Каллиграфия

      Клубочек дыма плавно поднимался к потолку из курильницы, лежащей на тумбе, наполняя покои ненавязчивым, еле уловимым ароматом благовоний. Ичиро сидел перед Натаниэлем, медленно и внимательно оглядывая покрытое множеством шрамов тело. Гнев переполнял японца: занятиям по каллиграфии мальчишка — и по совместительству, ученик Ичиро — предпочел побег за территорию поместья и гуляние с местными пьяницами. Подумать только, какова наглость! Не будь он сыном одного из приближенных Кенго, вероятно, Натаниэля бы уже давно выпороли. Но, раз уж он "неприкосновенен", Ичиро избрал иной вид пытки.       — Ичиро, неужели вы решили совратить своего ученика? Как низко же вы пали. Узнай об этом мой отец…       — Узнай об этом твой отец, должно быть, он назвал бы тебя грязным лжецом.       И грязным — в самом что ни на есть прямом смысле этого слова.       Ичиро отошел к своему рабочему столу и взял в руки баночку чернил, а после — кисть с достаточно жестким ворсом. Из-за не самого лучшего качества здешней бумаги, она рвала буквально все документы. Однако попытаться проучить ею мальчишку было бы весьма интересным опытом.       Увидев предметы в руках Ичиро, Натаниэль недовольно промычал.       — Снова учеба? — Юноша нахмурил брови и издал низкий звук, показывая все свое недовольство. — Вообще-то, правилами запрещена учеба после всхода луны!       — На тебя, отныне и навсегда, не распространяется. — Видя, как возмущение Натаниэля только растет, он решил слегка сбавить его пыл: — Не волнуйся, принцесса. Тебе даже не придется работать руками.       — То есть?       Ичиро подошел поближе и, обмакнув достаточно широкую кисть в чернила, поднес ее к шее Натаниэля. Дыхание перехватило — холодная капля упала на бледную кожу, медленно скатываясь вниз и расползаясь темным пятном на простынях. Они были безвозвратно испорчены, но едва ли это сейчас волновало.       Кисть опустилась на кожу и, с нажимом, одной полосой прошлась от кадыка до середины груди. Попытка Натаниэля перехватить чужую руку успехом не увенчалась, наоборот — сделала хуже. Ичиро схватил запястья юноши и зафиксировал над его головой поясом от кимоно. Ощутимо туго, а иначе было нельзя.       — Вы что удумали? — Натаниэль дернул руками, надеясь вырвать их. — Это неприлично!       — Наказание на то и наказание. Попробуешь прервать меня — заставлю писать весь день без перерыва. Я не для твоего удовольствия это устроил.       В ответ послышалось лишь тихое и недовольное фырканье, но дергать руками он перестал.       Ичиро же вновь взялся за пытку. Каждый иероглиф был начертан подобно выражению своего возмущения, будто каждая черта должна была укорить и наказать сорванца. Натаниэль вздрагивал при каждом касании кисти, его лицо выражало смущение и легкий страх. Он пытался сдержать болезненное мычание, но силы его постепенно покидали. За чернилами не видно, но кожа, под натиском твердой щетины, покраснела и стала раздражённой.       — Ичиро, это слишком! — в отчаянии кричал Натаниэль, чувствуя каждое движение на своем теле, преврающее его кожу в полотно для тирании.       — Это твоя кара. Это то, чего ты заслуживаешь.       Пальцы Ичиро перехватили исподнее, одним легкий движением стягивая одежды с чужого тела. Натаниэль, которого оставили без какой-либо возможности прикрыться, тут же вспылил:       — Ичиро! Узнай об этом кто-то, тебя к чертовой матери выпрут из поместья! Попомни мои слова!       — Ты правда позволишь этому случится? Думаю, будь вместо меня кто-то другой, на твоей спине уже красовались бы следы от жестокой порки.       — А так на моем теле будут следы от…       Возмущенную речь прервало внезапное протяжное мычание. Очередная капля холодных чернил упала на головку члена, мучительно медленно скатываясь вниз по чувствительной коже.       — Однако, твое тело совсем не против этого, Натаниэль. — Ичиро плотно обхватил его член пальцами, размазывая по нему чернила, что, в свою очередь, вызвало очередной приступ легкой дрожи. — Посмотри-ка, возмущается он тут еще.       — Имею полное право! Ты уродуешь меня.       — Было бы что уродовать.       Ичиро сосредоточенно склонился над Натаниэлем, оглядывая свое творение. Кисть, к счастью юноши, он отложил в сторону, но завершать задуманное не планировал. Подобравшись ближе, он принялся изрисовывать его кожу измазанными в чернилах пальцами. Медленно, но уверенно выводил на внутренней части бедер бессмысленные узоры, заставляя самого Натаниэля задыхаться от нетерпения.       Чего уж греха таить — в койке Ичиро Натаниэль оказывался далеко не впервые и прекрасно знал, что тот не перестанет мучить его прелюдиями, пока он сам не взмолит об этом. И, честности ради, он был уже на грани этого.       — Прекращай этот цирк! — голос предательски дрогнул, стоило пальцам пройтись по одной из ягодиц. — Ичиро...       — Чтобы ты опять жаловался, что я слишком жесток с тобой? Вот еще.       Лишь тихий скулеж побудил его в конце концов приступить к самой сладкой части ночи. Собрав с головки его члена пару капель предэякулята на пальцы, Ичиро принялся за растяжку. Указательный легко проник внутрь, но для большего было еще рано. Натаниэль старался держаться расслабленным, дабы лишний раз не причинить себе боль. Парой минут позже Ичиро добавил и второй палец, наблюдая за тем, как в полумраке подрагивают ослабевшие мышцы.       Посчитав, что этого будет более чем достаточно, Ичиро вынул фаланги и принялся — о боги — стягивать с себя остатки кимоно. Только когда тело охватила приятная прохлада, он понял, насколько же все-таки ему было душно.       — Ну ты скоро там? — вновь раздалось возмущение от мальчишки. — Я весь липкий из-за твоих чернил! Либо ты продолжаешь, либо я ухожу отмывать это недоразумение!       Натаниэль буквально подавился словами, ибо в следующий же момент тяжелая ладонь опустилась на его ягодицу, оставляя жгучий след.       — Не сметь повышать на меня голос. — Ичиро наклонился, ощутимо больно кусая за колено. На губах ощутился не самый приятный вкус чернил. — Не забыл, в чьих ты сейчас руках? Лишь от меня зависит, получишь ты удовольствие или будешь захлебываться в слезах.       — Ты себе не позволишь, — с легкой ухмылкой на лице процедил он. — Я же тебя знаю.       Очередной болезненной шлепок достался правому бедру, вызывая протяжное мычание — скорее от боли, нежели какого-либо рода удовольствия — у нижнего.       — Стоит тебя выпороть за одно лишь твое обращение на «ты». — Пусть все прошлые разы он пропускал это мимо ушей, то сейчас, когда раздражение и злость вновь закипели под кожей, из себя могла вывести любая мелочь. — Маленький сорванец. Тебя бы манерам поучить.       — Но…       Раздался новый шлепок, заставивший потемнеть в глазах от резкой и жгучей боли, а мелкие слезы — потечь по щекам. Явный намек был понят, но, чтобы наверняка убедиться в этом, Ичиро строго добавил:       — Молчать.       И комната на несколько долгих мгновений погрузилась в тишину, нарушаемую лишь тихими завываниями ветра за окном. Наконец, собрав ком мыслей воедино, Ичиро продолжил задуманное. Устроившись между его ног и приставив головку к анусу, он медленно толкнулся. Натаниэль инстинктивно сжался и болезненно зашипел — рястяжка так себе, да и смазки было не то чтобы достаточно. Двинуться дальше возможным не представлялось.       — Ну и что же мне делать с тобой?       За жалобой послышался тихий вздох, после чего Ичиро вновь обхватил его член пальцами, принявшись медленно ласкать длину. Это помогло — с тихим мычанием тело Натаниэля начало расслабляться, однако к последующему толчку, распирающему стенки, он был не готов. Боль нахлынула резким потоком, заставив давиться воздухом.       — Да не спеши же ты так..! — раздался скулеж над самым ухом.       — Сам просил перестать медлить. Что тебе не нравится? Наглец.       Следующий пробный толчок был, пусть и медленным, но не менее болезненным. Грудь судорожно вздымалась, а глаза бегали по помещению, не зная, за что зацепиться. Второй принес очередную волну боли, и Ичиро, не дав ей отхлынуть до конца, толкнулся в третий. Хотелось взвыть, и он определенно был уже на грани этого.       — Ичиро..       — Терпи, — он резко прервал всхлип мальчишки. — Скоро легче станет.       Притянув его ближе, Ичиро продолжил вбиваться в уставшее тело. Единственное, что смог предпринять Натаниэль для ослабления не самых приятных ощущений, — сильнее прогнуться в спине и, ни капли не стесняясь, закинуть одну из ног на чужую поясницу. Неизвестным ему образом, это действительно сработало, пусть и не сказать, что значительно. Болезненное шипение вскоре затихло, уступив место тихому, еле уловимому мычанию и судорожным вздохам.       Постепенно темп становился все более быстрым, а толстая головка то и дело ударялась в простату, заставляя тело нижнего извиваться на постели. Глаза затмила пелена подступающих от сладкой пытки слез. Ни капли желания терпеть подступающие к горлу крики не было — уже будучи на грани, Натаниэль все же обронил пару излишне громких стонов. Почти мгновенно Ичиро закрыл его рот ладонью и шикнул на того, останавливаясь. Такой сладкий, почти наступивший оргазм был жестоко прерван.       — Вот мразота, — промямлил в чужую ладонь Натаниэль, тяжело вздыхая.       — Молчать. Грубить он мне еще смеет.       Убрал руку с чужих губ Ичиро лишь пару десятков секунд спустя, впиваясь ими в чужие бедра и вновь начиная движения в прежнем темпе. Понадобилась всего пара движений, чтобы Натаниэль до фейерверков зажмурил глаза и содрогнулся, изливаясь на свой живот. Толкнувшись еще с пару раз, Ичиро вышел из пульсирующего ануса, оставив за собой неприятную пустоту. Доводить до пика себя пришлось уже руками, но не то чтобы он сильно жаловался.       — Итак, — восстановив дыхание, начал Натаниэль. — Кто объяснит произошедшее Натану?       — Ты, очевидно. Я уезжаю утром еще до его приезда.       Завтра его определенно ждал веселый денек, напитанный руганью Натана и болью от следов сегодняшнего вечера, но едва ли сейчас было до этого дело.