не пять лет, я знаю, чем отличается симпатия от привязанности.       Пак прикусил губу. — Верно. Извини, я не имею права говорить за тебя. Но… мы с тобой связаны примерно так же, как связаны психотерапевт и пациент. Медицинская этика не позволяет мне…       Хонджун прервал его лепет, в два шага пересекая комнату и нависая над сидящим на кровати парнем. — Сонхва, мне плевать на всякую там этику и всё такое. Просто скажи — испытываешь ли ты что-то ко мне? Или я просто неправильно понял все эти твои взгляды и прикосновения?       Сонхва округлил глаза, не в силах отвести взгляда от красивого лица Хонджуна, от его прищуренных глаз и кривой усмешки на губах. — Возможно… возможно, мне необходимо отказаться от дальнейшей работы с тобой. Я профнепригоден.       Хонджун непонимающе нахмурился. — Что? Вместо ответа ты говоришь, что хочешь отказаться от меня? Я думал, ты должен помогать мне, а не…       Сонхва поймал его за руку, удерживая на месте. Голос его звучал напряжённо. — Хонджун. Пойми, я действительно… не могу оставаться рядом с тобой, потому что это противоречит всему тому, чему меня учили. Ты мне нравишься — это правда. Но это то, чего быть не должно. Извини. Завтра я расторгну контракт. Я не могу продолжать работу с тобой — потому что это неправильно.       На лице Хонджуна застыло болезненное выражение лица. Он резко вырвал руку из ладони Пака и фыркнул. — Понятно. Вот ты как решил…       И затем, ни слова не говоря, он лёг в кровать и отвернулся от Сонхва, не видя, как тот поджал губы, явно жалея о происходящем.       На следующее утро всё изменилось. Сонхва не поехал вместе с ним в студию, а остался в общежитии. Вечером, когда Хонджун вернулся, — по привычке рано, совсем не как раньше, когда он мог вернуться ближе к рассвету, — вещей Сонхва нигде не было. Как и его самого.       Менеджер сообщил, что Сонхва пришёл к руководству и рассказал, что Хонджун больше не нуждается в нём, но предложил вместо этого хорошего психотерапевта. Договор расторгли в тот же день.       Это всё было совсем не вовремя — потому что вот-вот должен был выйти новый альбом с той самой песней, которую Хонджун писал в присутствии Сонхва. Должна была начаться промо-кампания, выступления на всяческих шоу…       Но больше не было рядом человека, который бы поддерживал Хонджуна в самые трудные минуты. Он остался один, наедине с собственными гнетущими мыслями.       Остальные участники тоже ходили подавленные, пока в один из дней Уён просто не притащил огромное количество алкоголя, закусок и не усадил их всех в общей комнате. — Это, конечно, не выход, но я бы хотел немного расслабиться со всеми вами перед тем, как нам придётся много работать, — объяснил он, наливая первую рюмку и передавая её Хонджуну.       Тот только криво усмехнулся. Конечно, просто расслабиться. Ким знал, что Уён просто хотел сбросить висящий над ними дамоклов меч настроения Хонджуна.       Впрочем, ему это удалось. Вскоре они уже привычно шумели, играя в самые разные игры (и никакой мафии, запрет, как-никак).       Рождество тоже прошло довольно спокойно. Единственное — никто не мог объяснить ещё семь подарков, подписанных аккуратным почерком, появившихся внезапно для них всех.       Впрочем, Хонджун догадывался, чьих рук это было дело. Паршивец Сонхва не решился показаться, передал подарки через менеджера. Мило, но глупо.       Поначалу Ким хотел просто выбросить свой подарок, но в последний момент решил хотя бы заглянуть, что там было.       Внутри его ждала пара дорогих серёжек, на которые он давно заглядывался, дополнительный блок памяти для ноутбука — полезная вещь. И… письмо.       Не имея сил избавиться от всего этого, Хонджун распечатал письмо.       Тем же аккуратным почерком там было написано: Дорогой Хонджун! Я не так хорош в написании текстов, как ты, но я очень стараюсь. У этого письма было двадцать вариаций, и я всё ещё не уверен, насколько хороша эта. Я прошу прощения, что оставил тебя одного так резко и внезапно, не дав тебе никаких ответов. Это отвратительно с моей стороны, и я жалею об этом каждую секунду. Но ты сильный — и ты сможешь справиться без моей профессиональной помощи. Тем более, что у тебя есть прекрасные друзья, которые тебе как братья. Я скучаю по тебе. И по ним тоже. Я теперь понимаю, почему ваша связь так сильна. Вы все — замечательные, самые лучшие люди в мире. Я обещал объяснить… Ты мне правда нравишься, Хонджун. Сразу понравился, ещё когда ты начал огрызаться на меня. И со временем это чувство начало расти. Я думал, что это лишь восхищение тем, насколько ты сильная личность. Но это чувство оказалось куда более объёмным и сильным. Я влюбился в тебя раньше, чем ты осознал симпатию ко мне. И мне следовало бы передать тебя другому специалисту, но я снова решил, что умнее всех. И я продолжал работать с тобой, чтобы ты понял, что ты куда сильнее, чем тебе может казаться. Но, в конце концов, во мне взыграла совесть. Я не мог больше брать деньги твоей компании, не мог быть рядом как специалист. Это и правда неэтично. Но… я всё ещё хочу быть с тобой как парень с парнем. Как партнёры. Если ты тоже этого хочешь. Если ты хочешь — я буду ждать тебя двадцать пятого декабря в парке возле твоего общежития. Менеджер обещал передать подарки в этот день, так что… я буду ждать. Искренне твой, Сонхва.       Хонджун вскочил на ноги и принялся спешно одеваться. Не отвечая на вопросы друзей, он выскочил из дома и ринулся в парк, размахивая исписанным листком бумаги. P.S.: Надеюсь увидеть, как вы выступаете с «Halazia». Мне кажется, это одна из лучших ваших песен.       Высокая фигура Сонхва, одетого в светлый пуховик и смешную шапочку возвышалась над кустами, потерявшими листву. Он стоял на месте, глядя куда-то вдаль, поэтому совершенно не заметил Хонджуна, который едва не сбил его с ног. — Хонджун? — Ты… идиот, — выдохнул запыхавшийся Ким, обнимая Сонхва за талию. — Конечно я хочу быть с тобой! И я проведу тебя на каждое выступление! Тебя будет тошнить от этой песни!       Сонхва рассмеялся, прижимая Хонджуна к себе. — Разве айдолам можно встречаться с кем-то? — Нам можно, у нас нет этого условия, — фыркнул Хонджун, ловя лицо Сонхва и сжимая его между своих ладоней. — Если ты меня не поцелуешь сейчас же, я начну читать тебе рэп из неизданных песен.       Сонхва улыбнулся и, наклонившись, поймал губы Хонджуна своими, сминая их, втягивая его в нежный и чувственный поцелуй.       Когда в мир снова вернулись звуки, Сонхва выдохнул: — Вот теперь можешь читать рэп. От тебя я готов терпеть даже спойлеры.       Хонджун наморщил нос, а затем ехидно улыбнулся. — А мои вещи, лежащие на всех поверхностях?       Сонхва вскинул брови, а потом ущипнул Кима за мочку уха, вызвав недовольный возглас. — В следующий раз я подарок спрячу в груду твоих вещей, маленький грязнуля. Иди сюда, я хочу поцеловать тебя снова.       Хонджун послушно приподнялся на носочки, чувствуя губы Сонхва своими.       И этот поцелуй был ещё слаще, чем предыдущий.