9.1.
В понедельник Северус Снейп заглянул к Гермионе Грейнджер в Министерстве магии, хотел сказать спасибо за вчерашний день, но в последний момент ему показалось, что это глупо, и он сказал: «Привет! Выспалась? Успела отдохнуть?» Она улыбнулась в ответ. Но тут в кабинет зашел мистер Парсонс, Снейп пожал ему руку и стремительно ушел. Парсонс выразил надежду, что это (кивок в сторону Снейпа) не отразится на качестве Гермиониной работы, Гермиона заверила его, что не отразится, и сунула ему на подпись какой-то запрос в другой отдел Министерства. А Северус Снейп до конца дня чувствовал себя неловко, — повел себя, как влюбленный мальчишка! Во вторник он как бы невзначай столкнулся с ней в коридоре Министерства, когда она пришла на работу, и сказал: «Добрый день! Рад видеть!» Гермиона ответила: «Взаимно!» И это было приятно. В среду она сопровождала в деловой поездке Джозефа Парсонса, в Министерстве ее не было, и у Снейпа весь день было плохое настроение. Не улучшилось оно, даже когда он составил компанию за ужином Нине и Сьюзен Парсонс и они развлекали его разговорами. В четверг он сам был занят на выезде с невыразимцами, и увидеть Гермиону не было возможности. И снова был раздражительным весь день. Ребята из засекреченного отдела Аврората, глядя на его хмурое лицо, даже решили, что дело, которым они сейчас занимаются, гораздо серьезнее, чем они думали. Они привыкли, что этот эксперт по темной магии, которому покровительствует сам Министр, не всегда высказывает свое мнение сразу, но умели читать его отношение к ситуации по его лицу: если Снейп скучает, значит, ничего особо опасного, а если зол, то... Когда Северус Снейп вернулся домой, принял душ и поужинал, ему даже захотелось выпить. Но он снова вспомнил, что Гермиона не пьет, и не стал распечатывать бутылку виски из старых запасов, еще с догермиониных времен. Он долго не мог уснуть и, вздохнув, взял телефон — посмотреть фото Гермионы. Это были магловские фото, и ее улыбка на них была застывшая, не живая, непривычная. Но хоть что-то... Сам он ее не снимал, но она отправляла ему зимой несколько селфи, а недавно он попросил Нину Парсонс прислать ему несколько фотографий Гермионы Грейнджер. На фотографиях Нины она была веселая и очень забавно одетая — по странной магловской молодежной моде. Особенно ему нравилось фото, где Гермиона в смешных дырявых штанах до колена, которые еле держатся на косточках, и в широкой болтающейся короткой майке, из под которой сверху видны лямки от белья, а снизу пуп. Он помнит, как его обдало жаром от простой и немного глупой мысли: «У мисс Грейнджер есть пуп!» Он тоскливо вздохнул, открыл чат с H.uG. и начал писать: «Привет! Какие планы на выходные? Может, еще погуляем? Как насчет того, чтоб посмотреть водопады в Уэльсе? Там есть места, скрытые от туристов и интересные с магической точки зрения». Он знал, что не разбудит Гермиону ночным сообщением, она имеет отличную привычку отключать звук у телефона, когда спит, отдыхает или занята. Поэтому писать ей можно в любое время. Ответ пришел не утром, как он рассчитывал, а почти мгновенно: «Хорошо! Во сколько вас ждать в субботу? За еду на этот раз я отвечаю?» Он улыбнулся, набрал: «Нет, кормилец, как обычно, я! Зайду в 9, будьте готовы! Вы почему не спите?» Ответ был короткий: «Да так... Уже буду сейчас спать. Спокойной ночи!»9.2.
Гермиона Грейнджер никак не могла уснуть, потому что снова думала о Северусе Снейпе. Она вспоминала прошлые выходные и размышляла, а не может ли быть так, что когда он говорил «хочу быть вашим другом», он имел в виду все же не «только другом, не больше», а то, что ему нравится с ней дружить и что он хочет восстановить их потерянные отношения? Мысль была утешительной. Гермиона потянулась, повернулась на другой бок, обняла подушку в форме облака, купленную в детском отделе магловского магазина мебели еще в те времена, когда обустраивала дом, и, улыбаясь, закрыла глаза. Но уснуть снова не удалось. Она подскочила, — похоже, она забыла еще один пункт в списке, что делает ее самой собой. Надо срочно обдумать и записать. На протяжении всей ее осознанной жизни Гермиона Грейнджер никогда не была одна. В детском саду она постоянно что-то затевала, и за ней всегда ходила свита из мальчиков и девочек, которых она учила, как надо играть в те или иные игры, а позднее читать и считать. В магловской начальной школе она занималась во всех студиях и секциях, в каких могла, и в каждой ее компании были ребята, которые хотели с ней дружить и держались рядом с ней. Часть из них до сих пор живет в том же поселке, где прошло ее и их детство и где находится ее дом, и они здороваются и иногда болтают. В Хогвартсе были Гарри и Рон. Настоящие друзья, с которыми объединяла, кроме прочего, совместная борьба. Под конец это была уже совсем не детская дружба, это было полноценное боевое товарищество. Потом она жила в Норе, в большой семье. К ней там хорошо относились, Артур Уизли вообще боготворил ее. Когда она рассталась с Роном и уехала из Норы, какое-то время была близка с Луной и Невиллом. Им было очень интересно вместе. Именно благодаря Луне она задумалась о том, что у магов есть своя культура, совершенно особенная и, к сожалению, во многом забытая даже в самом волшебном сообществе. А, бывая в гостях у бабушки Невилла, которая очень уважала Гермиону после войны, она наконец перечитала основные детские волшебные книги — те, на которых росли волшебные дети. А Гермиона помогла Невиллу систематизировать его мечту о своих плантациях магических растений и превратить её в бизнес-план. Затем появились подруги-маглы, очень умные и интересные женщины близкого возраста, и Нина, самая дорогая подруга. Эти подруги открыли ей целый мир социальных исследований, бизнеса, моды, магловских развлечений. Они встречались почти каждые выходные. А в будни у нее были приятельницы в Министерстве, с которыми можно было поболтать в обед или прогуляться после работы и которые то и дело просили ее о какой-нибудь помощи — с чем-то разобраться, вычитать отчет, помочь с подготовкой к переквалификации. А потом она заново познакомилась с Северусом Снейпом. И он захватил ее жизнь точно так же, как когда-то захватили ее Гарри Поттер и Рон Уизли. «Кто делает меня мной? Без кого я не я? Друзья. Близкие люди. Те, кому я доверю и кто доверяет мне. (Мне всегда нужно, чтобы рядом кто-то был. Кто-то, кто признает меня важной для себя. И мне нужна совместная деятельность с этими людьми.)» Северус Снейп — тот самый ее друг, без которого она будет не она... Без него и без дружбы с ним. Вот и все. И как ответ на ее мысли блямкнул телефон, сообщение в чате kiS.S. Пообщавшись с Северусом, Гермиона уснула.9.3.
В ночь на субботу зарядил дождь. Лило над всей Британией. В 6 утра Гермиона проснулась от того, что замерзла. Встала, закрыла окно, в которое тянуло сыростью и холодом, написала Снейпу сообщение с вопросом, не отменить ли прогулку, взяла второе одеяло и снова уснула. Северус Снейп ответил ей, что, может, он тогда просто придет к ней в гости? Но она сообщение уже не прочитала. В назначенные 9 утра он перенесся к ней на свой страх и риск. Гермиона его не встретила. Он подошел к дверям, дом пустил его внутрь. В доме тихо. Двери спальни приоткрыты, Гермиона спала. Он улыбнулся и аккуратно прикрыл двери. И пошел на кухню варить кофе, стараясь не думать о том, какая она милая... Нельзя думать об этом, был убежден Снейп, потому что он вообще-то не имел права подсматривать за ней спящей.9.4.
Гермиона проснулась, потянулась. Сходила в душ. Надела свое домашнее вязаное платье-балахон песочного цвета и, зевая, пошла на кухню. Платье это заставила ее купить Луна Лавгуд, когда Гермиона таскала ее на магловскую ярмарку мастеров. Луне понравилась вязальщица, и она забрала у нее чуть не половину всего, что та привезла на ярмарку. И убедила Гермиону взять это платье себе. Гермиона надевала его дома, когда мерзла и когда ей хотелось во что-то закутаться. Она называла его «мое уютное платье». Платье было длинное, почти до щиколоток, и очень приятное к телу. В дверях кухни резко обернулась. В гостиной, находящейся напротив кухни, в кресле сидел Северус Снейп и читал свежий номер магловского журнала, редактируемого Грейс Соммерс. Рядом на столике лежала его волшебная палочка и стояла чашка с кофе.9.5.
Северус отложил журнал и встал навстречу Гермионе. — Доброе утро! Хотите кофе? На нем были черные классические брюки, черная тонкой ткани рубашка и темно-серый с оттенком синего джемпер. «Цвет, как у тучи», — подумала Гермиона. — Красавчик! — вдруг сказала она вослед своим мыслям вместо приветствия и даже забыла удивиться, что он здесь. — Что, простите? Он улыбнулся, но как-то настороженно. — Я сказала, что вы красавчик! — повторила Гермиона, разглядывая его. — Кофе хочу! Здравствуйте! — Спасибо, неожиданно! Вы тоже неплохо выглядите! — вежливо сказал Снейп, не зная, как себя вести, когда тебе прямо в лицо говорят такое и когда тебя так откровенно рассматривают. Потом добавил: — А я вам завтрак принес, — и махнул рукой в сторону кухни. — Что? — в свою очередь опешила Гермиона. — Ваш завтрак на кухне на столе. И кофе тоже. Приятного аппетита, Гермиона! Сказав это, Северус Снейп сел в кресло и снова взял журнал, пряча за ним свое внезапно нахлынувшее волнение. Он не мог даже самому себе сказать, что сейчас происходит. Но точно знал, что остановить это уже невозможно. К тому же... К тому же она такая славная и рядом с ней так комфортно. И эти ощущения обволакивали его и, казалось, лишали воли. Но что есть воля, если она направлена на борьбу с собой? Да, всю жизнь его воля была нужна только для того, чтобы держать себя. Может быть, ну ее, такую волю? Может быть, можно позволить себе наконец отдаться этому теплому ветру, что несет его куда-то и наполняет его жизнь живым запахом женских волос, живым женским смехом и очень искренними взглядами женских глаз? Куда все это приведет, думать не хотелось... Возможно, впервые в жизни Северусу Снейпу не хотелось думать о том, что будет дальше. Но неожиданно хотелось чего-то простого и жизненного прямо сейчас. Здесь. Сегодня. Сейчас эта уютная заспанная женщина называет его красавчиком (ну надо же!) и улыбается, открыто глядя ему в лицо. А через несколько минут она будет пить кофе, который он сварил для нее, и есть приготовленный им для нее завтрак. И наверняка скажет, как ей вкусно. А может, даже прикроет в блаженстве глаза. Она всегда такая отзывчивая, такая щедрая на благодарность и радость... Был ли с ним кто-то когда-то в его жизни так щедр? На кухне на столе под магическим куполом, поддерживающим температуру и свежесть еды, были омлет, поджаренная ветчина и тосты. Турка с кофе стояла на плите. Гермиона переставила посуду с едой и кофе на поднос и понесла в комнату. — Северус, я так тронута... Даже не знаю, что сказать! — Скажите спасибо! Гермиона рассмеялась и проговорила негромко, подчеркнуто подпуская в голос как можно больше нежности и ласки: — Спасиииибо!.. — Вы заигрываете со мной, мисс Грейнджер? Снейп чуть не оторвал себе язык. Однажды он уже говорил эти слова... И ничем хорошим это не закончилось. Когда он наконец научится сначала думать, потом говорить? Не, он вообще-то умеет это. Прекрасно умеет. Но только в ситуациях опасности и с сильными мира сего... Он на мгновение замер. Осознавать, что ты не удосуживаешься контролировать свою речь, когда перед тобой не облеченный властью человек и не человек, представляющий для тебя угрозу, было неприятно. Он знал, что высокомерен и язвителен. Но не настолько же... Не с ней же! — Извините... — проговорил негромко и очень серьезно. — Я заигрываю с вами не более, чем вы со мной! — тоже серьезно ответила Гермиона. — Это вы пришли в мой дом, пока я спала, и приготовили мне поесть. Вы пытаетесь ухаживать мной, мистер Снейп? За завтрак спасибо. На этот раз спасибо прозвучало отстраненно и даже дежурно. «Сам виноват», — сказал себе Снейп. Остальную часть Гермиониной речи он предпочел вообще проигнорировать. На всякий случай. Вдруг снова что-то не то скажет. А он умеет, ох как умеет портить всё одной только фразой... — Что вас привлекло в женском журнале? — Гермиона решила сменить тему, и он был ей за это благодарен. «Все-таки она очень мудрая женщина» — подумал он.9.6.
— Его популярность. Я слишком часто вижу его в последнюю неделю. Ладно, у Нины и Сьюзен Парсонс! Но этот номер журнала был в зале отдыха в Аврорате, его читала какая-то женщина в кафе Министерства и даже вторая секретарь Министра магии. И вот теперь я вижу его у вас. Гермиона рассмеялась. Снейп улыбнулся ее смеху. — И вы решили изучить, что там такого, что женщины его читают? — Примерно да! — Это хороший выпуск, на сайте журнала под некоторыми статьями такие дискуссии! — Простите, я не понимаю, о чем вы, Гермиона... — А, ну да, вы же не магл, живущий в сети! Кстати, именно на обложку этого номера Грейс Соммерс хотела поставить ваше фото. И я ее понимаю! Вы яркий и выразительный, читательницы бы... Гермиона хотела сказать, что читательницы бы повыскакивали из трусов. Но в последний момент сообразила, что ее бывший профессор зельеварения и защиты от темных искусств точно не поймет это магловское выражение, и не договорила. Но мысль о тысячах девушек и женщин, готовых отдаться этому мужчине с обложки журнала, заставила ее как-то по-особому улыбнуться. Снейп отметил эту ее загадочную улыбку и проворчал: — Вы мне льстите, мисс Грейнджер! Гермиона снова рассмеялась. Просто так болтать с Северусом Снейпом (а не разговаривать серьезно и содержательно) было ново и увлекательно. — Сьюзен Броули, в смысле, Парсонс, сказала, что если я хочу понимать женщин, мне стоит читать женские журналы, и даже вручила мне экземпляр этого номера, обложку которого, на мое счастье, украшает не моя физиономия! — сказал Северус Снейп, когда Гермиона перестала смеяться. — А вы хотите понимать женщин? — Гермиона приподняла брови. «Совсем как он, — подумала она. — Я ему подражаю?! Нет, пожалуй, все же заигрываю, зеркаля его...» Это ее успокоило, быть глупой девочкой, подражающей предмету влюбленности, ей явно не хотелось. — Вас это удивляет, Гермиона? Как минимум одну женщину я бы хотел понимать! — Может, для этого достаточно ее спрашивать о том, что вы хотите понять? — ответила она задумчиво, но потом спокойно продолжила, не желая сейчас акцентировать внимание на себе, а в том, что он говорит о ней, она почему-то не сомневалась. — А вообще я согласна с миссис Парсонс. Правда, только отчасти. — В какой части согласны, а в какой нет? Гермиона задумалась. Грейс делает хороший журнал. Контент без предрассудков, в том числе гендерных, здоровый прямой разговор с читательницами на самые разные темы, серьезный подход к этике, современный взгляд на жизнь. Даже рекламные тексты Грейс готовила как редакционные материалы — с той же здоровым взглядом на жизнь, этичностью и злободневностью. И, да, материалы журнала могли дать представление о том, как смотрят на мир современные женщины. Но любой журнал все же зависит от рекламы. И если смотреть на спектр тем, которые поднимает Грейс, то он точно не отражает все то, чем живут женщины. Тематика журнала, так или иначе, ограничена. Снейп внимательно слушал, когда Гермиона объясняла ему это. В какой-то момент слегка наклонил голову, пару раз кивнул. «Как он меня заводит, когда смотрит так!» — отметил про себя Гермиона. — То есть вы считаете, Гермиона, что тема, которой посвящен этот номер, построена вокруг рекламы? — Часть номера. Да, вокруг рекламы клиники. Но статьи и колонки к этому Грейс подобрала качественные. И полезные. Так что почитать есть смысл. Гермиона думала, что закрыла этим тему. Обсуждать со Снейпом номер, для которого она написала под псевдонимом три текста, ей не очень хотелось и, признаться, было немного неловко. Во-первых, она просто боится говорить с ним о сексе. Во-вторых, Снейп может почувствовать фальшь, если дойдет до обсуждения написанных ею материалов. Но Северус и не думал закрывать тему. — То есть вы согласны, что то, как подана тема этого номера, дает представление о взглядах на нее современных женщин? «Ох и завернул!» — поморщился внутри себя Снейп. Но он никак не мог произнести слово «секс», которое и было темой номера. И вообще, и особенно при Гермионе. Поэтому вдруг стал, как ему показалось, косноязычен. — Скорее да, чем нет, — ответила осторожно Гермиона. — Мне все же кажется, что есть темы, о которых не говорят вслух... — проговорил он, переведя взгляд на окно, за которым было серо и мокро. — Поэтому о них и надо писать. Темы волнующие, чувствительные для многих, сопряженные с предрассудками и действительно непростые для прямого разговора, — заявила Гермиона. А Снейп улыбался про себя, отмечая, что и в повседневной речи Гермиона Грейнджер говорит так же, как писала в школе свои эссе и как сейчас готовит доклады для мистера Парсонса — сложными предложениями и очень грамотно. Эта ее особенность его не раздражала, тем более что мысли свои Грейнджер выражала всегда точно и ясно. А сейчас даже умиляла... Как все в ней. — Понимаете, разговоры на темы близких отношений нужны людям, — продолжала меж тем Гермиона, а Снейп отметил, как легко она обходит слово «секс», — и статьи наподобие тех, что размещены в этом номере журнала, — это возможность для людей вообще поразмышлять об этом, и наедине с собой, и с партнером. Многим намного проще обсуждать статью в журнале, чем свои отношения. Кроме того, людей надо элементарно просвещать. В темах, которые долго были табуированы, очень много дремучести... И это изрядно портит женщинам жизнь. Снейп задумался. Гермиона ждала. Они всегда давали друг другу время подумать во время их бесед. — Я вот что не понял, Гермиона. В этом журнале часть статей обращены к мужчинам, но журнал женский. Получается, послание не найдет адресата? — Согласно опросам, интимное здоровье мужчин и, скажем так, особенности их сексуальности, — Северус Снейп вздрогнул и слегка покраснел, когда она произнесла это слово, — это в основном проблемы их жен. Поэтому и расчет на то, что женщины сподвигнут своих мужчин и прочитать нужные статьи, и обратиться в клинику, реклама которой размещена в журнале. — Как все сложно... — пробормотал Снейп. — Стоп, Северус, а вы что, уже прочитали журнал? Раз знаете, что некоторые статьи и колонки адресованы мужчинам? — уточнила Гермиона. — Да, прочитал. Сьюзен с Ниной так настойчиво мне его рекомендовали, что мне стало интересно. Они слишком умные женщины, чтобы читать что попало. Как, собственно, и вы. Пока Гермиона осмысливала то, что он назвал ее умной, она не заметила, как его лицо приняло ехидное выражение. — Так что, Гермиона, если и вы уже прочитали журнал, можем обсудить, с чем вы в нем согласны, а с чем нет. Надо же мне научиться наконец понимать свою женщину! Гермионе показалось, что она попала в какой-то параллельный мир и что у нее кружится голова, ну или мир вокруг как-то странно поплыл. Этот мужчина, до смешения похожий на Северуса Снейпа, говорил что-то такое, что представлялось невозможным услышать от Северуса Снейпа. — А если нет, можем прочитать вместе! — Снейп явно посмеивался над ней, даже не скрывая этого, и любовался ее реакцией. — Мы с вами давно не читали вслух! А мне это всегда нравилось. Гермиона? Вы в порядке? — А вы? — выдала Гермиона. — Что вы сделали с моим профессором Снейпом? — Что-то не так, мисс Грейнджер? — он откровенно наслаждался ее ошарашенным видом. Гермионе пришлось принять вызов и взять себя в руки. Она старалась не думать, чего он добивается, а сосредоточиться на том, чтобы держаться серьезно и вдумчиво, — так, как она держится обычно в разговорах с ним о магии или о мироустройстве. Она должна перестать смущаться! И посмотрим, кто кого, мистер Снейп! — Хорошо, сегодня вы начинаете, Северус! А я хочу еще кофе! — С чего начать? С начала или с мест, где у вас стоят закладки? В другой бы ситуации Гермиона сказала бы упс. Закладки-стикеры были на страницах с колонкой и редакционным статьями Джейн Хагги. Но не сейчас. — Как вам больше нравится, сэр! Северус Снейп открыл журнал на одной из закладок и начал читать...9.7.
Что скрывать, читал он хорошо, неторопливо, спокойно. Словно это была книга по истории магии, а не разговор о сексе. Только ухмылка и метаемые им на Гермиону взгляды показывали, что все это спектакль. Про принцип согласия Гермиона написала так ясно, что, казалось, и обсуждать тут нечего. Но он нашел, за что зацепиться. Опустил журнал на колени иначал рассуждать: — Я понимаю, что нужно согласие на отношения в целом и на контакт прямо сейчас. Но я все равно не представляю, как в процессе можно спрашивать разрешения на какое-то действие? — Там же написано, — спокойно ответила Гермиона, — есть даже примеры формулировок. Можно спросить «я продолжаю?», «все ок?», «можно?» и так далее. — А что «можно»? Можно я поцелую там и там? Можно потрогаю там и там? Как это спросить? Мне как мужчине статья кажется бесполезной, потому что я не знаю, как ее применить на практике! Он говорил все это со звериной серьезностью, но в глазах плескалось веселье. «Он меня провоцирует? Не дождется!» — решила Гермиона. А потом подумала: «Какой хороший фидбэк! Может, в статью на сайте можно внести дополнения? В печатную версию уже никак, а на сайт, пожалуй, получится! Сказать, что статья дополнена по пожеланиям читателей. Причём подчеркнуть, что именно читателей, а не читательниц». — Да, тут недоработка в статье... Скажу Грейс при встрече! — сказала она, желая уйти от обсуждения темы. «Похоже, он меня побеждает!» — ей было не очень комфортно. — Мне кажется, что хоть статья и адресована мужчинам, она универсальна. Вот вам все в ней ясно, Гермиона? То есть это я чего-то не понимаю, или журнал вашей мисс Соммерс все же не всегда такой качественный, как говорите вы и Нина? Вы знаете, как применять на практике изложенные в ней советы? «Как же он играет своим лицом! Держись, Гермиона, держись!» — заметила Гермиона про себя. — Мне скорее ясно, чем нет. Хотя, возможно, мне не хватает оговорки, что многие вещи в постели показываются невербально, без слов, — размышляла она вслух. — Совершенно не обязательно называть места, где хочешь поцеловать, иногда достаточно просто начать спускаться вниз губами, и намерения становятся ясны, и спрашиваешь: «Можно?» Или кладешь руку рядом с нужным местом и уточняешь, стоит ли продолжать? Гермиона тоже говорила абсолютно серьезно, рассудительно, словно разъясняла собеседнику особенности движения волшебной палочкой при том или ином заклинании. Первым не выдержал Северус Снейп. Он покраснел. И в глазах Гермионы тут же полыхнуло торжество. Но сказала она совсем не торжествующе, еще чего, ее голос звучал сладко и завораживающе: — Хотите, дальше читать буду я, Северус? Он вздохнул и подал ей журнал. А сам пошел варить еще кофе. Виски было бы лучше. Но он не пьет с тех пор, как осознал, что Гермиона ему дорога. Так что больше, еще больше кофе! И зачем он начал эту игру? Читать Гермионе оказалось неожиданно легче, чем слушать. Зная, как расставить акценты, она прочитала про безопасность — и в контексте предохранения от беременности и от заболеваний, передающихся половым путём, и в контексте в целом ситуации, в которой происходит встреча, про стоп-слова, про обоюдную ответственность за возможные последствия и даже про гигиену... Снейп слушал, как обычно, внимательно, лишь иногда теребил свои руки, и только этим да не сходящей с губ саркастической усмешкой выдавал то ли своё волнение, то ли своё смущение. Когда она собиралась перейти к мифам о сексе и их развенчанию, Северус остановил ее и устало спросил, не пора ли пообедать? Пожалуй, пора, не могла не согласиться Гермиона. Вместе пошли на кухню. Вместе готовили обед. Гермиона не ощущала неловкости, но переживала за него. Ей было совершенно не понятно, зачем он все это затеял с учетом его особых отношений с сексом. «Зачем ему, — думала она, — если его не интересует секс?» Она уже больше не хотела играть, соревноваться с ним, кто кого. Хватит. Кроме того, боялась, что они снова переступили границы и он снова исчезнет. Она уже был готова никогда больше не думать о нем как о потенциальном сексуальном партнере, отказаться от мечты о нем, о его руках, о его губах, обо всем его теле, лишь бы он был рядом и ему было комфортно... А Снейп загрустил. Он почему-то решил, что чтение вслух этих при первом прочтении шокировавших его статей поможет ему хоть маленько заступить за черту, что он сам когда-то провел между ними. Но нет... Ему не стало ни проще, ни легче. И, что скрывать, уверенности в себе у него не прибавилось. Его насмешливое поведение — лишь бравада... Он сам это знал.9.8.
Гермиона видела, как изменилось его настроение. Надо было спасать ситуацию. Отправив форму с мясом и овощами в духовку, Гермиона молча ушла в гостиную и включила музыку. Потом вернулась к Снейпу и неожиданно сказала, протянув ему руку: — Потанцуем? Он растерялся. Они никогда не танцевали ни вместе, ни друг для друга. Не считая прошлогоднего вечера на празднике в Хогвартсе. — Северус, пожалуйста... «А может, это и выход», — подумал Снейп, который уже не особо знал, как себя вести. Он улыбнулся, взмахнул палочкой, расширяя комнату, и аккуратно положил руку на талию Гермионы. Танцевали легко, неспешно, аккуратно, без страсти, а словно присматриваясь друг к другу. Его руки и его дыхание были приятными. Запах ее волос как будто возвращал его домой. В дом, которого у него раньше не было. Когда закончилась композиция, он улыбнулся и отпустил ее. Она продолжала стоять, где стояла, не двигаясь. Зазвучала новая композиция. Она смотрела на него выжидательно. Он усмехнулся уже по-доброму и снова положил руку ей на талию. Но через пару мгновений остановился. — Гермиона, у меня есть идея... Вы мне доверяете? — Вы в этом сомневаетесь? — Собственно, нет! Но мне понадобится моя правая рука, поэтому держитесь своей левой рукой за мою талию, и подвиньтесь ближе. Потом прошептал: — Не бойтесь... Если что, вы в любой момент можете меня остановить. И вопрос: цветы или звезды? Гермиона не знала, что это значит, но ответила: — Цветы! Северус Снейп властно притянул ее к себе, шепнул что-то в палочку, и звук изменился, музыка пошла словно не из компьютерных колонок, — казалось, что звучит все пространство вокруг них. Еще пасс палочкой, и стены комнаты раздвинулись... И вот Гермиона и Северус уже на цветущем лугу в солнечный день... — Начинаем, — снова шепнул он и повел ее. И вдруг... С каждым па они как будто поднимались в воздух по незримой, но ощутимой для ног дорожке. А он, ведя ее в танце и крепко придерживая ее одной рукой, лёгкими взмахами палочки создает и создает под их ногами эту самую дорожку из россыпи луговых цветов. Потом дорожка сама пошла вверх, закручиваясь спиралью, и он закружил ее в танце и в полете по этой спирали... Когда они спустились вниз, Гермиона уже обнимала Северуса и почти прижималась к его груди, немного задыхаясь. Он остановился, музыка замолкала, цветы развеивались в воздухе, стали проявляться стены ее комнаты... Она положила голову ему на плечо и затихла в его тепле и усилившемся в танце аромате его одеколона, который он делал себе сам и который был для нее не отделим от его собственного запаха. Ощущение его щеки у ее головы завораживало. Но даже волшебные ощущения не мешали Гермионе понимать, что еще немного, и она просто прижмется губами к его шее. И как всё пойдёт после этого, совершенно не ясно. Нет, она должна воздержаться от поцелуев. Спас ситуацию кухонный таймер, запиликавший на весь дом. Она освободилась из объятий этого сводящего её с ума мужчины и пошла на кухню накрывать на стол. Во время еды она смотрела в окно и молчала. Это могло бы смутить Северуса Снейпа, но ее улыбка была такой... Какой он никогда у нее не видел. Легкая, волнующая, не вызывающая никаких сомнений в том, что ей хорошо, очень хорошо. Когда, когда в последний раз он делал женщину счастливой? Было ли вообще такое в его жизни? Он не помнит. Как он мог отказаться несколько месяцев назад от этой женщины? Почему бежал от нее? Почему боится того, что может дать сближение с ней? Всего только танец, всего только легкие объятия, а столько вдохновения, света и радости! А он даже не целовал ее! Как было бы здорово вовлечь ее в поцелуй посреди цветов... Наверняка ее губы нежные, как лепестки... — Северус! Северус! Вы где? Вы со мной? Голос Гермионы вывел его из грез. Она смотрела слегка насмешливо. — Читать еще будем? «Как лепесток! Привидится же! Да наверняка ее губы крепкие и сильные, и такие же уверенные, как она сама!» — хмыкнул про себя Снейп. — Думаю, хватит с нас женского журнала на сегодня! — сказал он категорично. Все игры закончились, ехидничать и бросать ей вызовы больше не хотелось.9.9.
После обеда она попросила его показать ей, какую магию он использовал, расширяя стены, усиливая музыку, создавая устойчивую дорожку из цветов. Она была дотошна, как всегда, и старательна, пробуя и тренируя заклинания, что заставили пространство звучать и преобразили его. И к вечеру у нее уже начало кое-что получаться. Как он сделал тропу из цветов, Снейп объяснить не мог. Захотел — и сделал. В какой-то момент он предложил: — Гермиона, давайте вернемся к обращению на ты? Северус Снейп видел, как на лицо Гермионы опускаются окклюментные щиты. — Нет, сэр, «вы» помогает мне сохранять дистанцию. — Вам нужна дистанция со мной? — Да, нужна. Он вздохнул и ничего на это не сказал. За ужином спросил у нее: — А что ваши ученицы? Вы им отказали? У вас сплошь свободные субботы. — Они мне отказали. После отпуска с родителями они вытребовали себе каникулы, и мы расстались. Ну и... Сейчас мне хватает зарплаты, и я могу обойтись без учеников. Так что лучше я буду проводить субботы с вами! Если вы, конечно, не решите снова сбежать. — Гермиона... Я просил за это прощения. — Да... И я простила. Искренне простила, честно. Но боль еще не прошла... Мне до сих пор очень больно... Гермиона встала и отошла с чаем к окну. Он подошел сзади и остановился почти вплотную к ней. Она поставила чай на подоконник. Повернулась к нему. Подняла на него глаза. «Слезы? Она плачет?» — Северус Снейп растерялся. Она не всхлипывала, не шмыгала носом, у нее не дрожали плечи. Просто из глаз, смотрящих на него с дикой тоской, текли и текли слезы. Его душа разрывалась. Он не знал, что делать, чтобы хоть как-то облегчить боль, что причинил ей и что так долго не проходит... «Может, достаточно ее спрашивать о том, что вы хотите понять?» — всплыл в памяти её голос. — Чем я могу помочь, Гермиона? — Обнимите меня...9.10.
Она поймала его замешательство и резко выскользнула вбок и почти побежала (насколько возможно побежать в ее небольшом доме) в боковой коридор... Если она спрячется в спальне или библиотеке, если закроется там, он уже не сможет ее в чем-то убедить. Он рванул за ней и поймал ее со спины в капкан рук. С силой прижал ее к себе. Его всего захватило совершенно новым для него ощущением. Словно его зачаровали, и при этом снимать чары совсем не хочется... Не отпускать! Не отпускать ее никогда! Они почувствовали это одновременно — реакцию его тела на нее. Явную, заметную, крепкую. Она на мгновение перестала вырываться, затихла, потом попыталась отстраниться. Он опустил руки, сделал полшага назад. Спросил печально и обреченно ей в спину: — Гермиона, вам... неприятно? Она замерла. Медленно повернулась. Смотрела почему-то сердито. Ему даже показалось, что она готова его ударить. «Есть, за что», — вдруг промелькнуло в нём. Стало страшно. Как когда стоишь у бездны или смотришь вглубь Чёрного озера. А параллельной мыслью билось: «Интересно, её слезы очень солёные на вкус или не очень?» Потом она устало проговорила: — Обнимите же меня наконец по-настоящему, прошу...