***
— Думаю, он продержится месяц, — дверь в уборную со скрипом отворилась. — Ставлю сотку, что неделя – максимум. Оберг не любитель латиноамериканских смазливых мальчиков, — данный голос точно принадлежал Нильсу. Сидя на толчке в кабинке туалета, последнее, чего ожидал Симон, это услышать ставки на себя любимого. Ладно девушки, их он мог понять. Но порой казалось, что мужчины сплетничали даже хуже. В их глазах и устах он был чуть ли не лучшей шлюхой во всей Швеции. Виртуоз. Вот и не узнал бы такого о себе, если бы не устроился работать в такое хорошее место. Прошло столько времени, а они никак не могли оставить данную тему. Даже то, что в соседнем отделе на одном из недавних корпоративов залетела сорокалетняя работница (всё ещё неизвестно, от кого), интересовало их не так сильно, как отношения директора и, о боги, недостойного Симона Эрикссона. — Говоришь так, будто сам был у Оберга в постели. Откуда инфа? — последовал вопрос, сказанный издевательским тоном. Симон не мог узнать обладателя басистого голоса. Возможно, тот был из другого отдела, и они до этого не пересекались. Что ж, это к лучшему. — Пошёл нахер, я не пидор, — фыркнул Нильс и, видимо, умыв руки, поспешил на выход под смех своего приятеля. О нет, Нильс пусть и не был геем, но пидором точно. Отличное и весьма подходящее описание. Оставшись в тишине, Эрикссон только закатил глаза, понимая, что мог выйти и сказать этим сплетникам пару ласковых, но не стал. Уж больно было интересно, во сколько эти умники оценивают его задницу. И обидно, раз для них он был так хорош, чтобы в кратчайшие сроки соблазнить владельца компании, то почему не пошёл сразу выше – охмурять самого короля? Зачем ему мелкая рыбёшка в таком большом море? Фантазия коллег с каждым разом удивляла всё больше. Им с таким размахом нужно было идти в театральный, либо же сидеть дома и писать книги, но никак не работать на такую компанию, как OB.Rig. Подойдя к своему столу, Симон увидел жёлтый стикер, приклеенный на монитор рабочего компьютера. Стоило закрасться в голову мысли, что это от Вильгельма (у того была привычка писать что-то на стикерах в квартире), как улыбка сама полезла на лицо. Правда, ненадолго, так как на бумажке было написано не что иное, как: "Улетай на родину, сучка." Сзади послышался смех. Симону даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это сделал. Поступок был детским и максимально мерзким. Такие сообщения парень получал в последний раз лишь в средней и старшей школе. М-да, он ещё раз убедился, что работал в окружении людей с умственными способностями шестилетних детей. И как только они получили тут рабочие места? В обеденный перерыв Эрикссон решил не беспокоить Вильгельма, ведь стоило оказаться на нужном этаже, как он, ещё не выйдя из лифта, услышал ор, доносящийся из чужого кабинета. О да, лучше чем притворяться извращенцем (а притворяться ли?) или же придумывать сногсшибательные планы мести, у Оберга получалось лишь орать на своих подопечных и всех тех, кто сумел его расстроить или же разозлить. Симон пусть и не был шибко умным (иначе бы он не пошёл работать в это змеиное логово), но точно не являлся самоубийцей. Даже будучи любимцем главы компании, он бы не рискнул войти в это адское место. Точно не сейчас. Парень был уверен, что если он и выживет после данного посещения, то его задница – точно нет. Лишь идиот пойдёт к голодному и разъярённому льву. С сочувствием глянув на Фелис, что лишь приподняла от безысходности брови, заметив его в коридоре, он кивнул той с милой улыбкой. Пожелав хорошего дня и побольше терпения, пошагал обратно. Было жаль девушку, которой приходилось слушать такие выступления чуть ли не каждый день. Симон бы точно не хотел оказаться на её месте – он был уверен, что та часто попадала под горячую руку. Спустившись в кафе на первом этаже здания, Симон решил приобрести пару сэндвичей и вернуться наверх. Мозолить глаза себе любимому и продолжать слушать сплетни от коллег не имелось никакого желания. Он уже успел устать от них за прошедшие часы, а впереди ещё было шесть часов рабочего времени. Благополучно добраться до места назначения не получилось — Симон, видимо, был проклят, так как при выходе на него налетел не кто иной, как Винсент собственной персоной. Благо, в руках того ничего не было, а Эрикссон был уже с опытом, поэтому сохранил драгоценный обед в целости и сохранности. Но это не шибко обрадовало, так как блондин не был единственным спешащим в кафетерий – Камилла неслась в помещение с двумя бумажными стаканчиками. И всё содержимое теперь было на когда-то белой рубашке Симона. Чёртов горячий кофе. А он говорил, что не в ладах с ним. Эрикссон не смог сдержать крика, пусть и чудом удержался на ногах на этот раз. Кипяток впитался в ткань и обжигал нежную кожу плеча и груди. Девушка отчаянно просила прощения, кто-то смеялся, а Винсент, на удивление, почему-то не разделял всеобщей радости и пытался буквально стянуть с несчастного парня испорченную рубашку на глазах у всех. Им, видимо, не хватало зрелища в представлении, в котором Симону снова пришлось участвовать без своего согласия. — Ты плачешь, Эрикссон? — Нильс был неподалёку, поэтому парень отчетливо слышал его слова, но не стал акцентировать на этом внимание. Намного важнее сейчас было выбраться из дрожащих рук Винсента и пройти в уборную. Грудь нещадно жгло, до слёз из глаз. Холодная вода из-под крана не шибко помогала, и Симон со злостью признал, что получил ожог. Благо, волдырей не было. Пока. Не став снимать мокрую ткань полностью, а лишь оставив рубашку расстёгнутой, парень вышел из лифта и под удивлённый взгляд Фелис вошёл в нужный кабинет без стука. Там его встретил не менее удивлённый взгляд Вильгельма, сидящего за столом со стопкой бумаг. Одним поднятым пальцем вверх показав, что он не желает ничего слышать, Симон по-хозяйски открыл шкаф в чужом кабинете и снял с вешалки первую попавшуюся рубашку. — Детка, что произошло? С тобой всё в порядке? У тебя покраснела кожа, — Оберг встал с места и хотел подойти к парню, но его отвлёк зазвонивший телефон. Симон в этот момент, успев избавиться от мокрой ткани и нацепив чистую чужую рубашку, вышел из кабинета. Чёрта с два он покажет перед кем-то слабость.***
Единственное, что хотел сделать Симон, вернувшись домой — уткнуться в подушку и заснуть мёртвым сном. Денёк, видимо, выдался богатым на события не у него одного, ведь Вильгельм выглядит не лучше, зевая каждые пять минут. Но несмотря на всё это, они оба не спешили идти на боковую. Парень с наслаждением лежал в чужих объятиях, представляя, как уже завтра они избавятся от проблемы номер один – а именно, гомофобной соседки. Плюс, его давно волновал один вопрос, который он не мог никак задать – не было подходящего случая. — Когда именно я сумел заинтересовать тебя в таком плане? Каким образом? — он нарушил тишину, чувствуя счастье, растекающееся в груди, — Тебе в душу запал мой приступ, когда я задыхался у твоих ног, или мои стоны? — не смог сдержать улыбку под конец, смотря на чужое лицо, наполняющееся паникой. — В первый день? Симон почувствовал, как сонливость покидает его тело и вопросительно поднял бровь. Такого ответа он точно не ожидал. — В твой первый рабочий день, а если точнее, ещё на собеседовании, — признался Оберг, положив ладонь на чужую грудь и получив шипение в ответ – боль от ожога давала о себе знать. — О да, — кивнул Симон, вспоминая, как Кристина Оберг вела допрос, а Вильгельм молча сидел позади, будто его это всё совсем не касалось, — Ты меня глазами пожирал, а твоя мать готова была сожрать прямо так, без жарки и со всеми костями. Вильгельм нервно улыбнулся. Он умел быть уверенным в себе на все сто и сносящим всё на своём пути. Но Симон так же видел другую его сторону – нежную, неуверенную и очень заботливую. — И ты всё ещё хочешь встречаться со мной? — с неким страхом, пытаясь подшутить, — Со мной, владельцем компании OB.Rig, у которого деспотичная мать и сумасшедшая соседка? — А ещё больная фантазия и одни извращения в голове, — добавил Симон весёлым тоном, желая довести-таки своего начальника до обморока, — Плюс я не знаю, понравится ли мне секс с тобой. Хотя, учитывая, что ты придумывал ради одной старухи и что сотворил со мной перед её глазами, то с этим проблем быть не должно. Да и стонешь ничуть не хуже меня, мне понравилось. — Твои стоны мне тоже очень понравились, — добавил тише Вильгельм. — О, поверь мне, я заметил это ещё в первую ночь, — довольно проворковал Эрикссон и засмеялся, увидев, как покраснело чужое лицо, — Но я прекрасно понимаю реакцию твоего дружка, так как мои стоны и правда слишком горячие, — самодовольно произнёс он. — Твой испанский звучит ещё горячее, — пробормотал мужчина в чужую грудь. — Что, прости? — То, как ты обматерил старуху на испанском сегодня утром. О да, Симон позволил себе сказать старухе пару ласковых перед тем, как уйти на работу. Фрида напала на них сразу, без подготовки – Вильгельм даже не успел запереть дверь. Они старались не слушать и не обращать внимания на громкие и жалкие крики о том, что благодаря им её увозят в глушь, продолжая переговариваться друг с другом ни о чём и тем самым зля старушку ещё сильнее. Фрида, поняв, что брань не возымела на соседей никакого эффекта, позволила себе схватить Симона за руку. Этого парень уже не мог позволить, поэтому развернувшись, обматерил старуху с ног до головы на родном испанском. Та явно такого не ожидала. Было видно, что она пусть и не знала языка, но прекрасно понимала содержание. Всё же, мат – он и в Африке мат. Поэтому ей пришлось лишь побеждённо отступить назад. Вильгельм всё это время не сводил с Симона восхищённого и гордого взгляда, никак не вмешиваясь в перепалку. Лишь после подал парню руку, стоя уже на ступенях ведущей вниз лестницы. — Надеюсь, Вы будете вспоминать наше велеколепное соитие в своей новой обители, — доброжелательно произнёс он, всё же взглянув в холодные голубые глаза. О, ему будет не хватать этого взгляда. Но вернёмся к реальному времени... — Неужели мы, можно сказать, избавились от этой занозы в заднице? — неверяще произнёс Симон. — Да, но есть так же плохая новость, — со вздохом ответил Вильгельм, не разделяя чужой радости. — Только не говори, что в её квартиру заедет ещё одна бабуля или мужик, бастующий против ЛГБТ-сообщества. Мне с головой хватает гомофобов в жизни. — Никого такого. Квартиру займут дальние родственники этой грымзы, — поспешил успокоить Вильгельм и выпустил из объятий чужое тело, теперь полностью повернувшись к парню, — Послезавтра я уеду в командировку. Узнал об этом лишь сегодня – Кристина поставила меня перед фактом. — Так вот на кого ты орал сегодня днём, — Симон попытался скрыть грусть в голосе, — Надолго? — Стой, ты слышал? — удивлённо спросил мужчина, нахмурив брови, — Всего на четыре дня, я вернусь быстро. — Любимый, — начал Симон, сделав на обращении акцент, — тебя слышал весь этаж. Не завидую твоей секретарше, я бы уже остался без ушей, либо ушёл в мир иной, схватив очередной приступ. — Ну, она не поедет со мной и успеет от этого отдохнуть, — мужчина лёг на место, — Кстати, что за инцидент с кофе. Снова Винсент? Симон лишь кивнул, с недовольством смотря на свою грудь и не имея желания раскрывать подробности. — Видимо, я не очень доходчиво объяснил ему, для чего людям нужны ноги и глаза, — мужчина не скрыл недовольства в голосе, начиная закипать. Симон поспешил обнять его за шею, в надежде успокоить. Видеть злого начальника у себя в постели не хотелось. Его хватало и на работе. — Так это он из-за тебя побежал ко мне извиняться, а сегодня чуть не раздел перед всеми посетителями кафе? — ЧТО он сделал?! — Не заводись, любимый, сегодня на это нет причин, — попытка пошутить не увенчались успехом. Симон следил, как быстро сменялись эмоции на чужом лице. Кажется, Вильгельм продумывал план убийства, не иначе, учитывая, как крепко он стискивал зубы. Дело набирало плохой оборот. Взяв в ладони чужой точёный подбородок, Симон с чувством поцеловал недовольно поджатые губы. — На мою честь никто не покушался, — новая попытка успокоить, — Точно не так, как ты, — и пошутить. Да, Симон вряд ли позволил бы кому другому прижать себя к стенке в общественном месте и практически вбивать в бетонную поверхность на протяжении пяти минут перед глазами разъярённой пенсионерки. На такое способен и благословлён лишь Оберг. И парень был уверен, что тот не единственный человек с особыми наклонностями в своей большой и властной семье. Казалось, Кристина не отставала от сына, держа у себя в подвале неугодивших работников и поедая их на завтрак, обед и ужин. Другого от неё он не ожидал, пусть и был знаком с этой страшной женщиной всего два часа от силы. И желательно, чтобы всё оставалось так и дальше. В кошмарах Симону хватало и Фриды. — Думаю, Винсент искренне переживал обо мне и хотел лишь помочь, — хотя, Симон был уверен, он сделал бы этим лишь хуже: между тем, чтобы гулять по всему зданию с ожогом и с огромным пятном на рубашке, и тем, чтобы оголиться (пусть и лишь сверху) перед всеми работниками, что и так перемывали ему все кости, Симон бы выбрал первое. Однозначно. И нет, он не выгораживал Винсента. Тот заслужил небольшую трёпку, но точно не смерть от рук собственного начальника и, по совместительству, парня Симона Эрикссона. — Он переживал лишь о своей бледной и тощей заднице, — недовольно выдохнул Оберг. — Ты видел его задницу? — парень не смог удержать смешок. — Не беспокойся, он не в моём вкусе. — Да что ты? — Симон зацепился за тему, желая разбавить убийственную атмосферу, — И какие же задницы в вкусе такого извращенца, как ты? — Сочные, — поцелуй в щёку, — загорелые, — в уголок губ, — и молодые, — Вильгельм накрыл чужие губы своими и притянул раслабленное тело к себе поближе. — Я рад, что ты уточнил возраст, так как на ум пришла лишь Фрида. Могу вас, кстати, познакомить, она одинока. Поморщившись от чужих слов, Вильгельм недовольно простонал: — Я сказал сочные, Симон, — рука полезла под одеяло и сжала чужую упругую ягодицу под визг, сорвавшийся с полных, искусанных губ. Оставшись довольным и не убирая ладонь, что так удобно устроилась внизу. Вильгельм продолжил выцеловывать узоры на чужой тонкой шее. — Прости, любовь моя, я хочу тебя, но точно не сегодня, — было тяжело говорить, когда тебя буквально пожирали и сжимали в крепких тисках, но Симон постарался взять себя в руки (хотя уже находился в чужих), — Тем более, я не подготовился. — Жаль, — с силой оторвавшись от соблазнительного и разгорячённого тела, — Хотя, мы могли бы устроить Фриде прощальную весёлую ночку. — Пусть уходит с миром. Молча согласившись и выключив свет, Вильгельм в последний раз поцеловал сладкие губы своего мальчика и начал удобнее устраиваться в постели: положив одну руку себе под голову, второй мужчина как ни в чём не бывало вновь пролез под чужие пижамные штаны с боксёрами. Ощущать под ладонью голую кожу было приятно. Симон, конечно, повозмущался ради приличия (приличия между ними, кстати, никогда и не было), но поняв, что этого мужчину не пробить, лишь с довольной улыбкой закрыл глаза, радуясь, что в темноте этого не видно. Всё же, это его мужчина, а не чей-либо...***
Оказалось, что родственники перевезли Фриду к себе в частный дом. Это, правда, была не психбольница и не дом престарелых, но свежий воздух должен был пойти старухе на пользу. Улыбка не сходила с лица Симона. Даже мелкие глупые издёвки и шалости коллег на работе не смогли его расстроить. Вильгельм разделял его хорошее настроение, поэтому вечером они зашли в квартиру с хорошей бутылкой красного вина в руках. Симон с облегчением в душе благодарил Господа за то, что им удалось избавиться от Фриды до того, как Вилле пришлось бы взяться за ещё один козырь в своём рукаве. А именно, за нелепые костюмы убийцы из фильма "Крик" – чёрный длинный плащ с белой маской. Прекрасно. Парень помнил, как после показа и даже примерки Вильгельмом одного из костюмов, он с обречённым смехом указал на то, что для полноты картины в руках этого безумца не хватало только косы. Тот серьёзно и без запинки ответил, что и та имеется. Удивился ли Симон, услышав это? Совершенно нет. Сомневаться в идеях Вильгельма и в том, что они и правда их реализуют, не приходилось. Фантазия у этого мужчины работала хорошо. Теперь стало понятно, откуда брались новые несуществующие истории в офисе об их интимной жизни. Работники были все в начальника. Ну что за красота. Радость от нового сожительства не продлилась долго, и с соседями пришлось познакомиться (пусть и не напрямую), быстрее, чем ожидалось. Бурный и тихий сеанс поцелуев с Вильгельмом был прерван громким женским криком удовольствия из-за стены. Лишь идиот был не понял, чем занимались новоиспечённые соседи. С огромной неохотой оторвавшись от приятного дела, Симон недоумённо сел на бедра лежащего под ним мужчины и тупо глянул на белую стену, что находилась всего в тридцати сантиметрах. — Они серьёзно? Вновь услышав женские довольные стоны, Вильгельм сел, обернув руки вокруг талии Эрикссона, тем самым не дав встать с себя и ответил: — Более чем. Данный концерт продолжался уже минут семь. И пусть их новые соседи не были такими громкими, как они сами и делали это явно не специально – не им назло, а лишь ради собственного удовольствия, их всё равно было очень хорошо слышно. Спасибо картонным стенам. — Фриды на них не хватает, — недовольно пробубнил Симон, сам не веря, что говорит это. Не прошло и двадцати четырёх часов с момента переезда той. Они определённо были прокляты старухой, не иначе. Все старания и время, потраченное Симоном на подготовку к настоящему первому разу с Вилле, прошли даром. И теперь он сидел, недовольно надув губы и прислонившись к спинке кровати со скрещенными руками на груди. Всё же, ему стоило приобрести беруши – очень полезная и нужная в обиходе вещь. В момент, когда прозвучал особенно громкий и протяжный стон, Симон поморщился. Он пусть и был полным извращенцем по словам Фриды, но точно не возбуждался, слушая, как другие занимаются сексом. Разве что завидовал. — Звучит как вызов, — Вильгельм, желая приободрить недовольного парня, поделился с ним той самой улыбкой, которая не сулила ничего хорошего. По крайней мере, для веселившихся сейчас соседей. — Определённо, — не мешкая, согласился Эрикссон, будто только и ожидая, когда данное предложение прозвучит из чужих уст, — Но если ты ещё раз возьмёшь меня, прижав к грязной бетонной стене на лестничной площадке, то, клянусь богом, я оставлю тебя без твоих стальных яйц, — прошептал парень, глядя прямо в чужие горящие огнём азарта, глаза. Это прозвучало жарко. — Откусишь? — довольно ухмыльнулся Вильгельм и грязно лизнул чужие губы, оставив на них блестящий след от собственной слюны. — Отрежу! — Симон даже не поморщился, держа мужчину за воротник шелковистой бордовой пижамы. Было бы намного удобнее держать Вильгельма за галстук, как псину на поводке, но они уже успели сменить рабочие костюмы на домашние. А домашнюю одежду, к сожалению, снять не дали. Поэтому они определённо должны были уделать соседей в этом негласном соревновании, о котором знали лишь они сами. По настоящему делать что-то никто из них не собирался. Пусть и Вильгельм, как истинный джентльмен, предложил Симону хотя бы минет, но тот отмахнулся, говоря, что не собирается специально громко стонать во время такого. Их отношения должны были быть реальными на все 100%. Оба понимали, что не получат от притворства настоящего удовольствия. Симону определённо нравилась их духовная связь и командная работа, так как они, поняв друг друга без слов и жестов, начали своё представление одновременно: — Ах, Вилле, только не останавливайся! — Симон кричал, смотря прямо в стенку, а Вильгельм с удовольствием смотрел на развеселившегося парня и раскачивал кровать, — Сильнее! Женские стоны за стенкой слишком резко затихли, и Вильгельм быстро взял себя в руки, чтобы не рассмеялся. — Тебе нравится, как папочка трахает тебя? — он начал работать рукой быстрее. Симон с несерьёзным осуждением посмотрел на мужчину. Серьёзно? И это он-то, Симон, пересмотрел порно? — Ах, да, папочка... ох. Твоему малышу так хорошо! Ах! Соития за стенкой больше не было слышно, но парни не стали останавливаться, продлив шоу на всякий случай ещё на час, чтобы новоиспечённые соседи точно поняли, с кем имеют дело и запомнили свою первую ночь в новом доме надолго. Итогом стал вновь сорвавшийся голос Симона, но даже к этому он уже успел привыкнуть, поэтому ложился спать пусть и уставшим, но довольным даже не смотря на то, что Вильгельму нужно было уезжать с утра. Оберг, как и в прошлую ночь, приземлил свою ладонь на законное место в виде чужой ягодицы.***
Стоя на пороге квартиры и провожая с утра мужчину, Симон услышал, как отворилась соседняя железная дверь. Дальше последовал явно удивлённый и громкий женский вздох. — З-здравствуйте, Мистер Оберг, — на лестничную площадку неуверенно вышла высокая девушка с длинными тёмными волосами. Под широко раскрытыми от удивления глазами мужчина заметил тёмные тени. Было видно, что та не спала большую часть ночи. — Доброе утро, Меддисон, — рабочим тоном ответил Вильгельм и вновь обратил внимание на заспанного и максимально домашнего парня, которому теперь тоже пришлось выйти в свет. Симон был поражён не меньше мявшейся и дико покрасневшей коллеги. Та явно долгое время сторожила их в своей квартире, чтобы поймать при выходе и, возможно, выдать недовольную тираду о произошедшем ночью. Но вот незадача... пусть они и не находились на работе, но вряд ли кто-то бы высказал недовольство своему начальнику. Тем более, когда это был Вильгельм Оберг - вспыльчивый и холодный (только не для Симона) директор OB.Rig. — Детка, не стой долго в подъезде, поспи перед работой, — Вильгельм развернул парня к себе и с удовольствием завладел пухлыми губами, не стесняясь сразу проникнуть языком в чужой рот. Вильгельм в принципе никого не стеснялся, как успел заметить Симон. А он же, напротив, с неловкостью пытался успеть за чужим напором. Одни звуки поцелуев на лестничной площадке могли смутить даже каменную статую, не то что молодую удивлённую девушку, которая не могла оторвать глаз от представления в свою честь. Шикнув от особенно сильного укуса, парень нехотя отошёл назад, не сумев сдержать довольной улыбки. Вильгельм хмыкнул. Когда доволен его малыш – он тоже доволен. — Напиши мне, как доберёшься и не забывай звонить! — Обязательно, любовь моя, — Вильгельм не удержался и вновь потянувшись, прикусил чужую нижнюю губу, напоследок шлёпнув успевшего расслабиться парня по ягодице, — Я буду очень скучать. Проводив игривого мужчину, Симон всё же сухо поздоровался с коллегой, что кажется, даже не дышала всё это время и зашёл к себе в квартиру.***
На работу Симон сегодня выбрался пешком, погода была просто чудесной и полностью соответствовала его настроению. Уже в офисе он заметил огромное количество обращённого к своей скромной персоне внимания. И нет, после слухов об отношениях с Обергом он успел к этому привыкнуть. Но сегодня точно что-то было не так, ведь даже люди из других отделов, которых Симон ни разу не видел до этого, оборачивались ему в след. С его одеждой что-то не так? Размазалась подводка? Решив сходить в уборную и проверить на всякий случай, парень оказался схвачен по пути взволнованной секретаршей своего начальника. — Ты уже видел это? — девушка чуть ли не тыкала экраном своего телефона в чужое лицо. Симон, поморщившись от яркого света, отошёл чуть назад, чтобы наконец увидеть то, что та так отчаянно пыталась ему показать. В чате под названием "Лучшие работники OB.Rig" (Симон даже не удивился тому, что не был туда добавлен), висело видео, отправленное Медди и подписанное, как: "Вы не поверите, кто это!!!" Симону даже не нужно было смотреть его, чтобы знать содержание. Новоиспечённая соседка и коллега засняла их ночное шоу. Всё это время он стоял с совершенно невозмутимым лицом, а Фелис выжидающе на него смотрела. — Что будешь делать? — Ничего, — обычным тоном ответил Эрикссон, — Не думаю, что этим пустяком стоит беспокоить Оберга. У него сейчас есть дела поважнее, а я от этой мелочи не умру. — Мелочь, серьёзно? — возмутилась девушка и даже напомнила чем-то своего начальника, — Симон, я же знаю, что они и так не дают тебе покоя. — Фелис, я человек взрослый и вполне способен сам справиться со всем этим. Мне не пятнадцать, в отличии от некоторых, — он обвёл взглядом коллег, что пристально на него смотрели: кто-то с неловкостью и неверием (чаще девушки), а кто-то даже не боялся подмигнуть и показать пошлый жест в виде двигающегося кулака у рта и языка за щекой. Поняв, что своим волнением она ничего не изменит, девушка лишь кивнула и пообещав на этот раз не беспокоить Оберга, ушла. Теперь всё встало на свои места. Встретившись глазами с Мэддисон, Симон довольно заметил как та сразу стушевалась и уткнулась в свой компьютер. Парень не собирался сдаваться и показывать свою уязвлённость. Он решил работать как ни в чём не бывало и этим лишь злил некоторых личностей. Естественно, поработать в тишине не получилось... — Сколько за ночь? — Что? — парень перевёл раздраженный взгляд на мужчину, стоявший у его стола, поняв, что игнорировать всех всё равно не получится. — Сколько берёшь за ночь? — ухмыльнулся Нильс. Сзади послышались смешки и тихий свист. О, команда поддержки. — Это ты должен спрашивать у шлюх у дороги или же своей матери, — улыбнулся Эрикссон. Его терпению тоже подошёл конец. Стоило разобраться с этим раз и навсегда. — Не строй из себя неприступную крепость, Эрикссон, я слышал, как ты стонешь. — А что, хуй встал? — серьёзно спросил Симон, не сводя глаз от самодовольного собеседника, — Я давно догадывался, что ты донимаешь меня из-за того, что сам вынужден скрываться свою ориентацию. Спорю, что по ночам дрочишь, представляя меня. Что ж, теперь у тебя будет хоть АСМР, не благодари. И смотри, не натри руку. Он видел, как возмущение и гнев застилали чужие тёмные глаза. Нильс был в шаге от удара, а Симон готов был ответить, но их прервали чужие голоса. Из лифта на их этаже вышло несколько людей. Симон сразу отметил для себя высокого мужчину с длинными тёмными кудрями. Осанка у того была прямой, голова горделиво поднята вверх, а голубые холодные глаза светились чем-то хищничным и уж сильно напоминали Эрикссону его бывшую гомофобную соседку. Тот же пронизывающий взгляд. Сзади плелась всё та же Фелис, низко опустив голову и после представила мужчину всем, как Августа Викстрёма – их нового временного директора во время отсутствия Оберга. Симон не был одним из тех, кто судит человека по внешности, но повадки сильно выдавали в Августе гнилую душу. Тот явно не был таким профессионалом, как Вильгельм и смотрел на подопечных как на тараканов под своими ногами. Что ж, Симон уже привык к такому, поэтому развернувшись к своему столу, продолжил работу, не слушая чужое показушное представление. В середине дня Симон почувствовал некую тревожность. Казалось, что он вдыхал воздух, но не дышал. Не чувствуя нужного организму кислорода, с каждым разом парень пытался вдохнуть всё больше, полной грудью, но ничего не выходило. Это было как пустое бессмысленное действие, не приносящее ничего. Обречённость и паника начали окутывать весь его разум... Осознав, что он на грани очередного приступа, Симон поспешил в уборную, решив, что остальные работники точно не должны видеть его в минуту слабости. Уже в туалете он начал судорожно расстегивать пуговицы на воротнике и тянуть галстук, в надежде освободить шею. Всё вокруг давило. Парень быстро воспользовался ингалятором и мутным взглядом посмотрел на себя в зеркало. Кабинка сзади отворилась и теперь его взгляд встретился тёмными глазами последнего человека, которого он сейчас хотел бы видеть. Нильс. Симона затащили в кабинку, как куклу. На задворках сознания лишь пронеслась злость на своё хилое телосложение и слабость. Хотя, в любой другой момент парень точно не позволил бы такому произойти. Когда парень более-менее пришёл в себя, то почувствовал влагу на груди и поморщился – чужие мерзкие губы уже касались его шеи. Потянув мужчину за волосы и кое-как скинув с себя руки, что уж снимали с него ремень, Эрикссон сделал то, что умел лучше всего — ударил коленом чужой пах. Нильс завыл, но не заставил себя долго ждать, вдарив в ответ кулаком прямо по челюсти. Симон застонал. Мужчина схватил его за полуголые плечи и потянув в сторону, теперь с силой ударил о стену напротив. На секунду перед глазами потемнело, а затылок прострелило болью. Симону показалось, что он услышал громкий шум и крики, но не мог понять, что происходит. Его снова куда-то тащили. Как только получилось освободиться из бледных тонких рук – странно, у Нильса была тёмная кожа и более массивные руки — Симон осел на пол, прижавшись голой спиной о холодную плитку стены. Перед глазами начало проясняться, но крики всё ещё были слышны будто сквозь толщу воды. Кажется, Нильс с кем-то дрался... — Тебе совсем башку снесло, придурок?! О, это однозначно был голос Винсента. — С каких пор ты записался в его защитники?! — прошипел Нильс, с носа которого текла кровь. Симона передёрнуло. Он почувствовал фантомный (или же нет) металлический запах в носу. Сейчас перед глазами будто дрались не коллеги, а его мать с отцом. Паника медленно овладевала им, но это было не в первый и точно не в последний раз, поэтому парень медленно встал на ноги и схватился руками за раковину. Глубокий вдох — выдох. Когда Симон уже видел всё чётко и мог мыслить здраво, на шум подоспели остальные работники и теперь пытались разнять разъярённых парней. На полу была кровь. Благо, на Симона никто не обратил внимания, поэтому он прошмыгнул мимо, стараясь не думать о боли в висках. Не в первый раз, он переживёт. Несчастной рубашке досталось даже больше, чем ему самому, ведь теперь та висела на нём на одном честном слове и больше напоминала тряпки. Он поклялся, что придёт завтра на работу в кроп-топе, раз рубашкам не суждено было выживать на его хрупких плечах. Уже третья за последние две недели. Этаж оказался пуст. Фелис не было на рабочем месте, поэтому Симон облегчённо отворил чужую дверь и застал в кабинете рывшегося в ящиках Викстрёма. Тот замер, как вор, пойманный на месте преступления. И Симон был уверен, что это так и есть, ведь того определённо не должно было быть в данном месте. Чёрта с два он поверит, что Вильгельм уступил кому-то, пусть и на время, свой кабинет. Соответственно, Эрикссон не стал тормозить, и наплевав на свой потрёпанный, побитый вид, зашёл в кабинет, как хозяин, ведь делал он это с прямого разрешения Вильгельма. — Кто разрешил входить без стука?! — голос прозвучал властно и Август выпрямил спину, засунув теперь руки в карманы штанов. Мужчина пытался выглядеть солидно и строго, но даже Эрикссон, не смотря на свой внешний вид, выглядел более уверенно. Он определённо видел фальшь и страх в чужих действиях. Симон хмыкнул и развернулся к ставшему родным шкафу в углу. Достав новый комплект одежды, он, не обращая внимания на мужчину, избавился от тряпок на теле и как ни в чём не бывало надел новую, на этот раз чёрную рубашку. Та пусть и была большой, но выглядела на нём даже стильно. Эрикссон остался доволен. — Я могу входит в этот кабинет в любое время дня и ночи, — твёрдым и довольным тоном произнёс Симон, закатывая рукава и при этом не отводя пристального и прожигающего взгляда с Августа, — А вот что тут делаете Вы, — акцент, — мне ещё предстоит узнать. Думаю, Вилле, — о, он с радостью отметил удивление в глубине испуганных голубых глаз, — тоже будет интересно это узнать. Откашлявшись, мужчина судорожно потёр пальцами лоб и нацепил на лицо доброжелательную улыбку – снова фальш, которой Симона не обмануть. Какая жалость. — Я просто искал чистые листы и бланки для заявлений, — попытался убедить мужчина, — Я брат Вильгельма, а Вы...? — Все бумаги Вы можете достать у Фелис, — всё тем же твёрдым тоном ответил парень, — И, думаю, Ваши подопечные введут Вас в курс дела и объяснят, кто я такой. Симон улыбнулся так же доброжелательно и фальшиво и указал рукой на дверь. — Что ж, после Вас. Август неуверенно вышел из-за стола и молча пошагал на выход...***
Симон вскоре узнал, что в офис приезжала бригада скорой помощи и Нильс оказался госпитализирован. Винсент спокойно сидел у своего рабочего места, пока кто-то из работников обрабатывал его рану на губе. Стоило Симону войти, как тот, заметив чужое присутствие, вскочил с места. Парень ожидал, что сейчас вновь получит по лицу кулаком, но никак не... заботы? — Симон, ты как? — в чужом голосе не было ни грамма фальши. Винсент правда волновался о нём, — Думаю, тебе лучше присесть, это может быть сотрясение. Всё внимание было направлено на них, и на этот раз Эрикссону даже стало неловко. Кто-то смотрел на Винсента, как на героя, кто-то явно осуждал, не понимая, почему, с их слов, он заступился за такую шлюху и избил коллегу. Переведя взгляд на встревоженного и уязвлённого парня, Симон тихо произнёс: — Со мной всё в порядке. Спасибо. — Симон... — Винсент, — уже громче, серьёзным тоном, — Поговорим после работы? Блондин нехотя кивнул и пошёл к своему столу, не сводя с него глаз. В оставшиеся часы Симон не делал ничего особенного, просто перебирал бумаги. Его не донимали ни работники, ни головная боль, что несомненно приносило облегчение. Но пострадавшая челюсть временами всё же давала о себе знать. И, вроде как, у него опухла правая щека. Решив заскочить по пути домой в магазин и приобрести тональный крем на всякий случай, Симон взял телефон в руки и поспешил на выход, не желая оставаться в этом месте ни на минуту больше нужного. Пять пропущенных от Вильгельма и семь сообщений. Чёрт. Разблокировав экран, Симон включил звук и заметил краем глаза Винсента в углу, что, видимо, поджидал именно его. Точно, он ведь обещал переговорить с ним. — Симон, с тобой точно всё хорошо? — блондин не сводил жалостливого взгляда с его лица, и Эрикссон понял, что это точно не из-за его природной красоты. Винсент сам выглядел не лучше, но Симон не стал на это указывать, невольно признав, что ему того даже жаль, ведь блондин пострадал именно из-за него. — Со мной всё хорошо. Подумаешь, помахались немножко, — неловко пошутил он, желая разбавить атмосферу. Винсент улыбнулся, на секунду замявшись. — Прости меня за всё то, что было раньше... — Ты уже просил прощения, — напомнил. — Да, я понимаю, но... Вроде как именно я всё это начал. — Слушай, я понимаю, почему ты извинился, — намекая на Вильгельма, — Но зачем помог мне сегодня? Нильс ведь твой друг. По крайней мере, был им. — Я, конечно, ещё та мразь, но точно не насильник, Симон. Парень поморщился при этих словах. Он был рад, что не помнил и половины того, что произошло в уборной. — То, что сделали Медди и Нильс – не простительно. Я не хочу, чтобы на тебя все так смотрели, — признался Винсент. Сейчас он выглядел для Симона, как провинившийся первоклашка, отчитывающийся перед учителем. — Почему? — решил всё же спросить, хотя что-то внутри подсказывало, что ему не стоит этого знать. — Потому что ты, вроде как, мне понравился... — Винсент остановился и прямо глянул на парня, — Но я отказывался себе в этом признаться и поэтому отыгрывался на человеке, что буквально сделал из меня гея? Пытался привлечь внимание... Простите, что? — Смею заметить, что для привлечения моего внимания, достаточно было лишь сделать комплимент. Ну или хотя бы подмигнуть или улыбнуться, — натянутая улыбка, — И уж точно не стоило сбивать меня с ног при любой удобной возможности. Винсент покрылся красными пятнами смущения. — Мне за это очень стыдно. Я просто не мог разобраться в себе и решил избавиться от проблемы. А моей проблемой в тот момент был ты... Симон не стал давить на блондина, понимая, что тот имеет в виду. Не каждый способен принять то, что не совсем гетеросексуален. Это, правда, не оправдывало его ужасных действий, но Винсент нашёл в себе силы признать ошибку и уже не раз извинился. Попрощавшись с ним на хорошей ноте, парень поспешил домой...***
— Стой, ты серьёзно собираешься идти на работу в этом? — недовольный голос прозвучал из трубки телефона. Симон красовался перед зеркалом в тёмных широких штанах и чёрном обтягивающем кроп-топе. С экрана смартфона за ним следил недовольный Вильгельм. — Я уже говорил, что проклят на рубашки, а кроме топа в моём гардеробе больше ничего нет. Мужчина нахмурился и осуждающе глянул на парня. — Нет, Вильгельм, я не пойду на работу в чёртовой пижаме. — Но ты в ней такой милашка, — мечтательный вздох. — А в этом я секси, — довольным тоном. — В этом и проблема, Симон. Ты идёшь в офис, — о, парень узнал этот командный тон, — Я запрещаю. — Сейчас мой начальник не ты, Вилле, а Август, — Эрикссон подмигнул и послал мужчине воздушный поцелуй, — Так что приезжай быстрее. — Ты выглядишь привлекательно, детка. Я боюсь, что все только и будут, что смотреть на тебя и совсем забудут о работе, — Оберг говорил с недовольством и даже обидой. — Они и так занимаются чем угодно, но только не работой, — Симон надел пиджак, который был таким же коротким, как и сам топ и рассмеялся, услышав недовольный вздох. — Клянусь, ты доведёшь меня до обморока. — Я этого и добиваюсь, любовь моя. — Я заставлю Фелис следить за тобой целый день, чтобы никто не подходил к тебе просто так. — Оставь бедную девушку в покое, изверг! Симон улыбнулся, сдерживаясь от того, чтобы поморщиться от боли в скуле и челюсти. Вильгельм не должен был заметить ничего странного – а он был весьма внимательным к деталям. Но Эрикссон был хорошим актёром, плюс косметика делала своё дело, скрыв все следы. И всё же он старался не показывать на камере лишь своё лицо, в частности, правую сторону, поэтому стоял поодаль, в полный рост. — Не буду скрывать, у меня ощущение, что ты идёшь на свидание, но никак не на работу, — Вильгельм чертыхнулся и прикрыл лицо ладонью. — Рад, что до тебя наконец дошло, — ответил Симон со всей возможной серьёзностью, — Я нашёл себе нового папочку, как только ты уехал, — смешок. Вильгельм не разделял чужого веселья и, кажется, воспринял слова серьёзно. — Вилле, я пошутил, — поспешил успокоить, — А теперь прошу простить, но я не хочу опаздывать на свою любимую работу, — сказал он, и послав мужчине чмок, отключил звонок. Можно было спокойно выдохнуть. До Вильгельма ещё не дошли новости о видео и произошедшей драке. Сам Симон лишь рассказал, как застукал Августа в чужом кабинете. О том, что Кристина послала на замену его троюродного брата (а Симон говорил, что в его семье все со странностями), Оберг не знал, поэтому первую часть звонка посвятил возмущениям. Как, собственно, и вторую, но там дело касалось уже внешнего вида Симона. Парень понимал, что заявляться в таком виде после всех слухов и видео, которое не посмотрел в здании разве что слепой и глухой, было весьма... скандально и даже опасно. Но он не будет Симоном Эрикссоном, если не войдёт сегодня в здание уверенной походкой и с высоко поднятой головой. Как и ожидалось, его появление вызвало настоящий ажиотаж. Винсент стоял с открытым ртом, а Фелис, что находилась рядом с их временным начальником, лишь ободряюще улыбнулась, выглядя при этом виноватой. Странно. — Это офис, а не ночной клуб, — стальным тоном прокомментировал Август, обведя его брезгливым взглядом, но при этом выглядя весьма довольным. Видимо, нашёл хорошую причину, чтобы отыграться на человеке, что застал его вчера в кабинете и не побрезговал унизить. — Ты уволен. Можешь собрать свои пожитки и отправляться домой. Послышалось довольное ликование некоторых работников, и Симон даже успел уловить тихое: "Он реально шлюха. Теперь я могу понять Нильса..." Что ж, ничего другого от стада и не ожидалось, поэтому лишь театрально вздохнув, парень склонился голову на бок. — Непристойно? — обиженным и невинным тоном, — Странно, а Мистер Оберг остался доволен. Я специально позвонил с утра нашему дорогому начальнику, — акцент, — и спросил официального позволения. Август стушевался, вся его напыщенность и авторитет посыпались на глазах. Все понимали, кто их настоящий директор, и Симон не побрезговал указать на это в очередной раз. — А теперь, с Вашего позволения, — милая улыбка, — Или же, если потребуется, с позволения Мистера Оберга, я сяду за своё место и начну работать. Фелис не удержалась от смешка, но получив озлобленный взгляд мужчины, сразу извинилась и опустила голову вниз. Август под насмешливым взглядом остальных, раздражённо вышел из зала. Кажется, Симон услышал одобряющие хлопки от девушек, что стояли неподалёку. — Ты что-то с чем-то, — сказал Винсент, подойдя ближе. — Спасибо? Они немного поговорили, успев обсудить состояние бедного Нильса. Чужая компания теперь совсем не раздражала. Эрикссон даже признал, что Винсент хороший собеседник, когда не ведёт себя как мудак. На лице того всё ещё красовалась рана, и он морщился, стоило улыбнуться. Симону показалось, что они станут хорошими друзьями. Сегодня парень чувствовал себя свободным, как никогда. Кажется, некоторая часть коллектива даже прониклась к нему уважением. Всё же, всех их объединяла не только работа в одной компании, но и нелюбовь к временному начальнику. Работать в тишине было приятно. Пусть многие и обращали на него внимание, когда проходит мимо, но Симон понимал, что это не из-за видео, а его наряда, который он выбрал осознанно. Самое главное – к нему не приставали. И, кажется, этим он был обязан Винсенту, ведь стоило кому оказаться в нескольких метрах от его рабочего стола, как блондин сразу отводил несчастного пристальным, угражающим взглядом. Это шокировало, но и смешило одновременно. Если бы Симон не знал Вильгельма, то решил бы, что это он приказал Винсенту следить за его безопасностью. В остальном всё было тихо и спокойно. От чтения документации Эрикссона отвлекло сообщение на телефоне: Ты должен остановить его! Номер был неизвестен, но на аватарке написавшего Симон узнал Фелис. Остановить кого и от чего? Гадать долго не пришлось, ведь стоило дверям лифта открыться на их этаже, как оттуда вылетел никто иной, как Вильгельм. Симон сначала впал в ступор, но пазл в его голове сложился быстро. Вильгельм нёсся прямо к столу Винсента. Эрикссон даже не успел моргнуть, как оказался между мужчинами, закрывая собой ничего не понимающего и испуганного блондина. — Симон, тебе лучше отойти, если не хочешь попасть под горячую руку, — буквально прошипел мужчина. Все вокруг затихли. Кажется, того трясло от злости. Симон сам успел испугаться, видя сумасшедшие глаза, в которых плескалось желание убивать. — Вилле, прошу, что ты собираешься делать? — парень говорил тихо, успокаивающим тоном, — Винсент тут ни при чём. — Ни при чём?! — крик сорвался с губ, и добрая часть работников вздрогнула. Симон вместе с ними. — Какого чёрта я узнаю от Фелис, что тебя избили и чуть не изнасиловали?! Окей, парню удалось перевести всё внимание на себя. Главное сейчас было говорить осторожно, фильтруя предложения. А это у Симона никогда не получалось. — Я не хотел отвлекать тебя по пустякам и... — Пустякам?! — Вильгельм подошёл ближе, и, кажется, не моргал всё это время. Симон еле удержался от того, чтобы не отступить назад. Он знал, что стоит ему подойти ближе к Винсенту, которого он и так защищал, как этот жест будет воспринят как предательство и принятие чужой стороны. — Ты называешь слитое видео, — кажется, Меддисон всхлипнула где-то рядом, — и избиение пустяками?! Серьёзно, Симон? — Я жив и здоров, — всё ещё пытаясь привести другого в чувства, — Винсент спас меня. — Ох, — улыбка, не сулящая ничего хорошего. Вильгельм перевёл зверский взгляд ему за спину, — Так ты у нас герой-любовничек? Что? У Симона задрожали руки. — Вилле, что именно тебе рассказали? — Эрикссон поднял ладони вверх и осторожно подошёл к мужчине ближе. Тот глянул на него как-то нехорошо и... уязвлённо? Так обычно выглядели люди, которых предали и бросили в самый худший момент их жизни... — Нильс и Винсент избили тебя и домогались в туалете, — чужой некогда уверенный, стальной голос начал дрожать. Было заметно, что слова произносились с большим трудом и болью, — А после ты пошёл домой с Винсентом чуть ли не под ручку, — ядовито. Симон прикрыл глаза и успокаивающе вдохнул пару раз полной грудью. Какой-то сплетник перевернул всю реальную историю с ног на голову. — Симон, тебе лучше найти этому всему хорошее объяснение, иначе, клянусь, я сломаю ему шею! — о, парень не сомневался в правдивости чужих слов. Вильгельм никогда не оставлял дела незаконченными. Не делал ничего лишь на половину – если он возьмёт телефон, то позвонит. Если возьмётся за оружие – выстрелит. Эриксону это пусть и нравилось, но пугало куда больше. — Вилле, прошу, давай пройдём к тебе в кабинет, и я расскажу тебе всё так, как было на самом деле, ничего не утаив, — Симон взял чужие холодные руки в свои, не прерывая с мужчиной зрительного контакта, — Тут слишком много ненужных ушей. Вильгельм лишь кивнул, позволив вести себя в нужном направлении...***
Уже в кабинете Симон присел на кожаный диван, понимая, что вряд ли устоит на ногах от напряжения, свалившегося на его плечи. — Начнём с самого начала, — парень сглотнул, чувствуя неприятную сухость в горле, — Меддисон отправила в рабочий чат видео, которое засняла ночью... Вильгельм напряжённо слушал, не перебивая, и Симон был ему благодарен, так как видел, чего это тому стоило – чужие руки всё ещё дрожали от злости. — После этого я начал получать смешки и издёвки – обычное дело. Но Нильс, — Вильгельм прикрыл глаза и изо всех сил пытался держать себя в руках и не сорваться с места, — пошёл дальше и поймал меня в уборной в не самое подходящее время, когда я отходил от очередного приступа. Будь это не так, то он точно не смог бы затащить меня в кабинку. Вильгельму хотелось закричать, чтобы Симон не затрагивал всех интимных подробностей, иначе они точно не смогут избежать убийства, но этого делать не пришлось: — Я не понимал, что происходит и честно не помню больше половины того, что он сделал, но могу сказать, что я точно дал ему по яйцам и получил в ответ в скулу и челюсть, если судить по ранам. Он так же приложил меня затылком о стену, — приостановил рассказ он, морщась от фантомной боли, — Дальше я ничего не понимал и помню лишь как Винсент вытащил меня наружу. Ну а дальше они уже разбирались между собой. Симон глянул на Вильгельма и ужаснулся – в чужих глазах стояли слёзы. Он не медля обнял мужчину, желая успокоить и сам ощутил себя в безопасности, почувствовав чужие руки, что обернулось вокруг его спины. — Винсент спас меня, Вилле. И отправил Нильса в больницу, — замолвил за нового друга словечко довольным тоном, — А сегодня он отгонял от меня всех любопытных. — Мне теперь расцеловать его в благодарностях? — недобрый смешок над ухом. Хватка Вильгельма стала сильнее, и парень поморщился, — Ты пропустил часть с вашим свиданием. — Ничего не было, Вилле, — поспешив оправдаться, прежде чем его задушат, — Он лишь извинился передо мной в очередной раз и объяснил причину бывшей неприязни. Симон молился, чтобы Оберг не захотел вдаваться в подробности и не стал цепляться к деталям. — Сегодня с утра мы вновь переговорили и даже решили стать друзьями. Вильгельм освободил парня из своих тисков и глянул в чужие глаза, пытаясь понять, ложь это или нет. — Винсент ни в чём не виноват, Вилле. Поверь мне. — Я очень хочу тебе верить, Симон. Но мне донесли совершенно иную вариацию событий, — пытаясь сдержать раздражение, — И не хочу скрывать, мне не очень нравится, сколько раз ты произнёс его имя за прошедшую минуту. Симон встал в ступор. — Кто? Эти сплетники? — уже не скрывая возмущения, — Как ты помнишь, по их словам мы тоже не просто раскачивали кровать. Вздохнув, Вильгельм был вынужден признать истину чужих слов. — Симон, если я узнаю, что ты что-то скрыл или не дай бог... — Ничего больше, клянусь, — Эрикссон поднял руки, признавая поражение и глянул в обеспокоенные и такие любимые глаза, — А теперь поцелуй меня, мой король лев, — усмехнулся. Мужчина не заставил себя ждать, впившись в чужие губы глубоким поцелуем. Каждое посасывание сопровождалось лёгким укусом, и Симон не скрывал довольных вздохов и стонов. Они будто не виделись целую вечность, хотя прошло всего двадцать четыре часа. И всё же, этого было достаточно, чтобы почувствовать сильную тоску. — Я безумно хочу взять тебя, — прошептал мужчина в чужие губы. Симон хотел ответить согласием, но был прерван – дверь в кабинет отворилась. — Вилле, братан, почему ты не предупредил, что вернёшься уже сегодня? — громкий довольный голос бил по ушам. Вильгельм не выпустил парня из объятий и повернувшись с ним вместе на месте (Симон теперь стоял к нарушителю их идиллии спиной), лишь раздраженно произнёс: — Убирайся вон из моего кабинета и здания! Август стоял, поражённо смотря на Оберга и пытаясь понять причину такого отношения. Неужели Эрикссон успел его сдать? — Думал, я настолько глуп и не знаю, что ты пытаешься прибрать к рукам компанию моей семьи?! — Вилле, всё совсем не... — Ты не часть моей семьи, Август. Симон, всё ещё находясь в чужих объятиях, боялся издать лишний шум, поэтому даже дышал через раз. Между кем ещё сегодня ему предстоит находиться? Эрикссон глубоко в душе надеялся, что лишь между кроватью и Вилле. – Убирайся, пока я дал возможность и не сломал тебе ноги! Август не смог скрыть страха в глазах и побеждённо повиновался, решив, что попытается всё исправить и объяснить позже. В его плане точно был просчёт. Стоило двери за ним закрыться, как Симон уткнулся лицом в чужую крепкую грудь и рассмеялся. — Мы точно прокляты!***
Уже в квартире Симон позволил Вильгельму снять с себя всю одежду, что ещё с утра не давала тому покоя. Мужчина оголял чужое желанное тело с особым восторгом и удовольствием, но был после остановлен и возмущённо уставился на самодовольное лицо своего личного демонёнка. — Потерпи ещё немного, любимый. Мне нужно подготовиться. Вильгельм лишь кивнул и неохотно выпустил соблазнительное голое тело из своих рук. Торопиться было некуда. Сегодня им точно не помешают. Во-первых, некому, так как соседи ещё находились на работе, а во-вторых, Оберга в этот раз не остановит даже пожар. Он сам огонь. Осыпая поцелуями-укусами чужую тонкую шею, он постепенно спускался всё ниже, переходя сначала на плечи, а после на грудь. Вильгельм не обделил внимание горошины чужих сосков, поочередно засасывая то один, то другой, и касаясь иногда их зубами в дразнящей манере под чужое шипение и вздохи. Симон не смог скрыть недовольства, всё время торопя мужчину, что наслаждался каждой секундой их уединения. Парень опасался, что им снова помешают, поэтому возмущался каждый раз, когда Вильгельм останавливался, желая его подразнить. Развернув возбуждённого парня спиной к себе, Оберг надавил на его спину, и Симон послушно встал на колени, оперевшись локтями о мягкий матрас. Поза была очень открытой и весьма смущающей, учитывая, что теперь его задница находилась прямо перед чужим лицом, но Симон успокаивал себя тем, что они делали и более смущающие вещи на глазах у других. — Вижу, ты хорошо подготовился, — довольно хмыкнул Вильгельм, надавив пальцем на колечко мышц. — Меньше слов, больше дела! — возмутился парень и задохнулся, стоило почувствовать чужой язык, который легко вторгся в него – не зря он провёл в ванной целых сорок минут. Вильгельм никогда до этого не делал римминг ни одному из своих партнёров, но Симону он готов был отлизать даже пятки, если тот попросит. Мышцы податливо раскрывались даже под самым лёгким давлением языка, и мужчина теперь с восторгом смотрел на поблескивающий от собственной слюны анус. Симон нетерпеливо вздохнул и схватил Вильгельма за руку, когда тот отстранился, чтобы достать лубрикант. — Я, конечно, рад, что ты так высоко оцениваешь качество моей слюны, — хмыкнул Вильгельм, с удовольствием наблюдая за недовольством на чужом раскрасневшемся лице, — Но твоя попка мне ещё пригодится в будущем, поэтому, думаю, нам всё же следует воспользоваться смазкой. Симон ничего не сказал, отвечая лишь стонами удовольствия на то, как чужие пальцы сейчас смазывали его изнутри. Вильгельм остался очень доволен собой. Настоящие стоны Симона звучали в тысячу раз лучше. Они были пусть и не громкие, но невероятно чувственные и заставляли переворачиваться всё внутри. Поняв, что парень скоро либо отключится от перевозбуждения, либо психанёт и покинет комнату, Вильгельм вынул пальцы под недовольное мычание и раскатал презерватив по члену. Симон, перевернувшись теперь на спину, следил за каждым его действием, не скрывая довольной улыбки. — Не жалеешь, что согласился стать моим парнем? — хмыкнул мужчина. — Признаю, снизу ты мне нравишься так же сильно. Но если не заткнёшься и сейчас же не приступишь к делу, то я правда пожалею об этом. Повиновавшись, Вильгельм сел между разведённых ног и всё же не удержался от того, чтобы ещё немного подразнить парня: проникнув внутрь лишь головкой, Вильгельм сразу вышел и теперь вёл членом по входу вверх-вниз, размазывая тем самым смазку. Симону жутко хотелось проматериться, но он не успел – Вильгельм наконец-то перестал валять дурака и вошёл внутрь наполовину, после остановившись. Эрикссон переоценил свои возможности и был благодарен мужчине за передышку. Всё же, даже несмотря на долгую и хорошую подготовку, он не мог принять Вильгельма полностью сразу. — Дыши, детка. Оберг взял в ладонь чужой истекающий предэякулятом член и поиграл с головкой, ведя круговыми движениями вокруг уретры. Симон заскулил, желая свести колени, но не смог. Кивнув на немой вопрос, он почувствовал, как Вильгельм вошёл полностью и вновь остановился. Парень задержал дыхание. В последний раз он занимался сексом четыре месяца назад, поэтому всё это было как в новинку. Он уже и забыл, какого чувствовать себя любимым. — Детка, не сжимайся так сильно, — выдохнул Оберг, теперь уже медленно надрачивая парню. — Отсоси, потом проси! Мстительно проведя несколько раз по чужой чувствительной головке ладонью и получив в ответ скулёж, Вильгельм начал осторожно двигать бёдрами, не сдержав собственный вздох удовольствия. Он ждал этого очень и очень давно. Ещё когда сидел в кабинете и слушал, как мать ведёт собеседование, опрашивая невысокого красиво парня с пленительными, подведёнными подводкой глазами, что мило мялся под его взглядом, но громко и уверенно отвечал на натиск Кристины. Зря он её вспомнил... Не успев набрать темп, оба парня вздрогнули от резкого и громкого телефонного звонка. Симон проматерился и схватив подушку, прикрыл ей собственное лицо в желании придушить, представляя на своём месте звонившего. Вильгельм решил игнорировать мать, и не выходя из парня, потянулся за смартфоном и сбросил звонок. Оберг не собирался отвлекаться и останавливаться, точно так же, как и Кристина, которая продолжила звонить. Чёрт побери их семейную черту – не отступать! Не переставая вдалбливать тело парня в постель, Вильгельм приложил палец на приоткрытые и искусанные губы в просьбе не шуметь и принял вызов. Что ж, если его мать и услышит их шоу, то ничего страшного. Сама напросилась. — Вильгельм, почему мне доложили, что ты покинул совещание директоров и вернулся в Стокгольм, а после выгнал Августа?! — начала недовольным голосом женщина, даже не поздоровавшись. Чужой командный тон разозлил мужчину – Симон понял это по тому, какими сильными и напористыми стали толчки. Боли не было, лишь одно удовольствие. Парень еле сдерживался, чтобы не застонать во всё горло и захватил зубами чужой палец, прижатый до этого к его губам. Вильгельм шикнул от укуса и улыбнулся. Ему понравилась эта игра. — И тебе здравствуй, мама, — Вильгельм прикрыл глаза на секунду и начал двигаться быстрее, надавив пальцем на чужой шаловливый язык, — Я ушёл потому, что захотел. Ты не можешь командовать и творить тёмные делишки за моей спиной. Эта компания уже больше не твоя. Оберг говорил твёрдо и смотрел всё это время лишь на распластавшегося под собой парня, что мстительно кусал его палец и боялся издать лишний звук. Что ж, Оберг был уверен, что мать уже слышит грязные шлепки их тел, и ничего страшного, если услышит ещё и сладкие стоны его любимого мальчика. Поставив разговор на громкую связь, Вильгельм положил телефон рядом с чужой головой и освободил свою руку из горячего плена. — Вильгельм, я без понятия, о чём ты... — стушевалась женщина и замолчала, видимо, услышав непристойные звуки. — Я знаю, что ты ещё не всё высказала, мама, — усмехнулся мужчина, — Но можешь продолжать орать, так как ты больше не имеешь власти и дел с моей, — акцентировал он, — компанией. Симон знал Вильгельма не первый день, поэтому сразу смекнул, чего именно тот хотел. Больше не сдерживаясь и совершенно не стесняясь чужой матери, парень застонал. Он был уже на финишной прямой, и Оберг понимал это, чувствуя, как стенки все чаще начали сжиматься вокруг его члена. Он тоже был близок. — Вильгельм, ты... — поражённый вздох. Симон кончил с громким стоном, испачкав чужую руку и собственную грудь. Вильгельм последовал за ним, сняв презерватив и кончив на чужую грудь. Теперь их сперма смешалась. Эрикссон глубоко дышал, ощущая себя окрылённым и совершенно не волнуясь о Кристине – Вильгельм сделал из него настоящего извращенца. Мужчина ещё долгое время следил за эмоциями на чужом лице и лёг рядом, взяв телефон чистой рукой. Кристина завершила вызов минуту назад. — Чёрт побери, мы каждый раз будем заниматься этим, когда на нас смотрят или подслушивают? — не удержавшись, возмутился Симон запыхавшимся голосом. — Не думаю, что мы сможем находить каждый раз нового слушателя, — пошутил мужчина...***
Утро следующего дня Симон запомнит надолго – в офисе Вильгельм просто рвал и метал. По помещению буквально летали папки. И, кажется, попадись под горячую руку мужчины Эрикссон, то, без шуток, полетел бы и он. Поэтому, желая сохранить собственную и так пострадавшую задницу, Симон держался сзади, сочувствующе глядя на каждого своего обидчика. Вильгельм был безжалостен. А чего они ожидали? Винсент держался так же сзади, находясь под аурой защиты парня своего начальника. После часовой тирады, в результате которой была уволена большая часть работников (Фелис после быстро набрала новый штат сотрудников), Вильгельм покинул офис. Как Симон узнал позже, тот навестил Нильса в больнице перед самой выпиской, после чего тому пришлось там задержаться ещё на некоторое время с многочисленными переломами пальцев, и не только – Эрикссон не желал вдаваться в подробности. Несчастную квартиру за которую они так боролись, решено было оставить. Симон не расстроился, ведь это не значило, что они покидают её навсегда — туда можно было вернуться в любой день. Перебравшись в огромный частный дом Оберга на окраине города, что был больше похож на дворец, Симон первым делом решил уточнить, кто живёт в домике по соседству. Всё же, прежде чем осматривать само жилье, стоило узнать, с кем ему придётся контактировать. Жизнь в прошлом многоквартирном доме многому научила. Доброжелательный – по крайней мере, Симону так показалось, – мужчина ответил, что живёт в доме с матерью, которую недавно перевёз к себе из центра... Симон перевёл настороженный взгляд на рыжеволосого мужчину, что крепче сжал его ладонь в своей, стоило услышать чужие слова. Оберг заинтересованно хмыкнул и вызывающе глянул в ответ на своего парня. — Вильгельм, нет, — обречённо прошептал Симон, не зная, смеяться ли с их очередного везения, и прекрасно понимая, что Оберга не остановить. — Вильгельм, да.