Люди-д*лдо

Что может быть хуже, чем популярные слэш драмы, там где все на разрыв? Только популярный слэш-флафф с элементами юмора. Ну, как «юмора»… скорее, «весело-задорно-порно». Со стороны реального лгбтк+ комьюнити эти опусы уже давно заклеймены штампом «культурная апроприация». Со стороны авторок слэша из полей доносится: нашим друзьям-геям нравится, мы очень за вас переживаем, так что отвалите. Хотя в текущий исторический момент ситуация складывается такая, что возникают дилеммы наподобие критики итальянского фильма «Жизнь прекрасна» - комедии про холокост. Комедии. Про. Холокост. Комедии, да. Но если «Жизнь прекрасна» - это нарратив в нарративе, где отец притворяется ради сына, будто их катабасис по системе концлагерей – это веселый приключенческий квест, то слэш-фики, которые просто рисуют розовую, покрытую блестками, веселую, вневременную и внепространственную гей-реальность, обслуживая дамский интерес к запретной любви, создают очень гнетущее впечатление. И да, роль публики, ее демография, гендерная принадлежность и взгляды в данном случае важны, потому что популярная слэш-авторка на фикбуке существует в непосредственной взаимосвязи со своим читателем, в ситуации живого общения и взаимовлияния. Иногда мне кажется, что развлекательная слэш-сетература, особенно легкого околокомедийного жанра, является своего рода культурной местью за тысячелетия мужского взгляда, male gaze, так сказать, под которым приходилось жить и самоутверждаться женщине. Это генетический страх, женщины, вытесненной из общественного поля, запертой в домашнем кругу, на женской половине, с пеленками, сковородками и сварливыми служанками, что ключевые в ее жизни мужчины про нее забудут, собравшись отдельно на своих агорах, симпозиумах, в джентльменских клубах и общественных банях. Страх, что они придут к выводу о ее ненужности, увлекшись компанией других мужчин. Ведь только с мужчинами мужчины могут замутить что-нибудь веселое, приключенческое, опасное, возбуждающее чувства и интеллект. Авторка слэша создает себе пространство, где может быть кукловодом, эдакой викторианской матроной, только власть ее не ограничена собственными детьми мужского пола до 13-и лет. Она может позволить себе стать повелительницей виртуальных половозрелых и всегда желающих мужчин. Таким образом, она как бы врывается невидимой фурией в этот джентльменский клуб, на симпозиум и даже в баню, где укрылись от нее любимые, но недоступные мужчины. И заставляет их, наконец-то, плясать под ее дудку. И, естественно, в образе кукловода, она предпочитает СМОТРЕТЬ. Приведу пример из одной работы: автор скрывается в ней под видом некоего Профессора, который имеет кинк на то, чтобы в онлайн порно-чатах страхивать гетеросексуальных парней. На самом деле он сочетает в себе черты доброго Айболита-мозгоправа, кибер-Купидона, сводника и Феи-Крестной, которая почти магическим образом исчезает из поля зрения и переходит к следующей миссии, как только Принц состыковался со своим Золушком. Забавно, что автор выбирает для героев путь к гомосексуальному познанию себя через вынужденную проституцию, и именно продажа тела за деньги создает предпосылку для того, чтобы наконец-то найти свой островок счастья и уюта. В ее сюжете смотрит Профессор-автор, смотрим и мы, читатели, как Профессор смотрит на мнущихся и неловких пацанов, которые в конце концов должны совокупиться нам на потеху. Возникает также вопрос: нет ли чего-то мазохистского в том, чтобы изымать привлекательных мужчин из оборота гетеросексуальной любви? Осмелюсь выдвинуть предположение, что контролировать их желание (так, как оное желание у женщины всегда контролировалось мужчинами) становится весьма весомой компенсацией. Отсюда непреходящая любовь к девственникам и латентным гомосексуалам, которым нужно пройти через девять кругов анальных сфинктеров, прежде чем они-таки решатся. Тема женщины, смотрящей на жизнь гомосексуальной мужской пары, и прямо-таки пожирающей глазами их секс, возникает, к примеру, в сериале сестер Вачовски (тех самых, которых в 90-е мы знали как «братьев Вачовски») Sense 8. Общая подруга двух геев, попав в неприятности со своим бойфрендом, вынуждена прятаться у друзей и с близкого физического расстояния наблюдать их жизнь (конечно, там дальше начнутся и другие приключения, но о них сейчас не идет речь). В какой-то момент она становится зрительницей горячего иммерсивного спектакля их бурного секса, она мастурбирует, а они кайфуют оттого, что на них смотрят. Что это: мечта авторки слэша, или манифест пансексуальности? Попытка взять реванш за мужской взгляд или принижение женщины, которой не остается ничего, кроме как вздрочнуть на двух шикарных мужиков? Женщины, надо отметить, тоже шикарной, экстерьерно под стать мальчикам. Каков был бы эффект, если бы она была обычная? Страшненькая? Не отвечающая голливудским стандартам красоты и ухода за собой? Как бы смотрел зритель на задрипанную девушку, которую с чего-то допустили в свою спальню шикарные жеребцы? А ведь именно такой экспириенс создает автор обсуждаемого поджанра. Я не хочу сказать, что мы, читатели слэша, - девушки «задрипанные», но мы явно не femme fatale, живущие внутри блокбастера. Так вот, собственно, с каким чувством должен сейчас читаться флаффный комедийный слэш? С чувством «Островок радости в океане всего вот этого»? Вопрос: а вам-то что? Ну, рили. Или это что-то вроде логики утверждения «дельфинам лучше на арене в аквапарке, чем в дикой природе: тут нет хищников и всегда есть еда»? В смысле «уж лучше розовые фантазии на подрочить, чем хейт». Хотя, на мой взгляд, герои таких текстов – те же цирковые животные, на которых публика пялится, пока они трахаются, и сейчас этот взгляд на ситуацию актуален как никогда прежде.