Дополнение

      Иногда Хонгу кажется, что он просто дополнение.       Косметическая, нефункциональная деталь прибора, интересный, но положенный на задний план мазок на работе великого художника, слабый отзвук примечательного аккорда и слабый переходный цвет между двумя насыщенными и акцентными красками на холсте. Хонг просто есть, просто всегда рядом, просто добавляет глубины и мельтешит рядом, чтобы сцена не была такой скучной, оттеняет всех, чтобы они сияли ярче.       Хонга по-настоящему не видят: ни кронпринц, ни Рон, ни Ганс, ни Розалин, ни даже Чхве Хан, добрая душа нараспашку. Кронпринц видит приёмного сына Кэйла, Рон – приемника Моланов, Ганс удовлетворяет подсознательную потребность в общении с кошками, Розалин заезжает только по делам и в целом обращает мало внимания, а Чхве Хан... Чхве Хан близок к тому, чтобы увидеть, со всеми этими тренировками и разговорами о ядах Леса Тьмы, но всё ещё недостаточен: он ослеплён сиянием Кэйла, как только тот появляется в комнате, и любое внимание переходит с Хонга на Кэйла.       Он благодарен, правда – Кэйл спас его с сестрой, приютил, накормил, научил множеству полезнейших навыков, дал поддержку, веру и шанс, позволил раскрыть потенциал и воссиять.       В то же время Кэйл их погубил.       Хонг навсегда останется таким – отзвуком, переходным цветом, добавочным действием и оттенением, глубиной. Он мог бы истерить, перетягивать внимание и возмущаться, но лишь обменивается тяжкими взглядами с Раоном и Он. Они-то понимают, понимают это смирение на грани безразличия. Вместе они растут и теряют желание и смысл быть энергичными, весёлыми и растуще-задорными: никто не смотрит, а у них самих ни на грамм желания продолжать.       Кэйл замечает, конечно, как всегда замечает всё, внимательный, чуткий и аналитичный. Всё было бы проще, ненавидь Хонг его за то, как они всегда остаются его тенями и продолжением, но Хонг не может себя заставить – в груди болезненно шевелится тёплая признательность и любовь. Как бы больно ни было быть рядом, Кэйл вновь оказывается единственным, кто действительно понимает. Кэйл раскрывает свои объятия для детей, принимает их к себе в очередной раз, о чём другие могли бы лишь мечтать, видит их и в то же время мешает видеть другим.       Хонгу, Он и Раону пора бы уходить, пора бы стать героями собственных историй, контролировать себя и жизнь, иметь тесные контакты и наконец не быть тенью. Чисто логически они там больше не нужны – с эпохи войн и охотников прошли годы, пришло время идти дальше, но они не могут.       Как бы ни было нелогично, каждый из них любит Кэйла. Хонг в своей любви тлеет-сгорает, захлёбывается в уважении, признательности и светлой грусти, этих карминовых глазах и тёплых руках.       Насколько бы всё было проще, ненавидь они Кэйла.       Но Хонг бесконечно предан и лоялен, а потому останется рядом верным сторожевым псом-тенью сопровождать Кэйла в благодарность за спасение, жизнь и личность.       Если Хонг так и останется незамеченным, да будет так.