***
Radiohead — How to disappear completely Soko — We might be dead by tomorrow
Снег опалил холодом кожу, и Лэйн вдохнула колючий мороз в свои легкие. Голова слегка кружилась и тяжелела, словно от повышенного давления, но мыслей, на удивление, не было никаких — лишь тягучая пустота и белый шум. Медленным вальсом снежинки опускались на волосы девушки, путались в них, складывались в крошечные созвездия, мерцая в рассветном солнце. Стояла звенящая, давящая на уши тишина, но ничто не смело нарушить ее величественного царствования, — совершенно нагая, Лэйн сидела на коленях в нетронутом следами снегу и, словно прислушиваясь, еле дышала, боясь по неосторожности издать любой звук. Будто если она дернется, то спугнет что-то важное, упустит это нечто сквозь пальцы и никогда не поймает вновь, навсегда оставшись наедине с этой тяжелой недосказанностью, камнем залегшей где-то в грудной клетке. Девушка не помнила, как и когда оказалась здесь. Не помнила, зачем, почему, да и на самом деле, даже не задавалась этими вопросами: казалось, так было надо, необходимо, предначертано, и Лэйн безропотно принимала — как ей казалось — свою судьбу. Затуманенный, почти сонный взгляд блуждал по местному пейзажу — безжизненному и отрешенному, но в какой-то степени очаровательному, манящему: что-то в этих вековых елях, сверкающем снеге и липкой тишине завлекало Лэйн дальше, звало за собой вглубь чащи. Медленно, она встала с колен и босыми ногами тихо ступила вперед, позади себя оставляя лишь аккуратные, маленькие следы. Оголенная кожа покраснела и в переливах солнечных лучей сияла фарфоровым глянцем, но ни дрожи, ни боли девушка не ощущала — казалось, что этот вездесущий холод пробрался прямо под кожу, застудил кровь венах и, лишая осязания, зачем-то примирил с вечной зимой. Снег под ногами не хрустел, и в том же абсолютном беззвучии Лэйн, будто плывя по сугробам, продвигалась дальше: в сравнении с бескрайностью и массивностью зимнего леса она казалась совсем крошечной, хрупкой и неуместной. Но она... должна была быть здесь? Должна ли? С каждым новым шагом безмолвный голос становился осязаемей, громче; не переставая, он шептал что-то, тихо завывал, обрывая тишину, приглушенно гудел, словно пчелиный улей, и Лэйн никак не могла разобрать слов. Что ей пытались сказать? О чем предостерегали? А самое главное — кто? Лишь выбившись из бесконечных лабиринтов елей и сосен и оказавшись на берегу замерзшего озера, Лэйн осознала — это был не шепот. Так шипели змеи. Они двигались, сворачивались в замысловатые петли, волнами плыли по мерцающей глади льда, не оставляя за собой никаких следов, а их темная, почти черная чешуя переливалась на солнце фиолетово-синими бликами; они расступались перед девушкой, словно указывая ей путь, пристально наблюдали за ее несмелыми движениями, ждали чего-то. Казалось, у Лэйн перехватило дыхание: где-то глубоко внутри нее шевельнулся крохотный огонек настороженности, но он тут же потух, развеиваясь в восхищении и интересе, словно дым в воздухе. Как завороженная, она шла вперед по льду, ведомая незримым кукловодом, пока он, будто дернув за ниточки, не остановил ее, пригвоздив на месте, как марионетку к стене. Черные змеи все гуще собирались вокруг; они были везде, куда мог упасть взор, шипели на перебой, вторили гулу поднявшегося ветра и горделиво сверкали своими длинными хвостами. В их едином шепоте звенела сила, — бессмертная и неподвластная — но девушка никак не могла понять: несла ли она добро, или же, наоборот, разрушение? Через мгновение напротив Лэйн, словно из ниоткуда, появилась еще одна змея, совершенно непохожая на тех, что до этого окружили девушку: она была в разы меньше своих собратьев, двигалась медленно, плавно, а ее белый окрас почти терялся на фоне снега, только два глаза, смотревшие с неподдельным интересом и осмысленностью, ярко выделялись, светились алыми искрами, привлекая внимание. Лэйн не могла оторвать от нее свой взор, провожала глазами каждое движение, неожиданно удивляясь про себя красоте и изящности животного. Когда рептилия остановилась почти у самых стоп, девушка, как по наитию, протянула вперед руку, будто безмолвно спрашивая разрешения поднять; змея же, словно удовлетворенная действиями девушки, чуть кивнула своей мордочкой и, казалось, даже улыбнулась, слегка обнажив ядоносные клыки. Мягко и бережно удержав пресмыкающееся в своих ладонях, Лэйн поближе рассмотрела необычный окрас: свернувшись плотным клубком, змея еле двигалась, но белоснежные чешуйки все равно отливали красивым розовым блеском; наощупь она была холодной, бархатистой, и, к удивлению, совершенно сухой. Мгновение — и рептилия, многозначительно посмотрев Лэйн прямо глаза в глаза, вдруг продолжила свой нежный, совершенно не сжимающий ход вверх по девичьему запястью, предплечью, плечам и шее, оставляя на ладонях девушки ярко-алое яблоко. "Вкус-с-с-си..." — неожиданно четко послышалось в шипении над ухом. "Не бойс-с-с-ся" — прозвучало у виска. И Лэйн послушалась. Помедлила пару секунд и в предвкушении поднесла плод к своим губам; яблочный аромат заполнил все пространство в носу и легких. Ощутив на языке сладкий, даже слегка приторный вкус, Лэйн от удовольствия широко улыбнулась: все вокруг вмиг вспыхнуло яркими красками, ветер стих, а солнце стало светить сильнее, ярче, прогревая студеную землю своими лучами. На берегу зазеленела трава, а лед под ногами растаял, оставляя девушку и пресмыкающихся стоять на небольшом островке. Холод испарился, уступая уже давно забытому, по-настоящему летнему ветерку. Пахло свежестью, как после дождя, щебетали птицы. В уголках глаз Лэйн собрались слезы, и в наслаждении она закружилась на месте, весело смеясь и радуясь. Она... она более не чувствовала пустоты внутри? Неужели все закончилось? Они победили? "Хорош-ш-шо..." Белая змея, обвившая голову девушки, будто небольшая диадема, и до этого почти ничего не весившая, вдруг ощутилась неподъемной, сжимающей мигренью виски. От неожиданно внезапной боли Лэйн зажмурилась, а по коже побежали противные мурашки: летнее тепло, будто ехидно оскалившись, развернулось и пустилось наутек, снова приглашая на место ледяной ветер и мороз. Под босыми стопами лед снова сковал озеро, а колющий ветер врезался в кожу снежинками, словно острыми иглами. Боль стала невыносимой, и Лэйн упала на лед, разбивая колени. Через силу она открыла глаза, пытаясь понять, что произошло. Первобытный ужас сковал цепями конечности, до краев заполнил разум паникой, смял в кулаке трахею и лишил напрочь воздуха. В ладонях Лэйн было не яблоко. Это было сердце. Человеческое сердце. Весь лед был покрыт багровой кровью; она, медленными потоками, стекала по щекам, губам и подбородку девушки, окрашивала ее светлые волосы в уродливый ржавый цвет, по локоть жгла ядом руки, собиралась у коленей глубокой лужей. Черные змеи громко и угрожающе зашипели, стали подбираться ближе, все больше сужая круг и шире раскрывая свои пасти. Белая же почти великодушно отпустила хватку на голове девушки, сошла под ноги, и, плывя в крови, по-дьявольски хищно оскалилась. Мгновение — змеиный круг сомкнулся, полностью поглощая Лэйн.***
Боль. Боль была первой вещью, что она ощутила после пробуждения. От нее по телу бежали судороги, а внутренности будто сгорали, тут же превращаясь в пепел, забивающий легкие; кислорода катастрофически не хватало и, словно рыба, выброшенная на берег, девушка с хрипами хватала губами воздух. От неожиданности она села на кровати, обвивая пальцами собственную шею, расчесывая ее почти до крови, будто в беспомощной попытке снова задышать. — Эй, ты чего? Голос откуда-то слева прозвучал чересчур отдаленно, словно из-под толщи воды, и Лэйн почти не обратила на него внимания. Головой она не понимала, в чем проблема, почему ее так трясет, — ментальное безразличие и пустота внутри по-прежнему блокировали добрую половину эмоций, но на физическом уровне она буквально ощущала, как страх полностью заливал ее тело ртутью, змеиным ядом растекался под кожей и сжигал до костей плоть. "Это что... паническая атака?" — почти незаметно пронеслось в голове. Лэйн ничего не видела перед собой, глаза будто обволокло туманной размытостью, еле-еле пропускающей свет, а тени, двигавшееся вокруг девушки, лишь сильнее расшатывали нейроны в мозгу, только сильнее пугая. — Лэйн! На ее изящных плечах, то и дело вздрагивающих от безуспешных попыток вдохнуть, почувствовались чьи-то теплые ладони. — Лэйн, посмотри на меня! Требовательный голос раздался совсем близко, а ладони слегка встряхнули девушку, заставляя обратить внимание на находящегося напротив. Каин глядел на нее чересчур встревоженным для ангела взглядом; он находился ближе, чем когда-либо, — настолько, что если бы Лэйн не дергало судорогами, она бы спокойно могла ощутить на своей коже его дыхание — но в этом крошечном расстоянии не было ничего непозволительного, напротив, что-то в этой почти интимной дистанции успокаивало тело Лэйн, да и к тому же, сквозь туман в глазах знакомые черты начинали проглядываться лишь в такой близости. Девушка часто заморгала, пытаясь сосредоточиться на голубых глазах мужчины, задышала, вдыхая носом, и выдыхая ртом. — Тихо, тихо... — мягко прошептал бессмертный. От его теплых поглаживаний по плечам тело Лэйн каким-то магическим образом начало потихоньку расслабляться, а от осознания, что все произошедшее было лишь кошмаром, паника наконец-то отпустила горло: постепенно дрожь сошла на нет, а дыхание восстановилось. — Что с тобой? — Каин глядел на нее хмуро, не торопясь убирать руки. Что-то в его выражении лица настораживало, но, сказать честно, сейчас Лэйн совершенно не горела желанием копаться в чужих эмоциях. Тем более, в эмоциях того, кого она и так с трудом понимала. — Я, кхм... Похоже, паническая атака, — голос Лэйн сипел, она глухо прокашлялась. — Это что? — Каин спросил так, словно искренне недоумевал, о чем вообще шла речь, и девушка в ответ зло нахмурилась. Хотела уже что-нибудь съязвить, как в голове промелькнула мысль: "Он же бессмертный. Вряд ли такие, как он, вообще чего-то боятся." — Что, ангелы не знают страха? — Лэйн вымученно ухмыльнулась, вдыхая полной грудью и постепенно отстраняясь от мужчины: вовсе не из желания быть подальше, — напротив, отдаляться от теплого ангела обратно в холод спальни не хотелось — но разум подсказывал, что так надо. Странно это все было, особенно после того, что произошло в церкви у алтаря: девушка не понимала, — или пока еще не вспомнила — почему ее тело так вело себя рядом с этим бессмертным, почему голову застилало дымкой, а колени предательски подкашивались, стоило Каину только сделать к ней шаг. Неужели он имел над ней какую-то власть, а если и имел, то какую? Они были как-то связаны все эти три года, но тогда почему она его не помнила? Должна ли была вообще? В себе Лэйн не находила ответов на эти вопросы, но от чего-то ей отчаянно хотелось все вспомнить, и особенно — вспомнить его. Когда она встала, чтобы выпить из термоса остатки чая, Каин хмыкнул — девушке даже показалось, что разочарованно поджав губы: — Почему же, знают, но, полагаю, не такой сильный. — И чего же бояться бессмертному? Смерть-то вам не страшна. — Поверь мне, смерть — не самое страшное, что может произойти, — голубые глаза на мгновение вспыхнули алым, выдавая за собой нечто глубокое и потаенное, но все тут же скрылось под привычным холодным выражением лица. Каин повернулся к Лэйн корпусом, вальяжно рассевшись на кровати. — Да и к тому же, не так уж мы и различаемся. Создатель у нас один. — Да, да, скажи это Амиру, — саркастично подметила девушка, облокотившись на край стола. — Вряд ли кто-то вроде Анхеи хоть что-нибудь почувствует после таких травм. Для вас это так, царапина. Для того же Амира, например — конец. — Ну, Анхея, мягко говоря, плохой пример, — ангел весело сверкнул глазами. — Мне кажется, ей хоть голову отруби, все равно будет ныть и ворчать. Лэйн, казалось, проигнорировала шутку: — Я к тому, что мы хоть и созданы одним Богом, разница между нами колоссальная. Я могу легко помереть от пневмонии, а ты расхаживаешь в ветровке в минус тридцать, и тебе хоть бы что. Каин лукаво ухмыльнулся: — Никто и не говорил, что создатель справедлив. В ответ девушка беззвучно хохотнула и закатила глаза, мол "как же я сама до этого не додумалась". Выпила еще чая из термоса и, отставив его в сторону, огляделась. — В любом случае, что ты здесь делаешь? Где Анна? — Анна вызвалась в патруль, а меня оставили дежурить. — Дежурить у моей кровати? — Лэйн изогнула в недоверии бровь. Каин только развел руками: — Распоряжение генерала. Боится, что за нашим ценным криптографом может быть объявлена охота. — Как же, за криптографа он боится... Девушка горько хмыкнула: ситуация с допросом до сих пор отзывалась у нее в груди какой-то неестественной, тупой болью. От части, возможно, от того, что Лэйн, и правда, искренне пыталась быть хоть немного полезной для отряда, старалась заслужить их доверие, — хотя она и не сделала ничего такого, чтобы его потерять, — а они так подло подловили ее и накачали наркотиками, чтобы выведать ответы, которые Лэйн дала бы и без всякого принуждения. А, возможно, все было из-за нечто темного и опасного, скрывающегося где-то глубоко внутри; что-то, из-за чего девушка очень остро чувствовала злость и агрессию, словно тьма, разрывшая в ее сердце дыру, могла наполниться только гневом — гневом, способным сжечь дотла всю вселенную. Лэйн чувствовала, что под ее кожей взрастал Дьявол, но ее это совсем не страшило. Она не боялась из-за этого смерти, не боялась увидеть, как догорают в адском пламени остатки человечества, но единственное, что ее беспокоило, это то, что Дьявол уничтожит ее, как личность, — как ту самую Лэйн, пародией на которую она уже являлась сейчас. Ту самую Лэйн, детство которой она помнила. Лэйн, которая чувствовала, радовалась и любила. Лэйн, которой, возможно, никогда и не существовало, ведь она уже совсем не понимала, кто она вообще такая. Вдруг это все было иллюзией? И семья, и детство, даже то, что происходило сейчас? Ей это было совсем неважно. То ли из-за очень смутных воспоминаний о прошлом, то ли из-за обыкновенного инстинкта выживания, присущего всем живым созданиям, она была готова цепляться за эти остатки человечности. Даже если они и были неправдой. Каин кашлянул, возвращая девушку обратно в реальность: — Чего зависла? Снова твоя атака? — А, что? Нет, — самодельный фонарь Анны погас от непонятно откуда взявшегося сквозняка, и Лэйн поежилась от холода. — Просто задумалась. — О чем же? — ангел встал с кровати, делая совсем небольшой шаг к девушке. Та же как-то неосознанно дернулась назад, словно восстанавливая дистанцию. Почти машинальное движение не осталось незамеченным, и Каин, нахмурившись, произнес: — Я тебя что, пугаю? — Нет, — ответ прозвучал слишком твердо, настолько, что мог показаться подозрительным, хотя и был максимально честным. Лэйн — или, по крайней мере, то что от нее осталось — ничего более не боялась, включая ангела, стоявшего от нее в двух метрах. Однако, то, как он на ее влиял, ее очень настораживало: там, в церкви, будучи буквально прижатой Каином к алтарю, она совсем не могла с собой ничего поделать. Ее разум, казалось, начинал сбоить, вырубался от близости такого манящего ангела, пробуждая на месте пустоты нечто совсем забытое, уже давно незнакомое и чуждое. Что-то кроме гнева и злости, взращенных шепотом тьмы. И казалось бы, а вдруг это и есть спасение? Вдруг Каин взаправду мог пробудить в ней то, что она потеряла во время крушения "Сибири"? Лэйн этого не могла знать точно, поэтому и опасалась: ангел мог принести ей как и исцеление, так и неминуемую гибель, так как лишал единственного, на что девушка могла сейчас опираться — лишал рассудка. — Почему тогда так далеко от меня держишься? — Каин стоял на месте, не предпринимая попыток приблизиться; девушка не могла этого не заметить, и ее это в глубине души немного успокоило. После допроса она мало доверяла отряду, а Каин по-прежнему оставался ей неясен, но тем не менее, то что он не принимал участия, делало его в глазах девушки гораздо надежнее других. Уж надежнее, чем Анна, с которой Лэйн все так же спокойно делила комнату. — Эм-м, не хочу, чтобы ты снова на меня стал... воздействовать, — девушка, сложила руки на груди, будто выставляя защиту. "Как будто это поможет," — пронеслось в голове. Каин криво ухмыльнулся, словно сказанное раннее было полнейшим бредом: — Воздействовать? Милая Лэйн, я ничего не делаю. И никогда не делал. — Я тебе не верю. В церкви ты меня чуть не расплавил своими... небесными фокусами. Ангел в ответ громко рассмеялся — девушка про себя отметила, что смех у него был приятным, бархатным с едва слышимой хрипотцой, пустившей по ее коже волну мурашек. — Не волнуйся. Совращать тебя в мои планы не входит, — заверил мужчина, поправив волосы, а затем добавил, игриво ухмыльнувшись. — По крайней мере до тех пор, пока ты сама этого не захочешь. — А я должна захотеть? С чего бы? — Ну, это... приятно. Как минимум. От произнесенного Лэйн взаправду не почувствовала в себе никакой неловкости, никакого смущения, да и не могла она этого сделать — разучилась. Вот только от чего собственное тело ее подводило? Почему ее щеки предательски покрылись румянцем, а ладони чуть сильнее сжали собственные плечи? Каин почти виновато поджал губы. Произнес, указывая ладонью на дверь: — Ладно, если я тебя так смущаю, то я могу посторожить тебя за дверью. — Ты меня не смущаешь. Скорее, я не до конца тебя понимаю. — А тебе это нужно? Вопрос поставил Лэйн в тупик. Неужели ей правда было так важно понять бессмертного? Зачем? Каин вздохнул, поведя в сторону левым крылом, и едва заметно кивнув головой, направился к выходу. Казалось, он что-то понял для себя, сделал вывод, и девушка не понимала, какой именно, но подавшись вперед и успев ухватить ангела за крепкое предплечье, она коротко попросила: — Каин, стой. Останься, пожалуйста, — Лэйн виновато опустила глаза вниз, к полу. — Я... я хотела кое-что спросить. Точнее, я могу с тобой кое-чем поделиться? — Попробуй, — ответил мужчина, поворачиваясь к ней, вставая на расстоянии вытянутой руки; браслет с крестом на его запястье коротко звякнул, нарушая возникшую тишину. — Ты говорил, что Бог мертв, а Дьявол? Он все еще жив? — Ты же знаешь, я давно не был на Небесах, — на лице ангела заиграло легкое недоумение. — Но, насколько я знаю, да. Лэйн вздохнула — не хотела услышать такой ответ. Продолжила, делая между предложениями очень короткие паузы: — Просто я... мне снятся довольно странные кошмары, и мне, правда, кажется, что я вижу их не просто так. В них я всегда становлюсь монстром, словно я и есть источник всех проблем, словно я погибель не только для самой себя, но и для всего мира. Самое странное, что меня это совсем не заботит, ведь я вообще не боюсь смерти, да и на остальной мир мне уже, откровенно говоря, плевать, — она вздохнула, подняв глаза на Каина. Тот внимательно слушал. — Я… я больше думаю о том, что пробуждается внутри меня. Оно злое и очень темное, и я боюсь, что не смогу с ним совладать. Как будто сам Дьявол начинает стирать меня, сжирает то, кем я была раньше, и превращает в свое отродье, понимаешь? Он уже лишил меня всех эмоций: я сама не чувствую ничего кроме пустоты и злости — такой яркой и... неподвластной мне. Только вот тело, представляешь, оно как будто помнит то, как все должно быть, и я теряюсь. Я не знаю, кто я. И кого мне вообще слушать. Черт. Лэйн устало нахмурилась, запуская пальцы в свои волосы. От осознания, что Каин — первый, кому она это рассказала, по какой-то совсем неясной причине стало гораздо легче. Ангел наклонил вбок голову, внимательно всматриваясь в лицо девушки. За окном сплошную темень сибирской ночи нарушала лишь тусклая луна. — Дьявол есть во всех нас, Лэйн, это заложено Создателем, — после недолгого молчания ответил Каин. В его тоне — ни намека на беспечность или игру. Он был абсолютно серьезен. — Если ты дашь тьме волю, она может заменить тебя полностью. Однако, если будешь чересчур противиться ей, то можешь лишиться даже последней частички себя. — И что же, получается исход один? Обреченность? — на устах Лэйн заиграла горькая, граничащая с истерической, улыбка. Тело девушки, казалось, снова начинало трясти, вопреки тому, что разум оставался кристально чистым. — Этот исход не самый плохой. Я уже говорил, есть участь гораздо страшнее смерти, — несмотря на высказанные опасения, в каком-то неясном порыве Каин все равно решил приблизиться к девушке: подойдя чуть ближе, ангел позволил себе убрать с лица Лэйн упавшую светлую прядь — в полумраке комнаты казалось, что на ней искрили звезды. Тихо ангел произнес, заглядывая девушке прямо в глаза: — Не бойся, Лэйн. Я найду выход. Я же обещал, что защищу тебя. От холода, без своеобразного обогревателя захватившего комнату, девушка поежилась: комфортный костюм, в котором Лэйн обычно спала, не грел от слова совсем, и Каин, заметив это, вежливо спросил: — Замерзла? — Да, — она ответила честно, без совершенно бессмысленной и ненужной лжи, которую бессмертный и так несомненно почувствовал бы; твердостью ответа определено хотела показать, что доверяла Каину — по крайней мере сейчас и по крайней мере больше, чем другим. — Хочешь, я могу... — мужчина медленно развел руки в стороны, словно приглашая в свои объятия. Лэйн взглянула на него с опаской, но все равно почему-то утвердительно кивнула. За пару секунд перебрала в голове сотни причин отказаться, отстраниться и выгнать ангела за порог комнаты, но постоянно натыкалась лишь на тот единственный повод, чтобы беспамятно кинуться навстречу его вечно горячим рукам. Ей... хотелось обнять его? Почему? Из-за пресловутого холода или чего-то более глубокого, из раза в раз ускользающего от Лэйн? Она не знала, да и не хотела знать. Обвив ладони вокруг женских плеч, Каин мягко притянул ее к себе ближе, сокращая расстояния до минимума, и позволяя девушке почти полностью оказаться укрытой в его объятиях. Она была на голову ниже ангела, поэтому тот удобно расположил свой подбородок на ее макушке, и прижимаясь к мужской груди, Лэйн чувствовала, что была совсем не против происходящего. Его размеренное дыхание, вздымающаяся под ее щекой крепкая грудь. Холодные изящные пальцы, выводящие меж крыльев замысловатые узоры. И спокойствие — не ледяное безразличие, колющее под ребрами, а самое что ни на есть настоящее умиротворение. Когда весь мир сокращался до размеров одной комнаты, когда пропадала морозная Сибирь и апокалипсис за окном. Когда оставались лишь двое, казалось бы, незнакомцев, держащих друг друга в таких нужных в данное время объятиях. Лэйн облегченно вздохнула; слабая улыбка тронула ее губы, когда она ощутила уже знакомую дымку в голове. — Ты снова включил свои чары? — Я уже говорил, я ничего не делаю, — на ухо прошептал Каин; его голос смягчился, заиграл трепетными, заботливыми нотами. — Почему же я тогда снова начинаю себя странно чувствовать? — девушка подняла голову, встречаясь со взглядом ангела. На секунду голубые глаза потемнели, налившись красным, и Каин, загадочно ухмыльнувшись, произнес: — Не знаю. Может, вспоминаешь меня? Лэйн покачала головой: — Нет. Прости... — Не надо. Оставь извинения, — глаза ангела снова стали голубыми, а руки чуть сильнее прижали девушку к груди. — Придет время и ты вспомнишь. Не волнуйся. — Ты мне не расскажешь, верно? — Не расскажу. — Разве так не было бы легче? И тебе, и мне? — Нет, милая Лэйн. Ты сама должна все вспомнить. В глазах девушки проскользнуло разочарование, но Каин лишь одарил ее успокаивающей улыбкой, словно знал, что все и правда будет хорошо. Словно где-то далеко все еще был призрачный шанс того, что мир не погибнет в геенне огненной, что все у них получится: Лэйн не станет той, кто разрушит остатки цивилизации, не станет чудовищем, чувствующим лишь злобу, не лишится себя. Снова не лишится его... Снова? Лэйн нахмурилась, откидывая от себя эту странную мысль. Она подумает об этом с утра, но не сейчас, когда она впервые за столько времени не чувствовала себя мертвой. Сейчас хотелось лишь двух вещей: продолжать обнимать такого по-странному родного Каина и попросить его об одном одолжении. На случай, если шанс на спасение так и останется призрачным. — Ты обещал, что защитишь меня, — начала девушка; голос ее дрогнул, когда она заметила на лице Каина тень беспокойства, будто он уже понял, о чем она хотела его попросить. — Но что если придется защищать меня от меня же? Ты сможешь меня остановить? Ангел молчал, с подозрением сощурив глаза. — Убьешь ли? Слова глухо отражались от стен, оставаясь в сознании гулким эхом. Каин все также молчал, горько смотря на Лэйн. — Каин, умоляю. Пообещай мне, что если понадобится, если я потеряю себя, если буду угрожать тебе, то ты сделаешь все, чтобы меня остановить. Обещай, что убьешь меня. Глаза ангела опять заалели. Он понимал — в случае чего Лэйн не хотела умереть от руки кого-то из отряда, но и не желала стать кем-то, кто сотрет ее сознание и личность в порошок. Он понимал, правда... Ох, если бы Лэйн только знала, что уже просила об этом. Доверилась ли, если бы помнила, что он сделал в прошлый раз? Если бы знала, что он не сумел сдержать свое слово? Отведя глаза, Каин тяжело вздохнул: — Этого не произойдет, Лэйн. Мы не допустим того, чтобы стоял такой выбор. Я не допущу. С губ чуть ли не сорвалось гадкое "снова". Обещания, все-таки, не дают дважды. Девушка наклонила голову, упираясь носом куда-то в ключицу ангела; его кожа приятно пахла мускатом и кедром. Внутри постепенно начала разливаться усталость, подкашивая ноги, и Каин, ощутив, как девушка в его руках медленно начала обмякать, обхватил ее за талию. Голос Лэйн прозвучал тихо, смазано: — И все же, ты, правда, странный. Слишком человечен для бессмертного. — "Один создатель", помнишь? Не так мы и различны: у нас похожие ситуации, может, судьбы, желания... — ответил ангел, аккуратно приподнимая кончиками пальцев подбородок уставшей девушки, и с теплотой любуясь ею: она была безбожно красива, так же прекрасна, как и раньше, так же притягательна и желанна Каином, что он еле-еле себя сдерживал. Что тогда в церкви, что сейчас он прилагал титанические усилия, чтобы не рассказать ей все, чтобы не кинуться ей в ноги и не просить прощения. — И что бы ты сейчас желал? — то ли с издевкой, то ли играючи, спросила Лэйн. Каин свел брови на переносице, поджал губы, будто сам этот вопрос причинял ему невероятную боль. Он бы желал ее, — всю, без остатка, — желал бы ее прощения, желал бы умереть вместо нее. Но он не мог ей этого сказать. Боялся ли, что она прогонит и никогда больше не подпустит? Определенно. Секунда промедления. Секунда раздумий. Ни слова в ответ. Лишь его губы, впившиеся в ее жадным, отчаянным поцелуем. Лэйн не сразу сообразила, что произошло, не сразу ответила на такую неожиданную ласку, но всего пара горячих поглаживаний по ее шее и спине — и она пала перед чарами Каина. Охотно запустила свои пальцы в его волосы, отвечала с той же пылкостью и страстью, что и сам ангел, совершенно не осознавая, что пустота внутри наконец-то заполнялась сладким желанием. Не гневом, не агрессией, а самой что ни на есть настоящей страстью, — жаркой, сильной, испепеляющей. И пускай она и граничила с грешной похотью, сейчас это было неважно. Каин и сам был, как грех; он искушал, тянул, манил, даже несмотря на белые крылья за спиной. Впервые со своего "восстания из мертвых" Лэйн почувствовала себя по-настоящему живой. Ангел зацеловывал ее щеки и шею, срывал с губ глухие стоны, сам томно вздыхал и тянулся за лаской, совершенно не помнил себя. Ее кожа пахла бергамотом и чем-то сладким, что Каин никак не мог распознать; она пьянила его, заставляла действовать необдуманно, глупо, и ему было плевать на это. Он просто хотел, чтобы она жила. Была с ним. И сейчас его желание было исполнено. — Прости меня, Лэйн, — шептал он ей прямо в губы. — Прости, прости, пожалуйста... Она не слышала этих молящих извинений, — в ушах лишь набатом било сердце — но Каин в глубине души был рад этому: не придется на утро объясняться. Когда в легких у девушки закончился воздух, они отпрянули друг от друга, и ангел понял, как же ему все-таки больно было на нее смотреть: на такую разгоряченную, с припухшими от поцелуев губами, с расфокусированным взглядом; такую мягкую, податливую... Неужели он снова должен ее потерять? Каин вздохнул, прижал Лэйн к себе в последний раз и нежно, почти невесомо поцеловал в скулу — прямо туда, где у девушки была родинка. — Я спасу тебя, милая Лэйн. Все будет хорошо. Доброй ночи. И вышел из комнаты, забирая с собой все тепло. Щеки Лэйн непривычно обожгло холодными слезами. Снова...***