Мы над этим работаем

      К празднику всё было готово.       Внушительную часть заднего двора занимал зачарованный дракон: Сириус не преувеличивал, когда говорил, что он как настоящий. Он мог двигаться, рычать и играть в догонялки, а ещё его можно было использовать в качестве горки.       Столы поставили под яблонями, традиционная алая лента «С Днём рождения, Гарри», которую использовали с тех пор, как ему исполнился год, висела между деревьями.       Сам Гарри подпрыгивал от нетерпения у калитки — пожаловали гости. Сразу стало шумно и весело, подарки сложили во внушительную горку на террасе, Джеймс, не откладывая, занялся грилем: это только кажется, что можно не торопиться, потому что есть же закуски. На свежем воздухе все в момент оголодают.       Гарри с разбегу кинулся Северусу на шею: соскучился. Тот позволил ему на себе повисеть, благо, ребёнок у них был не слишком упитанный, и тепло спросил:       — Как дела?       — Супер! — поделился Гарри с сияющими глазами. — Я познакомился с Регулусом, мы с миссис Фигг рисовали Хогвартс, а потом папа нарисовал горгулью! А Регулус — подземелья! Он тоже учился на Слизерине, как ты. И он заколдовал русалок, он умеет! Он и меня научит, когда мне можно будет колдовать!       — Рад, что вам тут было так весело, — усмехнулся Северус, совершенно сметённый детским восторгом. Гарри порывисто обнял его крепче и убежал играть с друзьями.       Сириус, который тоже услышал его, остро глянул на Регулуса со сложной смесью чувств. Он, похоже, и заревновал, и удивился, потому что не ожидал от брата особой лояльности к Гарри, и не мог не признать, что заколдованные русалки для игры в Хогвартс — это, как ни крути, уровень.       Регулус ему подмигнул и отошёл поздороваться с мужем Элис Лонгботтом, Фрэнком, с которым они пересекались в нескольких проектах.       Дети, вереща от восторга, бегали по газону от дракона, забирались на чешуйчатую спину и паровозиком скатывались с хвоста. Северус принял по эстафете мясо и занялся грилем. Лили пошла встречать свою маму, которая немного припозднилась.       Юфимия, сидевшая в ротанговом кресле в тени раскидистой яблони, позвала совсем негромко, но почему-то её голос легко пробился через детский счастливый визг:       — Регулус? Иди-ка сюда, несносный ребёнок.       Джеймс напрягся. Его мама была в целом человеком неконфликтным, но бог его знает, что будят в людях родительские инстинкты…       — Мам… — он попытался было втиснуться между нею и Регулусом, но тот только сжал его ладонь, без слов попросив не вмешиваться, и, улыбаясь, подошёл к Эффи.       — Миссис Поттер, — он склонился, чтобы поцеловать её тёплую, сухую загорелую руку с сетью морщин. Джеймс родился у них с Флимонтом довольно поздно, так что Эффи даже Тома могла бы при случае обозвать молодым человеком.       — Тебе не обвести меня вокруг пальца прекрасными манерами, дитя, — покачала она головой. Впрочем, в уголках её губ тоже теплилась мягкая улыбка. — Садись. …Что же ты, Регулус, наделал?..       Джеймс отвлёкся — нужно было поздороваться с миссис Эванс, принести Северусу с кухни маринованные шампиньоны и сыр для жарки, потом ещё дети попросили вскрыть подарок Римуса — воздушного змея. Пока они нашли в горе подарков нужный, пока Джеймс подрядил Сириуса и Римуса контролировать процесс сборки…       Когда он освободился, Регулус всё ещё сидел возле Эффи и выслушивал не то упрёки, не то наставления.       При этом он не выглядел так, будто терпит это из уважения к пожилому человеку. Похоже, претензии Эффи его совершенно не задевали: он не пытался оправдаться, что-то объяснить или ответить хотя бы на один риторический вопрос. Он сидел, склонив голову в почтении, и улыбался мягко и умиротворённо, будто от Эффи ему на макушку лилась благодать.       Она, похоже, тоже была им крайне довольна. Так что Джеймс усмехнулся и, решив им не мешать, отошёл к Северусу — поболтать, пока жарится мясо.       Регулус нашёл его на кухне, когда Джеймс очередной раз туда вернулся — за соусом и лепёшками, которые Северус хотел разогреть на гриле.       Тёплые ладони скользнули по животу, Регулус мягко поцеловал его за ухом и в шею — Джеймс отложил лепёшки и повернулся в его руках.       Регулус зажмурился совсем по-кошачьи, когда Джеймс обнял его лицо ладонями и поцеловал в нос. Держать его вот так было по-особому прекрасно. Словно у Джеймса после его возвращения вдруг удвоилось количество рецепторов, и каждый из них, не прекращая, гнал в мозг удовольствие от самых простых прикосновений.       — Спасибо тебе, — он не удержался и поцеловал Регулуса ещё и в губы.       — За что? — удивился тот, скользя ладонями по его спине.       — За то, что ты сегодня здесь, несмотря на всё, что это тянет за собой. Не знаю, как бы я чувствовал себя, пригласи ты меня на день рождения своего сына — или хотя бы познакомиться с Риддлом…       — Я обязательно тебя с ним познакомлю, — пообещал Регулус. — Он огромная часть моей жизни. Навсегда. Как у тебя твой сын. Кстати, я говорил тебе, что он женится? Том, конечно, а не Гарри, — он улыбнулся.       — Женится? — не поверил Джеймс. Из того, что он знал о Риддле, абсолютно ничего не намекало на то, чтоб он искал семейной жизни. — Ему что, дипломатический союз понадобился?       Регулус улыбнулся так, будто его забавляла эта тема.       — Белла давно хотела за него замуж. Но он держал её на расстоянии, которое исключало любой намёк на отношения, и её мечты заполучить Тома в мужья оставались только грёзами безответно влюблённой барышни… Но… теперь они ждут дочь, уже скоро, месяц-другой остался; а он, безусловно, человек чести, хотя лично я до последнего сомневался, что он решится на брак даже в такой ситуации, — весело пересказал Регулус.       Однако Джеймс его настроение не разделял.       — Белла? …Ваша Белла? — он округлил глаза, сообразив, что речь, похоже, действительно идёт о сестре Блэков. — Месяц-другой… Это что, Риддл… ты?..       К счастью, Регулус был отличным легилиментом и без пояснений понял, что имелось в виду под этими обрывками.       — Конечно, нет, — хмыкнул он. — Побойся бога, что за мысли — она же моя сестра… Мы с Беллой никогда не делили Тома на двоих — они сошлись после того, как я уехал в Бельгию. Я узнал о том, что ты снова свободный человек, чуть больше года назад, и почти сразу мы с Томом приняли решение пересмотреть наши отношения. Но, конечно, я не мог бросить бельгийский проект посреди запуска и рвануть к тебе сразу же — нужно было сначала всё довести до ума…       Джеймс только покачал головой:       — Нет, Регулус, ты… ты просто аномалия.       Тот тихо рассмеялся, не желая сейчас уточнять, что именно в нём видится Джеймсу сверхъестественным.       — Соглашусь, — кивнул он поэтому, — ответственность в нашем мире так редка, что сходит за отклонение от нормы.       Джеймс наклонился поцеловать его снова, и в этот момент на кухне появилась Лили.       — О, простите-простите, не хотела вас прерывать, — смущённо улыбнулась она. — Северус сказал, что отправил тебя за лепёшками, но ты где-то потерялся, поэтому он попросил меня их принести.       — Вот они, — Джеймс, не отпуская Регулуса из объятий, вслепую достал у себя из-за спины пакет.       — Поняла, ухожу, — её улыбка стала шире.       — Подожди, — вдруг вспомнил Джеймс. — Мы можем вас поздравить?       Лили недоумённо взглянула в ответ.       — И мы вас? — попыталась она угадать, о чём речь. — Сегодня, вроде, наш общий праздник?       Джеймс смотрел на неё молча с подначивающей улыбкой. Она тормозила ещё секунду, а потом округлила глаза, тоже без слов, мол — ты серьёзно? Откуда ты знаешь?! Джеймс рассмеялся, запрокинув голову. Регулус, улыбаясь, наблюдал за этим безмолвным, но красноречивым диалогом.       — Как говорит Реджи: у нас есть инсайдеры в вашей организации, — сообщил Джеймс довольно. — Какой срок?       — Ещё первый триместр не кончился, мы вообще никому ещё не рассказывали, — Лили улыбнулась, глаза у неё засветились.       — Мне-то могли сказать? — спросил Джеймс, впрочем, он был весел, а не обижен. — Мне же надо кого-то найти в отдел сбыта вместо тебя!       — Я думала об этом, — кивнула Лили, посерьёзнев. — Я бы предложила тебе рассмотреть кандидатуру Римуса.       В кухню вошёл Северус:       — Куда вы все пропадаете? Что у вас тут, чёрная дыра? Где лепёшки? Дети там уже с ума посходили, надо их посадить поесть.       Лили послала ему успокаивающую улыбку:       — Я тут неожиданно принимаю поздравления от Джеймса и Регулуса.       Поскольку Северус тоже неплохо владел легилименцией, ему не потребовалось ничего уточнять. Он только усмехнулся:       — А я говорил тебе, что Гарри проболтается.       Джеймс открыто улыбнулся.       — Поздравляю, Северус. Это правда здорово, ребят, — сердечно сказал он.       — Конечно, здорово, — согласился Северус чуть сварливо, смущённый его теплотой. — Родим мы, а воспитывать будем с вами по очереди. Очень сомневаюсь, что нам удастся отправлять к тебе Гарри одного — так что и тебя с прибавлением, Поттер.       Регулус расхохотался, Лили его поддержала, Джеймс, не в силах удержать широченную улыбку, погрозил пальцем:       — Это мы потом ещё обсудим!       Северус, сдержанно посмеиваясь, забрал у Лили пакет:       — Идём. Правда, надо покормить детей, а то там уже дурдом на лужайке.       Лепёшки поджарили, Римус сгонял за забытым соусом, детей усадили есть.       Джеймс оглядел всех собравшихся за столом: матроны обсуждали рецепт идеального пудинга с Элис; Амелия деятельно выясняла у детей, всего ли им хватает, или кому-то нужно ещё сок-салфетку-хлеба-звёздочку-с-неба. Регулус передавал мужу Элис жаренные на гриле шампиньоны.       Сириус с рук угощал Римуса шашлычками из сыра, перца и помидорок черри — тот держал ладонь у подбородка, чтобы ничего не уронить, и аккуратно откусывал, чтоб не обжечься, а Сириус смотрел на него с нежным умилением, прикусив нижнюю губу.       Лили оседлала скамейку и с безмятежной улыбкой прислонилась спиной к Северусу, который обнял её живот — как будто бы баюкая сразу и её, и малыша.       Джеймс, зная их вкусы, положил на тарелки румяной индейки для Лили и зажаристый кусок свинины для Северуса, вопросительно глянув, предложил овощей, Лили кивнула — Джеймс потянулся за блюдом и подумал: да. Жизнь не может быть такой, как сейчас, всегда: чтобы все были веселы, дружны и счастливы, чтобы никто не страдал, чтоб ни у кого на языке не горчило невысказанное…       Но ведь, пожалуй, не в этом и цель.