***
Катарина стоит у окна гостевой спальни и смотрит вниз. Двор полон народа. Отъезд. Люди, вещи, лошади, карета… Совсем как тогда, когда уезжала Маргарет. Только сейчас лица у всех бледные, хмурые. Конечно, не так они представляли себе это!.. Пан Вацлав отдаёт команды. За пару дней он словно постарел на несколько лет. Осунулся. Наконец, четверо крестьянских мужиков выносят на плечах чёрный длинный ящик, в котором юный Стефан Карой отправится в своё последнее путешествие до дома. Гроб. Катарина уже видела такой — она явственно помнит тот скорбный день, когда хоронили отца. Тогда небо было таким же мрачным, а воздух тяжёлым. Но тогда она была ни при чём. Стук в дверь заставляет её, вздрогнув, обернуться. Матушка стоит на пороге, не решаясь пройти в комнату. — Всё готово, они отбывают. — Я вижу. Наконец, пересилив себя, женщина делает шаг вперёд: — Ты ничего не хочешь мне сказать? — Что именно вы хотите услышать? Мать мешкает, но затем всё же спрашивает: — Ты в этом замешана? Катарина чувствует, как вспыхивают её щёки. На место вины тут же приходит раздражение: — По-вашему, я уговорила лошадь его скинуть? А затем лягнуть, а затем… — Катарина! — мать закрывает глаза и глубоко вздыхает. Она открывает их на выдохе. — Я знаю, как он умер. Избавь меня от этих страшных подробностей. — Простите, — слово это получается равнодушным и даже злым. Мать качает головой, глядя на неё так, будто видит впервые: — Я тебя не узнаю́… это всё влияние Маргарет… ъ— Вроде здесь её нет, — Катарина злится ещё пуще. — Скажите, матушка, а вы не думали, что такой я была всегда, просто вы увидели это только сейчас? Не дав ей ответить, девушка спешит прочь из комнаты. Сердце её бьётся, ярость клокочет в груди, а рука… Рука, которую она порезала три дня назад во время ритуала, саднит. Несмотря на то что в ссоре с матерью Катарина показывала равнодушие по отношению к смерти будущего мужа, оставшись наедине с собой, она, наконец, даёт волю слезам. Убийца. Она убийца. Ритуал, который она провела… тогда она была на эмоциях, и она даже не думала, что он обернётся этим… Она чудовище. А что скажет Маргарет? Что, если та отвернётся от Катарины, когда узнает обо всём?.. Но ведь тётя сама хотела убить любого, кто встанет у них на пути… только это были слова. Слова, и только!.. А Катарина это сделала. Она забрала жизнь и ничто не вернёт эту жизнь обратно. Она не достойна любви — порочной или святой. Ведьмовство не зря запретили. Больше никаких чёрных книг.***
Обычно Катарина не слушает, о чём говорят слуги. Она позволяет им спокойно болтать в своём присутствии каждое утро, пока они готовят её к завтраку. Она давно овладела искусством уходить в свои мысли, под чужое щебетание. Особенно в траурные дни, когда закрыться внутри себя, кажется единственным способом выжить. И все уже к этому привыкли. Но сейчас, услышав слово «ревизия», девушка навостряет уши. Болтают две служанки, пока расчёсывают её волосы. Совсем юные. Девчонки едва ли старше само́й Катарины. — Чего? — переспрашивает одна: та, что с вытянутым, рябым лицом. — Ре-ви-зи-я, — по слогам произносит её подружка. — Обход то бишь. Так хозяйка сказала. Нужно, мол, значит, это… ну, комнаты все осмотреть. Те, которые в, как его… ну, заброшенном крыле. — Ого, это зачем-то? — Ну дак это ж только хозяйке известно, — девушка пожимает плечами. — Может, построят чего. Там же теперь моленная. А после того, значит, как молодой господин… — А когда будет ревизия? — перебивает служанку Катарина, и обе, вздрагивая, краснеют. — Ой, простите, миледи, мы… — Неважно. Матушка не упоминала, когда эта ревизия будет? — Дак это… сегодня, госпожа. Весь день, значит. Фраза колет иглой в сердце. Вот оно что! Всё равно, занимается она ведьмовством или не дотрагивалась до книг уже неделю — мать не оставит её в покое. И почему она вечно лезет?! Решила всё-таки посмотреть, что прячет дочь за запертыми дверьми! Катарине плевать, что думать так нельзя — есть дела поважнее. Она отпускает служанок. Действовать нужно быстро. Так странно приходить сюда при свете дня!.. Тем более что она не была здесь со смерти Стефана. Теперь это место кажется ей зловещим. Оглядевшись по сторонам, убедившись, что никого рядом нет, Катарина спешно поворачивает ключ в замке. Решается пару мгновений, а затем открывает дверь. Запах трав. Неубранные следы ритуала. Мыши пищат, но всё нормально — еды и воды у них предостаточно. Ком подкатывает к горлу — если она не успеет убраться — всё пропало! Её закуют в колодки, отправят в тюрьму или сразу сожгут. И ничего ей уже не поможет. Волевым усилием девушка давит в себе панику. Глубоко вдыхает. Всё нормально. У неё получилось с чернильницей — получится и с остальным. Ещё раз оглядывает комнату. Пора начинать. Времени у неё не так много. Девушка прижимается к двери. Жмурится. Читает заклинание. Но перед внутренним взором — чёрный ящик. Она отгоняет его. Открывает глаза и… Ничего. Не думать об этом! Сейчас нужно позаботиться о себе! Внезапно Катарине кажется, что она слышит что-то за дверью. Возню? Переговоры? Кто-то идёт? Или ей уже мерещится всякое? Сердце тут же ускоряет бег. Как у зайца, за которыми так любил охотиться… Дьявол! В прошлый раз получилось, когда она была на эмоциях. Сейчас эмоции тоже зашкаливают. Ещё раз! Смотрит на результат и чуть не стонет от досады: стол, книги, котлы, колбы, мыши — всё на месте. А отдалённые голоса, тем временем, приближаются. Теперь она точно их слышит. Станется, что мать специально велела служанкам проболтаться, чтобы поймать Катарину с поличным. Нет, нужно думать не об этом. Нужно собрать все силы, вот сейчас! Никакой магии. — Катарина! — голос за дверью, словно раскат грома. — Открой! — Я молюсь! Стук. Мешает сосредоточиться. Последний шанс. Собрать всё, что есть и… Нет, не так. Она вспоминает страшный день ритуала. Ночь, когда она стала убийцей. Она старалась не вспоминать её. Не вспоминать танец пламени свечи. Руку с контрастом чёрного угля и красной крови… И то чувство. Чувство магии, которое исчезло. Но не после ритуала, и даже не после того, как оставшиеся силы были потрачены на чернильницу. Она подавила в себе магию, когда услышала ржание лошади. Увидела, как встаёт та на дыбы, а потом… Этот вскрик и звук. Она впервые увидела, как ломается череп. Стефан поплатился жизнью за её упрямство. Но действительно она ли тому виной? Ей было всё равно на него! Не решись мать сосватать их, он бы спокойно уехал домой. Катарине не оставили выбора. Катарина защищала свою жизнь. Как защищает сейчас. Это не она — это всё законы, по которым она бесправна. Это мать, которая пытается слепить из Катарины своё представление об идеальной дочери. Это общество, в котором быть счастливой считается чем-то зазорным. Катарина снова чувствует, как утихший гнев поднимает в ней свою змеиную голову. Как кипит кровь. Бурлит. Пенится. В прошлый раз всё получилось, потому что не могло не получиться. Катарина шепчет. Закрыв глаза. Раскинув руки. Вкладываясь в непонятные слова. Делая их настоящими… Чувствует поток ветра, взявшийся из ниоткуда. Медленно размыкает веки… Поражённо выдыхает. Ничего. В комнате ничего нет! Голые стены, икона на полке и всё! У неё получилось! Значит, она права! Она всё делает правильно!.. — Катарина! Немедленно открой дверь! Она подчиняется, готовая рассмеяться во всё горло. Что же, сейчас будет та ещё потеха! Лицо матери кажется бледным, злым и решительным. Позади неё любопытной тенью вытягивает шею Анна. Ну конечно: вот она — ещё одна любительница сунуть нос не в своё дело. Катарина не скрывает усмешки, чувствуя внутреннюю дрожь: — Доброе утро, матушка! Я как раз молилась перед завтраком. — У тебя здесь аскетично, — мать проходит внутрь комнаты, оглядываясь по сторонам. — Благодарю. — Можно разрисовать стены ликами святых! — Анна кусает губы. — В замке Генриха есть подобное! Я напишу тебе, когда увижу сама… — Уже уезжаешь? — чувствуя лёгкое головокружение, Катарина прислоняется к дверному косяку. — Да, — отвечает мать вместо Анны, переводя взгляд на старшую дочь. — Ей будет полезно сменить обстановку. — Не сомневаюсь. Ровно, как и компанию. Женщина слегка прищуривается, и Катарина не удерживается от того, чтобы не поиздеваться: — Матушка, позвольте, у вас несколько рассеянный вид! Вы что-то потеряли? — Да. Покой. — Что же, я… — Катарина! — вдруг прерывает её Анна. — Да у тебя кровь!.. Катарина и сама чувствует тепло от носа к губам. К горлу подкатывает тошнота. А виски словно кто-то сжимает могучими ладонями. Дьявол! Слишком много сил потрачено! Ноги подкашиваются. Мир распадается мозаикой… — Катарина! Кажется, что-то упало. Она слышала глухой стук. И голос… этот голос. Такой знакомый… Маргарет?..