Истинность по умолчанию

-Откроешь, кроха? -Мм-м... -Давай, малыш, я уже тут, открывай окно. Хосок встал с постели кое-как, доковыляв до окна, укутанный в тяжёлое одеяло, и открыл окно изнутри, впуская своего парня в комнату. Намджун, с его слабым, практически нейтральным запахом пшеницы влез тихо, стараясь не сбить с подоконника многочисленные игрушки, подаренные им же просто так в разное время Хосоку. Закрыв за собой, альфа подошёл к Чону, чтобы обнять его крепко, и поцеловать в макушку. -Прости, что разбудил, малыш. Я не мог раньше, у нас дома Юнги, а ещё эта идиотская аллергия. -Прошло? - Хосок мурлыкнул бесшумно, стараясь не разбудить родителей, спящих на нижнем этаже их крохотного дома. Встав на носочки, он мазнул губами по шее своего альфы, тут же уткнувшись в неё заспанным лицом. -Да вроде как. Ты какой-то слабенький, давай-ка в постель. Подхватив омегу на руки вместе с одеялом, Намджун донёс его до широкой постели, уложив с левой стороны, и прилёг рядом, не укрываясь одеялом. Он потянулся к лампе, чтобы выключить свет, и ощутил на себе тёплые ладошки омеги, который сегодня оказался тактильней обычного. -Всё в порядке, кроха? У тебя не было настроения весь день. -У меня течка. Первый день, - Поджав губки, омега прошелестел в темноте, прибившись котёнком к его боку в поисках ласки, которую тут же получил. Альфа позволил ему оккупировать свою грудь, стянув с себя ветровку, и оставшись с голым торсом, и поцеловал его в висок, урча низко: -Так лучше? -Я...Намджуни, я...мне так стыдно, что мы вот так... В который раз уже. Намджуну и самому стыдно, но он боится. Это такой эгоизм: бояться, что твой младший братик с нимбом над головой пустится во все тяжкие, если охраняющий его старший расскажет правду о том, кто ставит его лучшему другу такие кричащие метки на регулярной основе. Но больше чем этого он боится разрушить дружбу Хосока с Джинни, а потому молчит, выжидая. -Мне тоже, кроха. Я обязательно расскажу Джину. Знаешь, я хотел рассказать ему сегодня, но... -Знаю, - Омега поцеловал его в грудь, зевнув сладко, и слабо хныкнул от тянущей боли внизу живота, - Больно как... -Погладить? -Мгм... -Давай, иди ко мне, - Избавившись от тяжёлого одеяла, Намджун притянул его повыше к себе, нежно поцеловав в пухлые губы, и потянулся рукой к впалому животику, принимаясь оглаживать его, - Опять ты на своей диете дурацкой? -Нет, я поел мясо на ужин. -Стейк из капусты не называется мясом, Хосока, сколько раз мы это обсуждали, - Намджун порыкивает ему в ушко, продолжая ласкать бока и животик, и пускает рябь по всему его телу. Диеты Хосока для Намджуна - боль в самом сердце. Он любит его любым, но больше всего - со здоровым аппетитом. А все эти никому не нужные диеты с отмеренным пёрышком на весах - издевательство над собственным телом. -Джуни, давай потом поругаемся, живот болит... -Всё, всё, кроха, прости, прости меня, я дурак. Давай, ложись, я тебя поцелую, где болит. -Намджуни... -Мм? - Намджун опустился пониже, приподняв его рубашку, и поцеловав влажно подтянутый животик, оглаживая бока, когда ему на голову чуть вселенная не грохнулась от новости: -Я хочу гнездо. И тебя в нём. У омеги глаза на мокром месте от своей слабости, от желания сделать то, что обоим рано делать, от невозможности ситуации. Намджун это понимает, как никто другой. Но расстроить своего любимого и отказать ему в такой момент, когда он максимально уязвим в течку- ни за что. Он не позволит себе подобного. Сглотнув, он протянул руку за телефоном, лежащим на тумбочке, и прикусил низ его животика терпеливо, рыкнув низко: -Сейчас, сладкий. Подождёшь минутку? -Ч-что ты делаешь? - Хосок запаниковал, когда Намджун открыл чат, и вошёл в переписку с Сокджином, - Нет-нет-нет, Джуни, нет, я не готов, не делай! -Тшш, не бойся, кроха. Я знаю, что делаю. Альфа умостил голову на его паху, выцеловывая заёрзавшее на постели тело, и сосредоточенно принялся строчить сообщение Джину, отправив его как раз к тому моменту, когда Хосок всхлипнул, как нуждающийся котёнок, вжав его лицом куда-то в своё бедро, и получив за это лёгкий укус: -Подожди, кнопка, ещё минутку, и я весь твой. -Джуна-а-а... - У Хосока над губой уже проступила испарина, в рубашке уже слишком сложно оставаться, а низ живота тянет нещадно,и ему тут говорят, что надо ещё подождать?! Он раздражённо стянул с себя рубашку ровно в тот момент, когда Намджун позвонил Юнги, а тот, безусловно, тут же ответил: как этот альфа умудряется услышать даже беззвучный режим, Намджун так и не понял. Змеиные замашки, чтоб их. -Тшш, сейчас, кро...Юн, привет. -Ты баклан? Четыре утра. - Юнги проворчал это в трубку, переворачиваясь на живот на диване в гостиной, лёжа лицом с той стороны, где совсем недавно сидела очаровательная попка одного хомячка. - Тебе воробушки ёбнули в мозг? Я же внизу. -Да замолчи ты, я...у меня неотложное дело, я должен на пару дней отлуч... -Джуна-а-ахх... - Хосок всхлипнул, прижимая его к своему телу, совершенно ничего не соображая, и альфа приложил палец к его губам, который тот бездумно прикусил, чтобы заставить себя молчать. -Интересная неотложка. А ты в роли медбрата, ил... -Заткнись, придурок, - Ким рыкнул, укрывая телом омегу, и чмокнул его в плечо бесшумно, - Проследишь за Джинни, пока меня не будет? Я сказал ему, что родители просили за дядей Ли присмотреть пару дней, потому что у него давление подскочило под утро. -Ля ты фантазёр, научи меня так стелить, а то я к своему клинья уже два года забориком подби... -Слушай, мне не до разговоров сейчас. Давай как-нибудь потом расскажешь, ладно? - Намджун прорычал это в трубку нетерпеливо, услышав с того конца смешок: -Мм, как скажешь. Давай, оживляй местными наркозами своего пациента, я хорошо позабочусь о твоём хомячке, не сомневайся - Юнги отключил трубку, и Намджун, честно говоря, ещё никогда не был настолько счастлив, что друг остался у него дома с ночёвкой: как знал, нарочно не придумаешь. Мину можно доверять: этот асексуал в принципе никогда не глянет никуда , кроме как на мандарины. Отбросив телефон в сторону, Намджун заурчал, прикусив низ его живота до тихого стона омеги, который уже пытается дотянуться худыми пальчиками до отброшенной в сторону рубашки, чтобы начать строить гнёздышко. -П-помоги... -Помогу, моя кроха. Я помогу, иди ко мне. Он приподнял его на постели, обняв за спину, прижал к себе, успокаивая разошедшегося Хосока, у которого в глазах вместе со слезами застыло вожделение, и усмехнулся хрипло, с трудом сдерживая своё возбуждение: сначала- гнездо. Всё остальное- потом. Даже объяснение его родителям- потом. Вместе они кое-как соорудили нечто похожее на гнездо, хотя, если честно, по большей части его сооружал Намджун собственными руками, услышав стук двери внизу и встрепенувшись: -Что это? -Н-не знаю, по-потом всё, потом, - Хосок взобрался на него, ладонями толкнусь в раскачанную грудь, чтобы тот опустился на постель спиной, и склонился лицом над его, шепнув горячо, - Я люблю тебя, Джуна-а... -И я тебя люблю, кроха. Не бойся ничего, это просто гнёздышко, не бойся, я тебя защищаю, - Ким заворковал, понимая страх омеги: сам его впустил во время течки, сам его позвал, альфа сам состроил гнездо, и точно не оставит его в покое, пока у них не закончится этот любовный марафон. Внезапно оживившись, Юнги потёр руки, облизнув юрким языком свои аккуратные губы, и встал с дивана, потянувшись: грех не воспользоваться ситуацией. Юнги за собой грехов не наблюдает. Потому что заметает их следы, возможно, но это уже совсем другая история. Тут Намджун сам замёл и замял всё, что можно было. Альфа поднялся с дивана, мурлыча себе под нос какую-то победную мелодию, и поднялся по лестнице вверх, минуя ступени, которые скрипят. Это он ещё днём заметил. Сокджин сейчас, вероятно, посапывает себе крохотным джунгариком, укутавшись в одеяло с головой, и Юнги не терпится это увидеть. Когда ещё будет такая возможность? Он не собирается терять ни секунды. Оказавшись у его двери, Мин растянул губы в нахальной улыбке, понимая, что дорвался до своего всеми правдами и неправдами. Он открыл дверь бесшумно, хмыкнув себе под нос: ну конечно, разве хомячок запрёт дверь в комнату, если знает, что в доме спит Намджун? Наивное маленькое...пирожное. Он присел на полу, подмяв под себя ноги, и мечтательно прикусил губу, увидев позу, выбранную для сна гибридом хомячка. Животик оголён, очевидно, от ёрзанья, поднимается и опускается от мерного дыхания, длинные ножки от ушей в коротеньких шортиках пёстрого цвета согнуты в коленках, лицо омеги повёрнуто в его сторону, щёчка прислонена к хлопковой наволочке от подушки. Юнги приблизился лицом к его лицу, улыбаясь влюблённо и позволяя себе наглость: дотянулся до его волнистых волос каштанового цвета, кончиками пальцев отбросил прядку назад, чтобы открыть себе вид на трепещущие реснички. Спящий Сокджин выглядит, как искусство. Внимание Мина привлёк блеск чего-то знакомого в разжатой ладошке около подушки, и альфа еле сдержался от того, чтобы счастливо хихикнуть как пятиклассник, когда пригляделся в темноте: его браслет. Джинни спит с его браслетом в ладошке? Что это означает? Он ему уже нравится, или сущность хомячка решила поиграться с новой игрушкой, так и уснув с ней? Омега хныкнул во сне, бормоча что-то невнятное, и манерно развернулся к Юнги спиной, отклячив пухлую попку в обтягивающих шортиках. Одну ногу он закинул на подушку, мурлыкнув во сне, после чего причмокнул сладко, еле слышно пролепетав: -Намджуни н-нас убьёт, Мина-а... Мина-а?! Юнги загорелся ярким пламенем, ощущая, как внутри разливается тепло, разжигаясь в костёр со скоростью света, когда Джин во сне ангельским шёпотом пролепетал: -Юнгия-я...Н-не...не целуй... -Да я тебя сожру. - Мин оскалился, хищно зашипев, и встал медленно, не желая пугать гибрида и будить его. Что бы ему не снилось там сейчас- он во сне с Юнги, и это достаточно весомая причина, чтобы этот сон не прерывать. Пусть хотя бы во сне Юнги вытворит всё, о чём так мечт... -Аа-х...Мм, н-нет...нет...- Сокджин захныкал разбито, уткнувшись лицом в подушку, и Юнги уже прикусил губу в ожидании, предвкушая очередной стон, посылающий разряд в его пах, когда омега промычал в подушку, - Д-дай мои орешки... Орешки. Что за хуета ему снится?! Юнги закатил глаза, развернувшись в сторону двери: если он останется рядом с этой соблазнительной задницей ещё хоть на минуту, она пострадает в первую очередь. Мин вышел из комнаты, словно партизан, направившись вниз и зайдя первым делом в ванную комнату, чтобы снять напряжение. Закрыв дверь за собой, он достал телефон, на который успел щёлкнуть Сокджина перед выходом, и прислонился затылком к стене, принявшись наглаживать своё тело и обходить стороной возбуждение. Есть своя прелесть в том, чтобы игнорировать собственное возбуждение до слёзного желания прикоснуться к себе , делающего оргазм в разы ярче. Юнги бы сравнил это ощущение с моментом, когда он снимает с себя эрекционное кольцо, закатывая от наслаждения глаза и освобождаясь от оков. Именно так он и обходил дикое желание кончить, бесконечно наглаживая свои бока, словно омегу: да, есть у Юнги подобный кинк. Никуда он не денется. Талия у него не самая тонкая, да и в принципе похожа, говорят , на омежью: с плавными изгибами, и совершенно точно -в сто раз чувствительней, чем его соски. Прикосновения к ним ему никогда не придавали никаких игривых ощущений, а вот то, что пониже... -Блять... - Мин прикусил губу до крови, шипя по змеиному, и кончил, так и не прикоснувшись к себе, как только увидел тонкую речку растяжки на внутренней части бедра у омеги на фото. Да, это его слабость. Огромная слабость, и, скорее всего, одно из самых главных предпочтений в постели. Мин Юнги - любитель настоящего тела. Сокджин, вероятно, растущий чересчур быстро, заработал эти растяжки не от диет, а от того, что организм просто не успевал подстроиться под него, и осознание этого просто выбивает Юнги из колеи. Если у омеги эти растяжки и на его мягкой заднице имеются , Юнги будет считать, что попал в рай будучи атеистом. Приняв наскоро душ, чтобы освежиться и отрезвиться хоть немного, Юнги вернулся на диван, плюхнувшись лицом вниз, и хмыкнул в обивку: -Чёрт бы её, эту твою невинность, джунгарик... Сон Юнги был крепким. Крепче даже, чем скрип ступенек лестницы, по которым спустились стройные ножки его омеги. Сокджин прокрался на кухню за своей утренней порцией орешков, не находя себе места от волнения: сон был слишком реалистичен. В его сне Юнги приставал к нему, отчаянно целовал его, вплетая свои бледные и крепкие пальцы в волосы на его затылке, и впуская язык глубоко в его рот. Джину даже на секунду после пробуждения показалось, что Юнги действительно был в его комнате. А потом...потом Юнги отнял у него все запасы орешков, обещая торжественно, что будет возвращать по одному за каждый оргазм, находясь в одном доме с Намджуном. Краснея от бесстыдства своей крошечной хомячьей натуры, Сокджин, эта очаровательная пугливая кроха, засеменил вниз, чтобы успеть на всякий случай подкрасть орешки и спрятать их до того, как Юнги проснётся. Так себе план, так себе мотив, так себе прикид, подумал Джин, остановившись у дивана, к которому его привели непослушные ноги. Пальцы на ногах поджались от робости омеги, который засмотрелся на спящего мирно альфу, у которого во сне губы становятся немного пухлей, походя на омежьи. Рука Юнги подпирает его голову, а ноги закинуты на спинку дивана для удобства. Мин спит безмятежно, даже не подозревая о том, как буквально пять минут назад, Сокджин таял в его руках мороженым на солнышке. Худые пальцы потянулись застенчиво к его длинным волосам чёрного цвета, и сдвинули их немного в сторону, чтобы наблюдать за глазами, активно шевелящимися под прикрытыми веками. Юнги даже спит бесшумно, не то, что его брат. Точно змея. Джин округлил глаза, отпрянув и задев рукой вазу позади себя на тумбе, успев её поймать и бесшумно положить на ковёр: брат. Намджун может спуститься в любую секунду, чтобы отправиться на тренировку, и увидит его, полуголого, рядом со спящим Юнги, и что он вообще может подум... -Ты допрыгаешься, джунгарик, и я тебя сожру. - Юнги даже глаз не открыл, усмехаясь и цыкая низко, с предупреждением. Омега застыл на месте каменным изваянием, глазами бегая по его телу: не спит. Этот змей ещё и не спит. Какое позорище. Какой стыд! - У тебя ровно тридцать секунд на то, чтобы схватить свои орешки и побежать в комнату. Не успеешь - я не виноват. Джин сорвался с места, словно по команде, веселя хмыкнувшего ему вслед лениво Юнги: конечно, куда голодный хомячок без орешков? Омега подхватил первый попавшийся шуршащий пакетик своей пищи, даже не глядя, и пустился бегом в сторону лестницы, на первой же ступеньке оказавшись пойманным в крепкий капкан. -Ай-яй, надо научить хомячка бегать, м ? - Юнги склонился над его шеей, воркуя и пуская рябь по его телу, чувствуя, как оно напряглось в его руках, - Твоего брата не будет дома несколько дней. Какому-то дяде Ли приспичило устроить кордебалет сердца под утро. Так что мы одни, джунгарик. Совсем одни в целом доме. -П-пусти, я... -М-м,- Альфа нагло сжал его в объятии крепче, опустив уголки губ картинно, - Ты когда-нибудь видел, чтобы тайпан выпустил свой завтрак потому, что тот пискнул, хомячок? -Юнги, я...Юнги,м-мне страшно, я... -Тебе всегда будет страшно рядом с хищником, пока он тебя не присвоит. - Острые клыки предупреждающе клацнули около его шеи, заставляя омегу сжаться в очаровательный комок внутри его рук, - Это твоя природа. -Я...Мне надо... -Не надо тебе никуда в восемь утра выходного дня, Джин. Единственное место, куда тебе надо - это ко мне на узел. Но туда тебе пока рано. Так что мы идём на диван. - Нахально ухмыльнувшись, Мин подхватил возмущённо взвизгнувшего омегу под коленками, удобно забросив себе на плечо, и, почувствовав ёрзанье, шлёпнул с удовольствием по мягкой попке, направившись в сторону дивана, - Мягкая. Не подкачивай, я такое люблю. -Д-да...Да как ты смеешь!Я-я-я...я всё брату р-ра... -Ага, прямо как вчера, - Цыкнув, он опустил омегу на растянутый диван, тут же нависнув над его телом, и дыша ему в рот. Хищные глаза сузились, зрачки заполнили радужку, и Джин зажмурился от страха, прижав к своему сердцу шуршащий пакетик орешков и смеша этим альфу, который сменил вожделение на нежность, словно по щелчку, мягко прикусив его щёчку и опустившись рядом, чтобы обнять крепко,- Не уходи от меня, Джинни. Я тебя слишком долго ждал. Давай хотя бы просто полежим. -Пусти, я... -Не пущу я тебя никуда. Лежи на месте, я сам тебя накормлю. -Нет!- Джин округлил глаза, подминая под себя упаковку орешков, внезапно вспомнив свой вещий сон, - Нет! Только не-не орешки! -Именно они. Или ты не будешь больше сладко постанывать, когда произносишь моё имя? - Мин вскинул бровь, потянувшись за пакетиком, припрятанным под спинкой омеги, и вжал его тело в своё, нагло опуская руки на его бёдра и разводя их в стороны под оханье Сокджина, - Я без ума от тебя. -Юнги... -И не заливай мне тут про то, что я тебе не нужен, раз спал так сладко с моим браслетом, когда мог спать со мной. Щёки Сокджина аж надулись от возмущения, когда до него дошло, что альфа заходил к нему в комнату ночью. Омега попытался вырваться из объятия, влепив ему звонкую пощёчину, но Юнги лишь усмехнулся сипло, приближая его к себе: -Ты боишься, что полюбишь змеиного, и он тебя сожрёт? -Ты...ты бессовестный! Я...я спал! Я- омега! -Ты- мой омега. -Вот и нет! У меня...у меня даже запаха нет!- Джин пропищал это задыхаясь, всё ещё отбрыкиваясь ногами от альфы, который лениво причмокнул, улёгшись поудобней рядом с ним и властно притянув его крепкой рукой к себе. Хватка на талии оказалась практически такой же, как у удава: Джин раздосадованно хныкнул, выбившись из сил, и заныл в потолок, - Пусти, н-нахал... -М-м. - Мину явно весело. Альфа на него ещё и ногу свою закинул баластом, после чего укрыл их одеялом, - Я собираюсь спать. Чего и тебе желаю. -Юнги! -А? -Отстань от меня! -Ни за что. Я - твой печёночный сосальщик. Пока что - только печёночный, - Юнги растянул губы в гадкой ухмылке, подмигнув Сокджину и кинув многозначительный взгляд вниз, от которого хомячок раскраснелся вконец, прижав руки к своей груди и зажмурившись, - Да не бойся ты меня так. Я не укушу, пока что. Омега сглотнул тихонько, пискнув: голод не покинул его. Есть хочется безумно, от волнения - ещё сильней.Но начать есть в таком положении Джин не может. Застенчивый омега мнётся, тяжко вздыхая, пока Юнги не усмехается понятливо, нашарив под одеялом несчастные орешки и раскрыв упаковку. С замиранием сердца, Джин следит за тем, что произойдёт дальше, уповая на удачу, и Юнги, похоже, чувствует это, улыбнувшись ему в плечо лениво и прислонив один орешек из упаковки к его губам: -Мой грызунчик такой голодный, когда волнуется, да? Не дав ему возможности отнять подаренное, Джин тут же принял подарок, пихнув его за щёчку, и продолжил упорно молчать до тех пор, пока Мин не приложил к его пухлым губкам восьмой орешек, фыркнув: -Да ешь ты, я не собираюсь отбирать у малышей. -Я не малыф!- Возмущённые щёчки активно заработали на радость альфе, и тот довольно чмокнул Джина в плечо, прикрыв глаза и выпустив из рук упаковку орешков. -Как скажешь ты, и как скажет паспорт, в котором тебе нет восемнадцати.Всё. Я спать, а ты... ты ешь, ешь. Я люблю, когда у хомячков щёчки работают. Это весело. -Дурак! Отпусти, я всё брату скажу! - Омега обиженно пропыхтел, развернувшись с горем пополам в другую сторону, и включив телевизор с какой-то передачей, тут же пожалев об этом. Альфа пристроился поудобней, совершенно очевидно прислонившись к мягкой попке в шортиках своим телом, которое тут же отреагировало на близость. Рука Юнги так и осталась на талии омеги, по хозяйски обнимая её и притягивая к себе вплотную,и Джин замер с пультом в ладони, зажмурив глаза и пытаясь понять для себя, что чувствует в этот момент. Внутри растеклось какое-то жаркое чувство, не совсем привычное для его организма, и омега нахмурил брови, сводя их вместе, когда губы Мина на пробу прикоснулись к его шее, лаская её целомудренно и выцеловывая. Это ощущение щекотки и страха, рождающееся где-то между рёбер, и поднимающееся стремительно вверх, чтобы отправить в мозг реакцию, не заставило себя ждать: омега неожиданно для себя издал тихий, робкий полустон-полуписк, выронив из руки пульт от телевизора, и вцепившись пальцами в его предплечье, обнимающее талию, чтобы остановить хищника, чьё прикосновение ошпарило его, словно кипятком. -Юнги, что ты... -Нравится? -Я...Это неправильно... -Правда? Твоё тело иначе говорит. - Юнги прошипел это тихо, практически бесшумно, словно в комнате есть кто-то , кто мог бы их услышать. Альфа мурлыкнул где-то за его очаровательно покрасневшим ушком, облюбовав эту территорию и расцеловав её, и сыто улыбнулся, игриво её прикусив: телу омеги нравится. Похоже, он только что нашёл слабое местечко своего хомячка. Хотя, глядя на Сокджина, можно прийти к выводу о том, что у этого джунгарика все местечки тела - слабенькие. Особенно- сладенькое сердечко, которое заколотилось так часто и шумно, что слышно даже без особых усилий обоим. - Не бойся, Джинни. Я просто люблю тебя. -Мне страшно. Отпусти. -Конечно страшно. Ты же два дня назад хотел, чтобы это был Чонгук. Это бы не было неправильно, если бы твоё тело к себе прижимал Чонгук, да? - Мин рывком отпрянул от него, нетерпеливо зашипев, и встал с дивана, оправляя вещи. Он направился в сторону кухни, чтобы выпить воды, и хмыкнул, достав с нижней полки островка крепкий коньяк. Цыкнув, альфа отлил себе в стакан немного, залпом выпив алкоголь, и сверкнул тёмным, но тусклым взглядом в сторону Джина, который виновато поджал губы, - Не притворяйся, будто это не так. Ты бы от счастья уже разделся и отдался ему, будь это Чон. Но это я. А я тебе никогда не был нужен. -Юнги...- Омега присел на диване, робея и стараясь прикрыть своё тело одеялом. Юнги словно по щелчку переключился, превратившись вновь в хладнокровного хищника от укола ревности. Гибрид хомячка застенчиво подтянулся, прижав коленки к торсу, и побитым щеночком посмотрел в другую сторону, стыдясь отчего-то прямого зрительного контакта: Юнги прав, и это ранит в самое сердце. - Это не так... -Будь это не так, Ким Сокджин, - Мин ударил стаканом о стол, вымыв его и отставив к остальной посуде, от чего омега поджал губы, реагируя на шум, - Ты бы не боялся смотреть мне сейчас в глаза. Ты лжёшь. Потому что ты хочешь, чтобы тебя выебал Чон Чонгук. Но этого никогда не будет. Запомни, и напиши это на своей заднице, из которой я выбью все подобные мысли, если ты не поддашься. И никакому Чон Чонгуку ты нахуй не сдался, чтобы тебя трахать, когда у него есть Тэхён. Джин застыл на месте, позволив полным губам дрогнуть от страха и боли, когда услышал подобное, и тут же опустил голову на колени, угрюмо вперившись взглядом в занавеску гостиной комнаты: куда угодно, лишь бы не на истинного альфу, которого внутренний омега боится и избегает в силу натуры его хищника. -Молчишь, потому что крыть нечем, Сокджин. Хочешь ты этого или нет, Чон Чонгук не оставит Тэхёна, даже если земля с небом местами поменяются. А я... - Юнги усмехнулся горько, окинув его строгим и пустым взглядом. Альфа подошёл к дивану, понимая, что пугает своего омегу, к которому так долго искал подход. Он понимает внутренне, что поступает неправильно: Сокджин был влюблён два года. Он не может требовать от омеги невозможного за два дня. Так не бывает, но змея внутри него душит его самого от осознания: истинный , выбранный на уровне инстинктов, отвергает его. Тайпан способен в своей жизни любить только один раз, и Юнги не намерен терять своего избранника просто так. Омега встрепенулся, стоило его холодным губам прикоснуться к растрёпанной макушке, и сжался в комок, всхлипнув и спрятав лицо в коленках после тихого признания мужчины, который оставил его одного в комнате, направившись на утреннюю тренировку, чтобы отрезвить разум и дать омеге остыть: -Я никому не дам к тебе приблизиться, пытайся, сколько хочешь. Я небо и землю местами поменяю, лишь бы только быть с одним тобой. Костьми лягу, но ни с кем больше тебе быть не позволю. Я - тайпан, Сокджин. Я своё по праву сдохну, но не отдам никому. Подумай об этом хорошенько, джунгарик.