Его лилия

Иногда жизнь бывает действительно непредсказуема. Вернон Роше мог привыкнуть к разным ролям — парнишка без гроша в кармане, молодой солдат, вновь обретший смысл жизни, командир специального отряда и патриот, чьей страны больше не существовало. Но некоторых вещей не мог ожидать даже он сам. Как мог он, сын самой обычной проститутки, стать правой рукой молодой императрицы Нильфгаарда? Более того, как эта самая императрица могла отдать ему свое сердце? Ответов на эти вопросы у мужчины не было, да и перестали они его интересовать, если честно, уже давным-давно. Роше не просто привык к своим новым ролям — он ими наслаждался. Ну, большую часть времени. Он откинулся на спинку стула и устало потер глаза. Участвовать в управлении целой империей было не просто трудно. Порой казалось, что любое его решение будет иметь фатальные последствия, что он одним своим словом мог разрушить все. Роше знал, что не мог себе позволить таких мыслей, потому что она рассчитывала на него и верила в него безоговорочно, так что он продолжал делать свою работу настолько хорошо, насколько мог, а мысли эти он всегда оставлял при себе, хоть и понимал прекрасно, что Цири видит его насквозь — со всеми его тревогами и переживаниями. Роше тяжело вздохнул и покосился на документы, что до этого так прилежно заполнял. Все эти бумажки давно перепутались у него в голове и потеряли всякий смысл, но такова уж теперь его работа. Да есть ли тут место жалобам на судьбу, когда он каждодневно мог видеть свою Цири? Она дарила ему свою мягкую улыбку и нежные прикосновения — было честно с его стороны в обмен отдать ей всего себя. Мужчина уже было собрался вернуться к работе, когда дверь в его кабинет внезапно распахнулась. Все недовольства и ругательства, что должны были обрушиться на внезапного визитера, затухли в одно мгновение, стоило взгляду Роше встретиться с зеленью любимых глаз. Одна ее улыбка — вся усталость, вся злость и все тревоги испаряются, словно их и не было никогда. — Вернон, — она подходит ближе, и Роше встает к ней навстречу. Хочется сжать ее в крепких объятиях, но девушка ловко уворачивается, хитро щуря глаза, — я сейчас попрошу тебя просто довериться мне, поэтому не задавай никаких вопросов, хорошо? Если бы он и мог отказать ей хоть когда-нибудь, то точно не сейчас, потому что искры в ее глазах завораживали, а необыкновенный наряд на ней пленил. Он только кивнул, и Цири без промедления начала свои странные манипуляции. Она обошла его и встала за спиной. Когда плотная ткань накрыла его глаза, мужчине невольно все же захотелось узнать, что происходит, но нежная ладонь накрыла губы, заставляя забыть все слова разом. Вернон улыбнулся и вновь кивнул, теперь уже окончательно принимая правила этой странной игры. Убедившись, что повязка совершенно лишила мужчину зрения, Цири взяла его за руку, сплетая свои пальцы — тонкие, но крепкие от постоянных занятий с мечом — с его — грубыми, но такими теплыми. Роше быстро перестал понимать, куда же девушка его ведет, поэтому просто полностью доверился своей возлюбленной. Он знал, что с ней он в безопасности. Он знал. Теплый летний ветер коснулся грубой кожи щек — они вышли на улицу. Еще несколько сотен шагов было пройдено, прежде чем они наконец остановились. Цири отпустила руку Роше, но он не успел соскучиться по ее прикосновениям, ведь ее ладонь почти сразу же легла на его лицо, аккуратно снимая повязку с головы. Яркий свет заходящего солнца ударил прямо в глаза, уже успевшие привыкнуть к темноте, и Вернону понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Когда он наконец в полной мере осознал обстановку вокруг себя, ему показалось, что в себя он все-таки не пришел. Они стояли на поле подсолнухов, на земле был расстелен большой цветастый ковер, на котором были разложены самые разные блюда. Последние лучи солнца золотили все вокруг, делая мир прекрасным, словно и не было в нем никаких проблем. Взгляд невольно вернулся к Цири. Глядя на нее, и правда, хотелось забыть обо всех бедах этого опостылого мира. Он взял ее ладони в свои руки и наклонился — то ли сказать что-то хотел, то ли просто поцеловать в благодарность за все. Однако ни то, ни другое не случилось. Свирепый рык откуда-то сбоку прервал его. Скалив зубы и чуть пригнувшись к холодной земле, на них медленно надвигался варг. Зверь выглядел совсем исхудавшим и облезшим, и видневшийся белок его глаз очень чётко показывал, на сколько он был зол. Роше не особо много понимал в лесных бестиях, но точно знал одно: одинокий, голодный варг привести ни к чему хорошему априори не может. Не дав себе замешкаться ни на секунду, Роше тут же сделал резкий шаг вперед, закрывая Цири всем своим телом. Потянувшись к ножнам, с готовностью бывшего воина вступить в бой, он вдруг почувствовал на своем плече касание нежной, горячей ладони. Он только и успел, что повернуть голову: и в следующую секунду Цири легко толкнула его в сторону, выскочив перед ним. Она резво выхватила собственный меч, с совершенно не женской, почти даже ведьмачей силой сжав его в руках. Что-то внутри Роше в этот момент точно разожглось пламенем: на то, как уверенно девушка держала в ладонях оружие, как крепко стояла в боевой позе, готовая напасть, как без всяких сомнений могла сделать что угодно, чтобы защитить, нельзя было смотреть без восхищения. Но ещё хуже стало через долю секунды: Цири, с нежнейшей, полной чего-то совершенно тёплого улыбкой обернулась на Роше — и подмигнула ему. Он почувствовал, как сердце его тоже вспылило огнем — но не успел и вдоха сделать, как его императрица, замахнувшись мечом, кинулась на дикого зверя. Её быстрые, чёткие и размеренные движения было даже трудно уловить сознанием: казалось, что девушка вовсе и не скачки делает из стороны в сторону, а по-настоящему перемещается в пространстве, только и сверкая сталью меча. Зверь не успевал даже замахнуться когтистой лапой, как сильные, размашистые удары приходились на его худощавую спину, на дрожащие конечности и облезлую морду. Цири с профессиональной точностью наносила ранения на те точки, что вырывали из пасти бестии всё более остервенелое рычание, что приносили невыносимую боль. Роше стоял на одном месте и не мог даже вздохнуть: его взгляд, полный совершенно искреннего обожания, намертво застрял на такой разгоревшейся, разозлившейся Цири. Как воин, он, безусловно, был поражен мастерской техникой, но как безвозвратно влюбленный мужчина — он любовался, полностью очарованный и восхищенный. Он смотрел на эти сильные руки, сжимающие меч — он знал, какими нежными они бывают, когда гладят его по волосам и сплетают с ним пальцы. Он следил за тем, как двигается эта крепкая фигура — он знал, как потрясающе-элегантно она выглядит в платье, и как приятно укладывать руки на тонкую талию в постели. Он не мог отвести глаз, да и, должно быть, не собирался даже — и ему было тепло на душе, и больше ни на секунду не страшно, ни за себя, ни за даму своего сердца. Он точно знал, что она может защитить себя, и может защитить его, и что рядом с ней он, правда, в полной безопасности — и это смущало его до чертиков. Он вдруг понял, вот так, смотря на то, как Цири режет отбившегося от стаи зверя, — что никогда он ещё не чувствовал себя так надежно, так правильно, как с ней. Его сердце сжалось во что-то совсем маленькое и теплое, и он не мог удержать себя от глупой, нелепой улыбки. Он сделал глубокий вдох и невольно под нос что-то себе прошептал — кажется, что-то про сильнейшую на свете любовь. Когда Роше пришел в себя, бестия уже издавала свой последний полу-рык, получая острым ударом куда-то в грудину. Вынимая меч из мертвой туши, Цири выглядела уставшей: она быстро и тяжело дышала, со лба её стекал пот, рубашка её была вся в размашистых пятнах крови — не её, к счастью, — но в зеленых глазах всё равно сверкали неизвестной природы искры, а на лице расплывалась улыбка. Она чуть потянулась и сразу же быстрым шагом направилась к Роше, добродушно усмехаясь. Он всё ещё стоял почти неподвижно, только кисти свои вытянул вперед — Цири хотелось прижать к себе как можно скорее. Когда она оказалась в шаге от него, он сам сократил расстояние — и через секунду уже крепко сжимал руки на чужой спине, чувствуя чуть неравномерное дыхание где-то в районе плеча. Он отстранился на секунду — оставил на лбу пару мелких, нежных поцелуев, — и снова сжал девушку в объятиях, нашептывая слова восхищения и благодарности. Он только и слышал, как Цири тихо смеется своим звонким, таким очаровательным и любимым смехом, и так и стояли они, совершенно не интересуясь, сколько прошло времени. Им было совершенно тепло и абсолютно комфортно — и прекращать этот момент совсем не хотелось. Он отпустил её только глубоко позже — когда почувствовал, что ритм её сердца снова вернулся к более спокойному. — Сегодня немного необычный ужин, да? — Роше смотрел прямо в глаза напротив, что блистали зеленью, не в силах перестать улыбаться. Он только вдруг поднес ладонь вверх, и совсем легонько, будто стараясь не навредить, стер с бледной щеки небольшую каплю крови — Цири неловко захихикала. И терпеть подобное Роше боле не мог — он снова почувствовал тот самый огонь, разливающийся по всем кровеносным сосудам, подогревающий сердце и кипятящий разум, — и медленно, но с присущей ему решительностью он наклонился, чутко и мягко касаясь своими губами губ Цири. Она ответила тут же и до волнующего охотно: обхватила его за шею, притягивая ближе к себе, углубляя поцелуй. Роше мог чувствовать, как она улыбается, чуть прикусывая его нижнюю губу, как трепетно дрожат её пальцы, запутавшиеся в его отросших волосах, — он даже не успел заметить, как она стащила шаперон с головы, — как гулко бьется её пылкое сердце, — и ему хотелось прижать её к себе и никогда не отпускать, и никогда не переставать целовать. В легких его горячим воздухом кипело наслаждение, и он всё крепче вжимался пальцами в её талию, и всё громче шептал тысячи и миллионы комплиментов, хватая драгоценные секунды между такими желанными касаниями губ. Он был счастлив так сильно, как был бы счастлив совершенно обезумевший человек — потому что рядом с ним было его сокровище. Его императрица, его воинша, его дама сердца, его белая лилия, и, в конце концов, его Цирилла — и никакие бумаги больше не могли иметь значения. Роше точно не просто привык к своим новым ролям — он знал, что именно здесь ему и место.