Армин Арлерт
— В теплом свете кухонных огней вы грациозно двигались вокруг кухонной мебели, танцуя кулинарную гармонию. Руки двигались с точностью, когда вы умело нарезали овощи, а смех наполнял комнату радостью. Армин стоял рядом, а его глаза были полны восхищения, когда помогал вам — общая страсть к кулинарии была очевидна в каждом жесте. Когда дразнящий аромат шипящего мяса наполнил воздух, ваше внимание на мгновение сместилось, и в быстрый, неожиданный момент острое лезвие ножа коснулось нежной кожи. С женских губ сорвался вздох, когда на пол упала малиновая капля, металлический привкус крови смешался с ароматными специями. — Чёрт...— прошипели вы, злостно кидая причину повреждения на столешницу с громким металлическим ударом от алюминиевой ручки, прикладывая поврежденной стороной к губам. Малость жгло, не крупные капли смешивались со слюной и текли в горло, но древний прием временного облегчения на этот раз не работал столь искусно. Простонав про себя, вы встали на носочки и свободной ладонью потянулись за салфеткой, но расслабленное запястье неожиданно перехватили прямо перед тем, как пальцы коснулись бы рулона на верхней полке — голубые глаза удивлённо скользили по женскому лицу, словно юноша удивился такой неловкой неуклюжести. — Милая, ты в порядке? — голос звучал мягко и вельветово, он отпустил запястье и сам потянулся за рулоном, ладонью упираясь в деревянную столешницу, — Я ведь говорил, что не нужно помогать. Я сам вызывался приготовить ужин, а ты будешь мне... Крутишься под ногами... — уже дважды попытался увернуться — Армин не отказывался от помощи, но в этот раз вы попросту тормозили процесс и мешали, но сказать прямо он, естественно, не мог, — Нет, не подумай ничего дурного, что мне не нравится твое присутствие. Наоборот, очень приятно, что ты вызвалась мне помогать, но маленькая кухня не позволяет расходоваться на двоих, — последовала длинная неловкая пауза, пока блондин отрывал от бумажных полотенец кусочек по линии, а нервозный глоток через силу прошел в горло, — Садись, посмотрю, что там... — Нет, мне нормально, — вы отмахнулись от помощи, все ещё прижимая к губам указательный палец. В одно мгновение, нежное прикосновение окутало ваше тело, а юношеские руки заставили присесть на небольшую тумбочку позади. С нежной заботой Армин вложил в свою ладонь палец — кровавая ленточка от ногтя до середины пальца была досадно глубокой, но не произвела впечатления — все таки вы оба видели картины гораздо хуже, а это лишь незначительная мелочь, — Эй, я тебе говорю. Я только испугалась... Поэтому громко вскинула. — Не обесценивай свои проблемы, — присаживаясь на одно колено, в руках парня внезапно оказалась чистая рваная марля, вероятно, покоилась в кухонных ящиках, — Мы живём как филантропы и стремимся спасть мир, забывая, что имеем... Чувства и личную боль. Когда кто-то умирает, то нам запрещено забирать их с собой или пытаться спасать, лишь потом прийти и опознать труп, когда все закончилось. Мы сами выбрали пусть солдат, но никто не обязан иди против человечности, которая со временем превратиться в пепел... Если уже не... — он действовал точечно и быстро, промыл рану проточной водой из кружки и замотал малюсенькую проблему, пока успокаивающие слова звучали бальзамом на внезапную боль. Ваши глаза встретились с его, благодарность и любовь сияли в их глубине, когда вы наклонились в утешающие объятия. — Скажите, Арлерт, вы до конца жизни будете читать мне лекцию после каждой мелочи? — стараясь приукрасить обстановку пошутили вы, уткнувшись носом в юношескую шею, ощущая сладкий запах черничного одеколона. — О, прости... Это выходит само собой... Наверное, хочу оправдать себя словами за неспособность помочь тебе в более серьезных ситуациях, — неглядя на непредвиденное прерывание, кулинарная симфония продолжалась, а раненый палец стал напоминанием об общих моментах уязвимости, которые больше не повторяться — совсем скоро события тяжёлой войны захлестнут подростков с головой.Леви Аккерман
— Я возьму чай, подожди секунду! — крикнули вы, исчезая в едва освещённом двумя медными подсвечниками коридоре. Вместе с Леви только пару минут назад вернулись с тренировки, изувеченные и морально, и физически. Мышцы ныли, болели и кричали о расслаблении или хотя бы горячей ванне, но о таком даже мечтать было не суждено в богом забытом месте. Когда вы вошли в кухню, успокаивающий аромат свежезаваренного чая ударил в прямиком в ноздри — Леви уже успел заварить две чашки, позаботившись обо всем заранее. Однако, потянувшись за подносом, что аккуратно прислонился к пошарпанной плитке, вы случайно опрокинули на столешницу бутылку масла. Вздрогнув, рефлекторно схватили бутылек за горло, чтобы тот не упал, но при этом совсем позабыли про чашку и ощущая внезапный жар на ладони, опрометчиво отпустили ручку... Звук разбивающегося фарфора наполнил комнату, и вы отшатнулись от своей ошибки. Но прежде чем успели все осознать, в дверях появился Капитан, привлеченный громким шумом. Взгляд Леви устремился прямо на осколки, выражение непроницаемре, но тон полон разочарования, — Что я говорил об обращении с хрупкими предметами? Едва на ногах стоишь, а хотела принести поднос... — Я ведь не специально! Сейчас уберу, — процедили вы, опустившись на колени и хлопнув по ляжкам, самыми кончиками пальцев собирая осколки в свободную ладонь. Леви молча скрестил руки на груди и чахнул прямо как надзиратель. Слишком хорошо знали взгляд — раздраженный, но малость разочарованный, который мужчина бросал на вас каждый раз, как совершали безрассудную ошибку. Не любил ругать за что-то, но превосходно делал это без слов, — Как маленькую... Вечно отчитываешь... Разбила и разбила, проблема... — причитали шепотом, под нос, пока не шикнули, когда кривой уголочек разбитой чашки упёрся в подушечку пальца и не оставил красную точку, с которой каплями, ровным строем, друг за другом, медленно растянулась алая тропинка, — Вот дерьмо... Кровь капнула на штанину, а вы взвыли, приложив ранку ко рту, мгновенно ощутив характерный металлический привкус. Вы не видели выражение возвышающегося Аккермана, но по затяжному слышному выдоху, мужчина закатил глаза — были уверены в этом. С решимостью в глазах, он протянул ладонь, чтобы помочь вам подняться, жестом приглашая сесть за стол, а сам, скинув пиджак на край дивана, шагнул за совком и щеткой, чтобы дочистить остатки разбитого фарфора. Его движения были обдуманными и эффективными, демонстрируя чувство грации и уравновешенности даже в разгар небольшого происшествия. Пока Леви работал, вы наблюдали за ним с восхищением, оценивая то, как он справился с ситуацией, с таким спокойствием и нейкой... Заботой? Именно такие моменты напомнили, почему так сильно его любили – способность превращать даже самые простые задачи в нечто значимое. Рана жгла, но не кровоточила, просто укол на который не стоило тратить ресурсы. — Болит? Не обожглась? — он уточнил, но как бы из человечной вежливости, опираясь ладонью в бедро и перекручивая небольшую хлопчатую тряпку в руках. Леви не беспокоился, не стал носится во круг с аптечкой и дуть на порез как мать в детстве — если явной угрозы для вашего здоровья нет, то и ответной реакции от Капитана не получите. Вы отрицательно помотали головой, не давая признаков беспокойства и с вялой улыбкой предложили заварить еще чая, на этот раз с особой осторожностью, — В последнее время ты выглядишь такой рассеянной. Если не сможешь сосредоточиться в дальнейшем, то можешь получить травму или еще хуже... — Тебе кажется. Я такая же, как и всегда, — вы неловко отвели глаза в пол, но приняв замечание мужчины к сведению. Все же Леви не говорил просто так... Его разговорные навыки заканчивались на нескольких несносных словах, так что высказанное опасение многое говорит о его... Искренних намерениях предостеречь. — Я просто хочу, чтобы ты была более... Осмотрительной... Разве я так много прошу? — дальше не говоря ни слова, Аккерман снова протянул вам руку, приглашая присоединиться в гостиной за новой чашкой свежего чая.Райнер Браун
— Вы стояли в теплом свете кухни, пока нежные руки четко двигались, когда вы нарезали сладкие овощи, очищали собранные луковицы от шелухи и помешивали бульон. Дразнящий аромат специй наполнял воздух, окутывая в парную дымку, словно успокаивающие объятия. Но затем, в момент банальной неосторожности, жгучая боль пронзила внешнюю часть рёбра ладони, когда случайно задели раскаленную сковороду — негромко ахнули от шока, отойдя на несколько шагов назад, пока буфет с посудой не звякнул и кожа не покраснела. Слёзы навернулись на глазах, но вы попытались взять себя в руки, чтобы проложить начатое. Все же это просто ожог, который каждый может получить в быту по самым разным причинам. Распахнув форточку для потока свежего воздуха, вы присели на стул, рассматривая ладонь — явное покраснение и отёк тканей, но ещё и с образованными пузырями, наполненными тканевой жидкостью, выпотевающей из расширенных сосудов. Может быть, все малость серьезнее, чем предполагали... Тяжело вздохнув, оторвали краешек рубашки, которая случайно оказалась под рукой и окунув ладонь под прохладную струю, сконструировали тугой компресс. Боль была ощутимой, жгучей, но вы резко и глубоко вздохнув, решили вернуться к работе, стараясь не обращать внимания на нахлынувшую неприятность и возможность нагоняя со стороны слишком озабоченного парня. Уже трижды забыв о том, что ранее повредились, вы вышли встретить Райнера после службы или личной встречи о которой было запрещено распространяться даже в кругу близких. Заросшее и замученное лицо, впалые глаза, мышцы, что постоянно неосознанно дрожали, даже когда напряжения не было — жизнь воина была гораздо труднее, чем вы только могли себе представить. Даже не успев с вами поздороваться как следует, первое, что заметил блондин, было небольшое алое пятно, что растеклось на женской руке, обернутой импровизированным жгутом, — Детка, с тобой все в порядке? — долгой паузы не последовало и мужчина сразу решил убедиться в том, что не произошло ничего серьёзного, по крайней мере, на первый взгляд все выглядело не плачевно. — Да, естественно, все хорошо, — вы быстро хмыкнули, не желая обременять его проблемами, тем более столь молочными. Откровенно, уже привыкли иметь личные счёта с Райнером, когда дело касалось вашего здоровья, из-за чего приходилось держаться подальше от него всякий раз, когда происходило нечто неладное. Таким образом, просто пытались избежать его чрезмерной опеки. Однако, сегодня не остались незамеченным... Краткий ответ и тон были неубедительны._ — Могу увидеть твою руку? — тон был строгим и твердым, и, несмотря на его, казалось бы, холодное поведение, могли с точностью сказать, что Райнер сильно беспокоился. Тот факт, что Райнер был старшим из двоих, заставил отнестись к его словам вполне серьезно, даже если вы не хотели признаваться в этом, так что неохотно протянули руку. Блондин на мгновение остановился, нежно и медленно проводя большим пальцем по поверженному участнику, — Это не такой уж серьезный ожог, поэтому не думаю, что следует так обматывать руку... Это просто задержит процесс заживления, — вы ощущали себя ребенком, которого старший брат ругает за неосторожную игру, не нравилось выглядеть беспомощной девицей, попавшей в глупую беду. Ваши губы нервно сжались в тонкую линию и уже планировали выдернуть ладонь из сильных мужских, но вас остановило внезапное ощущение приятного тепла от чужих губ, прошедших от начала покраснения до конца. Было ли это сострадание? Беспокойство? Или его действия были результатом чего-то другого...? Совершенно застигнуты врасплох тем, насколько... Нежными были прикосновения... Вы изо всех сил старались противостоять волне смущения и сохранять свойственное самообладание, но приходилось признать самой себе, что это было довольно трудно.Жан Кирштейн
— Это был самый обычный рабочий день, ведь вы и ваши коллеги были заняты повседневной работой в казармах. Генеральная уборка, сдача всего оружия и упм-оборудования, проверка лошадей — ничего удивительного. Вашей личной задачей стало: разобраться со сломанной полкой в собственной комнате, хотя эта работа подошла бы для высокого юнца, но противится командирским приказам пока не смели. Когда неуверенно потянулись, чтобы прикрепить деревянную дощечку, пальцы слегка запутались, пытаясь совместить шурупы с заранее просверленными отверстиями в картонной стене. Вы привстали на цыпочки, вытянув руку так далеко, как только могли, желая дотянуться до верха стены, а тело неуверенно прислонилось к лестнице. Внезапно ослабленный винт поддался и полка выскользнула из расслабленных рук. Вскрикнув от удивления, сердце бешено колотилось, когда вы инстинктивно потянулись, чтобы ухватиться за что-нибудь и не полететь по инерции к земле, но было поздно. Лестница покачнулась, не в силах выдержать внезапное резкое движение. Через долю секунды мир вокруг неимоверно закружился — падение внезапное и резкое, когда с глухим стуком вы приземлились спиной на твердый деревянный пол. Медленно приподнявшись на локтях, поморщившись от сильной боли в спине и левой лодыжке, на которую пришелся весь вес, вы полупьяно огляделись вокруг, с унылым чувством осознавая, что едва избежали более серьезной травмы. — Да ладно, как ты могла так навредить себе, как вообще смогла... — юношеский смех где-то со стороны подобен журчащему ручью, эхом отражающийся из каждого угла. Звук легкий и беззаботный, словно звон колокольчиков. А это лишь Кирштейн, что ошивался неподалеку, а глухой звук привлек внимание, — За тобой нужен глаз да глаз, красотка, а то пропадешь...— однако, казалось, игривое настроение внезапно просто исчезло, когда темный взгляд обратил внимание на резные синяки и царапины, покрывающие нежную кожу оголённого спины. — Отвали, Жан. Я сама... Разберусь, — фыркнули под нос, упираясь уже ладонями в пол, почти переведя свой вес на передние конечности, чтобы подняться, но замерли, ощущая, как прохладные руки брюнета сжали напряжённые плечи, а кончики пальцев вальяжно скользили вдоль позвонков, приподнимая концы рубашки. — Хорошо, играй недотрогу. Итак, да, я засмеялся. В конце концов, это забавно. Это ведь насколько неуклюжей нужно быть, чтобы свалится с... Да тут Райнера три влезет... Как, черт возьми, получила столько синяков?.. — непривычно обеспокоенный тон, с намеком на недоверие был удивительно убедителен, но разве такой смазливый юноша способен сострадать? Во время обучения в Корпусе Жан много раз видел, как люди падали с чего угодно, даже с самых неожиданных объектов, но ни у кого из них не получалось заработать синяки, которые выглядели бы хотя бы вполовину такими же серьезными... — Какая разница, а? — темноволосый не мог не закатить глаза, когда вы ответили так броско и эгоистично. Однако, взглянув на девичье упрямое и пренебрежительное отношение, понял — вы не отмахивались от него подобным образом, так что дело было не только в гордости... Как он сравнил в голове — подобна защитной реакции шипящей кошки, не желающей подпускать к себе человека. — Ты потеряла самообладание после падения? Головой слишком ударилась? Ведешь себя очень нелепо, — лишь мгновение парень колебался, прежде чем решить помочь подняться — держа за руку возле локтя немного крепче, чем следовало бы, но, по крайней мере, это помогло вам правильно встать на ноги, и он даже слегка подтолкнул вас в правильном направлении, чтобы не упали вновь, — Вот... Умница. А сейчас медленно и аккуратно, шагаешь в лазарет, а я присоединюсь к тебе как только разберусь с беспорядком. Ты позволишь мне помочь тебе, нравится это или нет.Эрен Йегер
— На тускло освещённом тренировочном поле, когда сумерки стремительно смыкались над Кадетским Училищем, где воздух пропитался запахом пота и стойкой решимостью, вы доводили себя до предела во время изнурительной тренировки. С каждым ударом по импровизированной груше ощущали, как адреналин быстро растекался по венам, заставляя вас преуспеть в практике рукопашного боя. Эрен Йегер — партнёр на сегодняшний день, выполнял обычный распорядок, который сам для себя установил. Его лично разработанная тренировочная программа включала в себя множество физических упражнений и спарринги с другими членами подразделения — к огромному сожалению, сегодня именно вы стали целью из-за неточного распределения. По мере того как интенсивность мимолётного сеанса увеличивалась, ошибка привела к тому, что ваша ладонь задела шероховатую поверхность наждачки, которой для большей реальности обернули деревянные кинжалы во время демонстративной тренировки "преступник-офицер". От неожиданности резко вздрогнули, почувствовав жжение и теплую струйку крови, вытекающую по ребру ладони к запястью и вниз, к локтю. Несмотря на боль, попытались просто стряхнуть ее и продолжить, не желая показывать слабость перед сверстниками, однако рана была хоть и неглубокая, но дискомфортно ноющая, и сосредоточиться на выполнении курса должным образом не вышло. Когда тренировка завершилась, вы обижено подошли к своему партнеру, Эрену, желая оповестить юнца о том, чтобы в следующий раз тот проявил должное внимание к своим действиям и протянули раненую руку, безмолвно прося о помощи и хотя бы об извинениях за оказанный дискомфорт. Однако, к вашему ужасу, Йегер казался безразличным, а его внимание уже переключилось на следующую тренировку. Почувствовав смесь разочарования и обиды, сразу осознали, что придется разбираться с этим в одиночестве. Глубоко вздохнув, медленными и аккуратными жестами очистили и перевязали поврежденную ладонь, пульсирующая боль осталась напоминанием как о преданности тренировкам, так и о бессердечности знакомого. В ту же ночь темноволосый юноша обнаружил, что стоял прямо перед вашей комнатой, вместо того, чтобы спать, как обычно. Последние несколько часов не мог заснуть — беспокойство о чужом здоровье давило на оставшуюся совесть. Йегер негромко постучал костяшкой пальца в деревянную дверь, надеясь на скорый ответ, и, к облегчению, мгновенно услышал шорох шагов доносившихся из комнаты, — Да... Заходите... — ваш ответ был встречен быстрым звуком поворачивающейся дверной ручки. Затем брюнет уверенно вошел и сразу же посмотрел в сторону — ожидал увидеть вас сидящей в постели и бодрствующей в такое время ночи. — Извини, что пришел так внезапно... Я тебя разбудил? — парень молвил мягким тоном, в словах слышалась нотка беспокойства, когда сделал небольшой шаг к кровати, — Я пришел проверить и убедиться, что ты хорошо себя чувствуешь... — не хотел показаться настойчивым и предпочитал, чтобы вы сотрудничали, а не были вынуждены делиться. — Хоть совесть появилась, это лестно. Я в порядке, можешь не переживать, — не задумываясь отмахнулись, ведь успели забыть о неприятной ситуации, да и рана не кровоточила и была перебинтована воображаемым бинтом из какого-то куска ткани. Бирюзовые глаза, как и любые другие, попросту не могли не заметить, как свет свечи выделял явные темные синяки на коже и под глазами, — Почему ты вдруг так забеспокоился обо мне, что заявился ночью? Сегодня тебе было все равно на тренировке. — Я никогда не говорил, что мне все равно, — щёки брюнета залились алым румянец неловкости от того, как же тяжело вспоминать и признавать свою вину. Такого честного заявления оказалось вполне достаточно, чтобы на мгновение он замолчал — не ожидал, что сформулируйте обвинения прямо и даже обидно, — Думаешь, не сожалею? Если хочешь, чтобы я это сказал, то я скажу — приношу извинения, — прорычал сквозь зубы, глядя вам прямо в глаза. Тон звучал искренне, хотя было трудно судить по выражению, поскольку оно, как всегда, оставалось пустым.Эрвин Смит
— Вы случайно повредили ногу из-за перенапряжения во время одной из тренировок прямиком перед миссией, подготовка к которой сжимала всем грудину. Не обратили внимания на собственные пределы, пытаясь не отставать от других солдат, но как только почувствовали стреляющую боль в ноге, поняли, что, вероятно, повредились из-за большого количества прыжков или слишком быстрого и длительного спринта. Тупая пульсирующая боль мгновенно растеклась с неприятным теплом и вы осознали, что не сможете продолжать тренировку. Прошипев ругательства под нос, медленно приподнялись, издавая продолжительные ворчания от нахлынувшей боли. Первые несколько шагов до скамьи дались с ожидаемо адским мучением — нога пульсировала, почти опухла, но вы не подали виду, однако без внимания поведение не осталось... Отходя от наблюдения за группой, выполняющей обязательства, блондин в форме разведывательного полка, которая сидела на нем статным убранством, направился в противоположную от всех сторону, чтобы присоединиться именно к вам. Почти бесшумно приблизившись, мужчина положил большую ладонь вам на плечо, а лице зарисовалась улыбка, когда обеспокоенным голосом Эрвин спросил, — С тобой все в порядке? Ты можешь идти? — Это адски больно, — промычали вы, делая еще один маленький шаг, и снова кряхтели, чувствуя, что боль усиливалась с каждым бесцельным движением. Эрвин мог подумать, что вы изо всех сил старались сохранять невозмутимое выражение лица и игнорировать боль, тем более, что ровно так и было — стоило ещё поискать солдата с настолько сильными волевыми качествами. Тем не менее, несмотря на решимость, которая блестела в ваших зрачках, гримасы и стоны, которые восклицали тихим тоном, выдавали дискомфорт, — Пять минут передышка.. Вернусь в построение через... Как только отпустит. — Больно даже стоять на ноге, а ты собираешься продолжать передвигаться по тренировочному маршруту? — это звучало устрашающе даже таким мягким, но в меру строгим тембром Главнокомандующего. По правде говоря, мужчина был впечатлен тем, что вы по-прежнему полны уверенности. Ваше упрямство достойно восхищения, но иметь с ним дело крайне неприятно, — Пожалуйста, отложи гордость на минутку. Нравится издеваться над собой? — последовал тяжёлый громкий вздох, понимая, что пытаться урезонить такого человека — бессмысленное усилие. Командующий наблюдал такое качество на протяжении всего обучения, и было попросту очевидно, что как только вы на что-то решились, то практически невозможно было убедить в обратном. Безостановочный проблематик.. Хватка на предплечьи немного ослабевает, когда блондин внезапно почувствовал тепло и мягкость женской талии. Неожиданное ощущение руки, нежно схватившей вас прям под ремнями, обтягивающих грудь, заставило щеки вспыхнуть заливной краской. Несмотря на то, что вы злились за то, что Смит продолжал игнорировать попытки продолжить тренировку с нахлынувшей силой даже с травмой, не могли не чувствовать себя взволнованной неожиданным прикосновением — явная перемена в поведении, когда тело медленно расслабилось в сильной хватке. — В таком случае... — вы игриво вытянули губки у букву "о", как можно сильнее впившись пальцами в мужскую руку, — Можешь отвести меня в лазарет, раз я так сильно травмировалась? — это была глупая шутка или попытка перевести ситуацию в лёгкий флирт, думая, что Смит наконец успокоит внутреннего спасателя, но следующие слова заставили утонуть в собственной неловкости... — Я могу, но только если ты позволишь мне нести тебя, — это сказано без насмешки, уверено и вальяжно, как и всегда, даже когда он отдавал смертельный приказ. Вы колебались около минуты, не зная, стоит ли принять предложение — часть хотела, чтобы ее несли, как отчаянную девушку в беде, в то время как прагматичная вы побуждала пойти в лазарет самостоятельно, как кричал разум... Что же: похоть или гордыня? Все таки не каждый день сам Главнокомандующий пронесёт вас на ручках до койки... Эти сильные руки... Или маленький акт заботы отразится на жизнях необратимыми последствиями?