Мальчик с пальчиком.

Филипп остался один в большом, но абсолютно не нужном ему, доме. Даже хуже - он остался наедине со своими, весьма мрачными, мыслями. И все то время, пока ждал звонка жены и возвращения Гены, не знал, что ему делать. Попытался найти спасение в работе - она ведь так отвлекала, заставляла погружаться полностью. Но едва зашел в спальню - дыхание перехватило. Все здесь напоминало об Алле. Начиная с ковра в гостиной, на котором они недавно грелись возле камина, заканчивая их кроватью. Ванной. Кухни. О работе и мысли не возникло. Ее запах словно витал по комнате незримым духом, и бил ему в виски, провоцируя на слезы, которые он уже не старался сдерживать - дал им волю, надеясь, что они облегчат его состояние. Физически было невозможно находиться в этом доме, где за последние несколько часов рухнула вся жизнь, перевернулась с ног на голову. Спустя какое-то время Филипп позвонил жене - та как раз только заселилась, и собиралась сама позвонить, чтобы сообщить, что все нормально. Недолго поговорив, Алла скинула звонок, и Фил еще несколько минут слушал звуки оборванных гудков, не отодвигая трубку от уха. Пульс сравнялся с частотой, слышимой в телефоне, стал таким быстрым, что с Филом внезапно что-то произошло - накопившиеся обида, отчаяние, злость мгновенно потребовали выхода, и он запульнул трубку в ближайшую стену. Глубоко и часто дыша, словно загнанный в угол зверь, принялся искать то, что в его жизни не имело ни малейшего значения, но сейчас, казалось, способно было приглушить всю боль - алкоголь. Нашел бутылку шотландского виски и, ничем не разбавляя, выпил половину. Для человека, который не пьет вообще, напиток подействовал слишком сурово - опьянение было столь резким и сильным, что Филипп не помнил себя. Когда Геннадий по приказу вернулся в Бережки, был просто в ужасе - все полки из серванта выбиты одним мощным ударом, а сам Фил, видимо, не осмелившись крушить мебель, которую с любовью и старательностью выбирала Алла, валялся посреди осколков. Он тяжело дышал, выпученными глазами смотрел куда-то в одну точку и периодически рычал, сжимая в ладони крошки стекла, которые все глубже ранили руку. - Филипп Бедросович... - прошептал Геннадий, подойдя к своему боссу. Он просто не знал, что ему делать, и, по старой привычке, набрал Пугачевой. Только вот сама Алла, заселившись в апартаменты, желая избавиться от излишних переживаний, выпила снотворное и, отключив телефон, легла спать. Она и представить не могла, что творилось с Филиппом. Вернее, представить могла, но не хотела об этом думать. У Геннадия был еще один номер, который он сразу же набрал, - Люся! - испуганно прокричал водитель в трубку, наблюдая, как Филипп, кое-как поднявшись, допивает остатки виски из горла. Разобрав крики водителя, в чем же, собственно, дело, Людмила попросила привезти Филиппа на Таганку. Кое-как дотащив двухметрового босса на себе до машины, Геннадий повез его на Земляной.