Soundtrack: You Make Me Real — Rebekka Karijord
Не приносящий ничего, кроме потерянного времени, сон, раскрылся для Драко Малфоя своей новой, неизученной стороной. Теперь, для парня какие-то четыре часа сна казались несправедливо короткими, незаслуженно отобранными, бесчестно украденными. На улице ноябрь, дождь за окном, пронизывающий ветер, а в его комнате, центр Солнечной системы. Он проснулся ещё до будильника, с самым сильным ощущением за всю жизнь ― спокойствием. Аромат летнего мэнора кружил вокруг волшебника. Тихие капли стучащие в раму, убаюкивали. На подушке возле него, волны морского чёрного песка Исландии. Гермиона мирно спала на боку, обняв подушку. Драко не помнил другого такого же безмятежного утра, которые выпали на его долю. Мужчине не хотелось выбираться из постели, где всё пропахло её ароматом и запахом секса. От одного лишь воспоминания, безмятежность смахнуло, ровное дыхание сбилось. …Она в его объятиях, податливая, как горящая свеча, такая же обжигающе манящая. Малфой прикрыл ладонью глаза. «Доброе утро, блядь» ― пронеслось приветствие, откуда-то из-под одеяла, не самой умной его части тела. Связанный обязанностями, молодой инспектор, украдкой выбрался из постели, желая сохранить хоть толику царящего мира для девушки. Прикрыв за собой дверь, парень отправился собираться на службу. Контрастный душ прекрасно справился со своей задачей. ― Брауни, ― позвал домовика волшебник. Моментальный хлопок. ― Хозяин Драко, ― эльф глубоко поклонился. ― Господин желает завтрак? ― Будь добр. Хлопок. Через несколько минут на столе из светлого дерева уже не было свободного места. Малфой усмехнулся мысли, что его домовик, вероятно, сломался и теперь еды стало в несколько раз больше. Но более логичен вариант, где эльф пытается хозяина откормить, а спасшую его девушку... тоже откормить. И обоих ― до смерти. Малфой тихо рассмеялся неугомонности слуги. ― Что тебя рассмешило? В приоткрывшейся двери, прижавшись виском к дверному проёму, стояла Гермиона. На ней его рубашка и, если это возможно, в другой одежде парень не желал её видеть. ― Грейнджер, я только принял холодный душ. Молодой инспектор пытался нацепить маску серьёзности на рвущуюся наружу похотливую улыбку, но взгляд обуздать не выдавалось возможности. Девушка улыбнулась, продолжая жаться к стене. «Неправильно это» ― подумал парень. ― Иди ко мне, ― позвал он, протягивая руку. Разъединив её с бетоном, Малфой почувствовал удовлетворение. Тонкая ладонь легла в его, и притянув девушку, волшебник посадил Хранительницу к себе на колени. ― Я думал, ты будешь спать до ланча. Она фыркнула. ― Я высыпалась и за меньшее время. То, как гриффиндорка скривила нос, вызвало в парне приступ умиления. Ему ещё не разрешалось быть к ней близко настолько, чтобы без зазрения совести изучать и разглядывать её всю. Раньше ― украдкой, но теперь... ― Что? ― нахмурилась девушка. ― Я правда умею жить в ограниченных ресурсами условиях. Брови сошлись у переносицы, Драко услышанное не понравилось. «Она будто этим гордилась». ― Я не хочу, чтобы ты когда-либо ещё испытывала нехватку в чем-то, ― со всей серьёзностью ответил парень. ― Ну, знаешь ли, не все мы рождены с «золотой ложкой» во рту! ― карие глаза блеснули весёлым укором. ― И мне не на что жаловаться. С учётом всех реалий… Волшебница всё говорила, а Драко ближе прижал её к себе. Ворот его рубашки чуть съехал с изящного плеча, открывая обнажённый участок тела гриффиндорки. Мужчина прижался к нему лбом и слегка потёрся, вдыхая аромат кожи. ― Ты сводишь меня с ума, ― тихо на выдохе. Она замолчала. Одурманенный, Малфой оторвался от плеча девушки, чтобы ещё раз взглянуть на лицо, что теперь так близко от него. «Больше не далеко». Тёмные локоны щекочут его, и это самое приятное ощущение, которое может быть. Спокойный, как северное море в самый тихий из дней, парень прижал её к себе поцеловав. Томно, медленно. «Как свеча…» ― пронеслась у него мысль в голове. «Нет. Вот самое приятное чувство, которое может быть» ― поправил он себя, продолжая поцелуй. В окно постучалась сова. ― Ммм, теперь я ненавижу понедельники, ― прошептал ей в губы, недовольный тем, что их прервали. Волшебница поднялась с его ног. Драко забрал у птицы записку. ― Что-то важное? ― поинтересовалась девушка, макая в соус отломленный кусочек тоста, закидывая в рот. Глаза инспектора бегали по строчкам. ― Не совсем. Гермиона приподняла брови, ожидая ответа, чем развеселила парня. ― Ночью я отправил сову в Штаб. Предупредил, что на нас напали и ранили, и ты временно будешь отстранена от работы, ― отозвался волшебник продолжая читать. ― Ты. Что? ― шепеляво прозвучало. Щёчка пухлая от еды, за ней прятался кусочек тоста. Смесь невозмутимости при крайней непосредственности. Лицо Хранительницы растянулось в изумлении и следом, в гневе. ― А что нужно было, Грейнджер? На тебя напали, чуть не убили. С кем ты там была не ясно, но он тоже ранен. Меня задело. Или ты забыла, где я работаю? ― прищурился Драко. ― Ты разве не понимаешь? ― тут же взбесилась гриффиндорка, покончив с едой. ― От Министерства посыпятся вопросы! Если меня схватят и притащат в суд... ― ошарашенная, она покачала головой не веря такому исходу. ― Мне нельзя под суд Малфой. И дело не в «поцелуе дементора», что мне светит. Завидев недобрые нотки проступающие на лице мужчины, Хранительница попятилась к стене, не зная, какой реакции стоит ожидать. ― Я вернусь вечером, Грейнджер. И ты мне всё расскажешь, ― со злым прищуром, надавил словами инспектор. ― Я не могу вс… ― Всё, ― сверкнул он стального цвета глазами, перебивая. ― В Министерство можешь написать об увольнении. Всё равно я не вижу твоё там присутствие убедительным. Волшебница сцепила зубы, давя между ними вспыхнувшую злобу. ― Ты не можешь решать за меня, Малфой. Я… ― Что ты? ― он склонил голову к плечу. ― Мертва? В бегах? Прячешься? ― недобро прищурился, одаривая девушку менторским взглядом. ― Связалась не пойми с кем и крадешь тёмные артефакты, нападая на Министерство? ― она недоумённо на него посмотрела. ― О, да, Грейнджер. Я прекрасно знаю, что тебе за это грозит. И при этом, вероятно и половины ещё не знаю из того, что ты вытворяла. Особенно хочется узнать о тех, кто сегодня ночью намеревался сделать из тебя решето. Поэтому, ты будешь ждать меня здесь. Поняла? Малфой не кричал, практически не повышал голос, но тон, с которым парень с ней разговаривал, был холоден. Старший инспектор не принимал её возражения. ― У меня есть дела в Министерстве, ― пыталась стоять на своём. ― И ты расскажешь мне о них вечером, ― давил он словами. ― Ты не понимаешь, ― Хранительница в бессильной злобе замотала головой, больше не в силах препираться со слизеринцем. ― Я связана Обетом. Я не смогу рассказать всё, что ты захочешь, Драко, ― горячо выпалила волшебница, которую начал бить нервный озноб. ― Блядь, Грейнджер, ― сквозь зубы рявкнул парень, его гостья дрогнула. Инспектор шумно, болезненно выдохнул, прикрыв рукой лицо. ― Куда ты вляпалась? ― желваки заходили ходуном под светлой кожей. Девушка сглотнула, карие глаза заблестели. Она ненавидела ссоры. ― Всё сложно, Малфой. Чем меньше волшебников знает обо мне, тем лучше, ― заверила волшебница. Ноздри расширены, губы плотно сжаты, брови до онемения напряжены, выражение крайнего недовольства поселилось на лице мужчины. ― Квартира под «чарами крови», если покинешь её, внутрь без меня не попадёшь. Пожалуйста, Грейнджер, сделай, как я говорю. Он быстро взглянул на настенные часы, сжал челюсти. ― Мне пора. Парень окинул взглядом девушку: она жалась к стене, будто думала, что его гнев её затронет. Растрёпанные после сна волосы, в его рубашке, босая на паркете… Драко сменил гнев на милость. Выдохнув, сбрасывая с себя злое наваждения. Ментальные стеллажи в его личной библиотеке разъехались в стороны, освобождая пространство для собранности. Усмирив рвущееся недовольство, волшебник поправил запонки на манжетах и посмотрел прямо на свою ночную гостью. Голос выправился, став спокойным: ― Позови домовика, если что-то понадобится, а с Министерством, ― статный мужчина повел головой в сторону, разглядывая «ничего» на полу, раздумывая. Носок начищенных туфель несколько раз отбил дробь. ― Я что-нибудь решу. И когда поговорим, станет ясно, что делать дальше. Она молчала. Оглядев волшебницу, Малфой слегка ухмыльнулся, приподняв бровь. ― Тебе идут мои рубашки. Оставайся в них, ― а затем обернулся вокруг своей оси, трансгрессировав прочь. Без Драко в комнате вмиг стало как-то... холоднее. Грейнджер не понимала, он ли своим присутствием делает атмосферу, или сама квартира согревается от его пребывания, но мысли о спокойствии, которые посещали девушку когда слизеринец был рядом, исчезли вслед за ним. Взглянув на завтрак, она откусила хлеб. Пока волшебница пережёвывала, хруст тоста разгонял в груди тревогу. Гермиона его отложила, есть перехотелось. Быстрый душ, вещи, трансформированные из чистых футболок Драко, которые она одолжила, взяв из комода. Аккуратно уложенные магией пушащиеся волосы, и взгляд на себя в большое зеркало, что висело над раковиной: на дне карих глаз извивалось волнение. Давно залегшие тени под глазами гриффиндорки, разгладились, приобретая общий, здоровый цвет лица. И без того пухлые губы, запечатлевшие на себе прикосновения, являлись ярким пятном на симпатичном лице волшебницы. Девушка смутилась воспоминаниям, прокравшимся от разглядывания своих губ, лёгкий румянец коснулся щёк. Натягивая на себя вещи, Грейнджер вышла в гостиную, налить стакан воды. Отпивая из бокала, Хранительница повернулась к бару, который привлёк её внимание. Он начал отбрасывать цветные зайчики на стену, как только лучи утреннего солнца коснулись разноцветного стекла на полках. На барной стойке блеснуло и вспыхнуло сиреневым, привлекая внимание девушки. Гермиона застыла с бокалом у рта. Отставила стакан в сторону и взяла в руки то, что сейчас очень ценно и дорого. Тягучую, светло фиолетовую жидкость на 1/5 перелила в пустую, найденную в ванной баночку. Кобура на бедре. Потрёпанная мантия, наскоро залатанная заклинанием, застегнулась на вороте. Разворот на месте. Ничего. Гермиона ничего не ощутила. Из квартиры Малфоя волшебница не смогла трансгрессировать, вероятно, так работали его «Охранные чары». За спиной Хранительницы с щелчком закрылась входная дверь, места, что стало ей убежищем. Она обернулась, взглянув на неприглядную (такую же, как и другая на лестничной площадке) дверь, и подумала: «Имеет ли право считать это место ― своим убежищем? И может ли позволить себе вернуться сюда снова?» Спустившись на один лестничный марш, так, что бы волшебницу не заметили, она раскрутилась на площадке, нащупывая узкий тоннель ведущий туда, где её очень ждали.Годрикова впадина, Англия, Дом семьи Дамблдор, 11 Ноября, 2001 год.
Soundtrack: Light of the Seven — L'Orchestra Cinematique, Ramin Djawadi
Ноги коснулись брусчатого камня, стёртого подошвами времени, гладкого, как галька на берегу Темзы. Улочка неприметная, очищенная от слякоти первого снега, уводила к околице поселения. Чудные домики из двух этажей, где-то однотипные отдельно стоящие и двухквартирные, жались друг к другу. Калитка у одного из таких домов была не закрыта, но ни один магл этого бы не заметил. Здание находилось под куполом «Отталкивающих чар», а верхним слоем, укреплено «Чарами Фиделиуса», которые Гермиона старательно накладывала, уже для волшебников. Ни те, ни другие, на месте дома Дамблдоров не увидели бы ничего, кроме разрушенного здания, такого же заброшенного, как и дом семьи Поттеров, стоящий дальше по улице, почти в самом её конце. Грейнджер прошла через калитку, и чары, признав хозяйку, открыли вид на крыльцо с красной дверью. Медный дверной молоток в виде головы феникса был единственным, что ту украшало. Ручки не было. Волшебница позаботилась, чтобы никто чужой не смог войти внутрь. Девушка потянула молоток на себя и стукнув им раз, дверь со скрипом открылась. Коридор встретил гриффиндорку тишиной и сумраком. У входа на крючках висят мантии, волшебные зонты покоятся в высокой корзине, а многочисленная обувь разного калибра заполонила проход. Гостья щёлкнула выключателем и лампы затрещали магией освещая путь. В последний раз, девушка здесь была, когда подготавливала дом ― как новое убежище для Ордена. Как Хранитель, Грейнджер брала на себя обязанность безопасности всех её приспешников, которых теперь на пальцах одной руки пересчитать можно было. Шагая по полосатому домотканому ковру, Гермиона глубоко вздохнула, собираясь с силами. Деревянная лестница сбоку от волшебницы завибрировала под барабанной дробью быстрой поступи, лёгкой. Девушка улыбнулась, сразу узнав кому они принадлежат. Выглядывая через перила, над ней зависла миниатюрная фигурка и перепрыгивая через оставшиеся ступеньки, врезалась в гриффиндорку, крепко сжав в объятиях. В нос гостьи ударил аромат цветов и лекарства. ― Как же я скучала! Прямые чёрные волосы собраны в косу, под глазами залегли тени беспокойного сна, а в них самих, ясный голубой оттенок стал каким-то разбавленным, усталым. Гермиона крепко обняла подругу в ответ. ― И я скучала, Марта. Как вы здесь? ― её охватила озабоченность. ― Я думала тебя поймали, когда Дорин вернулся один! Я так переживала, ― Марта шмыгнула носом, выпуская из рук главу Однена. ― Майклу совсем плохо, ― ресницы девушки были мокрыми, но слёз она не проливала. ― Карадок с ним день и ночь, а теперь и Дорин на постельном режиме. Бесится, как вейла злющая, ― скривилась брюнетка, жалуясь. Гермиона устало хмыкнула, представляя, как её защитник пытается нарушить указы «старика». ― Я принесла кое-что важное. Из полы мантии гриффиндорка выудила бутылёк со светло-фиолетовой прозрачной жидкостью, отдала Марте. Глаза подруги расширились и улыбка на лице из счастливой в одночасье стала облегченно-благодарной. Орденовцы давно пытались всякими способами вылечить Майкла, но обычный бадьян почти не помогал, слишком медленно заживлял многочисленные раны и они снова успевали воспалиться. Бесконечный процесс заживления, бесконечный рецидив. Парень страдал. Марта прерывисто вздохнула и слезинка всё же скользнула, блеснув влагой на коже. ― Спасибо, ― с придыханием вымолвила брюнета. И звучно чмокнув в щёку Хранительницу, убежала наверх, откуда начало доноситься ворчание. Грейнджер выдохнула, прикрыв глаза, как же она не хотела подниматься наверх. ― …а потом поспи, хорошо? ― послышался успокаивающий голос Марты. ― Я только и делаю, что сплю, ― устало-раздражённый тон, который саданул гриффиндорке по сердцу. Гостья вынырнула из-за угла, привалившись плечом к дверному проёму. На втором этаже, гостиную переоборудовали под местную больницу. Пришлось. Всё заставлено микстурами и травами, на подставках стоят остывшие котлы. Железный стол накрытый белой простынёй отодвинут в сторону, девушка знала, этой ночью его использовали по назначению. У восточной стены стоят две кровати, на которых лежат мужчины. Дорин сразу открыл глаза, словно почуял, что Гермиона здесь. В них, таких холодных, волшебница наткнулась на стену, напарник буравил девушку взглядом, молчал, и она понимала, что Дорин сдерживается, пытается не начать ссору, потому что «старик» ему попросту не даст продолжить. Смирившись с таким исходом, защитник прикрыл глаза и шумно выдохнул. Поправил бинты на повреждённой руке и плече, перевернулся на другой бок, что бы не видеть её. Грейнджер поджала губы. Это лучшее, на что она могла надеяться. Марта сидела между койками мужчин и снимала со старшего брата промокшие жёлтые бинты, он кривился, но терпел, и Хранительница удивлялась тому, сколько в этом парне внутренней силы ― терпеть эти продолжительные мучения. Одна сторона его щеки была оплавлена и лоснилась, у Лестрейнджей в брата Марты попало «Огненным заклятием». Левая рука покрывалась сукровицей, гноясь и до сих пор кровила от расщепа, потому что их «ищейке» пришлось трангрессировать самому, без их тайного изобретения, которым воспользовались Гермиона и Дорин. Это было бы меньшей из проблем парня, если бы Майкл не был левшой. Правый бок весь перевязан, торс блестит от пота, у мужчины не сходила горячка. Хранительница боялась, что это не последствия долгого заживления, а яд или заражение. Мужчина поднял голову, тряхнув «охапкой осенних листьев» на голове, сбрасывая с глаз вспотевшие волосы и улыбнулся ей так открыто, что гриффиндорке стало больно в груди. ― Привет, Хранительница, ― голос тихий и глубокий. Грейнджер поджав, закусила губы и шмыгнув носом направилась к ним. ― Привет, «малявка», ― добро кольнула словом волшебница. Майкл затрясся от смеха, но тут же прекратил, сдавленно простонав от боли. Он выглядел плохо. Как вчера Малфой истекающий кровью, бледный, как смерть, так и их ищейка выглядел скверно. Марта любовно обтирала его тело и меняла компрессы добавив наконец-то к растворам красного бадьяна. Теперь во всех затрепыхалась надежда на то, что парень выкарабкается. ― Выглядишь погано, ― он хмыкнул, подначивая девушку на их старую игру: «у кого увечий больше ― тот и проиграл». ― Под стать тебе старалась, ― улыбнулась волшебница. Марта только качала головой. Майкл остался доволен. ― Спасибо тебе, ― поблагодарил её подопечный. У Грейнджер сжало горло. Несправедливо, что за её недосмотр расплачивается орденовец. Она должна была, там, у Лестрейнджей, проверить все ли успели выбраться, прежде чем её увёл Дорин. ― Где Карадок? ― спросила Хранительница, оборачиваясь по сторонам. Брюнетка указала на дверь в одну из спален, которая была приоткрыта. За столом у окна «старик» что-то записывал в журнал. Он повернулся на тихий стук и улыбнулся гостье, как родной. ― Здравствуй, Хранительница. У Грейнджер на сердце мгновенно стало теплее при взгляде на мужчину, он источал ауру покровительства, понимания и спокойствия. Что-то отдалённое проскакивало ещё у одного волшебника, с которым она была знакома. ― Привет, ― отозвалась девушка присаживаясь рядом с наставником на жёсткий стул. Она притянула колени к груди и смотрела на то, что делал мистер Дирборн. Мужчина вел учёт зелий и ингредиентов. Рядом лежали свёрнутые карты и обрывочные записи. ― Когда идём? ― спросила девушка, уперев подбородок в ноги. Карие глаза в упор на «старика», он свёл седые брови вместе. ― Спасибо, что пришла, Гермиона, ― голос прозвучал серьёзнее чем обычно, ― но ты с нами не пойдёшь на рейд. Она выпрямилась. ― Почему это? ― Наверное потому, Хранительница, что нападавшие точно знали, за кем охотились, и это для нас плохая новость, ― мужчина сморщил губы, задумавшись. ― Они следили за Дорином какое-то время. Когда ты с парнем Малфоев трансгрессировала, Фигг ещё поборолся с гадами, и услышал, что за ним шли по следу, последние недели. А теперь, он вывел их на тебя, ― «старик» посмотрел волшебнице в глаза. ― От того он стал ещё более ершистым. Ни с кем не разговаривает. ― Со мной тоже, ― хмыкнула она. ― Он считает, что облажался, ― пожал плечами наставник. ― Он не виноват. ― Отчего же? Это его прямая задача, сделать так, чтобы вокруг тебя не было и намёка на угрозу. А вышло всё, наоборот. Не нужно было тебе идти с ним вчера, ― мистер Дирборн не отчитывал девушку, говорил с ней мягко, но волшебница чувствовала себя выпотрошенной. ― Кроме меня никто бы не достал бадьян, ― защищалась гриффиндорка, хотя никто не нападал. ― Я тоже хороший зельевар, девочка, ― он усмехнулся с долей самодовольства, чем сгладил её шипастые слова. ― Я не могу отсиживаться, Карадок, ― она покачала головой, ― просто не могу. Мы больше двух лет искали Долохова, ублюдок, как крыса умело скрывался, и если бы не мракоборцы со своими рейдами, мы так бы и продолжали тыкать пальцем в небо. Нам слишком повезло, что Федра его узнала и продала информацию, ― сокрушалась Грейнджер. Дирборн мерно постукивал подушечками пальцев по столу выслушивая девушку, мужчина прекрасно её изучил, и знал, что девочке тяжело и иногда, просто нужно выговориться. ― Мне жаль Федру. Она была хорошей женщиной, а я так и не сходил к ней на могилу, хотел возложить цветы, ― в спокойном голосе легкая грусть. ― Я могу это сделать, всё равно мне нужно… туда, ― неопределённо сказала девушка, «старик» кивнул, зная, что это данный ею Обет. ― Потерпи недельку, Дорин залижет раны и отправитесь вместе. ― Нет. ― Гермиона… ― Нет, Карадок. Ты сам сказал, что за ним следили, мы засветились в переулке. И знаешь, что погано? Я узнала одного! Он из бывших «Пожирателей», ублюдок дружбу водил с Долоховым, я помню их! Они напали на нас в кафе, когда мы с Гарри и Роном отправились за крестражами, ― плевалась словами девушка. ― Я пойду без Дорина. ― Скажешь ему об этом сама? ― мужчина поднял кустистую бровь. Волшебница бросила взгляд исподлобья, зная, что ей тогда предстоит выслушать. ― Я так понимаю, тебя есть кому защитить? ― «старик» прищурился. Нехотя, гостья кивнула. ― Мне не нравится это, Хранительница. Очень не нравится, ― лицо наставника исказила гримаса. ― Зря ты втянула Малфоя. Он заметен, во всех отношениях. И его… прошлое… ― Оно есть у всех, ― парировала гриффиндорка, добавив стали в голос. Он кивнул. ― Но не у всех на руке метка, девочка, ― они сверлили друг друга прищуром тёмных глаз. ― У меня нет причин ему доверять. ― Даже той, что вчера Малфой без вопросов пришёл меня спасти? ― на лице главы Ордена проскочило презрение. «Да, она знала о Драко больше, чем кто-либо из присутствующий здесь, но не частно усомниться в её словах только потому что она...» ― Ну-ну, не сердись, ― хмыкнул мужчина. ― Мне стоит кое-что спросить у тебя. Я могу это сделать? ― взгляд цепкий. Гермиона уже знала что услышит, соглашаясь. ― Это просто... случайность или большее? Волшебница не стала уточнять. Уткнулась губами в колени, а взглядом в старые потёртые половицы. Что она могла ответить и стоило ли? Подняла взгляд к побеленному потолку, заостряя внимание на испещряющих его трещинах, выдыхая вместе с воздухом ответ: ― Большее. «Старик» кивнул, снова. Грейнджер не видела отклика на лице мужчины, но поселить зерно сомнения в его непринятии помощи, в лице Драко, стоило. ― Мне кажется, поэтому Дорина и выследили. Он стал околачиваться вокруг меня, следить за мной и Малфоем, ― прохладной ладонью она прикрыла глаза, снимая напряжение. ― Молодость… ― покачал головой Карадок. ― Разберись с этим, Гермиона, пока твои... воздыхатели не поубивались в погоне за тобой. Она возмущённо скривилась от такой наглости, «старик» тихо рассмеялся. Спросил: ― Ты у него была? Хранительница кивнула. ― Квартира под «Чарами крови», попасть внутрь может только он, или с его разрешения. Произнесённые слова немного успокоили наставника. ― Хорошо, ― мужчина шлёпнул ладонью по колену, подытоживая. ― Не высовывайся, не присылай сюда сов, только патронус. Потом, с уже привычным девушке сожалением в глазах, достал свою палочку. Гриффиндорка знала, что сейчас будет. Она готова. Боль. Снова, поджигающая её разум, боль. Провожая взглядом измученную волшебницу, наставник остановил её. ― Я хочу, что бы ты знала, Гермиона. Гостья устало повернулась к мужчине окровавленным лицом. Её глаза были красные, сегодня, под «тренировкой» ― она заплакала, впервые за долгое время. ― Я горжусь тобой. Будь ты моей дочерью, я... ― старик сглотнул, он и воспринимал Грейнджер, как дочь. ― Я не пожелал бы тебе такой доли и уберёг, если бы мог. Хранительница вымученно улыбнулась мистеру Дирборну, глядя в тёмные глаза наполненные страданием, от того, что ему приходилось с ней делать. Стоя в ванной комнате, смывая кровь с лица, Гермиона настраивалась на другой разговор, который выпьет из неё все соки. «А пока, она даст себе отдохнуть в кресле наставника, восстанавливая силы». Волшебница пришла в себя от запахов еды, что защекотали нос, дразня аппетит. За окнами уже нет дневного света, волшебницу просто срубило от изнеможения. «Ещё одно дело». Марта держала брата за руку, парень уснул. Потливость и жар его начали спадать, это был хороший признак, бадьян помогал ему и изнутри, и снаружи. Брюнетка бросила на стоящую за её спиной девушку взгляд и сразу всё поняла, уходя в другую комнату, только кивнула на спящего брата, намекнув о тишине. Грейнджер присела на нагретое место, младшей Вэйн, между кроватей. ― Привет, ― тихо сказала она своему защитнику. Дорин перевернулся на спину, всё так же с закрытыми глазами. «Он не хотел её видеть? Или так сдерживался, что бы не начать кричать? Или ещё с десяток причин...» ― нахмурилась гриффиндорка, рассуждая. ― Привет, ― наконец отозвался мужчина. ― Как ты себя чувствуешь? ― девушка теребила край своей футболки, занимая руки. ― Жить буду, ― выдохнул её подопечный. ― Спасибо. Что снова спас меня. Они были напарниками уже три года. Гермиона часто вверяла ему свою жизнь, и Дорин её не подводил. Как бы не выстраивалось их общение сейчас, волшебница хотела, что бы парень знал, она ему благодарна. Дорин открыл глаза и посмотрел на Грейнджер болезненно, с примесью колючей злобы на дне ледников. ― Тебе не за что меня благодарить, ― сквозь зубы прошептал слова, оглядываясь на спящего Майкла. ― Этого не должно было произойти. Я облажался. ― Да. Ты облажался, ― буднично согласилась с ним девушка, ― но если бы не твоё чутье… ― Дерьмовое чутьё у меня стало, Хранительница, ― слова пропитались ядом, ― раз позволил за собой хвост водить столько времени. ― Дорин… ― Передай предателю мои слова благодарности, ― выплюнул он. ― Ублюдок сделал то, что должен был я. Уберёг тебя. Гермиона тяжело покачала головой, вздыхая. Как же она, блядь, устала. И голова ещё трещала будто по швам от легилименции наставника. ― Карадок, Марта и Норманн отправятся на слежку. Норманн по ночам, место в Министерстве ему терять нельзя, Отдел разработок слишком для нас важен. Парень буравил взглядом любые предметы на поверхности, игнорируя присутствие главы Ордена. Девушка кивнула своим запутанным, кисельным мыслям и собралась уходить. Дорин задержал её, взяв за запястье. Не грубо. Непривычно. Гермиона поёжилась. ― Здесь безопасно. Не уходи, ― глаза, что ледники, пытались просверлить в душе волшебницы брешь, но для него там всё давно было устлано железом. ― Нет, Дорин. ― Одного пса подбили, ты прикормила другого? ― слова точно яд, от боли. Но Гермионе не больно, это боль его. – А он знает во что ввязался вообще? Готов костьми лечь за тебя? Богатенький щенок готов себя стереть из обычной жизни, как это сделали мы все? Хват на руке волшебницы усиливался с каждым брошенным парнем словом. Гермиона терпела, но теперь по другой причине: то чувство страха, что Дорин в ней вызвал своей выходкой, Драко погасил. И сейчас она не боялась ни гнева, ни ревности напарника. ― Нет, не знает, Фигг, ― кивнула гостья, соглашаясь с предположениями мужчины, ― но вчера он тоже был серьёзно ранен. Свой волшебник в Штабе нам будет полезен. ― Малфой, ― скривился парень, словно фамилия была ругательством. ― Ты узнал кого-то ещё вчера? ― она аккуратно высвободила свою руку из его сухой ладони. ― Нет, только Яксли. Других не опознал, а просить их улыбнуться для рекламы как-то знаешь, не подумал. «...ещё Яксли. И Роули» ― гриффиндорка сделала заметку передать анонимку в Штаб. ― Поправляйся Дорин, и не делай больше глупостей, пожалуйста. Через неделю отправимся выслеживать Яксли и его дружков, ― оскалилась волшебница, предвкушая поимку «Пожирателей». Нахмурилась, продолжая. ― Не нравится мне, что они тебя «пасли» столько времени. Что ещё могли увидеть или услышать? Почему раньше не взяли? Одни вопросы… ― устало потерла глаза до ярких вспышек под веками. ― Я потерял драконью кровь, когда меня разоружили, ― понурый, косматый, всегда злой. ― Блядь, ― только и вырвалось из Грейнджер. ― Значится производство приостанавливается. Гадство-то какое! ― волшебница злилась. Этот ингредиент был крайне важен для того зелья, что она создала. Смерив «злого волка», который являлся её напарником и живым щитом, смирившимся взглядом, на прощание пожелала ему скорейшего выздоровления. ― Я этого так не оставлю, ты должна понимать. ― Прекрати Фигг, ты ― мой защитник. Им и оставайся. Девушка попрощалась со всеми своими подопечными. В спину её жгло голубое пламя холодных глаз. Единственное, что Хранительнице сейчас хотелось, так это побыстрее убраться подальше, где спокойно. Туда, где её ждут. Она надеялась, что ждут.⋆⋅☆⋅⋆
Soundtrack: Nightcall — London Grammar
Стоя под дверью с табличкой №19, Гермиона ощущала двоякие чувства: томительного предвкушения спокойствия и нервозности. Сжав пальцы в кулак, раздалась негромкая дробь по дереву. Волшебница закусила губу в ожидании. Несколько секунд стояла тишина, и Грейнджер подумала, что, возможно, Драко ещё не вернулся со службы... но вот, дверь открылась, в коридоре темно, никого. В гостиную, сквозь окна, льётся искусственный свет уличных фонарей. Посередине комнаты стоит Малфой и смотрит на хмурую вечернюю улицу. У гостьи перехватило дыхание, на мгновение, но ей хватило. Такой высокий... покатые плечи из-за спрятанных в карманы брюк рук. Волшебница молча закрыла за собой входную дверь и подойдя, будто подкрадывалась, встала у парня за спиной. Единственное, что так сильно ей хотелось ― просто спокойствия, которое Хранительница ощущала в его присутствии. Прижавшись щекой между лопаток слизеринца, Гермиона неуверенно приобняла волшебника со спины, положив ладони ему на ребра. Он склонил голову и протяжно выдохнул. ― Привет, ― произнесла волшебница в пиджак пахнущий им, ткань приглушила слова, сказанное прозвучало глухо. ― Неужели, так будет всегда? ― так же тихо спросил он. ― «Так» ― это как? ― Я буду просить тебя что-то не делать, а ты будешь плевать на мои просьбы, ― голос пропитанный печалью с нотами раздражения. ― Прости. Мне нужно было уйти. Драко развернулся к Гермионе, взял в ладони её лицо и заглянул в глаза. Сам он источал разочарованность. ― Для чего? ― Отдать бадьян тем, для кого настой предназначался. Драко задумчиво кивнул, отпуская девушку. Он устало опустился в кресло у окна и принялся медленно массировать лицо. Длинные пальцы тёрли брови, Малфой был вымотан, как же гриффиндорка его понимала... ― Знаешь чего мне хочется? ― спросила девушка. Инспектор поднял на неё внимательный взгляд. ― Лечь с тобой в кровать и уснуть. Я смертельно устала. Драко хмыкнул, покачал головой и вызвал домовика, попросив того накрыть на стол. ― Ты мне задолжала, Грейнджер. По-крупному, ― у слизеринца наконец-то проскочил намёк на улыбку. ― Всегда? ― вдруг встрепенулась девушка его первому вопросу, заглядывая в серые глаза. Волшебник слабо рассмеялся: ― Сначала ужин, хитрая гриффиндорка, ― отозвался парень. Отодвинул для гостьи стул, приглашая её присесть за стол. ― Не на том ты факультете училась, Грейнджер. Ох, не на том. Закончив с едой, Гермиона нехотя, но отметила, что настроение у неё улучшилось, за ужином они вели нейтральную беседу. Драко не вдавался в подробности, что творится в Министерстве, девушка ждала подходящего момента, что бы выспросить. После обработки затянувшихся шрамов (его «целитель» приятно отметила хорошо заживающие раны, они начали рубцеваться), Инспектор плюхнулся на диван, вытягивая ноги, в домашней одежде парень выглядел нелепо. Волшебница отметила, что для неё Малфой всегда был... картинкой: статный молодой мужчина, неизменно в костюме и с манерами, от которых девушки теряют голову. «Она оказалась не исключением» ― из девушки вырвался короткий смешок, подпоясывающий пришедшую к ней мысль. ― Поделись, мне страшно не хватает сейчас лёгкости. ― Это моя заметка о тебе, ― улыбнулась волшебница, садясь по другую от него сторону дивана, опираясь на мягкий подлокотник, притянула ноги к себе. ― Я смешон? ― с лукавой надменностью вздёрнул бровь парень. Опустив взгляд, Гермиона смутилась. Слизеринец вызывал в волшебнице нечто неуловимое, что начинало трепыхаться от такого его взгляда: прямого, испытывающего, играющего с ней. Её нравилось. ― Вовсе нет. Просто, я не видела тебя… не в костюме. ― Зато без костюма видела, ― парировал волшебник с насмешливой ухмылочкой, он одновременно веселил девушку и вгонял в краску. Драко оглядел свои спортивные светлые брюки и такую же футболку, как нечто само собой разумеющееся. Потом, взглянул на Хранительницу, веселье в глазах напротив пропало. ― Готова? Уточнения не требовалось. Как бы Гермиона не оттягивала этот момент, он всё равно настал. Волшебница жевала губы в нерешительности и сомнениях. ― Грейнджер. Я думаю, что заслуживаю знать правду, ― прищурился мужчина. «Черт возьми. Зачем он такой умный? Обошёлся бы только привлекательностью» ― почти простонала в досаде гриффиндорка. Сдаваясь под натиском серого «неба», девушка кивнула, и запрокинув голову на спинку дивана, принялась разглядывать потолок с небывалым интересом, перебирая в голове мысли, с чего бы стоило начать... ― Это произошло летом того же года. Сразу после войны мы все были такими… ― она прикрыла глаза, сглатывая, ― разбитыми и потерянными. Лечили раненых, хоронили погибших, зализывали свои раны. То время я провела в «Норе». Миссис Уизли, хоть и была убита горем после потери Фреда, но всё равно не отпустила меня в Лондон, в старый дом родителей. Говорила, что опасно одной там жить, пока... всех «Пожирателей» не изловят, ― печальная улыбка коснулась губ Гермионы. ― Мне так натерпелось их увидеть. Попытаться обратить «Обливейт», который к ним сама и применила. Я так хотела вернуть свою старую жизнь, которую у меня отобрали, ― гриффиндорка тяжело вздохнула, зажмурившись. «Нет. Она не заплачет, уже столько было пролито слёз…» Малфой потянул Хранительницу за щиколотку к себе, и переместившись, девушка свернулась клубком у мужчины под боком. От воспоминаний, её начал бить озноб. Драко казался волшебнице болезненно горячим, хотя это она заледенела от того, что вновь возвращалась к прошлому. Мужская рука поглаживала предплечье Грейнджер, и движения посылали незримый сигнал о том, что он поддерживает её, что он рядом. И чёрт возьми. Гермионе, это стало прохладным бальзамом по опалённым внутренностям. Девушка проглотила начинающий душить её ком в горле и перевела взгляд на того, кто ждал от неё правды. ― Драко, пожалуйста, ― волшебница прикрыла глаза, ― я разрешаю тебе посмотреть самому. Я не хочу вновь произносить это в слух. По лицу парня блуждает спокойствие, но в светлой радужке едва заметно напряжение, Малфой всем видом пытался показать, что слова Хранительницы не вызвали в нём бурю. «Она ему доверяла». Откинувшись на спинку мягкого дивана, Гермиона подогнула под себя ноги в ожидании, от неё веяло благодарностью за оказанное мужчиной понимание. Он вынул из кобуры свою палочку и заведя древко между ними, прислонил кончик к виску девушки. Между бровей залегла глубокая морщинка, в глазах цвета свинца беспокойство и вопрос. Волшебница кивнула, понимая слизеринца без слов, она разрешает ему сделать это. ― «Легелименс». Глаза в глаза, никаких ментальных барьеров. Девушка впускает его в своё сознание. Там стерильно чисто... это обескураживает Драко. Он никогда не видел такого сознания ― «вымытого до скрипа». Стоит один в этой пустоте, оглядывается в поисках воспоминаний Грейнджер. Перед парнем появляется обширная картотека с подписанными секциями. Одни из ящиков выдвинулся навстречу гостю в сознании хозяйки, на ящике указана табличка «родители». Несколько раз сжимает и разжимает кулаки, Малфой уже догадывается, что может там увидеть, но это всё равно вышибает парня из равновесия. Перед ним раскрытая папка, оформленная, как личные дела сотрудников Министерства. Вверху страницы такая же подпись, что и на ящике. Печатные графы начинают вибрировать и плясать перед глазами, расплываясь, пока водоворот чернил не утягивают инспектора в темноту, а следом, Драко чувствует твёрдую поверхность под ногами. Он стоит в кабинете известного ему седовласого мужчины, это Бэзил, волшебник, что встретил Малфоев на Чемпионате мира по квиддичу в 94 году. Старик почти не изменился, такой же несуразный. Насколько парень помнил, мужчина специализировался на разрешении и регистрации порталов. Сбоку от себя, инспектор увидел её: встревоженную, изнеможденную, с залегшими тенями на лице, исхудавшую. Гриффиндорка изводила себя нервами и тревогами. ― Когда планируете отправиться, мисс Грейнджер? ― Как можно скорее, ― голос надломленный. ― Ближайший портал я могу для вас откры-ы-ыть, мх-мх-мх… ― задумчиво, мужчина проводит пальцем по строкам в журнале. ― 20 августа, ― сотрудник Министерства перевёл взгляд на Гермиону. ― Вам это подходит юная леди? Она мнётся, кусает нижнюю губу, что и без того израненная, та начинает кровить. Драко чувствует, как волшебнице хочется сдвинуть всё на ближайшую дату, ускорить, но она не пользуется своим положением. «Золотая девочка» не использует своё громкое имя. Лицо Малфоя наполовину искажено. «Он бы поступил иначе, заставил бы сделать так, как нужно ему. Добился бы переноса регистрации портала на более близкий срок, ...но не Грейнджер. Скромная, старающаяся не выделяться». ― Хорошо. 20-го, так 20-го, ― соглашается волшебница. Она оставляет адрес дома родителей в Австралии и покидает кабинет. Картина меняется, тёмный водоворот чернил выталкивает Малфоя в другое воспоминание. Гермиона идёт по улице, тепло и свежо, солнце на один диск над горизонтом ― только наступило утро. Вдоль улицы живая изгородь из кустарника с пожелтевшими тонкими стручками, она напомнила Драко об акации, что росла в его детстве у Нарциссы в оранжерее, жёлтая и пушистая, пахучая, у него проскочила мысль: «Когда цветёт акация? В Англии весной вроде бы…» ― парень нахмурился, и вернулся к воспоминаниям девушки. Вокруг солнечно и казалось бы жара, но в Австралии ― зима, гриффиндорка прячет руки в карманах толстовки. Волшебница остановилась напротив одноэтажного дома с большими панорамными окнами. Зажмурилась, тяжело дыша и сглатывая, а потом спрятала лицо в ладонях, руки её дрожали. Ей страшно заходить. Желание подойти и приобнять за плечи, закрутилось в груди парня, не было никого рядом с Грейнджер, кто мог бы успокоить девушку, сказать, что всё будет хорошо. Вынырнув из тревог, Гермиона глубоко вдыхает и медленно выдыхает несколько раз. Делает шаг через низкую выкрашенную в белый, калитку, у двери останавливается и несколько раз сжав ладони в кулак, заносит руку над дверью. Один стук костяшками по дереву и дверь с тихим скрипом открывается перед девушкой. Малфою это не нравится. Воспоминание сгущается ― это тревоги Грейнджер затемняют всё вокруг. Она входит в дом и натянутым голосом выкрикивает: ― Моника? Вендел? ...Это ваша соседка, ― Гермиона сыплет ругательствами себе под нос за то, что без разрешения зашла. ― Кто-нибудь есть дома? Моника? Проходит дальше через холл в гостиную. Драко видит, как волшебница застывает на месте, глаза распахнуты в них застыл ужас. Она кидается вперед срывается на дикий крик, падая на пол. Между диваном и окном лежат два тела, мужчины и женщины. Они не двигаются. У Грейнджер истерика. Незваная гостья прижимается к родителям, обнимает их и плачет, а Драко задыхается, ему плохо. Ему невыносимо видеть её такой, на грани срыва. Девушка прижимает ухо к груди родителей, прикрывая рот от рвущихся из груди рыданий, озирается вокруг, что-то ищет. Встаёт, запинается и падает, плачет, ползёт и снова встаёт опираясь на диван. В руках у волшебницы магловский аппарат с кнопочками, она по ним жмёт и ждёт. Её трясёт. А потом, начинает тараторить в аппарат о бригаде скорой помощи и полиции. В момент, когда Гермиона опускает руку с этой штукой, в которую говорила, предмет выскальзывает из пальцев звонко ударяясь о паркет. Драко смотрит туда же, куда и Грейнджер. На противоположной стене выжженое послание: «Ты следующая, грязная сука». Не двигается, она словно застыла, будто сама стала такой же, как родители. Лицом белая, как лист бумаги, глаза стеклянные. А потом, лицо волшебницы искажает накатывающая гримаса ярости и она кричит, с неистовой злобой швыряя в стену первый попавшийся под руку предмет, вазу с жёлтыми цветами. Звон разбитого стекла и её надрывный полный гнева и боли рёв. У него волосы на руках дыбом встали, Драко так сжал челюсти, что разболелась голова. Он тоже понял, чьих это рук дело. Кто оставил ей послание. «Пожиратели». Это была месть «Золотой девочке» ― они нашли её родителей. Вокруг сгущаются чернила и Драко ждёт новое видение, переводя дыхание от увиденного. До рези в глазах, белые стены, Малфой жмурится, промаргивается. На краю кровати сидит миссис Грейнджер в одежде пациентов. Женщина смотрит в стену перед собой, неподвижная. Гермиона безмолвно плачет, и Драко душит съёживающийся ком в горле. Девушка держит мать за руки и шепчет ей, что всё будет хорошо, она поправится, они снова будут ходить в парк на пикники... Миссис Грейнджер выглядит такой же пустой, какой увидел её Малфой в руках старухи Спора. Он уже знает, что это необратимо. Что пытки «Круциатусом» сломали не только психику её родителей до обнуления. Его начинает тошнить. Ему плохо на это смотреть. Воспоминание немного меняется, в палату заходит целитель в светло-голубом халате со странным висящим на шее прибором, и парень понимает, что это магловская больница. Этот медик, как их зовут маглы, проводит какие-то процедуры и обследования. Всё время, что девушка там, она, как под успокоительным драконьей дозы, убитая горем. ― Это ведь обратимо? Магловский целитель поджимает губы, молчит. ― Вы можете это исправить? ― голос бесцветный, глухой. Драко не может смотреть на неё, это невыносимо видеть Грейнджер такой, безжизненной, без красок, без цвета, прозрачная... не живая. ― Мы провели обследования мисс Уилкинс, ваши родители перенесли сильнейший инсульт, с отягчающими последствиями для мозга, ― движения гриффиндорки механические, глаза заплаканные. ― Мы можем только наблюдать их, но, я не могу вам дать надежду на их выздоровление. Лучшее, на что вы можете сейчас надеяться, что они смогут самостоятельно есть. Возможно, говорить. ― Но она же двигается, смотрите, ― Гермиону начинает трясти от подступающей истерики. Девушка показывает на мать, та еле уловимо раскачивается, всё так же смотря в одну точку, совершенно не реагируя на внешний мир. Магловский целитель склонился над женщиной, положил два пальца на запястье пациентки. Мужчина смотрит на свои наручные часы некоторое время, потом снова на женщину. Выпрямляется и выдыхая, ещё плотнее сжимает губы, переводит тяжёлый взгляд на заплаканную волшебницу. ― Она раскачивается в такт пульсу. Мне очень жаль. Гермиона срывается. Это был последний шаг по скользкому обрыву её эмоциональной устойчивости. Крик её режет Малфоя без ножа. Самого его душат слёзы. Дальше хоровод воспоминаний, обрывочных. Вот Грейнджер стоит рядом с Кингсли и мужчина ей что-то говорит, Драко не слышит разговора, но гриффиндорка хмурится, вникая в смысл услышанного, оседает в кресло. Другое воспоминание. Осунувшаяся, она издалека смотрит на мистера и миссис Грейнджер. Парень узнаёт место ― это больница Святого Мунго, они на пятом этаже. Волшебница не подходит к родителям, стоит, подпирая стену, в видом человека, которого выпотрошили. Ещё одно воспоминание, Гермиона в школе. Её спрашивает Поттер: «Как дела?» Девушка улыбается другу и отвечает: «Всё в порядке. Родители в норме, решили вернуться в Англию». Драко прошибает холодом от того, насколько убедительно она лжёт. Ещё картинка из прошлого. Грейнджер кричит на Кингсли, что он обещал найти ублюдков, которые сотворили это с её семьёй. Министр сильнее сжимает кулаки и отводит взгляд от разгневанной волшебницы. Мужчина с ней согласен, говорит, что Штаб не справляется, что «Пожиратели» до сих пор прячутся на свободе. Следующее воспоминание, она с Бруствером в парке, на дворе тёплая осень. Министр заглушает пространство вокруг них и спрашивает, на что она готова пойти ради того, чтобы найти тех, кто сотворил это с её родными. С горящими глазами, волшебница почти рычит от злобы, говоря, что на всё согласна. Министр передаёт девушке записку и не дожидаясь трансгрессирует. Что написано на клочке бумаги, Драко читает из-за её плеча:«Если Вы согласитесь, мисс Грейнджер, назад пути не будет. Вы исчезните для всех так же, как исчезли Ваши родители. Станете для всех не более чем воспоминанием. Остальное, мы обсудим только после Вашего согласия».
И Драко понимает, что это билет в один конец. Она приняла предложение Кингсли и это, как неравная сделка с дементором, отдать душу и остаться пустой оболочкой. «Мерлинблядьвсемогущий» ― Малфоя подкашивает, будто ломает ноги, осознание. Водоворот чернил выбросил парня в ещё одно воспоминание. Гриффиндорка стоит в дверях с Макгонагалл. ― А я не разрешаю! Я против, мисс Грейнджер! ― Минерва повышает голос, она подавленна, говорит с надрывном, в уголках мутных мудрых глаз стоят слёзы. ― Профессор… ― девушка разговаривает с бывшим деканом успокаивающим тоном, снисходительно, так разговаривают с детьми. ― Директор Макгонагалл, я так решила. Прошу вас, уважайте мой выбор. Мне лишь нужно... ― прерывистый вздох, девушке не просто себя контролировать. ― Мне нужно, что бы кто-то ещё знал. Я прошу от вас многого, простите меня, ― Грейнджер шмыгает носом, её самообладание где-то на грани, ― но это нужно мне, чтобы кто-то ещё знал правду. Только вы. ― Гермиона… Что же Вы делаете... Вы режете мою душу, дорогая моя. Зачем? Зачем вам это? Как же Ваши друзья, в конце концов? Это убьёт их, ― на последних произнесённых словах, женщина дрогнула голосом. ― Отпустите, ради Мерлина… ― Не могу! ― горячо вскрикивает Грейнджер. Драко выбрасывает из воспоминания резко, а следом, выталкивает из сознания девушки. Как слепой, парень пытается прийти в себя, потирая ладонью лицо. Тело ломит усталостью, взгляд на настенные часы ― они просидели так около часа, не двигаясь. Напротив него Грейнджер, тихо плачет. Девушка спокойно дышит, но слёзы от каждого её моргания катятся вниз. ― Это было лишнее. Я не могла тебя вытолкнуть раньше, ― голос у Хранительницы хриплый. Он сгрёб Гермиону в крепкие объятия, она даже не сопротивлялась, и зарывшись в кудрявые волосы лицом ― дышит, дышит этим до остервенения чудесным ароматом, что селит в нём спокойствие. Он не знал всего этого. Не знал, почему она изменилась. Не понимал. Не хотел понять. Ему тошно, что был таким идиотом. Ему больно. Как и ей. И в таких тёплых руках, волшебница наконец-то даёт себе разрешение плакать, в его объятиях. И Драко этому рад, она действительно ему доверилась. Она показала самое страшное, разделила с ним это. Парня топило чувство благодарности. ― Прости меня, ― сдавленно хрипит храбрая гриффиндорка в его плечо. И Драко просто ломает пополам от этого. Просто разъёбывает в хлам. Он разошелся трещинами и разбился от её слов. Сердце, что хранило тишину три года, неистово заходится в груди. Он не позволит такому случиться вновь. Она столько пережила... «Теперь, всё будет иначе». ― Всё хорошо, Грейнджер. Я с тобой, всё хорошо, — это единственное, что он может позволить себе сказать сейчас. Остальное ― фарс. Через один полный выпитый бокал огневиски, они тихо беседуют сидя в пол-оборота напротив друг друга, положив головы на спинку уютного дивана. Глаза в глаза. Между пальцев, Гермиона медленно вращала медный кнат, ей было спокойнее, когда она была занята делом. Наблюдая за волшебницей, Драко, медленно протянул и взял у несопротивляющейся девушки монетку из рук. С неким сомнением, она наблюдала за слизеринцем, ожидая, что будет дальше. Парень тепло ей улыбнулся, а потом, зажал кнат между пальцев руки и пропустил монетку плавной волной. Девушка лучезарно улыбнулась. ― Научи! ― искренняя радость светилась в её взгляде. Малфою нравился этот трюк с монеткой, но ещё больше, ему нравилось, когда девушка напротив него, была его солнцем. Пока они разговаривали, Драко показывал Хранительнице каждое движение. Гриффиндорка схватывала всё налету. «Моя заучка» ― подумал парень. Грейнджер рассказала ему, что обратилась к Кингсли Брустверу через Министерство Австралии, сразу же, как определила родителей в местную магловскую больницу. Министр поспособствовал перемещению её родителей в Мунго, но просил навещать их анонимно. Целители объявили, что мистер и миссис Грейнджер находятся в «открытой» коме, у них полностью отсутствует сознательная часть. «Наверное, "поцелуй дементора" на вкус таков же» ― проскочила у парня мысль, он поёжился, выбрасывая из головы всплывший образ. Хуже было тогда, когда целитель объявил, что подобные увечья являлись крайней степенью повреждений для маглов от Непростительно «Круцио». Потом уже, спустя время, Гермиона сложила одно к другому ― ещё тогда, помогая переместить родителей в Англию, министр, вероятно, задумал её вербовать. Дальше был лишь нервный срыв, один сплошной размытый хаос из череды дней, когда девушка была не в состоянии распознать сколько прошло времени. Личный целитель Брустверов выхаживал волшебницу до возвращения в Хогвартс. А в школе, Грейнджер носила ненавистную приклеившуюся маску «нормальности», когда в груди выжигало горе вперемешку с гневом. В середине первого семестра, Кингсли всё же переманил девушку к себе, посоветовал мягко подготовить окружение к тому, что скоро её «не станет». Гермиона должна была придумать достоверную легенду своей «гибели», такую, о причинах которой не возникло бы вопросов. Это оказалось самым лёгким. Она же маглорождённая, смерть в автокатастрофе всей семьёй и вот, волшебницу уже оплакивают и не задумываются, была ли эта смерть насильственной и не замешаны ли там волшебники. Всё просто. Скрывая проскочившую досаду, гриффиндорка поведала, как легко отдалилась от Поттера, потому что его роман с младшей Уизли, как раз набирал обороты. И она не винила друга за это, она была за него счастлива. Просто не рядом с ними. Волшебница постепенно свела на нет всё их дружеское, и вроде как не только, общение с Роном. Малфой про себя отметил, что это был самый правильный поступок в жизни Грейнджер. Следом, влепил себе мысленно оплеуху, продолжая слушать. Казалось, что никто за неё в этом мире-то и не держался на самом деле. Гермиона говорит об этом спокойно, смирившись, а Драко чувствует, как жжётся браслет на его правом запястье не прекращая, всё время их разговора. Она пришла в мир волшебников, чужой и непонятный, и осталась в нём одна. И эта пустота её сжирает и убивает. ― Убивала, ― поправляет себя девушка. ― Ты поэтому отказалась от должности Старосты школы? Хранительница кивнула. ― Смысл был соглашаться, когда мне вскоре нужно было навсегда исчезнуть? Да, тогда я ещё этого не знала, но... ― Гермиона пожала плечами, ― мне просто было не до того. Драко сжимает челюсти до скрипа на зубах, ему не нравится то, как она это говорит. Он не готов смириться так, как она. ― Отдалиться от всех оказалось так легко, что я ужаснулась даже, ― безрадостно хмыкнув, девушка взглянула за своего собеседника. ― А тут ты, ― уголок пухлых губ потянулся вверх, ― прилип ко мне со своим: «Давай делать проект, Грейнджер!» ― передразнила она парня. Слизеринец одарил волшебницу лицом: «Кому ты заливаешь?», и они тихо посмеялись воспоминаниям, когда профессор Слизнорт определил их в пару вести выпускной проект. ― Ты его закончил, ― улыбалась волшебница, ― я рада, что ты смог без меня. Мгновением назад, лёгкая улыбка упала с лица камнем, за словами гриффиндорки Драко видел большее и ему это не нравилось. Парню сегодня многое, что не нравилось, вероятно, виной тому слишком насыщенный день. ― Давай спать, ― вяло отозвалась девушка, удобнее устраиваясь на спинке дивана. ― Я расскажу остальное потом, у нас много времени впереди. Малфой потянулся к той, что пахла чудеснее всего на свете и поцеловал волшебницу в висок, поднимая её уставшую и вымотанную, утягивая за собой в спальню. В объятиях друг друга им снился чудесный сон: о мире, о любви, о свободе.