kiss me hard

      — Все спецназовцы такие выскочки?       Тэхён сжимает стакан в руке практически до треска.       Это изначально было дерьмовой идеей — приходить на вечеринку, которую устроил Чимин только для своих. Они все не виделись больше десяти лет, разбежались после школьного выпускного подобно кораблям в море, пообещав сохранять связь друг с другом. Та сохранялась с помощью того же Пак Чимина, потому что остальные всегда умело находили отговорки, помогающие им избегать совместных встреч, — много работы, жена не отпускает, ребёнок заболел, машина сломалась, в городе ввели карантин и дальше по списку. Тэхён не станет врать — он и сам бывал в числе этих людей, потому что общие пьянки изначально его совсем не привлекали. Он же добропорядочный, по всем параметрам едва ли не самый идеальный и действительно старающийся по возможности избегать крупных попоек. Но от упёртого Чимина, пообещавшего явиться к каждому домой лично, избавиться было просто невозможно. Так этот проныра ещё и откуда-то узнал, что у Кима отпуск, который он, будем честны, надеялся провести в компании своего кота Локи и «Отчаянных домохозяек».       Но точно не в квартире Пака, где пахло морем из-за освежителя воздуха, а ещё алкоголем из-за десятка открытых бутылок. Тэхён не был послушницей, он вполне себе мог запросто влить в себя парочку бутылок соджу, но только у себя дома. И чтобы свидетелем его отходняка становился только его же чёрный кот, а не старые друзья, едва ли не катающиеся от смеха по полу, потому что Сокджин внезапно решил стать комиком и развеселить немного приутихшую толпу. Тэхён, отсиживающийся в кресле, которое позволяло ему не соприкасаться конечностями с другими, только слабо тянул пухлые губы в улыбке, взглядом бегая по всем собравшимся и невольно признавая, что те всё же чертовски сильно изменились.       Не изменился разве что Чон Чонгук.       Он, как и было положено по всем правилам жанра, сидел точно напротив Тэхёна, развалившись на диване между Чимином и Намджуном и не сводя своих по-блядски тёмных глаз с Кима. У них не то чтобы холодная война ещё со старшей школы, но другое объяснение их взаимной неприязни было достаточно сложно найти.       Чонгук — язвительная сволочь, считающая, что несёт на своих плечах неподдельный груз обязанности всегда Тэхёна тыкать лицом во все его недочёты и ошибки. Он самоуверенный и самовлюблённый, от него у Кима сводит челюсть и дёргается глаз, а иногда немеет вся левая сторона тела, словно бы он в свои двадцать восемь сумел отхватить инсульт. В школе всё ограничивалось подзатыльниками, мячами в лицо, пинками под зад и огромными членами на весь тетрадный лист. Хотелось ли Тэхёну Чонгука когда-нибудь придушить? Пиздец как сильно хотелось.        Даже сейчас, смотря на его ехидную ухмылку, ему хотелось голыми руками удавить этого чертёныша. А ведь даже повода не было — они не так и сильно отличались друг от друга, оба остались в рядах военных после службы, не женились и не нарожали детей. Им бы сидеть и обсуждать холостяцкую жизнь, а не испепелять друг друга глазами, но Тэхён попросту не может. Есть что-то в Чонгуке, из-за чего внутри него всё начинает едва ли не бурлить из-за переизбытка эмоций. Он просто кривится в улыбке, просто вскидывает густую бровь, просто скользит языком по влажным губам, а у Кима самообладание срывает то ли из-за огромного желания Чонгука выкинуть из этой квартиры, перед этим пнув под зад, то ли от таких же размеров желания этот самый зад хорошенько отыметь.       И именно на этом Тэхён тормозит.       Он клялся самому себе и абсолютно всем богам, в которых не верил, что никогда не посмотрит на Чонгука как-то иначе, но у него это выходит очень плохо, потому что сейчас сидящий напротив него Чон буквально источал сексуальную энергию. А у Тэхёна давно не было секса. Достаточно давно, чтобы считать Чонгука действительно привлекательным и хотеть его разложить на первой попавшейся поверхности по той самой причине, что этот засранец не собирается закрывать свой рот.       — Я думал, что этим грешат только снайперы, — Тэхён всё же собирает всю свою волю в кулак и расслабленно откидывается немного назад, шире расставляя обтянутые чёрными джинсами ноги и смотря на заулыбавшегося на его слова Чонгука с лёгким прищуром.       Потому что он не выскочка, как выразился Чон, он просто вежливо рассказывал Намджуну о своей службе, но блядский чонов язык даже здесь успел оставить свой след.       — Мы как раз отмалчиваемся, — он повторяет позу Тэхёна, из-за чего сидящий рядом Чимин возмущённо мычит, едва не подавившись соджу, и толкает колено Чонгука собственным. — А вы в любую задницу залезете без смазки, лишь бы рассказать всем о том, какие вы невъебенно крутые.       У Тэхёна натурально подгорает задница, но он из последних сил держит себя в руках, потому что Чонгук откровенно выводит его на эмоции. Он в этой своей обтягивающей майке, оголяющей крепкие плечи и острые ключицы, похож на влажную мечту одного Ким Тэхёна, которому легче признать, что ему сперма в голову ударила, нежели всё же согласиться с тем, что он действительно хочет Чонгука до блядских звёзд перед глазами. Чон же смотрит на него так, будто бы уже давно всё знает, а сейчас только специально играется ради забавы.       Тэхён делает очередной глоток обжигающего горло алкоголя, не морщась и не сводя взгляда с довольного своими словами Чонгука. Он был таким всегда, насколько его помнил Ким, — с довольной рожей, готовой едва ли не треснуть, наблюдал за каждым проёбом Тэхёна, а потом ещё и умудрялся несколько дней подряд ему об этом напоминать, будто сам Ким мог что-то забыть, имея под боком такую хорошую систему оповещения о всех своих позорах.       — Да ладно вам, парни, — Намджун тянется к орешкам, улыбаясь и явно стараясь разбавить повисшее в воздухе напряжение. — Это же правда круто — форма, мышцы, девушки готовы вешаться на вас.       Чонгук заливисто смеётся, а Тэхён на нём зависает, едва ли не промахнувшись стаканом мимо собственного рта.       — Ну конечно. Как давно ты затаскивал к себе в койку кого-нибудь, Ким? С твоим-то языком это точно не составляет труда.       — Ты прикалываешься? — Тэхён действительно кипит, ещё чуть-чуть — пойдет ебаный пар из ушей, но вот Чона вся эта ситуация словно бы только сильнее забавляет. — С каких пор тебя стала интересовать моя постель?       — А что в этом такого? Ты слишком вспыльчивый сегодня.       Да, потому что твой рот хочется занять чем-то более полезным.       Чонгук ему подмигивает, подхватывая со стола бутылку и припадая к горлышку губами. Тэхёну, вероятно, не стоило бы думать о том, как бы эти губы обхватывали его член, но в нём все ещё присутствует некоторое количество алкоголя, а потому ему можно. Даже если раньше он и считал, что Чон — это последний человек, которого он когда-нибудь захочет трахнуть, то сейчас он в этом не так сильно уверен. Во всяком случае, если тот всё же соизволит заткнуть свой рот хотя бы на пару минут, то он уже не будет казаться Киму настолько раздражающим.       — А ты слишком доёбистый, — возвращает он, замечая в чужих глазах вспыхнувший интерес. — Складывается ощущение, что тебя просто давно не трахали, вот ты и грызёшься без повода.       В комнате повисает практически гробовая тишина — даже Чимин, до этого подпевающий какой-то попсовой песне, замолкает, поворачивая голову в сторону едва ли не извергающего адское пламя Тэхёна. Намджун сконфужено отодвигает от себя тарелку с орехами, пока главный герой этой драмы вновь довольно скалится, словно бы наконец получил то, что хотел.       — Ты такой проницательный, Тэ, — тянет он, покачивая бутылку в руке, а у Кима от этого «Тэ» чуть ли не дёргается глаз. — Тебе бы надо в детективы идти, раскалывать преступников на допросах.       — Выйдем покурить? — Чимин резко поднимается и хлопает себя по карманам, таким образом находя завалявшуюся там пачку сигарет.       Намджун встаёт следом, сразу же направляясь за Паком, а Тэхён с досадой вздыхает — он ещё никогда в своей жизни так сильно не был разочарован тем, что не курит.       — Я пойду ополосну лицо, — он всё же покидает насиженное место и сразу же удаляется в сторону туалета.       Сидеть наедине с Чоном хотелось в последнюю очередь, потому что желание вдавить того в этот диван и заставить натурально скулить росло едва ли не в геометрической прогрессии, а самообладание Кима сегодня было не на самом высшем уровне.       С этим парнем будто бы на пороховой бочке — не виделись десять лет, а ничего не изменилось до такой степени, что в голове мелькают все моменты из их общего прошлого. И волейбольный мяч, сломавший Киму нос и обеспечивший едва заметную горбинку на том, и гневный выговор от историка за выставку нарисованных членов в табличке с датами войн в тетради у Чонгука, и звук смачного подзатыльника, которым его одарил Чон, потому что у него в тот день было просто хорошее настроение, а Тэхён сидел грустный из-за сломанного носа. Они не были друзьями, но Ким всё же порой скучал по противной роже Чонгука, когда тот не появлялся в школе. Какой-то замкнутый круг, если честно.       Он включает воду и пару раз ополаскивает собственное лицо, с удовлетворением отмечая, как некая усталость разом отходит на задний план — не то чтобы он утомлялся за считанные минуты, но сегодняшний вечер его действительно вымотал. Ему бы вернуться сейчас в свою квартиру, взять на руки Локи, обнять того крепко-крепко и завалиться вместе с котом спать, даже если эта наглая морда в итоге будет орать и издавать демонические звуки только ради того, чтобы его отпустили и больше не врывались в его личное пространство.       Дверь всё же ожидаемо открывается, но Тэхён даже не дёргается. Принести сюда могло только одного человека — тот сейчас оглядывал его с ног до головы, опираясь крепким плечом о дверной косяк.       — Чего тебе?       Выходит даже немного грубо — Тэхён себя за это мысленно бьет по губам, но на самом деле Чонгуку, которому это и было адресовано, глубоко плевать на ту интонацию, с которой Ким с ним говорит.       — Моя компания тебе настолько противна? — он растягивает губы в улыбке, делая несколько шагов в сторону Тэхёна и останавливаясь у него за спиной. — Я думал, что с возрастом ты станешь помягче, но ты всё такой же.       — Словно бы ты стал лучше, — он усмехается. — Как был сукой, так ей и остался.       Чонгук тихо посмеивается, а следом кладёт ладони на тэхёновы плечи — настолько неожиданно, что Ким едва ли не давится воздухом. Руки у Чона неожиданно нежные, он ими осторожно касается смуглой кожи, обтянутой чёрной футболкой, и ведёт ниже, вынуждая Тэхёна немного податься вперёд и едва ли не вжаться бёдрами в раковину.       — Какого чёрта ты творишь?       — Не делай вид, что несколько минут назад ты не думал о том, как бы хотел меня трахнуть.       Тэхён резко даже для самого себя разворачивается и толкает Чонгука к двери — тот спиной врезается в деревянную поверхность, но даже не издаёт ни единого звука, свидетельствующего о том, что ему могло быть больно от такого резкого столкновения. Он смотрит на нависшего над ним Тэхёна с немым восхищением в глазах, природу которого сам Ким ещё не может понять, но ему действительно сейчас не до этого, потому что Чонгук перед ним блядски горячий — смотрит из-под густых тёмных ресниц, пальцами касается напряжённого торса и склоняет голову к острому плечу.       — С чего ты вообще взял, что я хочу тебя трахнуть? — Ким хрипит ему куда-то на ухо, но не касается, уместив ладони по обе стороны от чужой головы. — Ты только и делаешь, что выводишь меня из себя весь вечер.       — Так у тебя член от злости встаёт? — беззаботно интересуется Чонгук, на что хочется вновь закатить глаза, но не выходит, потому что и здесь этот парень успевает выкинуть что-то весьма неожиданное — он опускает ладонь на тэхёнов пах и ощутимо сжимает его член сквозь плотную ткань, из-за чего Ким едва заметно дёргается и шипит. — А я знал, что у тебя там всё очень даже в порядке.       Тэхён не думает ни о чём, когда накрывает его губы собственными, сразу же проскальзывая языком в теплоту чужого рта — Чонгук не отстраняется, а только жмётся ближе, стонет и продолжает сжимать Кима через одежду.       Они даже не целуются, Ким бы назвал это попыткой друг друга сожрать, потому что Чонгук кусает его губы, неохотно сдаётся под чужим напором, но заметно и ощутимо оседает в его руках ровно в тот момент, когда Тэхён всем своим весом наваливается на него, вдавливая в дверь и вынуждая едва ли не заскулить. Чонгук же действительно издаёт этот странный звук, хватаясь обеими руками за тэхёновы крепкие плечи и начиная тереться о добродушно подставленное колено.       У Чонгука гладкая и горячая кожа — та плавится под прикосновениями Кима, когда он пробирается под белую майку, пальцами сжимая чужие бока и глухо порыкивая во влажный поцелуй, от которого действительно начинает едва ли не сходить с ума. Кто бы только подумал — он зажимает Чон Чонгука в туалете их общего друга и не ощущает при этом даже ни капли стыда. Ему хочется такого Чонгука — податливого и стонущего — едва ли не сожрать. Чон же прогибается в спине, вжимается бёдрами в тэхёновы и трясущимися пальцами тянется к чужой ширинке.       Выточенное годами самообладание трещит по швам, и Тэхёну приходится приложить огромное количество усилий для того, чтобы прямо сейчас не сорвать с Чонгука такую мешающую майку. Он ладонью скользит немного ниже и находит дверную ручку, следом — характерный щелчок.       Вряд ли им хочется, чтобы кто-то зашёл сюда.       — Под раковиной, — сипло тянет Чонгук, отрываясь от губ мужчины. — У Чимина под раковиной лежат презервативы и смазка.       — А ты об этом откуда знаешь? — Ким вскидывает вопросительно бровь, но всё же выпускает Чонгука из своих рук, чтобы сделать шаг в сторону той самой раковины и достать из-под неё всё необходимое.       — Искал сухие салфетки, когда кто-то пролил пиво, — без всякого энтузиазма поясняет он, стягивая с себя майку и откидывая ту в сторону. Спустя мгновение и джинсы летят туда же, а Чонгук остаётся перед Тэхёном совершенно обнажённым.       У Чонгука стройная фигура — он подтянутый, его мышцы развиты в ту самую меру, когда и качком не назовёшь, но и не скажешь, что перед тобой щуплый паренёк. Они практически одного роста, но Тэхён заметно шире в плечах и явно более склонный к набору массы, пока Чон предпочитает тихую и не очень сильно выделяющуюся физическую силу.       Ким облизывает губы и повторяет действия парня — футболка летит к чонгуковой одежде, пока сам Тэхён, оказавшись рядом достаточно быстро, разворачивает Чона к себе спиной и вжимается пахом в подставленную задницу.       — Ты этого добивался весь вечер, да? — он зубами цепляет мочку уха, оттягивая, чтобы после невесомо языком коснуться ушной раковины и ладонями ощутить дрожь подтянутого тела. — Выводил меня из себя, чтобы в итоге подставить свою задницу?       — Да, — Чонгук едва ли не скулит, когда его с силой вжимают в холодную поверхность двери, буквально придавливая телом.       Щёлкает тюбик смазки — Тэхён выливает прохладное содержимое себе на ладонь и растирает то пальцами, стараясь немного разогреть. Чонгук ёрзает, задевает задницей вставший и ноющий из-за недостатка внимания член, из-за чего Ким едва слышно шипит, свободную руку укладывая на чужой затылок и вплетая пальцы в тёмные волосы, чтобы следом вжать Чона щекой в деревянную поверхность.       Внутри бурлит желание заставить этого парня умолять, но Тэхёну и самому кажется, что долго он не протерпит — низ живота сводило практически с нечеловеческой силой, а во рту пересыхало от вида обнажённого тела. Чонгук старается расслабиться — это Ким понимает по размеренному дыханию и прижимающимся к двери ладоням. Он опускает взгляд ниже и следит за тем, как один палец плавно погружается в разом подобравшегося Чона.       — Надави на голову сильнее, я хочу...       — Хочешь что?       — Чтобы ты вжал меня в эту блядскую дверь сильнее, — Чонгук пыхтит разъярённым зверем, а после звучно стонет, когда Тэхён выполняет его просьбу, одновременно с этим надавливая на простату.       — У тебя что, какой-то кинк? — он усмехается, приподнимая уголки губ, и ощутимее сжимает волосы в руке, проталкивая палец глубже и вырывая из Чонгука новый ласкающий слух стон.       Чон практически капитулирует под этими действиями, растекаясь сраным желе прямиком у кимовых ног.       — Да, блять, разве я это скрываю? — он дёргается, когда в него резко погружают второй покрытый смазкой палец.       Чонгуку наверняка сейчас хочется разрыдаться — его тело зажато между горячим Тэхёном и холодной дверью, член прижимается к деревянной поверхности и трётся о ту каждый раз, когда Ким давит ощутимее, надавливая на чувствительную точку внутри и вынуждая едва ли не нараспев тянуть собственное имя.       У Тэхёна же закладывает уши от желания войти в это до одури стройное тело, чтобы выбивать из Чона всё новые и новые стоны. Он растягивает его под себя, разводя пальцами упругие мышцы, и губами прижимается к плечу. Чонгук даже не пытается вести себя тише, их наверняка хорошо слышно тем, кто остался в гостиной, но Тэхёну на это сейчас действительно так всё равно, потому что единственное, о чём он может думать, это то, как хорошо Чон сжимается на его пальцах. Голова идёт кругом от одной только мысли о том, как будет ощущаться внутри этого несносного парня с красивым телом, которое хочется усыпать поцелуями и укусами.       Он наваливается на Чонгука всем своим телом, разводит внутри того пальцы, а свободной рукой поворачивает чужую голову, сразу же захватывая чонгуковы губы в плен собственных — Чон мычит, но податливо раскрывает рот, позволяя Киму зайти дальше и проскользнуть в тот языком.       Не так он представлял себе встречу со старыми друзьями. Он думал, что они пропустят по парочке стаканчиков алкоголя, вспомнят прошлое, повеселятся и разойдутся по домам. Но ни в одном из возможных вариантов исхода сегодняшнего вечера Тэхён не должен был прижиматься к стонущему Чонгуку со спины и растягивать того, желая как можно скорее оказаться внутри и выбить всю дурь из этого парня.       Их прерывает стук в дверь, из-за которого Чон едва заметно напрягается, сжимая в себе кимовы пальцы, пока сам Тэхён, недовольно рыкнув, втягивает воздух носом.       — Тут, блять, занято.       Выходит громко и грубо, голос у Кима ожидаемо вибрирует из-за разрастающегося внутри с каждой секундой возбуждения и появившегося там же нежелания, чтобы кто-то их прервал.       Чонгук, едва ли не плавящийся в его руках, упирается лбом в дверь, позволяя Тэхёну зубами впиться в крепкое плечо, оставляя на коже собственные отметины. У него было достаточно много сексуальных партнёров, но сейчас Ким готов поклясться, что никто из них не смог бы побороться с Чоном за звание лучшего, потому что то, как тот стонет и полностью отдаётся Тэхёну, сносит последнему крышу и вынуждает хотеть его едва ли не до скрежета зубов.       Он осыпает поцелуями покрывшуюся испариной шею, зарывается носом в пахнущие чем-то нейтральным и едва уловимым волосы, собирает пальцами жар чужого тела и низко стонет, стоит только Чонгуку податливо склонить голову к плечу, предоставляя ему больше доступа к собственной коже.       Ким вытаскивает пальцы, вытирая те о свои же джинсы, спустя мгновение отправившиеся на пол вместе с нижним бельём, и слышит недовольное шипение Чона, но только слабо усмехается на это, зубами разрывая квадратик упаковки и следом раскатывая презерватив по колом стоящему члену.       Он умещает широкие ладони на упругой заднице Чонгука и уже было собирается войти, но охрипший голос парня вынуждает его остановиться:       — Слабо взять на весу?       Что?       Внутри появляется знакомое чувство — он всегда умолял себя не вестись на это блядское «слабо», быть выше этого, но каждый раз подрывался, на инстинктивном уровне желая кому-то что-то доказать. А сейчас, когда этим кем-то оказывается сам Чон Чонгук, владелец целого вагончика кинков, среди которых можно отыскать и тот, благодаря которому он течёт из-за любого проявления силы, он просто не может отказать себе в том, чтобы заставить его окончательно сойти с ума. Нет ничего удивительного в том, что даже в такой ситуации — с оттопыренным задом и прижимающимся к низу живота членом — он продолжает показывать свою сучью натуру, таким образом пытаясь добиться желаемого.       А Тэхён вовсе не слабак. И дело даже не в том, что он не хочет, чтобы Чонгук думал, будто бы он не может трахнуть его на весу. Он может сделать это и хочет, чтобы Чон знал это.       Ким разворачивает парня к себе лицом и, подхватив того под бёдрами, ловко поднимает в воздух, придавливая всё к той же двери и пальцами сжимая влажную кожу. Чонгук едва ли не срывается на довольный рокот, обхватывая мужчину за шею и сдавливая его торс своими крепкими бёдрами.       — Какой же ты...       — Сексуальный?       — Невыносимый, — сквозь зубы говорит Тэхён, одним толчком проникая в Чонгука и сразу же устанавливая свой собственный темп.       Он не даёт ему привыкнуть — носом зарывается в изгиб шеи, языком ловит скатывающие по бледной коже капли пота и сильнее пальцы вдавливает в мясистые бёдра, наверняка оставляя там свои отметины. Но ему плевать — сейчас он думает разве что только о том, как ему блядски хорошо. Голова практически идёт кругом, когда Чонгук вскрикивает на каждом толчке, руками скользит по крепкой шее и царапает ту короткими ногтями, желая, наверное, ответно подмахивать бёдрами, но в такой позе ему остаётся только безропотно получать то, что дают. А дают ему достаточно — вбиваются практически грубо, ударяясь с каждым разом всё сильнее, до звучных шлепков тел друг о друга, долбят по простате практически без остановки, из-за чего из груди вырываются стоны вперемешку с натуральным скулежом.       Это не самая удобная поза, но определённо самая действенная, потому что Чонгук в его руках слишком скоро начинает извиваться, прижимаясь ближе и выстанывая на ухо что-то откровенно бредовое, но вместе с этим отзывающееся внутри Кима ответной дрожью.       — Ебаный ёжик, не за что схватиться, — практически раздасованно и с нотками явного недовольства выдыхает Чонгук, скользя пальцами по тэхёнову затылку в надежде отыскать хотя бы какую-нибудь опору, но его руки ожидаемо вновь опускаются на чужую шею.       Тэхёну бы сейчас на это рассмеяться, но он слишком занят тем, чтобы с каждым новым движением выбивать из Чонгука громкие звуки, ласкающие слух и пробирающиеся в разум подобно чему-то тёплому и тягучему. Это по-настоящему заводит, вынуждает впиваться в доверчиво подставленную шею зубами и оставлять после себя яркие отметины, которые Чону наверняка потом придётся прятать с помощью высоких воротников. Сейчас же — плевать.       Он впивается пальцами в бёдра и резко натягивает парня на себя практически до упора, содрогаясь всем телом из-за того, как громко вскрикивает Чонгук из-за этого.       Чонгук вовсе не пушинка, но блядское желание не позволить тому найти еще один повод для очередных подколов превосходит по своей силе любые возможные последствия, даже если ими будут уставшие после нагрузки мышцы.       Тэхён хрипло стонет, ощущая то, как правильно и хорошо Чон сжимает его, с каждым разом член скользит внутри разгорячённого тела всё ощутимее, вырывая из разнеженного тела сладостные стоны, сменяющиеся на всхлипы, стоит только Киму неожиданно замедлиться для того, чтобы в следующую секунду резко войти на всю длину.       — Ты можешь вести себя потише? — выдыхает он во взмокшее плечо. — Ты как блядская сирена.       Но Чонгук его уже не слышит — он царапает широкую спину и бормочет просьбы быть быстрее, не пытаясь снизить громкость и словно бы желая, чтобы его слышали абсолютно все.       Тэхён ему в этом не отказывает, потому что и сам ощущает, что ему нужно ещё самую малость для того, чтобы кончить. Он ускоряет свои движения, стонет и прикрывает глаза, сразу же натыкаясь на сотни ярких бликов, возникающих под закрытыми веками. Ему душно, сердце в груди колотится с сумасшедшей скоростью, а дыхание сбивается; Чонгук в его руках выглядит греховно — он взмокший, отчаянно цепляется за Кима, пытаясь не свалиться на пол, приоткрывает губы, выпуская наружу звучащие слишком возбуждающе звуки, и оставляет на смуглой коже полумесяцы своими ногтями.       Тэхёну же слишком хорошо. Его окутывает жар чужого тела, разум плывёт из-за того, насколько ярко он ощущает сердцебиение Чонгука, прижимающегося к нему непозволительно близко. Он практически скулит, когда на особенно глубоких толчках Чон сжимает его в себе, вновь царапая коротко стриженный затылок.       Чонгук сдавливает его своими бёдрами ещё сильнее, словно бы подначивая закончить дело, и Тэхён толкается вновь, давит на простату и ладонями ловит охватившую чонгуково тело дрожь. Он кончает бурно, скулит из-за продолжающегося вбиваться в него Кима и впивается ногтями в крепкие плечи, запрокидывая голову и ударяясь затылком о дверь.       Киму хватает нескольких глубоких толчков для того, чтобы кончить следом, завалившись вперёд и прижавшись лбом к чужому плечу.       — Это пиздец.

***

jimjim создал(а) чат «вы твари» jimjim: вы трахались у меня в квартире вы пиздец как громко трахались у меня в квартире нам с парнями пришлось выйти на улицу хотя, знаете, там чертовски холодно ночью jungkoo: мы должны извиниться? jimjim: да, вам должно быть стыдно jungkoo: мне совсем не должно быть стыдно за то, что меня хорошо трахнули :) jimjim: блять??? вы бессовестные, обнаглевшие тварины и какого хуя ты молчишь, тэхён?! или у тебя до сих пор во рту член чонгука? jungkoo: было бы неплохо, но нет kimtae: простите, ребята, что вам пришлось морозить свои задницы, пока я трахал чонгука я не знал, что он будет так громко орать а останавливаться как-то некрасиво было jungkoo: я не орал, а стонал kimtae: как скажешь jimjim: вы даже не представляете, как сильно я сейчас хочу вас придушить не думайте, что я приглашу вас на следующую встречу!!!