Светские разногласия

- Отвратительнейшее место. - Согласен.       Фролло, недовольно покосившись на своего собеседника, вернул своё внимание к сцене. Ему не особо нравился «Мышиный дом», однако больше особо развлечений, хоть сколько-нибудь подходящий для отдыха, не было. Особенно для злодеев. Только в Большом зале злодеи могли порой сесть друг с другом за стол и поговорить об интересных для себя вещах.       Судья не был близко знаком с Рэтклиффом, но всё же считал его наиболее подходящим собеседником на вечер. А с кем ещё говорить? Среди злодеев было мало людей, кто подходил бы ему по статусу. Женщин Клод не воспринимал как существ, способных к долгому и интересному разговору, а среди мужчин также было мало кандидатов. Шарлатана Фасилье судья обходил за милю и открыто называл сатанинским порождением, достойным сгореть в адских муках за свои магические практики. Джафар всегда уклонял разговор в политику, несмотря на интерес Фролло непосредственно к светской жизни, да и трудно было говорить с тем, чья речь больше похожа на древние проклятья*. Джеймс, тот пират, был слишком эксцентричен и больше напоминал малое дитя в теле мужчины. С Аидом судья никогда не разговаривал, так как до сих пор не мог принять факт существования Бога смерти [в конце концов Клод решил, что они всё же из разных миров, потому существование языческого божества и стало реальным]. Шрам буквально представлял из себя чёртово животное и даже в человечьем обличии не отличался наличием хоть каких-то подобающих манер. Гастон был юным идиотом, зацикленном на своих мускулах и причинном месте, порой заставляющем юношей думать чем угодно кроме головы. Принц Джон же не представлял из себя авторитетную персону, а потому для судьи он был безразличен.       Именно поэтому Рэтклифф, возможно, был идеальным кандидатом. Мужчина был образован, воспитан в светском обществе и исповедовал приятную Клоду религию. Также англичанин имел до поры до времени вес в обществе и умел хотя бы на базовом уровне манипулировать людьми. Порой в беседах мужчины ради азарта пробовали вывести друг друга из себя, и тем самым каждый стремился показать оппонента в наиболее невыгодном свете. Однако подобное «веселье» часто заканчивалось размолвкой между ними, а потому было редким явлением.       Скучая от не самого приятного шоу, больше подходящего для невинных детишек, Клод выдохнул и взял в руку свой бокал вина. - О, господь, зачем такое место вообще существует… - Согласен, быть здесь посетителем – настоящая пытка. Хотя, если смотреть с точки зрения хозяина отеля, то всё, наоборот, шикарно. - Не думал, что Микки, по-твоему, является садистом. - Да я не об этом. Ты вообще знаешь, сколько сюда стоит билет? Если умножить это на количество посетителей и учесть, что шоу проводятся до 5 раз в неделю, то выйдет очень приятная сумма. - Богохульничать вздумал? – Клод явно не был в восторге от такой теории и лишь допил вино, а после поставил бокал на стол. - С чего бы это? - Господь не терпит скупости и земного стремления человеческого к богатству. - А это как? Порой ты сильно меня удивляешь, инквизитор. – на этом моменте лицо Фролло вдруг начало приобретать пурпурный оттенок. Судья сжал руки в кулаки и с нескрываемой злобой посмотрел на губернатора. - Что ты сказал? Да как у тебя язык поднялся сравнить меня и высшего слугу божьего? Я охраняю лишь малые земли, в то время как на его святейшество возложен долг охранять наши души! - Разве это дурно, что я имею иное мнение? – Рэтклифф слегка выгнул правую бровь и оглядел лицо судьи. Он явно не разделял того же религиозного пыла, что и его собеседник. – Тем более поверь, ты больше похож именно на тех мучителей, чем на судью. - С чего это вдруг?! – постепенно Фролло начинал терять самообладание. - Ну так это ведь ты вёл жестокую политику, считал себя чистым от любых грехов, истреблял неугодный тебе народ и поклялся сжечь на костре девушку, в которую влюбился. - Бестолочь! А сам будто без греха за душой! Я про тебя и твои нечеловеческие амбиции тоже могу многое сказать, можешь быть уверен. - Не огрызайся в моём присутствии, картавый старикашка. Я, в отличие от тебя, способен признать своё несовершенство и ищу ответа на вопросы о подобном у пастора церкви. Знаешь ли, протестантизм именно на то и направлен, чтобы позволять человеку на прямую общаться с Господом. Без посредников и излишних украшений в храмах. Да и богатство в жизни пригодится! Я лучше буду нести на себе грех сребролюбства, чем умру в нищете, обвиняя судьбу в своих неудачах! - Богохульник! Да как у вашей нации только рука поднялась на католическую веру?! Так извратить учение господне! - Зато не извращенец! Да, я алчен и жаден по своей природе, но я не надеваю на свои рога золотой нимб, чтобы скрыть дьявольский блеск в глазах. - Да как ты смеешь?! Ты обвиняешь меня в грехах человеческих? Ищи их в любой душе, но мое естество избавлено от подобной черни и благословлено светом Божьим! - Раз ты так уверен в своей святости и вере, то чего среди нас делает тот ходячий пазл? Грэгор всю жизнь посвятил служению государю и излечению больного принца, так отчего ж на нём нет ангельских одежд? - Знаешь, я был бы удивлён, если бы пьяницу и ухажёра её императорского величества пустили бы в Рай.       Услышав краем уха упоминание о себе, Распутин в удивлении поднял взор на спорящих. Он был редким гостем в этом заведении и, мягко говоря, не планировал вообще фигурировать в дискуссии двух государственных служащих. Прокашлявшись, Григорий отставил в сторону свою чашку с непонятным варевом и чуть поднял руку, привлекая внимание мужчин к себе. - Извините уж за вторжение, но я хотел бы поинтересоваться, отчего же я появился в вашем обсуждении? - Под руку попался. - Причём это первая удачная мысль нашего губернатора за последнее время, - повернувшись в сторону лекаря, Фролло благополучно проигнорировал долгий взгляд впадающего в гнев Джона. - Возможно дело всё состоит в том, что я просто на просто православный. - Чего? - Я имею в виду особенную форму учения христианского, где существуют свои правила. Христианство – масштабная религия, так что вполне закономерно, что у него есть много ответвлений, порой даже соперничающих друг с другом. - Фу ты ну ты. Я забыл, что ты из тех дикарей. – губернатор невольно нахмурил брови и взглядом прошёлся по Распутину. - Дикарей?? - Ну да. Кто в здравом уме назовёт святым местом скудную церковь с кучей покрытых копотью мозаик и икон? Да, поначалу ваши храмы и соборы выглядят прекрасно, но со временем они больше походят на проклятые места, чем на святыни. - Мерзость. – лишь при упоминании копоти Клод брезгливо поморщился. Это было единственное, что он ненавидел в процессе горения кроме вонючего дыма. - Зато я горжусь собой. – Григорий взмахнул рукой и его чаща, какое-то время стоявшая пустой, тут же наполнилась небольшим количеством воды. – В отличие от вас, я ни разу не сомневался в своих деяниях и не сверялся с голосом Божьим. Когда же вера стала идти в разрез с моими намерениями, а Господь предал меня, то мне пришлось искать пристанища у дьявола. - Заткнись, богохульник! Как смел ты усомниться в замысле Божьем?! - А что же ещё мне делать, любезный судья, коли Господь не дал мне упокоения и превратил в ходячий труп на дне подземных вод? Не я выбирал, стоит ли мне менять сторону. - Если бы ты был истинным праведником, то и не получил бы наказания. - Погоди. – в отличие от Фролло, вновь впавшего в истерию, Рэтклифф ненадолго задумался и после посмотрел на лекаря. – Неужели чистилище настолько страшно? Я считал, что оно представляет из себя пустоту Небытия. - Возможно, так и есть. С чего ты взял, что я был в чистилище? - Но… Ты же не попал ни в Рай, ни в Ад после своей кончины. - В православной вере нету чистилища. Господь отправляет вас либо в блаженные объятия его Небесного сада, либо посылает на вечные мучения в Преисподнюю. - Отвратительно… Зачем же верить в столь жуткие вещи?! Как вы верите в милосердие господа, коли вам закрыт путь к очищению своей души? – лицо Джона на секунду побелело от мысли о том, что было бы, если б и ему был закрыт единственный проход в посмертное покаяние. - Так уж повелось. Как с древности дело идет, так никто из нашего народа и не спрашивал. Раз уж государи приказали жить нам по вере такой, то мы и живём. - Стадо безмозглых свиней. – Фролло отвернулся от собеседников, негодуя от подобной ереси. - Зато именно эти свиньи в начале 19 века сослали государя вашего на дальние острова и обрекли на смерть. - Что?! - Ах да, ты же умер раньше, чем родился Бонапарт и произошла революция.       Фролло впал в ступор от подобной информации. Его мозг просто не мог принять всё то, что он услышал. К-как революция? Не уж то весь тот народ, который для него подобен тараканам, пойдёт против своего государя?! Так может… Получается, и его голова могла запросто полететь прочь? Неужели ему повезло сгореть в медном потоке? Мысли о том, что произошло бы, выживи он в схватке с Квазимодо, полностью выбили судью из колеи. От этого старик даже не ощутил аккуратное прикосновение к своему плечу и то, как господин, облачённый в чёрную мантию с красными элементами, присел на свободный стул за их с Рэтклиффом столиком. Увидев колдуна, губернатор заметно смутился и будто затих. - Ну и что же тут за жаркая беседа? Ни разу не видел, чтобы наш судья был столь взволнован. Кто же вы у нас, сэр? - Григорий Распутин. Лекарь на службе российского императора Николая второго и советник его супруги, её императорского величества Александры Фёдоровны. - О, так вы политик. Интересно. А о чём же был спор? - Об особенностях религии в некоторых странах. Я бы не назвал это спором, сударь. Скорее обычный разговор с изложением мнений. - Занятно. - Аналогично. - Тяф-тяф?) Рэтклифф, я не видел вас ещё столь напряженным. Решили подыграть нашему арабскому другу? - Попрошу вас закрыть свою пасть. – губернатор хотел что-то сказать ещё, но лишь покосился на араба и сразу смолк. - Я вот считаю, что вы слишком расслаблены. Отсюда и возникает тяга спорить со всеми подряд. Неужели все христиане так вспыльчивы и злобны? - Заткнись. – придя в себя и оторвавшись от навязчивых мыслей, Фролло посмотрел в сторону Джафара и поджал губы.       Распутин сразу смог понять, что эти двое не любят общество друг друга. Неужели они не поделили власть? Вполне возможно, ведь они оба являются людьми, приближенными к власти. Это было… занятно. Также лекарь заметил, что именно Рэтклифф будто боялся Джафара. Может, что-то произошло? Или губернатор просто боялся визиря из-за его способностей? Нет уж, тогда бы Джон и на него не стал бы огрызаться. Вдруг Распутин вернулся к разговору, будто в его голове кто-то дёрнул рубильник. - Я же лучше вас. Иначе быть не может. – теперь понятно. Распутин хоть и был человеком воспитанным, но в ответ на подобную дерзость не мог смолчать. - Это с чего это вдруг? – лекарь хмуро оглядел араба и посмотрел ему прямо в глаза. – Знаешь ли, очень опрометчиво говорить о своём превосходстве, ведь по воле Микки мы все имеем равные права и обязательства. - Строже правила, чёткие инструкции – вот и ключ к появлению идеального человека. Я согласен, все мы тут должны считать себя равными, но подумай головой. Кто всегда отвечает за новые идеи и планирование среди злодеев? Среди нас есть те, кто исполняет, есть те, кто умеет слушать, есть те, кто контролирует любой процесс, чтобы всё было выполнено идеально. Однако за всё своё пребывание здесь я не увидел злодея, кто мог бы считаться более умным и рассудительным, чем я. Я бы поблагодарил за это именно ислам, ведь в Коране подробно описано то, как человеку следует себя вести, чтобы не запятнать честь. Ваши правила хороши, возможно я бы мог даже восхититься некоторыми методами, которыми пользуется инквизиция, - «пока они не применяются на мне» промелькнуло в голове визиря, но он сдержал эти слова при себе. – однако вы многое себе позволяете, думая, что любовью к Богу компенсируете собственные грехи. Мне жаль расстроить вас, но это не так работает. У каждого человека на плечах должна быть именно его голова, а не голова того, кто ему однажды продиктовал сладкие для ушей правила. - Говорит мне человек, кто повёлся на манипуляции глупого мальчишки и позволил убить себя. – от этого комментария Джафар явно не был в восторге, а потому поджал губы, маскируя явное предупреждение. - Робот чёртов. – Фролло тоже не стал медлить с высказыванием своего мнения. Рэтклифф, как и ожидалось, воздержался.       Вдруг вино из его бокала быстро оказалось на мантии Фролло. Судья в недоумении посмотрел на губернатора и тот сказал, если подбирать культурные выражения, что мнение Джафара имеет место быть и даже может считаться верным. Клод не стал терпеть подобное оскорбление и сошел в своей речи на нелицеприятные оскорбления. В то время как Григорий Распутин с удовольствием наблюдал за новой ссорой между этими двумя, Джафар анализировал их поведение и пытался понять, на чью же сторону нужно встать, чтобы конфликт не возрос до масштабов скандала. Вдруг на столе вспыхнул целый костёр, а затем высокий мужчина, одетый в черную тунику, с суровым видом оглядел споривших, будто перед ним собрались дети ясельного возраста. Не составило труда понять, что Аид вмешался в спор именно от того, что устал слушать эту мышиную возню. - Господа, умоляю вас, заткните свои рты и ведите себя, как культурные люди. – Фролло и Рэтклифф послушно сели, а после Аид переместился со стола туда, чтобы все участники разговора слышали его. - Я ваших Богов младенцами видел. Ну что это за позорное поведение?! Мы злодеи, а не дети! Какого уважения вы ждёте от героев, если 15-летние принцессы ведут себя приличнее вас?       Далее последовал долгий и нудный выговор. Аида никто не перебивал, так как он являлся как ни крути Богом Смерти. Внимательно слушая правила поведения, Распутин отметил для себя, кто в Мышином Доме является реальным авторитетом среди негодяев. Боковым зрением лекарь весь вечер замечал, как на них бросали косые взгляды прочие посетители, но с появлением Аида все специально игнорировали компанию. После той неприятной лекции им всем пришлось надолго замолчать. Даже Джафар в течение следующей недели не говорил и слова о том, что он является хоть сколько-нибудь особенным в плане дедукции. Рэтклифф в принципе вернулся в своё спокойное состояние, просто став чаще обедать в компании своего помощника Уиггинса. Фролло стал боязлив и время от времени глядел на Аида, будто пытаясь понять, насколько Бог опасен для него. Лишь Распутин пожелал поближе познакомиться с Аидом и весь следующий месяц узнавал новые интересные для себя моменты. Они даже обсудили магию и Аид остался в восторге от «милых малышей», которые обитали в светящемся ярким зелёным светом талисмане Григория.       Если говорить о том, что всё же было утаено от глаз и ушей греческого Бога, то спор продолжился и после шоу, но это – совсем иная история со своими героями и своим исходом.